Глава 6. Мяч ударился в вековой дуб в семидесяти ярдах слева от меня и, к моему величайшему облегчению, отскочил обратно на лужайку

Мяч ударился в вековой дуб в семидесяти ярдах слева от меня и, к моему величайшему облегчению, отскочил обратно на лужайку. В игре в гольф я, надо признаться, не силен. Поэтому всегда стараюсь отправлять мяч по прямой и недалеко от себя, стремясь уложиться в семь ударов на каждую лунку и избежать ненужных осложнений. Обычно такая стратегия себя оправдывает, если только мяч не улетает безвозвратно. Пока у меня все идет хорошо. Шестая лунка, и ни одного потерянного мяча.

Соренсон, разумеется, играет в гольф значительно лучше. Однако ведет себя как настоящий спортсмен, постоянно меня подбадривает и подсказывает в том или ином затруднительном случае наиболее удачное решение. Однако подозреваю, что, если бы наши силы не были столь неравными, игра проходила бы в куда менее доброжелательной атмосфере.

Не виделись мы с ним со времен моего раннего детства. Он высок ростом, широкоплеч, щеголяет калифорнийским загаром. Крупные неправильные черты лица, кривоватый нос, густые кустистые брови, одна выше другой. Лицо, в общем, грубоватое, но симпатичное. Могучая шея без единой жировой складки, тренированная подтянутая фигура. Выглядит он так, словно хоть сейчас может вновь выйти на футбольное поле, однако аккуратный зачес седых волос и дорогой костюм для гольфа сразу выдают преуспевающего американского бизнесмена. В нем чувствуется сила. Не та, что дается богатством или властью над тысячами подчиненных, а дарованная природой. Сила плоти и духа, которой пользуются лишь в случае необходимости. Соренсону она придает неотразимое обаяние.

Нас окружал великолепный пейзаж. С берегов Тэй тянул свежий ветерок, серые дома Сент‑Эндрюса заливало прозрачное сияние северного солнца, к которому я стал уже привыкать. Здесь, на мысе в восточной части Файфа, бок о бок стояли огромный серый собор Сент‑Эндрюс, одно из древнейших культовых сооружений Шотландии, и церковь Олд‑Корс, место паломничества последователей современной религии. Если бы мне не приходилось неотвязно думать о том, как ловчее ударить по мячу и не опозориться, картина наверняка доставила бы мне эстетическое наслаждение.

– Расскажите, чем занимаетесь, – попросил Соренсон, когда мы направились к тому месту, куда упал мой мяч. – Ричард говорил, вы торгуете облигациями?

Пришлось пуститься в объяснения. Для человека, не работающего на рынке, он схватывал все на удивление быстро, так что я сам не заметил, как начал в мельчайших подробностях рассказывать о рынке облигаций и способах добывать на нем деньги. Слушал он весьма внимательно, а его вопросы показывали, что он понимает, о чем идет речь.

– Судя по всему, ваш бизнес очень похож на мой, – заметил он. – Все в движении, ничто не стоит на месте. Меняются технологии, меняется рынок. Чтобы преуспеть, одного ума мало, нужны энтузиазм, энергичность, стремление во всем разобраться. Нельзя слепо следовать правилам, потому что каждые шесть месяцев появляются новые. Вот поэтому такие парни, как вы с Ричардом, и добиваются успеха.

Он помахал клюшкой, примерился и нанес сильнейший удар по мячу, который приземлился всего в нескольких футах от лунки. Соренсон довольно улыбнулся. После моего удара мяч пролетел вдвое меньшее расстояние. Мы неспешно пошли к нему.

– Я люблю работать с молодыми, – продолжал Соренсон – Для таких, как я, в сфере новых технологий места уже не осталось. Жизненные ресурсы уже не те. Однако помочь перспективным людям могу.

– И каким же образом? – поинтересовался я – теперь Соренсон обрел огромную значимость для будущего «Фэрсистемс», и мне захотелось разузнать о нем как можно больше.

– Отчасти я научился этому на футбольном поле, – ответил он. – Чтобы выиграть матч, необходимы те же качества, что требуются в бизнесе. Воля к победе, командные действия, сочетание заранее подготовленных комбинаций с импровизацией… Ни в коем случае нельзя бояться отдавать мяч лучшим игрокам в команде, пусть они делают с ним все, что смогут. Полагаю, я просто открыл способ заинтересовать людей.

– А как вы начинали?

– После окончания учебы пошел в НАСА. Тогда, в шестидесятых, казалось, что будущее человечества где‑то там, в космосе. В конечном итоге я осознал, что все это чушь. Будущее человечества – в микроэлектронике, и отсчет ему ведется в наносекундах, а не в световых годах.

Пара гениальных ребят, которых я знал по Стэнфорду, трудилась в научно‑исследовательском центре компании «Ксерокс». В семидесятых там осуществлялись, пожалуй, самые серьезные разработки в компьютерной области. Они готовили графические интерфейсы для пользователя, то есть программное обеспечение, облегчающее обывателю работу с компьютером. У них возник ряд многообещающих коммерческих идей, однако «Ксерокс» поддержать их не захотел, а приступать к реализации своих задумок самостоятельно они боялись. И тогда я пришел к ним на помощь.

Нашу компанию мы назвали «Сисеро сайнтифик». Получилось все чертовски здорово. Техническая сторона дела была за этими двумя вундеркиндами, а я осуществлял общее руководство. Через четыре года мы продали компанию фирме «Софтач» за восемьдесят миллионов долларов.

Ого! Восемьдесят миллионов! Могу поспорить, что Соренсону от этой сделки досталась немалая доля. Я вдруг осознал, что рядом со мной идет самый, возможно, богатый человек из всех, кого мне довелось встречать в жизни.

Название «Софтач» показалось мне знакомым.

– Слушайте, по‑моему, пару лет назад в газетах что‑то писали о «Софтач»… У нее вроде были какие‑то трудности.

– Еще какие! – сникшим голосом подтвердил Соренсон.

Я понял, что углубляться в эту тему он не хочет. Долго выбирал клюшку, тщательно прицеливался и… запулил мяч точнехонько в яму. Вот придурок, чтоб тебя!

– Отличный удар! – прокомментировал Соренсон. – Вам просто с ветром не повезло.

– А после этого чем вы занимались? – Я поторопился отвлечь его от обсуждения моей техники владения клюшкой.

– Ну, с полгода более или менее регулярно играл в гольф, но понял, что сидеть без дела не могу. Тогда я собрал портфель ценных бумаг нескольких весьма интересных компаний в Америке и Европе, в правления которых я вхожу. Время от времени вкладываю в них деньги. Себя я считаю своего рода наставником, или, что мне ближе, тренером. Мне кажется, я способен выявлять в людях их лучшие качества и добиваться от них высоких результатов. За свою жизнь я наблюдал множество взлетов и падений, так что могу поделиться довольно богатым опытом.

По‑моему, Соренсон должен отлично справляться с такой ролью. Он умеет слушать, но в то же время внушает желание ему подчиняться, создается впечатление, что стоит ему поверить в твою способность к тому или иному поступку – и ты просто идешь и делаешь это.

– А как выглядит «Фэрсистемс» в сравнении с известными вам компаниями? – осторожно спросил я.

– Одна из лучших, – сразу посерьезнев, обернулся он ко мне. – Вот что я скажу вам, Марк, – у компании действительно большой потенциал. В следующее десятилетие виртуальная реальность будет править компьютерным рынком.

– Ричард утверждал то же самое. Я, правда, ему не очень верил.

– Напрасно. Большинство прорывов в компьютерной технике за последние двадцать лет происходило за счет уменьшения размеров и повышения производительности микросхем. Однако для умелого обращения с компьютером по‑прежнему необходимы специальные навыки. Это надо менять. Вы помните, я уже говорил о графическом интерфейсе, помогающем людям общаться с машиной? Именно здесь будут сделаны новые серьезные шаги. И виртуальная реальность – самая совершенная, наивысшая форма такого интерфейса. Когда человек оказывается внутри созданного компьютером мира, может там передвигаться и даже разговаривать, исчезают все барьеры. Компьютер и пользователь становятся одним целым. Убежден, что тогда нам откроются совершенно новые сферы человеческой деятельности – во всем, что связано с творчеством или общением между людьми, находящимися в разных частях света.

Мы направились к яме, куда угодил мой мяч.

– Все говорят о применении виртуальной реальности в области дизайна, развлечений, обучения и так далее… Однако пока мы даже не можем и вообразить, как ее использовать с максимальной эффективностью. Просто потому, что к ней еще не привыкли. То же самое когда‑то происходило со всей новой техникой – возьмите, к примеру, электричество, телефон, компьютер. Только когда попользуешься ими какое‑то время, узнаешь, на что они способны.

Я бросил на Соренсона испытующий взгляд. Нет, похоже, он говорит вполне серьезно. Я спрыгнул в яму и подцепил клюшкой мяч, который упал на коротко подстриженную травку. Мои мысли вернулись к Ричарду. И я решился задать вопрос, которым терзался всю эту неделю.

– Вы не знаете, почему Ричарда убили?

– Понятия не имею. – Он задумчиво покачал головой. – Сам пытаюсь разобраться. А полиция хоть немного продвинулась в своем расследовании?

– Не думаю. Они только задают кучу вопросов.

– Это точно. Вчера вот ко мне приходили, я с ними несколько часов промучился. А может, у вас есть какие‑то догадки?

– Ну, знаю, что Ричард был чем‑то встревожен. – Я рассказал Соренсону о настойчивой просьбе брата о срочной встрече. – А вам он на той неделе не звонил?

– Нет, кажется. – Соренсон помолчал, припоминая. – Нет, мы с ним, по‑моему, на той неделе вообще не разговаривали. А о том, что его беспокоил дефицит наличности, мне известно. Меня, к слову сказать, тоже. И до сих пор беспокоит, если на то пошло. Однако у меня сложилось впечатление, что особой неотложности в этой проблеме нет.

– А о продаже акций «Фэрсистемс» он не упоминал?

– Нет, ни слова. Полагаю, цена на них падала потому, что инвесторы не хотят рисковать. С моей точки зрения, они в чем‑то правы. Да я и сам тут бессилен. Ведь продавать свои акции в течение двух лет после размещения мне нельзя. Не скажу, что у меня их много, однако достаточно, чтобы не утратить интереса к делам компании.

Я тоже переживал за будущее «Фэрсистемс».

– И что ж, теперь, когда Ричарда… – я запнулся и с трудом выдавил из себя, – не стало, «Фэрсистемс» развалится?

– Возможно. – Соренсон крепко потер подбородок. – Однако надеюсь, этого не случится.

– Но ведь все держалось на Ричарде, не так ли?

– До определенной степени, особенно в самом начале, – кивнул Соренсон. – Но «Фэрсистемс» – это не один Ричард. Он работал с симпатичной девчушкой по имени Рейчел Уокер. Рейчел в деталях знает все, чем занимается компания, у нее надежные сотрудники. К тому же большинство технологий вовсе не принадлежит «Фэрсистемс». Ричард блестяще умел налаживать техническую кооперацию. Система виртуальной реальности включает в себя целый набор технологий, «Фэрсистемс» просто соединяет их в единое целое.

Я слушал его с предельным вниманием. А Соренсон тем временем продолжал:

– Одним из выдающихся качеств Ричарда было умение заинтересовать таких людей, как Рейчел, и привлекать к техническому сотрудничеству все новых партнеров. Вот это повторить будет трудно. Но мы попробуем.

Соренсон попытался дальним ударом загнать мяч в лунку, но тот в каких‑то дюймах от нее остановился, и он с досадой поморщился. Мне удалось попасть в лунку с двух ударов, после чего мы направились к следующей метке. Я был доволен собой, пока игра у меня шла не так уж и плохо.

– Завтра собираюсь познакомиться с компанией, – сообщил я Соренсону.

– Интересно, какие у вас останутся впечатления. Упаси вас Бог недооценить Рейчел. Она замечательная умница, о виртуальной реальности знает так много, как никто на свете. Сейчас она управляет компанией вместе с парнем по имени Дэвид Бейкер. Он по натуре больше бизнесмен. Я его ценю – гарвардский диплом в области менеджмента. Он очень целеустремленный, хочет вывести «Фэрсистемс» на достойное место. Сумел подобрать достаточно много клиентов для такой небольшой компании.

– Вы считаете, что эта пара справится?

– Теоретически они должны идеально дополнять друг друга. – Соренсон, прищурившись, резким ударом отправил мяч скользить по траве. – А как будет на практике, не знаю. Просто не знаю.

– Может, компанию стоит продать? Ричард говорил, что какой‑то покупатель уже сделал ему предложение.

– Возможно, это будет правильным решением. Только прежде чем его принимать, лично я бы тщательно изучил состояние дел в компании. Однако здесь есть одна сложность.

– Да? Что вы имеете в виду?

– Ваш отец.

– Отец?

– Да. Он продавать компанию не хочет.

– Не хочет продавать? Но почему? Мы ведь должны избавиться от нее, пока есть такая возможность.

– Он решительно против. Считает, что, поскольку «Фэрсистемс» так много значила для Ричарда, продавать ее нельзя. Полагает, что раз Ричард не хотел расставаться с компанией, то и мы не должны этого делать.

– А вы не могли бы убедить его в том, что он не прав?

Соренсон остановился у метки и посмотрел мне в глаза.

– Джеф говорил, что за десять лет вы с ним ни разу не разговаривали. Зная, как он поступил с Джиной, могу вас понять. – Он перевел взгляд на море, словно пытаясь отыскать что‑то в его волнах. – Однако вы с вашим отцом являетесь крупнейшими акционерами «Фэрсистемс». И если между вами существуют разногласия относительно будущего компании, я, как ее председатель, вынужден настаивать на том, чтобы вы их уладили. Подобная неопределенность компании вредит.

Наши взгляды встретились, и он медленно и внушительно проговорил:

– Марк, вы должны с ним поговорить.

Я отвел глаза, понимая, что он прав.

– Ладно, – буркнул я и запустил мяч в густой кустарник.

* * *

Солнечный свет ложился красивыми бликами на лысину старшего следователя Доналдсона, который, застыв в неудобной позе, сидел за дубовым столом в кухне Ричарда. Рядом с ним скромно примостился Керр. Перед нами стояли чашки с чаем.

– Мы несколько продвинулись в нашем расследовании, – сообщил мне Доналдсон. – И в свете того, что уже выяснили, хотели бы задать вам пару дополнительных вопросов.

– Слушаю вас, – согласился я.

– Мы нашли орудие убийства. Вашего брата ударили топором, вероятно, в тот момент, когда он обернулся взглянуть на нападавшего. Топор бросили в кусты по дороге в Гленротс.

– Да, припоминаю, Ричард при мне колол дрова, когда я гостил у него прошлой зимой.

– А опознать топор сможете? – спросил Доналдсон.

Я на мгновение задумался и покачал головой:

– Нет, как он выглядит, не помню.

– Не важно. Мы абсолютно убеждены, что ваш брат знал убийцу. Никаких следов взлома. Парадная дверь и все поверхности на кухне тщательно протерты. А это значит, что ваш брат пригласил преступника на кухню, а потом они перешли в мастерскую. Убийство, возможно, было непреднамеренным.

Если бы преступник замышлял его заранее, то принес бы оружие с собой. А так он воспользовался первым попавшимся под руку предметом. Нет никаких признаков того, что у вашего брата что‑либо похищено, хотя полной уверенности в этом у нас нет.

– Отпечатки пальцев нашли? – поинтересовался я.

– Нет. Я ведь уже говорил, что все поверхности на кухне протерты лоскутом какой‑то ткани. Топор тоже. Никаких волокон на них не обнаружено. Следов ног тоже нигде нет.

– Кого‑нибудь подозреваете?

– Терпение, сынок, – посуровел Доналдсон, сердито сдвинув брови. – Расследование убийства требует времени. Много сил и много времени. Но мы его найдем.

Я понял, что меня вежливо одернули.

– Нам удалось выяснить, что в пятницу, накануне убийства, между мистером Фэрфаксом и одним из его коллег, Дэвидом Бейкером, произошла ссора. Бейкер был так взбешен, что сразу же уехал домой. Вы рассказывали, что в последние несколько недель ваш брат пару раз обсуждал с вами проблемы, связанные с «Фэрсистемс».

Я молча кивнул.

– А Дэвида Бейкера он в связи с этим не упоминал?

– Нет. Я о нем и знать не знал до тех пор, пока Уолтер Соренсон несколько дней назад не упомянул это имя.

– Значит, у вас нет никаких сведений о том, что Бейкер мог быть как‑то причастен к тому, что так тревожило вашего брата?

– Абсолютно никаких.

– Понятно, – протянул Доналдсон, заглядывая в свои записи. – А как насчет лиги?

– Лиги? Какой еще лиги? – изумился я.

– Имеется в виду Лига за прекрасный старый мир. Это группа активистов, считающих, что новые технологии ведут общество к гибели. Особенно яростно они выступают против виртуальной реальности.

– По‑моему, Ричард рассказывал что‑то об этом. – Я пытался вспомнить, что именно говорил мне Ричард по этому поводу несколько месяцев назад. – Вроде как один из его сотрудников вступил в эту лигу… Как его там… Дуг? Дуги?

– Правильно, – подтвердил Керр. – Дуги Фишер работал в «Фэрсистемс» вплоть до прошлого года, потом вступил в лигу. Организация эта действует в Америке и Европе и тщательно конспирируется. Состоит в основном из разочаровавшихся в своей профессии технарей. Во всяком случае, в компьютерах они разбираются, похоже, досконально. Для достижения своих целей готовы прибегнуть к насилию. Пару месяцев назад британские компании, занимающиеся виртуальной реальностью, стали получать взрывные устройства в почтовых посылках. Ни одно из них, правда, никакого ущерба не нанесло. Мы полагаем, что это дело рук Дуги или его единомышленников.

– И вы думаете, что этот самый Дуги причастен к гибели Ричарда?

– Это лишь рабочая версия, – охладил меня Доналдсон. – Может, вы что‑нибудь о нем знаете?

Я огорченно помотал головой. Мне хотелось им помочь. Жаль, что я так невнимательно отнесся к рассказу Ричарда о лиге. Однако тогда это казалось мне таким несущественным, таким далеким от моей повседневной жизни.

– Мы также проверили подозрения вашего брата относительно манипуляций с акциями «Фэрсистемс», – продолжал Доналдсон. – В этом сейчас разбирается Лондонская фондовая биржа, они также связались со своими коллегами в Америке.

– Правда? Нашли что‑нибудь?

– Пока они собирают данные. Однако давайте вернемся к тому вечеру, когда Ричард Фэрфакс предложил вам поинтересоваться ценами на акции «Фэрсистемс». Вы исполнили его просьбу?

– Да. Точнее, это сделала Карен.

– Карен Чилкот. Ваша подруга, так?

– Так.

– Но выяснить ей ничего не удалось.

– Нет. Дело в том, что «Фэрсистемс» – настолько мелкая компания, что ее бумагами торгует только одна фирма, «Вагнер – Филлипс». У Карен там есть знакомый, однако ничего стоящего он ей не сообщил. Мы считаем, что ничего необычного или странного с акциями не происходит.

– Понятно, – нахмурился Доналдсон. – А вы сами никаких сделок с акциями «Фэрсистемс» не осуществляли?

– Да нет же.

– И своих не продавали?

– Не имею права. В течение двух лет.

– Кого‑нибудь еще из держателей акций знаете?

– Нет. Только Карен. Но эти ограничения распространяются и на нее.

– А у нее среди акционеров «Фэрсистемс» есть знакомые?

– Конечно, нет! – вспылил я.

– Успокойтесь, мистер Фэрфакс. Просто отвечайте на наши вопросы.

– Вот что, – произнес я, взяв себя в руки. – Чтобы сберечь ваше драгоценное время, заявляю, что о «Фэрсистемс» никакой внутренней информацией для служебного пользования не располагаю. Черт побери, да я вообще ничего о компании не знаю! И Карен тоже. Если уж на то пошло, она знает еще меньше, чем я. Так что никаких секретов мы никому раскрыть не можем, даже если бы нам этого очень хотелось. К тому же какой в этом смысл? Ведь цены на акции падают, а не растут. Так зачем нам кого‑то уговаривать их приобретать? Тот, кто по нашей подсказке их купит, просто‑напросто потеряет на этом деньги.

Я посмотрел на Доналдсона, на Керра, потом опять на Доналдсона, зная, что привел неопровержимый аргумент. Он, судя по всему, это тоже понял.

– Хорошо, мистер Фэрфакс. Тем не менее нам все же придется еще в этом покопаться.

Я с облегчением перевел дух. Он мне поверил. Отчасти я был рад, что он поднимает трудные, неприятные вопросы.

– Понимаю, – сказал я.

– Спасибо за чай. – Он стал подниматься из‑за стола. – Кстати, попрошу вас в мастерской ничего не трогать. Там множество технической документации, которую мы при участии Рейчел Уокер хотели бы просмотреть.

– Да ради Бога. – Я проводил их до двери.

Еще раз заходить в сарай я вовсе не собирался.