Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






КЕЙТИЛИН 5 page





Тирион послал коня через таран. Враги обратились в бегство. Он вертел головой туда‑сюда, но нигде не видел Пода. О шлем сбоку стукнулась стрела, на дюйм разминувшись с глазным отверстием, и Тирион от испуга чуть не свалился с коня. «Если я буду торчать тут как чурбан, почему бы заодно не нарисовать мишень на панцире?»

Он снова пришпорил коня. Тот поскакал, перепрыгивая через мертвые тела. Всю реку ниже по течению загораживали горящие галеи. Острова дикого огня еще плыли по воде, выбрасывая зеленое пламя на двадцать футов в воздух. Все, кто бил в ворота тараном, разбежались, но по всему берегу шли бои. Люди сира Бейлона Сванна или Ланселя пытались оттеснить назад врагов, спасающихся с горящих кораблей.

– За мной! К Грязным воротам! – скомандовал Тирион.

– К Грязным воротам! – громогласно повторил сир Мендон, и все поскакали туда. – Королевская Гавань! – нестройно кричали солдаты, и еще: – Полумуж! Полумуж! – Кто их только этому научил? Сквозь сталь и мягкую подкладку шлема Тириону слышались крики боли, треск огня, вой боевых рогов и медные голоса труб. Огонь бушевал повсюду. Боги, неудивительно, что Пес так испугался. Огонь вселяет в него страх...

С Черноводной донесся оглушительный треск – это камень с коня величиной обрушился на одну из галей. Нашу или чужую? Тирион не мог этого разглядеть через клубящийся дым. Его клин рассыпался – каждый теперь вел свой собственный бой. «Надо бы повернуть назад», – подумал Тирион, продолжая скакать вперед.

Топор в руке отяжелел. Горстка бойцов еще следовала за ним – остальные были убиты или отстали. Ему стоило труда направлять коня на восток. Скакун любил огонь не больше, чем Сандор Клиган, но легче поддавался уговорам.

Из реки вылезали люди – обожженные, истекающие кровью, выкашливающие воду, шатающиеся, еле живые. Тирион мчался через них, приканчивая тех, кто еще стоял. Битва сузилась до пределов его смотровой щели. Рыцари вдвое больше него разбегались или гибли от его руки. Страх делал их маленькими.

– Ланнистер! – кричал Тирион, убивая. Его рука, обагрившаяся по локоть, рдела в отблесках огня. Конь снова взвился на дыбы – Тирион вознес топор к небу, и звезды ответили ему: – Полумуж! Полумуж! – Он чувствовал себя опьяненным.

Боевая горячка. Не думал он, что способен ее испытать, хотя Джейме часто о ней рассказывал. Как время замедляет свой ход и даже останавливается, как исчезают прошлое и будущее, оставляя лишь один‑единственный миг, как улетучиваются страхи и мысли, как забываешь о собственном теле. «Ты не чувствуешь ни ран, ни ноющей от доспехов спины, ни пота, льющегося тебе в глаза. Ты перестаешь чувствовать, перестаешь думать, перестаешь быть собой, остается только бой и враг – один, другой, третий, десятый, и ты знаешь, что не подвластен усталости и страху в отличие от них. Ты жив! Вокруг тебя смерть, но они так медленно поворачиваются со своими мечами – ты танцуешь среди них, смеясь». Боевая горячка. «Я полумуж, охмелевший от резни, – пусть убьют меня, если смогут!»

Они пытались. На него набежал человек с копьем – Тирион отсек наконечник, потом кисть, потом руку по локоть, описывая круги вокруг копейщика. Лучник, потерявший лук, бросился на него со стрелой, держа ее, как нож. Конь Тириона ударил его копытом в бедро и сбил с ног, а Тирион издал лающий смех. Проезжая мимо знамени, воткнутого в землю – одного из огненных сердец Станниса, – он разрубил его древко надвое. Невесть откуда взявшийся рыцарь рубанул по его щиту двуручным мечом – и еще раз, и еще, пока кто‑то не ткнул ему кинжалом под мышку. Тирион так и не увидел кто – один из защитников города, вероятно.

– Я сдаюсь, сир, – закричал ему другой рыцарь. – Сир рыцарь, я сдаюсь вам. Вот знак. – Лежа в луже черной воды, он поднимал вверх свою перчатку. Тириону пришлось нагнуться, чтобы взять ее, – и в этот самый миг над головой у него пролетел сосуд с диким огнем, разбрызгивая зеленое пламя. В его свете Тирион разглядел, что лужа под рыцарем не черная, а красная. В перчатке застряла отрубленная рука. Тирион швырнул ее обратно. – Сдаюсь, – безнадежно прорыдал рыцарь, когда Тирион поскакал прочь. Какой‑то латник сгреб коня за узду и ткнул Тириону в лицо кинжалом, но карлик выбил у него нож и обрушил топор ему на затылок. Вытаскивая лезвие назад, он увидел краем глаза что‑то белое. Тирион подумал, что это сир Мендон Мур, но это был другой белый рыцарь – сир Бейлон Сванн. Доспехи на нем были те же, но на конской броне чередовались белые и черные лебеди его дома. Скорее пегий рыцарь, чем белый, мелькнуло у Тириона в голове: сир Бейлон был весь в крови и копоти. Рыцарь указал вниз по реке палицей, облепленной мозгами и осколками кости.

– Смотрите, милорд.

Тирион развернул коня, чтобы взглянуть. Быстрые черные воды реки покрылись кровью и пламенем, небо переливалось красным, оранжевым и ярко‑зеленым.

– Куда смотреть‑то? – спросил Тирион и тогда увидел.

Люди в стальных латах карабкались с разбившейся о причал галеи. Как их много – откуда они взялись? Тирион проследил их путь сквозь дым и пламя. Там сбилось вместе штук двадцать галей, а то и больше – сосчитать было трудно. Их весла скрестились, борта соединялись абордажными крючьями, таран одной торчал в боку другой, упавшие снасти переплелись. Один большой корабль плавал кверху дном между двумя помельче. Разбитые галеи образовали мост, по которому можно было пересечь Черноводную.

Сотни наиболее храбрых бойцов Станниса Баратеона именно этим и занимались. Один рыцарь сдуру пустился через реку верхом, заставляя охваченного ужасом коня перескакивать через планширы и весла и преодолевать накренившиеся, залитые кровью и охваченные зеленым огнем палубы. «Мы сами построили им этот мост», – подумал пораженный Тирион. Местами он ушел под воду, местами горел, местами потрескивал, угрожая развалиться, но врагов это не останавливало.

– Экие смельчаки, – восхищенно сказал Тирион сиру Бейлону. – Надо перебить их.

Он повел своих бойцов и людей сира Бейлона сквозь гаснущий огонь, копоть и пепел по длинному каменному молу. Их нагнал сир Мендон с разбитым в щепки щитом. Дым, полный искр, наполнял воздух. Враг дрогнул под их атакой и стал отступать обратно в реку, топча тех, кто пытался выбраться на берег. Началом моста служила полузатопленная вражеская галея с именем «Погибель драконов» на носу – она напоролась днищем на одну из затопленных посудин, которые Тирион насовал между молами. Латник с красным крабом дома Селтигаров пронзил копьем грудь коня сира Бейлона – рыцарь не успел соскочить и вылетел из седла. Тирион, проносясь мимо, рубанул латника по голове и хотел натянуть поводья – но было уже поздно. Его конь махнул с конца мола, перескочил через разбитый планшир и с диким ржанием ушел в воду по самые бабки. Тирион упустил топор, вылетел из седла сам, и мокрая палуба взмыла ему навстречу.

Вслед за этим началось какое‑то безумие. Его конь, сломавший ногу, исходил криком. Тирион умудрился вытащить кинжал и перерезал бедняге горло. Кровь фонтаном брызнула из раны, окатив ему руки и грудь. Тирион поднялся и заковылял к борту, скользя по вспученным, залитым водой доскам. Навстречу попадались люди. Кого‑то он убил, кого‑то ранил, кто‑то уклонился, но откуда‑то брались все новые и новые. Он потерял свой нож и подобрал сломанное копье. Он колол им, выкрикивая проклятия. Люди бежали от него, и он гнался за ними, перелезая на другой корабль и на третий. Две его белые тени, Бейлон Сванн и Мендон Мур, прекрасные в своей снежной броне, сопровождали его неотступно. Окруженные латниками Велариона, они сражались спина к спине, превращая битву в подобие танца.

Действия самого Тириона не отличались изяществом. Одного он ткнул в почки, когда тот повернулся спиной, другого поймал за ногу и скинул в реку. Стрелы свистели мимо его головы и стукались о броню. Одна вонзилась в щель между плечом и панцирем, но Тирион не почувствовал боли. Голый человек рухнул с неба на палубу и лопнул, как сброшенная с башни дыня. Кровь его брызнула в смотровую щель Тириона. Полетели камни, падая на корабли и превращая их в щепки. Наконец весь мост содрогнулся и сбросил с себя Тириона.

В шлем внезапно полилась вода. Тирион сорвал его с себя и дополз по перекошенной палубе до места, где ему было по шею. В воздухе стоял стон, исторгаемый словно неким издыхающим чудищем. Корабль, сообразил Тирион. Корабль хочет оторваться. Разбитые галеи расцеплялись, и мост рушился. Не успев толком осмыслить это явление, Тирион услышал треск, подобный грому, палуба под ним колыхнулась, и он полетел обратно в воду.

Крен был так силен, что обратно он лез, держась за какой‑то канат и подтягиваясь дюйм за дюймом. Краем глаза он увидел, что соседний корабль медленно, кружась, уплывает вниз по течению, а люди прыгают с него в реку. Одни носили на себе огненные сердца Станниса, другие – льва и оленя Джоффри, третьи – другие эмблемы, но никто уже не обращал на это внимания. И внизу, и вверху пылали пожары. На одном берегу кипел бой – там реяли яркие знамена, составлялись и рушились стены из щитов, конные рыцари скакали по кровавой грязи среди дыма и пыли. С другой стороны высился на своем холме Красный Замок, изрыгая огонь. Да нет же, не может быть. На миг Тирион подумал, что сошел с ума или Станнис и замок поменялись местами. Как ухитрился Станнис переправиться на северный берег? С опозданием Тирион сообразил, что корабль крутится вместе с ним – отсюда и путаница. Но что там за битва? С кем может сражаться Станнис на том берегу? Тирион слишком устал, чтобы угадывать. Плечо ужасно болело – он хотел потереть его, увидел стрелу и вспомнил. Хорошо бы убраться с этого корабля. Впереди не было ничего, кроме огненной стены, – если эта посудина поплывет, то врежется прямо в нее. Кто‑то звал его по имени.

– Сюда! – отозвался Тирион. – Я здесь! Помогите! – Но из горла шел какой‑то писк – он сам себя едва слышал. Он подтянулся повыше и ухватился за поручни борта. Галея столкнулась с другой так сильно, что его чуть не сбросило в реку. Куда подевался весь его пыл? Теперь он только и мог, что держаться.

– МИЛОРД! ДЕРЖИТЕ МОЮ РУКУ! МИЛОРД ТИРИОН!

На палубе ближнего корабля, за ширящимся прогалом черной воды, стоял сир Мендон Мур, протягивая руку. Желто‑зеленый огонь отражался в его белых доспехах, боевая перчатка запеклась от крови. Тирион потянулся к нему, сожалея о недостаточной длине своих рук. Лишь в последний миг, когда их пальцы соприкоснулись, его поразило то, что сир Мендон протягивает ему левую руку...

Не потому ли он откачнулся назад – или он все‑таки увидел меч? Тирион так никогда и не узнал. Острие задело его чуть ниже глаз – он ощутил холодное прикосновение стали, а затем боль. Голова дернулась, словно от оплеухи, и холодная вода тут же нанесла ему другую. Тирион отчаянно барахтался, зная, что если уж пойдет ко дну, то больше не выплывет. Каким‑то чудом он нащупал расщепленный конец весла. Вцепившись в него, как страстный любовник, Тирион полез вверх фут за футом. Вода заливала глаза, кровь наполняла рот, голова раскалывалась. «Боги, дайте мне силы добраться до палубы...» В мире не осталось ничего, кроме весла, воды и палубы.

Наконец он перевалился через борт и без сил растянулся на спине. Шары зеленого и оранжевого пламени трещали над головой, оставляя следы между звезд. Тирион успел еще подумать, как это красиво, но тут сир Мендон загородил ему вид – белая стальная тень с поблескивающими темными глазами. Сил у Тириона осталось не больше, чем у тряпичной куклы. Сир Мендон приставил меч к его горлу, обеими руками держась за рукоять.

Внезапно он качнулся влево и повалился на поручни. Они треснули, и сир Мендон Мур с криком и плеском ушел под воду. Миг спустя разбитые корабли снова столкнулись, и палуба подскочила вверх. Кто‑то стоял рядом на коленях.

– Джейме? – прохрипел Тирион, захлебываясь собственной кровью. Кто же еще мог спасти его, если не брат?

– Лежите спокойно, милорд, вы ранены. – Мальчишеский голос – что это значит? Почти как у Пода.

 

САНСА

 

Когда сир Лансель Ланнистер сообщил королеве, что битва проиграна, она лишь проронила, вертя в руках пустую чашу:

– Скажите об этом моему брату, сир. – Голос ее звучал отстраненно, как будто эта новость очень мало интересовала ее.

– Ваш брат скорее всего убит. – Камзол сира Ланселя намок от крови, сочившейся из раны под рукой. Когда он вошел в зал, несколько женщин подняли визг. – Он был на корабельном мосту, когда тот распался. Сир Мендон, вероятно, тоже погиб, а десницу так и не нашли. Проклятие богам, Серсея, зачем вы велели вернуть Джоффри в замок? Золотые плащи бросают копья и бегут – сотнями. Увидев, что с ними нет короля, они совсем пали духом. Вся Черноводная покрыта обломками, огнем и трупами, но мы могли бы продержаться, если...

Осни Кеттлблэк, отстранив его, вышел вперед.

– Бой идет на обоих берегах реки, ваше величество. Можно подумать, что лорды Станниса сцепились друг с другом – ничего нельзя понять. Никто не знает, куда делся Пес, а сир Бейлон отступил за стены города. Весь берег захвачен врагом. В Королевские ворота снова бьют тараном, а ваши люди, как верно сказал сир Лансель, покидают стены и убивают своих офицеров. У Железных и Божьих ворот собрались толпы, рвущиеся наружу, в Блошином Конце бушует перепившаяся чернь...

«Боги праведные, – подумала Санса. – Вон оно. Джоффри потерял голову, а с ним и я». Она искала взглядом сира Илина, но палача не было видно. И все же она чувствовала, что он здесь, рядом, и ей от него не уйти.

Королева со странным спокойствием обратилась к Осфриду:

– Поднимите мост и заприте двери. Никто не войдет в крепость Мейегора и не выйдет из нее без моего разрешения.

– А как быть с женщинами, которые ушли помолиться?

– Они пренебрегли моей защитой. Пусть себе молятся – авось их защитят боги. Где мой сын?

– В надвратной башне замка. Он пожелал командовать арбалетчиками. Снаружи бушует толпа, половину которой составляют золотые плащи, покинувшие Грязные ворота вслед за королем.

– Приведите его сюда – немедленно.

– Нет! – Лансель так разозлился, что прокричал это в голос. – Мы должны отбить Грязные ворота назад. Пусть остается на своем месте – он король, в конце концов...

– Он мой сын. – Серсея Ланнистер поднялась на ноги. – Ты тоже Ланнистер, кузен, – докажи же это на деле. Что ты стоишь, Осфрид? Я сказала – немедленно.

Осфрид поспешно вышел вместе с братом. Многие женщины тоже ринулись вон, плача и бормоча молитвы. Другие остались за столами, требуя еще вина.

– Серсея, – взмолился Лансель, – если замок падет, Джоффри все равно убьют, ты же знаешь. Пусть останется на месте – я не покину его, клянусь...

– Прочь с дороги. – Серсея хлопнула его ладонью прямо по ране. Он закричал и чуть не лишился чувств, а королева удалилась, не удостоив Сансу даже взглядом. «Она забыла обо мне. Сир Илин убьет меня, а она и не вспомнит».

– О боги, – причитала какая‑то старуха. – Мы погибли, битва проиграна, а она убегает. – Дети, чувствуя общий страх, плакали. Санса осталась одна на помосте. Как быть – сидеть здесь или бежать вслед за королевой и молить ее о пощаде?

Сама не зная, зачем это делает, Санса поднялась и громко сказала:

– Не бойтесь. Королева велела поднять мост. Это самое безопасное место в городе. Здесь толстые стены и ров с острыми пиками...

– Но что случилось? – спросила женщина, которую Санса немного знала, – жена какого‑то мелкого лорда. – Что Осни сказал ей? Король ранен? Город пал?

– Скажи нам! – подхватили другие женщины. Одна спрашивала про отца, другая про сына.

Санса успокаивающим жестом подняла руки.

– Джоффри вернулся в замок. Он не ранен. Битва продолжается – вот все, что я знаю, и наши сражаются храбро. Королева скоро вернется. – Последнее было ложью, но должна же она была как‑то успокоить их. Под галереей Санса заметила шутов. – Ну‑ка, Лунатик, рассмеши нас.

Лунатик перекувыркнулся, вскочил на стол, схватил четыре кубка и начал жонглировать ими. Один то и дело падал и бил его по голове. Раздались робкие смешки. Санса опустилась на колени рядом с сиром Ланселем, чья рана после удара королевы стала кровоточить сильнее.

– Безумие, – выдохнул он. – Боги, как же прав был Бес...

– Помогите ему, – приказала Санса двум слугам. Один только посмотрел на нее и бросился наутек вместе со штофом. Прочая челядь тоже разбегалась, и Санса не могла этому помешать. Вместе со вторым слугой она поставила раненого рыцаря на ноги. – Отведи его к мейстеру Френкену. – Лансель был один из них, но ему Санса почему‑то не желала смерти. «Я слабая, мягкая и глупая – Джоффри верно говорит. Мне бы следовало убить его, а я ему помогаю».

Факелы догорали – один или два уже погасли. Никто не трудился заменять их. Серсея не возвращалась. Сир Донтос, пользуясь тем, что все смотрели на другого дурака, взобрался на помост и прошептал:

– Ступайте к себе в комнату, милая Джонквиль. Запритесь – и вы будете в безопасности. Я приду к вам, когда битва кончится.

«Кто‑нибудь уж точно придет, – подумала Санса, – не ты, так сир Илин». В один безумный миг она чуть не взмолилась, чтобы Донтос ее защитил. Он ведь тоже рыцарь, обученный владеть мечом и поклявшийся защищать слабых. Но нет. У него нет ни отваги, ни умения. Я и его заодно погублю.

Ей понадобились все ее силы, чтобы выйти из Бального Зала королевы медленно – она охотно пустилась бы бежать. Дойдя до винтовой лестницы, она побежала‑таки наверх так, что перехватило дыхание и голова закружилась. С ней столкнулся несущийся вниз стражник – украшенный драгоценностями кубок и пара серебряных подсвечников вывалились из его красного плаща и загремели по ступенькам. Он заторопился вслед, не обращая на Сансу внимания, – ведь она не собиралась отнять у него добычу.

В ее комнате было черным‑черно. Санса заперлась на засов и ощупью пробралась к окну. Отодвинув шторы, она ахнула.

Южный небосклон, залитый многоцветным заревом, отражал пылающие внизу пожары. Зловещий зеленый прилив омывал облака, и ширились пятна оранжевого света. Красно‑желтые отблески обычного пламени боролись с изумрудом и яшмой дикого огня – каждый цвет то вспыхивал, то меркнул, порождая орды недолговечных, тут же умирающих теней. Зеленые рассветы сменялись оранжевыми сумерками. В воздухе пахло как от котла с супом, который слишком долго пробыл на огне и весь выкипел. Во мраке, как рои светляков, носились искры.

Санса попятилась от окна, торопясь зарыться в постель. «Надо уснуть. Когда я проснусь, будет уже новый день, и небо снова станет голубым. Битва окончится, и кто‑нибудь скажет, что мне суждено – жить или умереть».

– Леди, – пролепетала Санса. Встретится ли она после смерти со своей волчицей?

Что‑то шевельнулось во тьме, и чья‑то рука сомкнулась у нее на запястье.

Санса хотела закричать, но другая рука зажала ей рот, едва не удушив. Пальцы были жесткие, мозолистые, липкие от крови.

– Пташка. Я знал, что ты придешь, – прохрипел пьяный голос.

За окном к звездам стрельнуло копье изумрудного света, озарив комнату, и Санса увидела его – черно‑зеленого, с темной, как смола, кровью на лице и светящимися no‑собачьи глазами. Затем свет померк, и остался только сгусток тьмы в замаранном белом плаще.

– Закричишь – убью. Можешь мне поверить. – Он убрал руку от ее рта. Санса учащенно дышала. Пес взял штоф вина, стоящий рядом с кроватью, и потянул из него. – Не хочешь ли спросить, кто побеждает, пташка?

– И кто же? – Она слишком испугалась, чтобы перечить ему.

– Я знаю только, кто потерпел поражение, – засмеялся он. – Это я.

Таким пьяным она его еще не видела – и он спал на ее постели. Что он здесь делает?

– Почему вы так говорите?

– Потому что это правда. – Засохшая кровь скрывала ожоги на его лице. – Проклятый карлик. Жаль, что я не убил его давным‑давно.

– Говорят, он убит.

– Убит? Ну нет. Не хочу я, чтобы он погиб просто так. – Пес отшвырнул от себя опустевший штоф. – Хочу, чтобы он сгорел. Если боги справедливы, они сожгут его, но я должен это видеть. Я ухожу.

– Уходите? – Санса попыталась освободиться, но он держал ее как в тисках.

– Маленькая пташка повторяет все, что слышит. Да, ухожу.

– Но куда?

– Подальше отсюда. Подальше от огня. Через Железные ворота. Куда‑нибудь на север.

– Вы не выйдете отсюда. Королева закрыла крепость Мейегора, и городские ворота тоже заперты.

– Только не для меня – ведь на мне белый плащ. И это тоже при мне. – Он похлопал по рукояти своего меча. – Всякий, кто попробует меня остановить, – мертвец. Если только у него нет под рукой огонька, – с горьким смехом сказал Пес.

– Зачем вы пришли сюда?

– Ты обещала мне песню, пташка, – забыла?

Она не понимала, о чем он. Как может она петь для него здесь, под пламенеющим небом, когда люди гибнут сотнями и тысячами?

– Я не могу. Отпустите меня – мне страшно.

– Тебе всегда страшно. А ну посмотри на меня. Посмотри!

Кровь скрывала его шрамы, но широко раскрытые белые глаза пугали ее, и угол его изуродованного рта дергался. От него разило потом, кислым вином и блевотиной, но запах крови заглушал все.

– Я позаботился бы о тебе. Они все меня боятся. Пусть‑ка кто‑нибудь посмеет тебя тронуть – убью! – Он дернул ее к себе, и ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Он был слишком силен, чтобы с ним бороться. Санса закрыла глаза, молясь, чтобы это поскорее кончилось, но ничего так и не случилось. – Не можешь на меня смотреть, да? – Он вывернул ей руку и швырнул ее на кровать. – Давай пой – про Флориана и Джонквиль, как обещала. – Он приставил кинжал к ее горлу. – Пой, пташка, пой, если жизнь дорога.

В горле у нее пересохло со страху, и все песни, которые она знала, вылетели из головы. Пожалуйста, не убивайте меня, хотелось закричать ей. Он нажал острием чуть сильнее, и она уже закрыла было глаза опять, покоряясь судьбе, но потом вспомнила. Не песню о Флориане и Джонквиль, но все‑таки песню. Тонким дрожащим голоском она запела:

 

Матерь, Матерь всеблагая,

Помилуй наших сыновей,

Огради щитом их крепким

От стрел каленых и мечей.

Матерь, женщин оборона,

Помилуй наших дочерей,

Утишь безумство супостата

Рукою благостной своей.

 

Другие слова она забыла и умолкла, боясь, что он убьет ее, но Пес молча отвел кинжал от ее горла.

Чутье побудило ее поднять руку и коснуться пальцами его щеки. Она не видела его в темноте, но чувствовала липкость крови и что‑то другое, не кровь, хотя и мокрое.

– Пташка, – проскрежетал он, как сталь о камень, и встал. Санса услышала треск разрываемой ткани и удаляющиеся шаги.

Отважившись наконец слезть с кровати, она поняла, что осталась одна. На полу валялся белый плащ Пса, скомканный, покрытый копотью и кровью. Небо за окном потемнело, и лишь редкие бледно‑зеленые призраки плясали среди звезд. Холодный ветер хлопал ставнями. Санса озябла. Она развернула разорванный плащ и съежилась под ним на полу, вся дрожа.

Она не знала, долго ли там оставалась, но через некоторое время где‑то в городе зазвонил колокол. Густой бронзовый звон становился все чаще. Что это могло означать? К первому колоколу примкнул второй, потом третий – звон плыл по холмам и низинам, по площадям и переулкам, проникая во все уголки Королевской Гавани. Санса сбросила плащ и подошла к окну.

На востоке брезжил рассвет. Колокола звонили теперь и в Красном Замке, вплетаясь в реку звуков, льющуюся от семи кристальных башен Великой Септы Бейелора. Когда король Роберт умер, тоже звонили в колокола, но тот звон был медленный, скорбный, а не веселый, как теперь. Люди на улицах кричали что‑то – тоже весело.

Новости ей принес сир Донтос. Он ввалился в ее открытую дверь, обхватил Сансу своими ручищами и закружил по комнате. Она ни слова не понимала из его восклицаний. Он был пьян не меньше, чем Пес, но счастлив. У нее голова пошла кругом, когда он наконец поставил ее на пол.

– В чем дело? – Она ухватилась за столбик кровати. – Что случилось? Говорите же!

– Кончено! Кончено! Город спасен! Лорд Станнис то ли убит, то ли бежал – никто не знает, да никому и дела нет, его войско разбито, опасность миновала. Они разбиты, они бегут! О, эти яркие знамена, Джонквиль! Нет ли у вас вина? Мы должны выпить вместе. Вы спасены теперь, понимаете?

– Да скажите же толком! – потрясла его Санса.

Сир Донтос запрыгал с ноги на ногу, с трудом умудряясь не упасть.

– Они пришли сквозь пепел горящей реки. Станнис уже по шею зашел в воду, и они напали на него сзади. О, если бы мне снова стать рыцарем! Говорят, люди Станниса почти не сопротивлялись. Они либо пустились в бегство, либо склонили колено и перешли на другую сторону, выкликая имя Ренли! Не знаю уж, что подумал Станнис, слыша это! Мне сказал об этом Осни Кеттлблэк, а ему – сир Осмунд, и люди сира Бейлона говорят то же самое, и золотые плащи. Мы спасены, дорогая! Они пришли по Дороге Роз, вдоль реки, через сожженные Станнисом поля, и доспехи их посерели от пепла, но на их знаменах блистают золотая роза и золотой лев, и дерево Марбрандов, и дерево Рованов, охотник Тарли и виноград Редвина, и дубовый лист леди Окхарт. Все лорды западных земель, вся мощь Хайгардена и Бобрового Утеса. Сам лорд Тайвин перешел с правым крылом на северный берег. Центром командовал Рендил Тарли, а левым крылом – Мейс Тирелл, но битву выиграл авангард. Он врезался в Станниса, как копье в тыкву, и бойцы его выли, как одетые сталью демоны. А знаете, кто вел авангард? Знаете? Знаете?

– Робб? – Едва ли она могла на это надеяться, но все же...

– Лорд Ренли! Лорд Ренли в своих зеленых доспехах, с мерцающими при свете пламени золотыми оленьими рогами! Лорд Ренли с длинным копьем в руке! Говорят, он убил в единоборстве сира Гюйарда Морригена и еще дюжину знаменитых рыцарей. Это был Ренли, Ренли, Ренли! Ах, если бы мне снова стать рыцарем!

 

Date: 2015-09-05; view: 252; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию