Джозеф прижал ребенка к себе еще сильнее и стремительным шагом вышел из комнаты

- Что с ним? - спросил Ральф, обеспокоено глядя на то, как доктор Уэйн выносит из палаты Ирмана, который в этот момент был больше похож на тряпичную куклу, а не на человека.

- Можете собой гордиться, господин Гердер. Вы, как политик, конечно, привыкли к радикальным мерам, но чтобы так поступать с собственным ребенком... Сейчас он без сознания. Но молите всех богов, чтобы Ирман не возненавидел вас всеми фибрами своей души за то, что вы отдали его в лапы садисту. Заметьте, что это уже во второй раз. Я не в праве судить вас или обвинять, но вспомните, как подписывали бумаги на запрет препаратов, и подумайте, что испытывал ваш сын, когда сквозь него проходили разряды электричества, а он был без нужной подготовки и анестезии. Я, как лечащий врач Ирмана, запрещаю вам видеться с сыном. По крайней мере, до тех пор, пока он не придет в себя.

И не дав мужчине и слова сказать, Джозеф быстро пошел прочь. Сейчас самым главным было дождаться, когда Ирман очнется и успокоить ребенка. Хотя как это сделать мужчина не представлял.

***

Сон был тревожным и каким-то жутким. Но Ирман не запомнил ничего из того, что ему снилось. Приходя в себя, он заворочался и слабо застонал, чувствуя, как каждая клеточка его тела ноет от боли. Приоткрыв глаза, он сразу и не понял, где находится, но память, тут же, немилосердно начала воскрешать события одно за другим. Двойка по математике. Репетитор. Многочасовая пытка. Убийство. Зверь. Клиника. Доктор Уэйн. Он просил его рассказать, что с ним произошло. А потом уехал домой. А потом... словно черная дыра в памяти. Потом отец отдал его другому доктору, на тот страшный стол, где он промучился несколько суток в страшной агонии. Отец думал, что таким способом сможет стереть его память. Но Ирман не забыл... он ничего не забыл.

- Доктор Уэйн, - позвал мальчик тихо, чувствуя, что мужчина рядом. Это он пришел и спас его. Отобрал у садиста. Бережно прижимал к себе. Звал... просил проснуться. - Доктор Уэйн, я проснулся, как вы и просили.

Голос мальчика был таким слабым, что Джозеф поначалу подумал, будто ему и вовсе показалось, что Ирман заговорил. А когда ребенок сказал что проснулся, мужчина тут же встал со стула, на котором сидел вот уже третий час, и подошел к кровати мальчика.

- Да, малыш. Я очень рад, что ты наконец-то проснулся. Твой сон был тревожным. Что у тебя болит, Ирман? Я дам тебе лекарство, и боль отступит.

- Все болит, - ответил мальчик хрипло и слабо улыбнулся мужчине. - Тот доктор... он сказал мне, что в том, что мне больно, виноваты вы. Хочу, что бы вы знали, я так не думаю. Вы не тварь, в отличие от всех остальных. Они не заслуживают жизни, и он придет за ними. Рано или поздно, он придет.