День благодарения

Сэм переживал. Мередит была безмерно счастлива. Это‑то его и беспокоило. Естественный процесс залечивания ран временем был нарушен. То, что происходило с Мередит, даже отдаленно не напоминало залечивание ран. Скорее, это было похоже на сомнительную онлайн‑интрижку. Ведь она никому не могла рассказать про это. Она не могла объяснить коллегам, почему ее лицо вдруг озарялось улыбкой посреди совещания, а взгляд устремлялся вдаль. Она снова, впервые за многие недели, стала собой. Коллеги думали, это благодаря Сэму. Так оно и было, хотя он‑то знал: в основном это благодаря тому, что он вернул ей Ливви. Сэм с легкостью мог определить, когда Мередит созванивалась с бабушкой: после этих бесед она вся светилась. Раньше они не созванивались в те дни, когда бывали слишком заняты, или забывали про разницу во времени, или им нечего было рассказать, или они просто не думали друг о друге. Теперь каждый день без звонка тяжелым грузом ложился на ту из них, что тосковала по другой. А в дни, когда они общались по видеочату, Мередит была счастлива, у нее словно гора падала с плеч: бабушка еще в каком‑то смысле здесь, с ней. Но Мередит запрещала себе превышать норму: если раньше они общались не каждый день, то и сейчас она не могла себе этого позволить.

Сэм задумался, как программа отреагирует, если Мередит вдруг резко сменит линию поведения. Система была ориентирована не только на характер Ливви, но и на характер их с внучкой отношений. Настройка пока не давала сбоев, поскольку предсказать слова и поступки Ливви было легко, впрочем, как и ту информацию, которую она получала. Но если изменить второе, то изменятся предпосылки для первого. Сэму хотелось попробовать и посмотреть, что выйдет. Мередит отказалась: это семейные отношения, а не научный эксперимент.

Как‑то утром, когда Мередит ушла на пробежку с собаками, Ливви позвонила сама. Сэм взвесил все за и против и, склонившись на сторону «почему бы и нет, черт побери», ответил.

– Здравствуйте, Ливви, – вежливо поздоровался он.

Она уставилась на него, моргая. Пауза чуть затянулась, и он застыл в напряженном ожидании. Если эта штука сломается, Мередит точно его бросит.

– Ты, должно быть, Сэм! – расплылась Ливви в улыбке.

О да, он – Сэм, и он – гений. Его чудесный алгоритм сам все вычислил. Нет, не вспомнил, ведь образ Сэма не хранился в нем в электронном виде, а использовал имеющиеся данные, для того чтобы вычислить собеседника.

– Очень приятно познакомиться, – произнес он.

– И мне! Я о тебе наслышана. Рада наконец познакомиться вживую.

– Ну не совсем вживую.

– А что тебе мешает? Бери эту девчонку в охапку и дуй сюда! – пригласила Ливви. – Места у меня много, и я с радостью приму вас обоих.

– Мередит говорит, у нее полно работы, – пожал плечами Сэм.

– Она всегда так говорит, – усмехнулась Ливви.

Тут дверь распахнулась, и вошла Мередит.

– Привет, детка! – радостно прокричала Ливви.

Внучка в панике бросила взгляд на Сэма и буквально упала в кресло, которое он ей быстренько освободил.

– Я только что познакомился с твоей бабушкой! – с довольным видом сообщил он, встав за спиной у Мередит и выглядывая у нее из‑за плеча так, чтобы Ливви могла видеть их обоих.

– Что за дела? На дворе зима, а мы на пробежке и без шапки? Так и простудиться недолго. Посмотри, ты вся мокрая. Либо бегай в шапке, либо приезжай бегать сюда.

– Я не могу, – выдавила из себя Мередит, а потом они обе в один голос произнесли:

– У меня много работы.

Внучка показала бабушке язык.

– Как хорошо, что я наконец‑то познакомилась с твоим парнем. Ой, а почему вы в моей квартире?

Сэм и Мередит обменялись взглядами, после чего последовало объяснение:

– Да… Знаешь, у меня ремонт, вот мы и подумали: перекантуемся пока у тебя. Ничего?

– В твоей квартирке двоим тесновато, да? – подмигнула Ливви. – Конечно, ничего страшного. Чувствуйте себя как дома. Ну все, я побежала, мои дорогие. Скоро созвонимся. Сэм, приятно было познакомиться!

– И мне с вами.

– Люблю тебя, милая моя, – сказала она внучке.

– И я тебя, – почти прошептала Мередит. – Пока. – Затем повернулась к Сэму и выдохнула: – Ты позвонил моей бабушке?! – Что‑то среднее между вопросом и утверждением, между обвинением и недоверием.

– Нет, она сама мне позвонила. То есть тебе. А я просто ответил.

– Она сама мне позвонила?

– Ага.

– Ты знал, что она так может?

– Не‑а.

– Ты, должно быть, жутко ее напугал, она ведь не поняла, кто ты такой!

– А вот и нет. Она моментально сообразила.

– Каким образом?

– Догадалась. Кто еще может сидеть дома за твоим ноутбуком?

– Но она ведь с тобой не знакома.

– Она, программа то бишь, обучена. Ты ведь рассказала ей о новом парне, и эти данные были добавлены к другим. Она отреагировала так, как это сделала бы Ливви. Твоя бабушка была бы рада познакомиться со мной, поговорить со мной в видеочате, увидеть, в конце концов, этого парня. Она вела бы себя именно так – мило и непринужденно. Программа лишь повторила за ней.

Мередит покачала головой в изумлении.

– Все могло пойти совсем не так, и я бы навсегда потеряла ее, – выразила она свои опасения.

– Отчего же?

– Она тебя не знает. Я и не предполагала, что она способна разговаривать с кем‑то еще, кроме меня.

– Я вел себя осторожно.

– И с чего она вдруг спросила про квартиру? Все это время я звонила ей отсюда же.

– Кто знает? – развел руками Сэм. – Значит, обратила внимание только сегодня, вот и все. Конечно, эта информация была получена раньше, но она не успевает обрабатывать все данные, поэтому выдает их постепенно. Прямо как мой отец.

– А что я ей скажу в следующем месяце, или в следующем году, или через десять лет? У меня до сих пор ремонт?

– Не знаю, я не очень представляю, как решится проблема со временем. Для нее, – добавил он.

Он действительно не знал, хотя гораздо больше его беспокоило другое: как решится проблема со временем для Мередит? Если Ливви застрянет во времени – не страшно. А вот если это случится с Мередит – их ждут проблемы, причем гораздо более серьезного толка.

Накануне Дня благодарения Мередит получила письмо от бабушки, в котором та жаловалась на Джулию. Без злости, без раздражения, а очень в своем духе – стремясь избежать конфликта, но вместе с тем внушая чувство вины. «Как поживает твоя мама? – писала Ливви. – Сто лет ничего от нее не слышала. Она, наверное, жутко занята. Когда будешь с ней разговаривать, напомни ей о обо мне, пожалуйста. Ее старушка скучает по ней».