Июня 1483 года; собор Святого Павла и Кросби‑Палас, Лондон

Увидев перед собором Святого Павла довольно плотную толпу людей, Кейт с Мэтти порадовались, что выскользнули из дома сразу после ранней мессы и успели занять место в первом ряду. Они не должны были находиться здесь, и Кейт сочинила целую историю, объясняющую их отсутствие: сказала отцу, что они якобы хотят прогуляться по Стрэнду и посмотреть на построенные там великолепные дома. Герцог смерил ее одобрительным взглядом.

– Ты становишься такой взрослой и красивой, – задумчиво сказал он. – Вскоре мне придется подыскать тебе мужа. Но пока еще рано. Хочу еще какое‑то время побыть рядом с тобой.

Отец давно уже не говорил с дочерью таким нежным тоном, и теперь от его слов знакомая волна любви к нему нахлынула на Кейт. Отец оставался таким же, как и всегда, поводов для беспокойства у нее было. Он не изменился, просто на его плечи легла тяжелая ноша забот о королевстве, приходится противостоять тем, кто завидует его власти. В глазах герцога ясно читались печаль и тревога. Кейт порывисто обняла его.

– Мы вернемся к обеду, – сказала она.

Именно герцог и принес известие о том, что госпожа Шор сегодня утром будет подвергнута публичному наказанию как блудница и колдунья в соборе Святого Павла. Кейт и Мэтти очень хотели своими глазами увидеть эту безнравственную женщину, которая наводила злые чары на герцога и сумела приворожить покойного короля и лорда Гастингса. Однако в глубине души девушки понимали, что отец и мачеха Кейт не одобрят их желание присутствовать при церковном наказании госпожи Шор. Благовоспитанные юные леди не должны проявлять интерес к такого рода зрелищам.

Чтобы не привлекать внимания, девушки оделись попроще, сняли все украшения и в таком виде отправились в путешествие по бурлящим улицам Лондона. И вот теперь они в числе других зевак в нетерпении стояли перед собором. Вскоре раздались крики: «Идет! Идет!» Появилась небольшая процессия: шериф и его пленница, а также стражники, сопровождавшие их. Как только люди увидели госпожу Шор, в толпе начался гвалт: несчастная женщина шла босиком, завернувшись лишь в тонкую материю, которую одной рукой плотно прижимала к своему пышному телу. В другой руке она держала горящую свечу, символ раскаяния. Люди показывали на нее пальцами и улюлюкали, большинство мужчин свистели и отпускали скабрезные замечания.

– Отпусти свою простыню, красотка! – прокричал простолюдин в сермяге, стоявший слева от Кейт.

– Теперь понятно, что в ней находил король Эдуард! – заметил его спутник.

Кейт тоже обратила внимание на то, насколько красива была проходившая мимо нее госпожа Шор: длинные, медового цвета волосы; безупречная кожа; изящные руки и ноги; округлые белые плечи; да и остальные ее прелести были отчетливо видны под тонкой тканью.

– Как специально родилась для постельных утех, – сказал человек в сермяге.

– Она совсем не похожа на ведьму, – прошептала Мэтти на ухо Кейт.

Та хихикнула:

– А ты кого ожидала увидеть? Старую каргу с метлой и черным котом на плече? Нет, госпожа Шор очень хорошенькая. Посмотреть на нее – ни за что не поверишь, что она способна заколдовать кого‑то, но мой отец не стал бы предъявлять ей ложные обвинения.

Госпожа Шор казалась смущенной – ей было трудно одновременно держать свечу и прикрывать свои срамные места. Бедняжка смотрела на мир страдальческим взором.

– И что теперь с ней будет? – недоумевающе спросила Мэтти.

– Отец сказал, что она отправится в тюрьму, – сообщила подруге Кейт. – Но ненадолго. Просто в назидание другим.

Позорная процессия вошла в храм и оставалась там какое‑то время.

– Нам некогда ждать, – сказала Кейт. – Пошли‑ка отсюда. Мы должны еще побывать на Стрэнде, чтобы рассказать дома, что там видели.

И, протолкавшись сквозь толпу, девушки двинулись вниз по Ладгейм‑Хилл и затем вышли на Флит‑стрит.

Они вернулись в Кросби‑Палас возбужденные, опоздав к обеду. Герцог и герцогиня уже сидели за столом на возвышении в зале, и когда Кейт, извинившись, юркнула на свое место, слуги разносили блюда. Анна улыбнулась, а Ричард Глостер вопросительно поднял бровь и поинтересовался:

– Ну как, понравилось на Стрэнде? Что‑то тебя долго не было.

– Мы потом еще зашли помолиться в церковь Святого Клемента Датского, – сказала Кейт.

– Я рад, что ты растешь благочестивой. – Отец одобрительно улыбнулся. Сам он был очень набожен – служил примером для всех них. И Кейт стало очень стыдно за эту ложь.

Глостер повернулся к жене.

– Я получил письмо от моего солиситора Линома, – объявил он.

Анна наклонила голову. В ее манерах чувствовалось некоторое отчуждение.

– Этот идиот хочет жениться на госпоже Шор.

– И вы ему разрешите? – спросила она.

– Не вижу причин запрещать. Пусть эта шлюха потомится в тюрьме недельку‑другую, а потом я ее выпущу. Господин Лином может поручиться за госпожу Шор, вот пусть он потом за ней и приглядывает.

– Она, видимо, уже подверглась церковному наказанию, – сказала Анна.

– Да. И насколько мне известно, немало добрых лондонцев получили удовольствие от этого представления, – усмехнулся Глостер.

Кейт промолчала – она не отрывала глаз от тарелки, надеясь, что отец не догадается об истинной причине ее опоздания. Как все‑таки ужасно, что она его обманула.

От этих тягостных мыслей ее избавило появление крепко сложенного человека в герцогской ливрее.

– Прошу прощения, милорд, но есть новости. Маркиз Дорсет исчез из убежища в Вестминстере. – Маркиз был старшим сыном королевы от первого брака, и именно его брата, сэра Ричарда Грея, Ричард Глостер заточил в Понтефракт.

Герцог вскочил из‑за стола:

– И куда он направился?

– Боюсь, никто этого не знает, милорд. Однако вполне возможно, что маркиз прячется где‑нибудь неподалеку от Вестминстера.

– Оцепите район войсками, возьмите собак и тщательно все обыщите.

– Слушаюсь, милорд.

Человек в ливрее поспешил прочь, а Глостер снова сел с крайне озабоченным выражением лица.

– Дорсета необходимо найти, – сказал он. – Этот человек представляет для меня не меньшую опасность, чем Гастингс.

– Нет сомнений в том, что Дорсет убежал, когда узнал о судьбе Гастингса, – тихо произнесла Анна. – И что вы с ним сделаете, если найдете?

– Это будет зависеть от того, что он сможет сказать в свое оправдание, – резким тоном ответил герцог. Он замолчал и задумался, поглаживая рукой кубок, но к губам его так и не поднес. – Нужно будет усилить меры безопасности в Тауэре, – изрек он наконец. – Кто знает, что на уме у Дорсета. Он может попытаться захватить короля.

– Но в этом случае ему понадобится помощь королевских слуг, а их вы выбирали сами, – заметила Анна. – Они же вам преданы.

– Ой ли? – вздохнул ее муж. – Я теперь никому не могу доверять. Кто знает, может быть, мои враги уже подкупили и слуг. Опасность грозит мне со всех сторон, миледи. Люди, прислуживающие королю, с этого дня должны быть удалены от него.

На лице Анны отразилось огорчение.

– Но как же тогда? Если вы лишите короля слуг, он будет совсем одинок.

Губы Ричарда были решительно сжаты, а глаза смотрели холодно.

– Ничего, я найду королю новых слуг. И вот еще что: я хочу отправить к нему его брата Ричарда Йорка – для компании.

– Вы думаете, королева позволит младшему сыну оставить убежище?

– Если Совет потребует, ей придется подчиниться.

– Но нельзя заставить человека насильно выйти из убежища – это священное право каждого, – возразила Анна.

Герцог кинул на супругу довольно выразительный взгляд:

– Ричард Йорк должен находиться вместе с братом. У меня есть основания полагать, что мать удерживает младшего сына против его воли. А позволь тебе заметить, что Вестминстер был построен моими предками в качестве убежища, а отнюдь не тюрьмы.

Анна ничего не ответила.

– В понедельник я подниму этот вопрос в Совете, – заключил герцог.