Медленно и просто

Все дурные привычки, наклонности и бедствия начинаются медленно, тихо, спокойно и явно безвредно. Это верно на личностном, национальном и международном уровне. Первоначально кажется просто глупым делать проблему из «таких мелочей». Никто не знал этого лучше, чем Никита Хрущев — палач Будапешта, который безжалостно сбил с толку и завел в болото десятки миллионов людей. Он ясно заявил о позиции коммунистов в своем выступлении перед конгрессом Соединенных Штатов: «Мы не можем ожидать, что американцы перепрыгнут от капитализма к коммунизму, но мы можем помогать их избранным лидерам кормить американцев малыми дозами социализма, пока те вдруг не проснутся и не обнаружат, что у них уже коммунизм»141.

«Малые дозы», о которых говорил Хрущев, начались в годы великой депрессии, когда на американскую политическую сцену пробились программы помощи и пособий. Именно в течение этого периода американцы начали выбирать своих сенаторов и конгрессменов благодаря их «обещаниям» голосовать за предоставление большего объема помощи для соответствующего региона страны, а не в результате оценки способностей кандидатов, их порядочности и патриотизма. Когда американцы начали ждать милостыню вместо Божьей милости, мы уложили первые камни в фундамент национальной политики, построенной на страхе и жадности вместо силы и достоинства.

Первые «малые дозы» в плохой привычке, сформировавшей сегодняшнюю политику под лозунгом «в будущей войне не будет победителей», имели место, когда Трумэн остановил Паттона и его танки в предместьях Берлина, лишив союзников победы, которую всемогущий Бог дал нам над безбожным врагом. Это подготовило почву для политики «победителей не будет», которая с тех пор довлеет над нашим американским национальным мышлением. Трумэн сделал это для нашего «друга» и союзника Иосифа Сталина, который стоит вторым по числу миллионов безжалостно уничтоженных людей, уступая только Мао Цзэдуну. Позже, несмотря на красноречивые мольбы Черчилля, мы отказались атаковать мягкое подбрюшье Европы и потеряли расположенные там страны, уступив их коммунизму. Тенденция продолжалась, когда мы пригласили Россию вступить в войну против уже побежденной Японии и в результате потеряли в пользу коммунизма еще и Северную Корею. Позже— по-прежнему в рамках нашей гигантской программы капитуляции — мы прислушались к Джорджу Маршаллу, когда он уверял нас, будто Мао и его дружки — это всего лишь компашка безвредных аграрных реформаторов. Мы забрали назад свою помощь и отказались поддержать нашего долговременного друга и союзника Чан Кайши, отдав предпочтение коммунистическим ордам и утратив Китай, который стал коммунистическим.

К настоящему времени в Америке каждому непредвзятому политическому деятелю и избирателю должно быть очевидно, что мы двигались тогда прямым курсом к катастрофе, но нам все еще остается извлечь из той ситуации некоторые уроки. В коммунизме мы нашли для себя охотного учителя. Мы одержали победу в нашей схватке в Корее, но либеральное мышление и наша политика «победителя не будет» завели нас в то безысходно патовое положение, которое существует сегодня, в момент написания данной книги. Следом пришла Куба, когда, — несмотря на некоторые тревожные сигналы, исходившие от разведки, — мы помогли Фиделю Кастро совершить его переворот. Позже американцы испытали трагические последствия нашей политики «победителя не будет» во Вьетнаме. Наиболее хорошо осведомленные военные говорят, что мы могли быстро выиграть ту войну, изначально перекрыв тропу Хо Ши Мина и заблокировав гавань Хайфона.

Позвольте мне также напомнить вам слова Хрущева, который обещал «похоронить» нас, равно как и тот факт, что коммунисты нарушали каждое соглашение, подписанное с западной страной, если и когда им было выгодно так поступить. Камбоджа и Южный Вьетнам попали в руки коммунистов, несмотря на парижское соглашение о прекращении огня и перемирии, которое Соединенные Штаты и Южный Вьетнам подписали с Северным Вьетнамом и Вьетконгом.

Коммунисты просто не связывают себя теми же моральными законами, которые управляют нами. Они вешают на себя ярлык «народной» партии и освободителей, но вы, конечно же, заметили, что происходит в каждом случае, когда они «освобождают» какую-либо страну. Вы что, наблюдали огромный поток беженцев, двигавшихся из Западной Германии в Восточную, из Гонконга в красный Китай, из Майами в Гавану или из Западной Европы в Венгрию либо Россию? А позднее разве вы видели хоть каких-то беженцев, которые бы мчались на север, в сторону Ханоя, чтобы обнять своих северовьетнамских «освободителей»? [Существуют две причины, почему вы никогда не видите беженцев, спешно направляющихся к своим коммунистическим «освободителям»: из истории «освобожденным» известно, что они всегда теряют свободу, и, кроме того, они хотят есть, а никакая коммунистическая страна на Земле не может прокормить себя.]

Снова хочу сказать, что все наклонности и привычки,— как личные, так и присущие странам, — начинаются в виде чего-то слабого и медленного, но в конечном счете становятся быстрыми и сильными. Я убежден, что пришло время полностью изменить прошлую тенденцию на противоположную, но мы должны занять твердую позицию — лично и как страна — уже теперь. Если каждый, — начиная с вас, — будет твердо поддерживать свою мораль и нравственность на высоком уровне, нам нечего будет бояться ни внешнего, ни внутреннего противника. Время уже ушло, — но все же еще не поздно обратить нынешнюю тенденцию в противоположную. Я еще буду иметь возможность больше сказать по поводу путей решения данной проблемы ближе к концу книги.