А разбойное нападение. 6 page

страхе обвиняют в этом врагов режима. Это типичные методы

сержанта Барригильи.

И ни в одном из случаев, о которых я рассказал, господа судьи,

виновные не были привлечены к ответственности и судимы! Как,

разве нынешний режим не установил везде порядок, общественный

мир и уважение к человеческой жизни?

Я все это рассказал для того, чтобы мне ответили, можно ли

называть все это революцией, порождающей право; законна или

нет борьба против него; разве не проституировала судебная власть

республики, если она бросает в тюрьмы граждан, которые хотят

освободить родину от такого позора.

Куба страдает от жестокого и позорного деспотизма, и вы не

можете не знать, что сопротивление деспотизму законно. Это принцип,

признанный всем миром, и наша конституция 1940 г. освящает

его со всей очевидностью во втором параграфе статьи 40:

≪Является законным соответствующее сопротивление для защиты

личных прав, гарантированных выше≫. Но даже если бы наш

основной закон не освящал этот принцип, он должен был бы подразумеваться,

ибо без него немыслимо само существование демократического

коллектива. Профессор Инфиеста в своей книге о

конституционном праве устанавливает разницу между конституцией

политической и конституцией юридической. Он говорит, что

≪иногда в юридическую конституцию включаются такие конституционные

принципы, как принцип большинства или представительства

в наших демократиях, которые —даже не будучи включенными

—были бы обязательны благодаря согласию со стороны

народа≫. Право на восстание- против тирании является одним из

этих принципов, которое независимо от того, включено ли оно или

нет в юридическую конституцию, всегда сохраняет полную силу

в демократическом обществе. Постановка этого вопроса перед судом

—одна из самых интересных проблем государственного права.

Дюгит в своем ≪Трактате о конституционном праве≫ пишет, что

≪если восстание терпит неудачу, то не найдется такого суда, который

осмелился бы заявить, что это восстание не было заговором

и покушением на безопасность государства, ибо правительство

было тираническим, и попытка уничтожить его законна≫. Обратите

хорошенько внимание на то, что он не говорит ≪суд не должен

≫, а говорит, что ≪не найдется такого суда, который осмелился

бы заявить≫; другими словами, он ясно хочет сказать, что не будет

такого суда, который решится сказать подобное, что не найдется

достаточно смелого суда, который заявит подобное в условиях

тирании. Третьего пути не дано: если суд смелый и выполняет

свой долг, он решится.

Только что закончилось шумное обсуждение вопроса о действительности

конституции 1940 года. Суд конституционных и социальных

гарантий вынес решение против нее, в пользу нового Статута.

Однако, господа судьи, я считаю, что конституция 1940 года

остается в силе. Мое утверждение может показаться нелепым и

*1

несвоевременным. Но вы не удивляйтесь; вот я-то удивлен темт

что полномочный суд попытался подло отвергнуть законную конституцию

республики. Так же как и до сих пор, я, опираясь только

на факты, правду и свою правоту, докажу то, что только что

заявил.

Суд конституционных и социальных гарантий был создан на

основе статьи 172 конституции 1940 года, дополненной конституционным

законом № 7 от 31 мая 1949 года. Эти законы, в силу которых

создан этот суд, предоставили ему определенную и специфическую

компетенцию: рассматривать апелляции о неконститу-

ционности законов, декретов, распоряжений или действий, которые

отрицают, преуменьшают, нарушают и ущемляют конституционные

права и гарантии либо препятствуют свободной деятельности

органов государства. В статье 194 совершенно ясно говорилось:

≪Судьи и суды обязаны разрешать противоречия между действующими

законами и конституцией, придерживаясь принципа,

что конституция всегда пользуется приоритетом перед законами≫.

Таким образом, в соответствии с законами, в силу которых он был

создан, Суд конституционных и социальных гарантий должен был

всегда решать все вопросы в пользу конституции. Если же этот

суд поставил превыше конституции республики новый Статут,

это означает, что он превысил свои полномочия и, по существу,

с юридической точки зрения его решение не имеет силы. Кроме

того, это решение само по себе является нелепостью, а нелепость

не имеет силы ни фактической, ни юридической, она не существует

даже метафизически. Каким бы достойным уважения ни был ка-

кой-либо суд, он не может утверждать, что круг имеет квадратную

форму и что гротескное порождение 4 апреля может называться

конституцией государства.

Мы понимаем под конституцией основной и высший закон

нации, который определяет ее политическую структуру, регулирует

деятельность всех органов государства и определяет сферы и

рамки их действия. Она должна быть устойчивой, длительной и

даже, пожалуй, жесткой. Статут же не отвечает ни одному из этих

требований. Прежде всего, он заключает в себе чудовищное, наглое

и циничное противоречие в решении самого существенного

вопроса —вопроса целостности республики и принципа суверенитета.

В статье 1 говорится: ≪Куба является независимым и суверенным

государством, организованным как демократическая республика...

≫ В статье 2 говорится: ≪Суверенитет пребывает в народе, и от

народа исходят все власти≫. Но потом следует статья 118, где говорится:

≪Президент республики назначается советом министров≫.

Теперь уже не народ, а совет министров. А кто избирает совет

министров? Смотрим статью 120, пункт 13: ≪Президент имеет

право назначать и сменять министров, когда он сочтет это необходимым

≫. Кто же кого, в конце концов, избирает? Не похоже ли

это на классическую проблему яйца и курицы, которую никто до

￡ШР;ДРР'ТЗК;Я д а р эщ в л? V ^.

Однажды собрались 18 авантюристов. Они решили ограбить

республику, бюджет которой равнялся 350 миллионам. Под покровом

ночи они с помощью предательства добились своей цели. ≪Что

будем делать дальше?≫ Один из них сказал другим: ≪Вы назначите

меня премьер-министром, а я вас генералами≫. Сказано — сделано. Затем он позвал 20 своих телохранителей и сказал им:

≪Я вас назначаю министрами, а вы меня назначите президентом≫.

Так они друг друга назначили генералами, министрами, президентом

и прибрали к рукам казну и республику.

И речь шла не только об однократной узурпации суверенитета

для того, чтобы назначить министров, генералов, президента; нет,

один человек провозгласил себя в Статуте абсолютным хозяином

уже не только суверенитета, но жизни и смерти каждого гражданина

и самого существования нации. Потому я заявляю, что

действия Суда конституционных и социальных гарантий не только

являются предательскими, гнусными, трусливыми и отвратительными,

но и нелепыми. В Статуте имеется статья, которая не привлекла

особого внимания, но которая является ключевой в этой

ситуации, и из нее мы сделали решающие выводы. Я имею в виду

пункт об изменениях, содержащийся в статье 257, в котором говорится:

≪Этот конституционный закон может быть изменен советом

министров большинством в две трети голосов≫. Здесь надругательство

над правом достигает наивысшего предела. Они не только

присвоили себе право навязывать народу новую конституцию,

не считаясь с его мнением, присвоили право создать правительство,

которое сосредоточивает в своих руках всю власть, но и на

основании статьи 257 присваивают себе основной атрибут суверенности

—право изменять высший и основной закон нации. Они это

уже делали неоднократно с 10 марта, хотя и с невиданным в мире

цинизмом заявляют в статье 2, что народ суверенен и является

источником всех властей. Если для изменения конституции достаточно

кворума двух третей голосов совета министров, а президент

назначает совет министров, то тогда в руках одного человека

сосредоточивается право создать и уничтожить республику. Причем

это право сосредоточивается в руках самого недостойного человека,

который когда-либо рождался на этой земле. И это было одобрено

Судом конституционных гарантий, и является действительным и

законным все, что из этого вытекает? Нет, вы вслушайтесь внимательно:

≪Этот конституционный закон может быть изменен советом

министров большинством в две трети голосов≫. Эти полномочия

не имеют предела, с их помощью может быть изменена любая

статья, любая глава, любой пункт конституции и даже вся конституция.

В статье 1, например, которую я уже упоминал, говорится,

что Куба является независимым и суверенным государством,

организованным по принципу демократической республики

(хотя сегодня она фактически является кровавой диктатурой).

В статье 3 говорится, что ≪территорию республики образуют остров

Куба^ островI Пинос и: другне прилегающие острова и. островки*.

И так далее. Батиста и его совет министров с помощью статьи 257

могут изменить все эти статьи и заявить, что Куба уже является

не республикой, а наследной монархией, а Фульхенсио Батиста — помазанником божиим. Они могут расчленить национальную территорию

и продать какую-нибудь провинцию иностранной державе,

как это сделал Наполеон с Луизианой. Могут отменить на

время право на жизнь и, как царь Ирод, приказать убивать только

что родившихся младенцев. Все эти меры будут законными, и вы

будете обязаны бросить в тюрьму любого, кто выступит против,

точно так, как вы хотите поступить со мной. Я привел крайние

примеры, для того чтобы было понятнее, как печально и унизительно

положение, в котором мы очутились. И эти всеобъемлющие

права находятся в руках людей, которые действительно способны

продать республику со всеми ее жителями!

Если Суд конституционных гарантий одобрил подобное положение,

почему он не снимет и не повесит на крючок свои мантии?

Ведь элементарный принцип государственного права гласит, что

не может быть конституционности там, где учредительная и законодательная

власть объединены в одном лице. Если совет министров

додает законы, декреты, регламенты и в то же время имеет

полномочия изменять конституцию за 10 минут —да зачем нам

тогда нужен Суд конституционных гарантий! Вот почему его решение

является бессмысленным, не укладывающимся в сознании,

противоречащим логике и законам республики —законам, которые

вы, господа судьи, поклялись защищать. То, что суд принял

решение в пользу Статута, вовсе не означает, что наш высший

закон потерял силу: тем самым Суд конституционных и социальных

гарантий поставил себя вне конституции, отказался

от своих полномочий, юридически покончил самоубийством. Мир

праху его!

Право на сопротивление, которое провозглашает статья 40 конституции,

остается полностью в силе. Разве эта статья была принята

для того, чтобы она действовала в те дни, когда жизнь республики

развивается нормально? Нет, потому что она была для

конституции тем же, чем спасательная лодка для корабля в открытом

море. Она спускается на воду только тогда, когда корабль

торпедирован противником, перехватившим его на курсе. После

того как конституция республики предана, после того как у народа

отобраны все его права, у него остается только это право,

которое не может отнять никакая сила: право на сопротивление

гнету и несправедливости. Если у кого есть какое-нибудь сомнение

—вот статья из Кодекса социальной защиты, которую обязан

помнить господин прокурор и в которой говорится дословно:

≪Представители власти, назначенные правительством или выбранные

народом, которые не боролись всеми имеющимися в их распоряжении

средствами против мятежа, подлежат лишению прав

сроком от 6 до 10 лет≫. Сопротивляться предательскому перевороту

10 марта было обязанностью оудебных властей республики.

Хорошо понятно, что, когда никто из них не выполнил закона,

не выполнил своего долга, в тюрьму бросают тех, кто выполнил

закон и свой долг.

Вы не сможете отрицать, что режим правления, который навязан

нации, недостоин ее традиций и ее истории. В своей книге

≪О духе законов≫, послужившей основой для современного разделения

властей, Монтескье различает по своему характеру три

формы правления: ≪республиканское, которое заключается в том,

что верховная власть находится в руках или всего народа, или

части его; природа монархического в том, что этой властью обладает

государь, управляющий не иначе, как посредством установленных

законов; природа деспотического образа правления в том,

что всем управляет одно лицо по своей воле и произволу≫. Далее

автор добавляет, что ≪человек, которому все его пять чувств все

время нашептывают, что он —всё, а остальные —ничто, не может

не быть, естественно, невежественным, ленивым и развратным

человеком≫. ≪Как для демократии нужна добродетель, а для монархии

честь, так для деспотического правительства нужен страх.

В добродетели оно не нуждается, а честь была бы для него

опасна≫.

Право на восстание против деспотизма, господа судьи, было

признано приверженцами всех учений, всех идей и всех верований,

начиная с глубокой древности и до настоящего времени.

В теократических монархиях, существовавших в древнейшие

времена в Китае, практически существовал конституционный

принцип, по которому, если монарх управлял плохо и деспотически,

его отстраняли и на его место приходил добродетельный

принц.

Мыслители древней Индии поддерживали идею активного сопротивления

произволу властей. Они оправдывали революцию и

во многих случаях претворяли свою теорию в жизнь. Один из духовных

вождей писал, что ≪мнение, поддержанное многими,

сильнее, чем сам монарх. Веревка, свитая из многих нитей, достаточно

крепка, чтобы связать льва≫.

Города-государства Греции и Римской республики не только

признавали, но и оправдывали насильственную смерть тиранов.

В средние века Джон Солсбери в своей ≪Книге о человеке государства

≫ заявлял, что, если князь управляет не в соответствии

с правом и превращается в тирана, его смещение силой оправданно

и законно. Он рекомендует, чтобы против тирана использовался

кинжал, но не яд.

Фома Аквинский в своей книге ≪Summa Theologiae≫ отрицал

право убивать тиранов, но поддерживал мысль о том, что тираны

должны быть смещены народом.

Мартин Лютер провозгласил, что, когда правительство вырождается,

порождая тирана, нарушающего законы, его подданные

освобождаются от обязанности повиноваться. Его ученик

Филипп Меланхтон поддерживает право на сопротивление, когда

• 55

правительства превращаются в тиранов. Кальвин, наиболее замечательный

мыслитель Реформации с точки зрения его политических

идей, учит, что народ имеет право взять в руки оружие,

чтобы сопротивляться любому узурпатору.

Даже испанский иезуит эпохи Филиппа II Хуан Мариана в

своей книге ≪De Rege et Regis Institutionen утверждает, что, когда

правитель узурпирует власть или, будучи избранным, управляет

общественной жизнью как тиран, в этом случае законно его убийство

любым человеком, открыто или с помощью обмана. При этом

надо стремиться только не вызывать беспорядков.

Французский писатель Франциск Готман утверждал, что между

правителями и подданными существует некий договор и народ

может поднять восстание против тирании правительства, если

оно нарушает это соглашение.

В те же времена была очень популярной книга, озаглавленная

≪Vindiciae Contra Tyrannos≫, подписанная псевдонимом Стефан

Юний Брут. В этой книге открыто провозглашалось, что борьба

против правительств, которые угнетают народ, законна и что возглавить

эту борьбу —долг уважаемых судей.

Шотландские реформаторы Джон Кнокс и Джон Пойнет придерживались

той же точки зрения. И в самой важной книге сторонников

этого течения, написанной Джорджем Бухананом, говорится,

что, если правительство захватывает власть без согласия

народа или вершит его судьбу несправедливо и применяя насилие,

оно превращается в тирана и может быть смещено, а деспотов

народ вправе в крайнем случае убить.

Иоганн Альтузий, немецкий юрист начала XVII века, в своем

труде ≪Политика...≫ пишет, что суверенитет, как высшая власть

государства, происходит от добровольного согласия всех его членов;

власть правительство получает от народа, и его несправедливые,

незаконные и тиранические действия освобождают народ

от обязанности повиноваться, оправдывают сопротивление иг восстание.

До этого момента, господа судьи, я приводил вам примеры из

древности, средневековья и начала новой истории, называл имена

писателей всех течений и всех верований. Но, как вы увидите, это

право существует и в самых глубинах нашей политической жизни,

благодаря ему вы можете носить сегодня эти мантии кубинских

судей, которым остается пожелать, чтобы они служили правосудию.

Известно, что в Англии в XVII веке были свергнуты два короля

за акты деспотизма —Карл I и Яков II. Эти события совпали

с возникновением либеральной политической философии —идеологической

сути нового социального класса, который стремился

разорвать цепи феодализма. Тираниям, основанным на божественном

праве, эта философия противопоставила принцип общественного

договора и согласия со стороны управляемых. Эта философия

послужила основой для английской революции 1688 года, а также

для американской и французской революций 1775 и 1789 годов.

Эти великие революционные события дали толчок процессу освобождения

испанских колоний в Америке, последним звеном в котором

было освобождение Кубы. Эта философия вдохновила развитие

наших политических и конституционных идей, начиная с первой

конституции Гуаймаро и кончая конституцией 1940 года.

Последняя создавалась уже под влиянием социалистических течений

современного мира, которые освятили в ней принцип общественных

функций собственности и неотъемлемое право человека на

достойное существование, полному претворению которых в жизнь

помешали возникшие могущественные интересы.

Право на восстание против тирании получило тогда свое окончательное

освящение и превратилось в существенную предпосылку

политической свободы.

Уже в 1649 году Джон Мильтон писал, что источником политической

власти является народ, который может назначать и смещать

королей и обязан устранять тиранов.

Джон Локк в ≪Двух трактатах о государственном правлении≫

отмечает, что, когда нарушаются естественные права человека,

народ имеет право и даже обязан сбросить или сменить правительство.

≪Единственное средство против силы, не пользующейся

поддержкой народа,—противопоставить ей силу≫.

Жан-Жак Руссо с большим красноречием пишет в своем труде

≪Об общественном договоре≫: ≪Пока народ, принужденный повиноваться,

повинуется —он поступает хорошо; но как только, имея

возможность сбросить с себя ярмо, народ сбрасывает его, он

поступает еще лучше, так как народ, возвращая себе свою свободу

по тому же праву, по какому она была отнята, был вправе

вернуть себе ее≫. ≪Сильнейший никогда не бывает достаточно

силен, чтобы быть постоянно господином, если только он не превращает

свою силу в право, а повиновение в долг... Сила есть

мощь физическая, и я не вижу, какую мораль можно вывести из

ее применения. Уступать силе является актом необходимости, но

не воли; самое большее, такую уступку можно счесть актом благоразумия.

В каком же смысле может уступка силе быть долгом?≫

≪Отказаться от своей свободы —это значит отказаться от своего

человеческого достоинства, от прав человека, даже от его обязанностей.

Нет такого вознаграждения, которое могло бы возместить

отказ от всего. Такой отказ несовместим с человеческой природой;

отнять всякую свободу у своей воли равносильно отнятию всяких

нравственных мотивов у своих поступков. Наконец, соглашение,

в котором, с одной стороны, выговорена абсолютная власть, а с

другой —безграничное повиновение, есть пустое и противоречивое

соглашение≫.

Томас Пэн заявил, что ≪честный человек более достоин уважения,

чем коронованный клоун≫.

Только реакционные писатели выступили против этого права

народов, как, например, тот священник из Виргинии, Джонатан

Бушер, который заявил, что ≪право на революцию —это достойная

осуждения доктрина, исходящая от Люцифера, отца всех мятежей

≫.

Декларация независимости, принятая конгрессом в Филадельфии

4 июля 1776 года, узаконила это право в великолепном абзаце,

где говорится: ≪Мы считаем очевидными следующие истины: все

люди сотворены равными, и все они одарены своим Создателем

некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат:

жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения

этих прав учреждены среди людей правительства, заимствующие

свою справедливую власть из согласия управляемых. Бели же данная

форма правительства становится гибельной для этой цели, то

народ имеет право изменить или уничтожить ее и учредить новое

правительство, основанное на таких принципах и с такой организацией

власти, какие, по мнению этого народа, всего более могут

способствовать его безопасности и счастью≫.

Знаменитая французская Декларация прав человека оставила

грядущим поколениям следующий принцип: ≪Когда правительство

нарушает права народа, восстание является для народа самым

священным его правом и самой важной его обязанностью≫. ≪Если

один человек захватит власть, он должен быть приговорен к смерти

свободными людьми≫.

Думаю, что я в достаточной мере доказал свою точку зрения:

я привел больше аргументов, чем господин прокурор, требующий

осудить меня на 26 лет тюрьмы. Все они на стороне тех, кто борется

за свободу и счастье народа,—их нет ни у одного из тех,

кто его угнетает, унижает и безжалостно грабит. Поэтому мне

пришлось привести много аргументов, прокурор же не смог привести

ни одного. Как оправдать пребывание Батисты у власти,

которую он захватил силой вопреки воле народа, нарушив и предав

законы республики? Как можно назвать законным кровавый,

угнетательский и бесчестный режим? Как можно назвать революционным

правительство, в котором сочетаются самые реакционные

люди, идеи и методы общественной жизни? Как можно считать

юридически действительной государственную измену суда,

чья задача состояла в том, чтобы защищать нашу конституцию?

На основании какого права можно послать в тюрьму граждан,

которые отдавали свою кровь и жизнь за честь родины? В глазах

нации и с точки зрения принципов подлинного правосудия это

чудовищно!

Но есть самое сильное соображение в нашу пользу: мы —кубинцы,

а быть кубинцем —это значит иметь обязанности, не выполнять

которые —преступлепие и предательство. Мы гордимся

историей нашей родины. Мы изучили ее еще в школе и росли,

внимая словам о свободе, справедливости и правах. Нас научили

с ранних лет благоговеть перед славными примерами наших героев

и наших мучеников. Сеспедес, Аграмонте, Масео, Гомес и Марти — вот первые имена, которые запечатлелись в нашем сознании.

Нас воспитали на словах, которые произнес Титан1: свободу не

выпрашивают как милостыню, а завоевывают лезвием мачете.

Нас воспитали на высказываниях Апостола, который писал для

воспитания граждан свободной родины в своей книге ≪Золотой

век≫: ≪Человек, который соглашается повиноваться несправедливым

законам и позволяет, чтобы по земле, на которой он родился,

ходили люди, оскорбляющие ее,—это нечестный человек... В мире

должно существовать некоторое количество достоинства, так же

как и некоторое количество света. Если есть много людей без достоинства,

всегда найдутся другие, с достоинством многих людей.

И они бесстрашно поднимаются против тех, кто отнимает у народов

свободу, а значит, и достоинство. В этих людях воплощаются

тысячи, весь народ, само человеческое достоинство...≫ Нас учили,

что дни 10 октября и 24 февраля —это славные праздники, праздники

национальной гордости, ибо они означают дни, когда кубинцы

восстали против гнета позорной тирании. Нас научили любить

и защищать прекрасное знамя с одинокой звездой и каждый вечер

петь гимн, в котором говорится, что жить в цепях —значит жить

в позоре и бесчестии и что умереть за родину —значит продолжать

жить. Все это мы усвоили и никогда не забудем, хотя сегодня

на нашей родине убивают и бросают в тюрьму людей, которые

осуществляют идеи, впитанные ими с колыбели. Мы родились в

свободной стране, которую нам завещали наши отцы, и скорее наш

остров опустится в море, чем мы согласимся быть чьими-то рабами.

Казалось, что дух Апостола умрет в год столетия со дня его

рождения, что память о нем исчезнет навсегда. Таково было оскорбление,

нанесенное его памяти! Но его дух жив, он не умер, народ

его мятежен, народ его преисполнен достоинства, народ верен его

памяти. Есть кубинцы, которые погибли, защищая его учение,

есть юноши, которые в замечательном порыве решили умереть

рядом с его могилой, отдать ему свою кровь и свою жизнь, чтобы

Апостол продолжал жить в душе родины. Куба, что было бы с тобой,

если бы ты позволила умереть твоему Апостолу!

Я заканчиваю речь в свою защиту. Но я не поступлю так, как

поступают все адвокаты, которые просят свободы для подзащитного.

Я не могу просить ее, когда мои товарищи уже страдают на

острове Пинос в позорном заточении. Пошлите меня к ним разделить

их судьбу. Ведь понятно, что честные должны либо погибать,

либо сидеть в тюрьме в такой республике, где президентом является

преступник и вор.

Господа судьи, приношу вам мою искреннюю благодарность за

то, что позволили мне свободно высказаться без мелочных помех.

Я не питаю к вам зла, признаю, что в некотором отношении

вы были человечными; я знаю, что председатель суда —честный

человек, который не может скрыть своего отвращения к такому

1 Имеется в виду Антонио Масео.

положению вещей, при котором его заставляют вынести несправедливый!

приговор. Но перед судом остается еще более важный

вопрос —дела 70 убитых, самое жестокое массовое убийство, которое

мы когда-либо знали. Виновные еще ходят на свободе с

оружием в руках, а это постоянная угроза для жизни граждан.

Если на них не падет вся тяжесть закона, будь то по трусости или

потому, что этому воспрепятствуют, и все судьи не подадут в отставку,

мне| остается только пожалеть о вашей чести, о том, что такое

беспрецедентное пятно ляжет на судебную власть.

Что касается меня, я знаю, что тюрьма будет для меня тяжелым

испытанием, каким не была никогда ни для кого другого.

Она полна для меня угроз, низкой и трусливой жестокости. Но

я не боюсь тюрьмы, так же как не боюсь ярости презренного тирана,

который отнял жизнь моих 70 братьев!

Приговорите меня! Это не имеет значения!

История меня оправдает!

Героическая эпопея. От Монкады до

Плайя-Хирон. М., 1978, с. 43—03.

П ИС ЬМ А И З Т ЮР ЬМ Ы Н А О СТ РО ВЕП ИН ОС 18 д ек аб ря1953 г од а

...Ты не поверишь, если я скажу тебе, что мне не хватает