Елена Свитова

Книга… перемен?

С каждым годом мне становится всё труднее отвечать на вопросы родителей о достижениях и завоеваниях детей. Ибо мало кого из них волнуют истинные критерии развития: психоэмоциональное становление, раскрытие творческого потенциала, богатство воображения, способность принимать и выражать свои чувства, умение сотрудничать, сосуществовать, рефлексировать, понимая себя — понимать окружающих. Им интересно другое.
Буквы — алфавит, чтение, письмо.
Цифры — знаки, составы числа, действия.
Навыки — вести себя так, как хотят взрослые.
Знания — выдавать то, чем «накормили».
Умения — сидеть ровно, держать крепко, обращаться вежливо.
Конкуренция — это уже в школе — побеждать, идти по головам, быть лучше других.
Оценки — тоже «школярский» критерий успешности (а много ли бывших отличников среди действительно успешных и счастливых людей?)
Вот чем озабочены взрослые, которые очень стараются сделать так, чтобы их росточек поскорее вырос — и требуют от нас того же. Может, попробуем ухаживать за нашим росточком по правилам: поливать, удобрять, давать свет? Тянуть его за листья крайне опасно — об этом предупреждал нас ещё Карл Роджерс, основатель гуманистической педагогики.
О пользе и преимуществе перемен (в данном контексте это понятие означает и школьную перемену как перерыв в занятиях, отдых, удовольствие, живое общение, и процесс обновления на жизненном пути каждого из нас) говорит китайская притча:

«Как-то Лао-Цзы путешествовал с учениками, и они пришли в лес, где рубили деревья. Почти весь лес был уже вырублен, за исключением одного огромного дерева. Лао-Цзы попросил учеников узнать, почему это дерево не срубили. Они спросили лесорубов, и те ответили:
— Это дерево совершенно бесполезно. У него нет ни одной прямой ветки и так много сучьев, что оно не пригодно для изготовления мебели. Его дым вреден для глаз, поэтому на дрова его тоже не пустить. От этого дерева нет никакой пользы.
Ученики пересказали слова дровосеков Лао-Цзы, тот засмеялся и сказал:
— Будьте, как это дерево. Если вы полезны — вас срубят, вы станете мебелью в чьем-нибудь доме. Будьте, как это дерево, абсолютно бесполезны, и тогда вы вырастите в могучее дерево, и тысячи людей найдут тень под вашими ветвями.
А затем пояснил им:
— Будьте последними. Не пытайтесь доказать свою значимость. Вращайтесь в этом мире незаметно, чтобы н а с л а ж д а т ь с я, а не быть полезной вещью. Жизнь — это поэзия, а не товар на рынке.
Я не говорю, что вы не должны делать ничего полезного. Делайте полезные вещи, но помните, что настоящий опыт и величайший экстаз приходят от бесполезного. Через поэзию, любовь, медитацию.
Если вы способны делать то, что нельзя свести к товару, то величайшая радость наполнит ваше сердце. Будьте собой и делайте свое дело.
Вы здесь не для того, чтобы вас продавали».

* * *

Перефразируя Лао-Цзы и применив его учение к детям, можно сказать, что в игре, радости, баловстве, шалости и удовольствии от любого процесса и есть смысл существования человека. Научившись «бесполезному», гораздо легче естественным образом быть кому-то и в чём-то полезным, в то же время, не уходя от себя, не теряя себя, находиться в состоянии «поэзии, любви, медитации». 
Игры, юмора, интереса. 
Наши дети здесь не для того, чтобы их продавали. 
Конечно, совсем отказаться от своей значимости цивилизованному человеку крайне сложно. Давайте будем пробовать не навязывать эту рыночную (социальную) значимость нашим детям, расставляя им галочки, похвалы, порицания, оценки. 
Требуя быть умными. 
Требуя быть «усидчивыми».
Требуя быть серьёзными. 
Здесь мне вспоминается ещё один философский персонаж — барон Мюнхаузен: 
«Я понял, в чём ваша беда: вы слишком серьёзны. 
Умное лицо — это ещё не признак ума, господа. 
Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. 
Вы улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»
(к/ф «Тот самый Мюнхаузен»)

Дадим себе возможность увлечься детством. Играть вместе. Смеяться и грустить вместе.
Дадим возможность нашим детям познавать мир в их ключе, в только им присущем темпе, через собственные образы, абсорбируя и сортируя впечатления и информацию, которая неустанно сыпется им на головы — «обучаем» мы их или нет, дети всё равно получают эти впечатления! Они не могут не развиваться — исключение, по-моему, составляют только два случая: какие-либо органические поражения или потеря связи с родителями.
Недавно одна из Хранительниц заметила: «Легко Вам говорить, Ваша-то в свои четыре года и читает, и пишет!» — и в очередной раз ввела меня в грусть-тоску. Ну, пишет. Нравится ей — вот и пишет. Хочется ей — пусть себе читает! И, кстати, сейчас читает хуже, чем год назад: отдыхает. 
Стараюсь поливать: книжки красивые по квартире разбрасываю, на ночь читаю. Но ей писать всё равно больше нравится. Вот и приходится покупать открытки — или делать самим...
Ну, не верится мне, что не «зачитает» никогда. Что всегда будет говорить «залюбила» и «раздавитая». Что вечно будет прибегать спать в мою постель. Что так мы и будем до второго пришествия спотыкаться о горшок. Что её буква «Д» так и будет щеголять на длиннющих цапельных ножках, а четверть остальных можно будет прочесть лишь с помощью зеркала...
А вот к страхам, вдруг обнаружившейся «вкусноте» пальчика и командным интонациям я ого-го как присматриваюсь и прислушиваюсь. 
Надо бы к свету поближе поставить. 
Только так, чтобы прямые лучи не попадали...
Задача не из лёгких. Это вам не алфавит. Не достижения.