Жена Ансельма

Об одной из песен Фабрицио Де Андре

У Фабрицио Де Андре есть песня под названием «Дольченера» (буквально: «сладкая черная», а вообще переводов и определений по нашему запросу не найдено). Песня с его последнего альбома, в котором, как и во многих последних альбомах, весомость сказанного, как говорят математики, стремится к бесконечности. В песенке – незамысловатая по сюжету история о вышедшей из берегов реке (она и есть дольче и нера – почему нера, понятно, а дольче – потому что пресная вода называется «дольче» в противовес к «салата», то есть соленой) и жене Ансельма, которая зашла погостить на часок, и…

…e l’amore ha l’amore come solo argomento

e il tumulto del cielo ha sbagliato momento.

… у любви всего один довод – любовь,

а смятение неба лишь ошиблось моментом.

Жена Ансельма – это тебе не жена Лота, например. Жена Ансельма – это просто чужая жена, какого‑то никому не нужного и неинтересного Ансельма, у которого, видимо, кроме имени (и жены) ничего и нет. Но ведь поди ж ты… ведь большая часть мира заселена такими вот ансельмами, а у нас у всех есть свои жены ансельмов. Больше того, они даже и не наши, а, как было указано с самого начала, Ансельмовы. И вся функция Ансельмовых жен сводится к тому, чтобы мы их хотели. Хотели так, как только в детстве можно хотеть луну с неба или петушка на палочке. Чтобы вынь и положь. И чтобы немедленно. И никакого после обеда или завтра, а уж тем более на Новый год. Это что‑то такое, что надо хотеть как в первый или в последний раз в жизни, чтобы свет мерк и дыхание останавливалось. И в тот момент, когда мы это получаем… вот тут‑то и наступает знакомое больше по литературе, чем по личному опыту, мгновение, когда можно смело сказать Небу о том, что оно ошиблось, что его, Небесные, планы ни в какие ворота не лезут, потому что у меня здесь и сейчас наконец‑то есть Ансельмова жена, и плевал я не только на эту самую заповедь про чужих жен, но даже и на то, что ты, Небо, сейчас можешь рухнуть, потому что это и есть моя луна с неба, мое «остановись, мгновенье, ты прекрасно» и «меня выпьет Грей, когда будет в раю», и…

Но вот что интересно, кажется мне теперь – или меня божественный Де Андре навел на эту мысль? – дело‑то не в том, чтобы получить заветный леденец на палочке, а в том, чтобы дожить до того дня, когда можно обратить лицо к Небу и сказать: ты ошиблось. Я точно знаю, что я делаю, и что это совсем не момент Всемирного потопа, как ты думаешь, плевал я на твой Всемирный потоп, потому что у меня есть жена Ансельма, ибо к чему вообще все, если оно не приводит тебя к диалогу с Небом?

В общем, практически все я про жизнь теперь поняла, кроме того, как же тогда живут атеисты и агностики, если им не надо ничего доказывать Небу?

И что такого должно быть в Ансельмовых женах (если вы понимаете меня), чтобы в одну секунду с легким сердцем противопоставить правоту земную правоте небесной?