На крыше

-- Недавно я Руневу встретил, -- лениво сообщил Служкин.

-- Где? -- так же лениво поинтересовался Будкин.

-- А-а, случайно, -- сказал Служкин. -- У нее на работе.

Оба они, голые по пояс, лежали на расстеленных газетах посреди крыши.

Они загорали на отцветающем солнце бабьего лета и пили пиво. Между ними

стояла трехлитровая банка и раскуроченная коробка из-под молока, заменявшая

кружку. Над ними на шесте, как скелет мелкого птеродактиля, висела

телевизионная антенна, которую они только что установили.

-- Сашенька тебе письмо написала, -- сказал Служкин.

-- Не получал. Честное слово.

-- Так она его через меня передала.

Служкин залез в карман джинсов, достал листочек и протянул Будкину.

Будкин развернул его и стал читать, держа на весу перед глазами, солнцу на

просвет. Читал он долго.

-- Не ссорился я с ней, -- сказал он, опуская письмо. -- Это она на

меня обиделась. Когда я последний раз был у нее, то всякие планы развивал,

как зимой буду на горных лыжах кататься. А ее, естественно, не звал. Вот она

и обиделась.

-- А чего не звал-то? Трудно, что ли?

-- Я бы позвал, так она ведь поехала бы, дура... А там одни ботинки,

как "Боинг", стоят. Где бы она на все денег взяла? Явилась бы в каких-нибудь

снегоступах на валенках... Меня бы там на базе все засмеяли.

Будкин приподнялся, выпил пива и повалился обратно.

-- Так сходи к ней, -- посоветовал Служкин.

Будкин задумчиво начал складывать из письма самолетик.

-- Неохота, -- признался он. -- Надоело мне с ней. Человек она,

конечно, хороший, но тоску на меня нагоняет.

Будкин ловким, точным движением запустил самолетик. Тот нырнул,

вынырнул, полетел за край крыши по красивой нисходящей линии, пронесся над

желто-зеленым ветхим тряпьем березок в сквере и вдруг без видимой причины

кувыркнулся вниз и исчез в тени, как в озере.

-- Господин Будкин зажрался, -- констатировал Служкин. -- От такой

чудесной девушки отказывается. Доиграется господин Будкин, точно. Имеет

терема, а пригреет тюрьма.

Будкин захехекал.

-- Руневой в тебя надо было влюбиться, Витус, -- сказал он. -- Вы бы

друг другу идеально подошли.

-- Я хоть к кому идеально подойду, -- без ложной скромности ответил

Служкин. -- И отойду так же.

-- Мне не такая девка нужна, -- мечтательно произнес Будкин, глядя в

теплое небо, которое незаметно из глубины словно бы начинало медленно

промерзать на зиму. -- Такая вот... -- туманно сказал он и пошевелил

пальцами. -- Особенная...

-- Такой большой, а в сказки веришь, -- буркнул Служкин.

-- Не-е, Витус, я не в сказки, я в жизнь верю. Это другие верят в

сказки. Вот девки, что вокруг вьются, смотрят на меня как на какого-то

Хоттабыча: мои бабки, хаты, тачки, свобода моя -- для них какое-то

Лукоморье. Потому они на меня и вешаются. А меня-то за всем этим не видят!

-- А Сашенька видит.

-- Рунева, наоборот. Она счастлива уже одним тем, что моя мама меня

родила. А я этим тоже не исчерпываюсь. Руневой все равно: живи я хоть в

шалаше с голой задницей, она все равно любить будет. Только в шалаше я себя

уважать бы перестал. В общем, ни с той ни с другой стороны нет уважения к

тому, что я в себе ценю больше всего: к моему умению жить.

-- Что это за умение? Умение деньги делать?

-- Не только. С этим умением я организовал свою жизнь так, что ни от

кого и ни от чего не зависю... завишу...

-- Не зависею. А чего ж в тебе, несчастном, тогда ценят?

-- Саму жизнь ценят, Витус, а не умение жить. Следствие, а не причину.

А мне нужна такая женщина, чтобы все эти жизненные блага ценила, но не

рвалась за ними и не плевала бы на них. Чтобы за шмотьем меня видела и

уважала меня за то, что я могу его иметь. И пользовалась бы всем в меру --

не переплачивала и не воровала. Короче, хозяйка мне нужна, а не

грабительница и не обожательница.

-- Ну-у, -- скептически хмыкнул Служкин. -- Давай ищи съеденные щи.

Вечером Служкин отправился в садик за Таточкой, но, отойдя от подъезда

на пять шагов, вдруг свернул с тротуара и через ограждение полез в сквер.

Забравшись в заросли поглубже, он осмотрелся, подпрыгнул и выдернул из

листвы березки маленький бумажный самолет.