Глава четырнадцатая. - это, - говорит, - вы Библии начитались, - а вы Библии-то не читайте

Сакен наморщился.

- Это, - говорит, - вы Библии начитались, - а вы Библии-то не читайте.

Это англичанам идёт: они недоверки и кривотолки. Библия опасна - это мирская

книга. Человек с аскетическим основанием должен её избегать.

"Фу ты господи! - думаю. - Что же это за мучитель такой!"

И говорю ему:

- Ваше сиятельство! я уже вам доложил: во мне нет никаких аскетических

оснований.

- Ничего, идите и без оснований! Основания после придут; всего дороже,

что у вас это врожденное: не только мяса, а и рыбы не едите. Чего вам ещё!

Умолкаю! Решительно умолкаю и думаю только о том: когда же он меня от

себя выпустит, чтобы я мог спать...

А он возлагает мне руки на плечи, смотрит долго в глаза и говорит:

- Милый друг! вы уже призваны, но только вам это ещё непонятно!..

- Да, - отвечаю, - непонятно!

Чувствую, что мне теперь всё равно, - что я вот-вот сейчас тут же,

стоя, усну, - и потому инстинктивно ответил:

- Непонятно.

- Ну так помолимся, - говорит, - вместе поусерднее вот перед этим

ликом. Этот образ был со мною во Франции, в Персии и на Дунае... Много раз я

перед ним упадал в недоумении и когда вставал - мне было всё ясно.

Становитесь на ковре на колени и земной поклон... Я начинаю.

Я стал на колени и поклонился, а он зачитал умиленным голосом "Совет

превечный открывая Тебе"...

А дальше я уже ничего не слыхал, а только почудилось мне, что я как

дошёл лбом до ковра - так и пошёл свайкой спускаться вниз куда-то все глубже

к самому центру земли.

Чувствую что-то не то, что нужно: мне бы нужно куда-то лёгким пером

вверх, а я иду свайкой вниз, туда, где, по словам Гёте, "первообразы кипят,

- клокочут зиждящие силы". А потом и не помню уже ничего.

Возвращаюсь опять от центра к поверхности не скоро и ничего не узнаю:

трисоставная лампада горит, в окнах темно, впереди меня на том же ковре

какой-то генерал, клубочком свернувшись, спит.

Что это такое за место? - заспал и запамятовал.

Потихонечку поднимаюсь, сажусь и думаю: "Где я? Что это, генерал в

самом деле или так кажется..." Потрогал его... ничего - парной, тёплый, и

смотрю - и он просыпается и шевелится... И тоже сел на ковре и на меня

смотрит... Потом говорит:

- Что вижу?.. Фигура!

Я отвечаю:

- Точно так.

Он перекрестился и мне велел:

- Перекрестись!

Я перекрестился.

- Это мы с вами вместе были?

- Да-с.

- Каково!

Я промолчал.

- Какое блаженство!

Не понимаю, в чём дело, но, к счастью, он продолжает:

- Видели, какая святыня!

- Где?

- В раю!

- В раю? Нет, - говорю, - я в раю не был и ничего не видал.

- Как не видал! Ведь мы вместе летали... Туда... вверх!

Я отвечаю, что я летать летал, но только не вверх, а вниз.

- Как вниз!

- Точно так.

- Вниз?

- Точно так.

- Внизу ад!

- Не видал.

- И ада не видал?

- Не видал.

- Так какой же дурак тебя сюда пустил?

- Граф Остен-Сакен.

- Это я граф Остен-Сакен.

- Теперь, - говорю, - вижу.

- А до сих пор и этого не видал?

- Прошу прощения, - говорю, - мне кажется, будто я спал.

- Ты спал!

- Точно так.

- Ну так пошел вон!

- Слушаю, - говорю, - но только здесь темно - я не знаю, как выйти.

Сакен поднялся, сам открыл мне дверь и сам сказал:

- Zum Teufel! {К чёрту! (нем.)}

Так мы с ним и простились, хотя несколько сухо, но его ко мне милости

этим не кончились.