Моя мечта— стать рабом героина

Наркотики, включая алкоголь, представляют самую большую отдельно взятую угрозу, с которой когда-либо сталкивалась наша молодежь. Мне выпал жребий в течение нескольких недавних лет оказаться втянутым в войну с наркотиками. В процессе участия в этой кампании я никогда не разговаривал ни с одним закоренелым наркоманом, который бы согласился, что, начиная понемногу принимать наркотики, намеревался в конце стать их рабом. Не довелось мне побеседовать и с юнцом, покуривающим «травку», который сказал бы мне, что «травка» для него — только отправная точка, чтобы подсесть на что-либо более забористое. Никогда не сталкивался я и с тем, чтобы кто-то составлял календарный график того, как он собирается поначалу двинуться в гашиш, потом пересесть на стимулятор типа «спид» и, наконец, добраться до героина. Ни разу не слыхал я и того, чтобы кто-нибудь высмеивал «травку» как «барахло для деток» или просто как стадию, которую он уже давно прошел. Мне неизвестен пацан, который бы говорил, что у него есть мечта перейти от разной «мягкой гадости» на настоящие забойные вмазки. В каждом отдельном случае дети-наркоманы подчеркивают, что они «слишком умные», чтобы клюнуть на сильные торчки. Они знают, к чему это их приведет, и клянутся самой страшной божбой, что никогда и еще раз никогда не поймаются на эту удочку. Это и есть пресловутые предсмертные слова, эдакая лебединая песня наркомана, ибо, как еле трепещущий огонек угасающей спички может стать началом лесного пожара, так же и всепоглощающая жажда «очередной дозы» — или еще одной рюмки, — как правило, начинается с того, что многими месяцами ранее человек выкурил первый «косячок» марихуаны или опрокинул первый стопарик. Привычка— она вроде троса; мы свиваем его, каждый день добавляя очередную жилку, пока канат не становится слишком крепким, чтобы его порвать. После этого прочность каната данной привычки либо помогает нам забраться на вершину, либо утягивает нас на дно— в зависимости от того, какая это привычка: хорошая или плохая.