Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава девятая. Джозеф был влюблен. Влюблен так слепо и страстно, как никогда в жизни





 

Джозеф был влюблен. Влюблен так слепо и страстно, как никогда в жизни. Он не мог вспомнить ни одной женщины, которой так жаждало бы его сердце, как жаждало оно Энни Табб из Плина, девятнадцатилетней девушки, которая была всего на пять лет старше его младшей дочери. Собственный возраст для него ничего не значил.

Его женитьба на Сьюзен была результатом стремления быть понятым, бессознательным желанием, положив голову ей на колени, забыть о своем одиночестве. Этого она не смогла ему дать; поняв, что его нежность ей не нужна, он любил ее мимоходом, небрежно, без чувства, и последние одиннадцать лет их супружества был для нее не более чем кормильцем, а она его экономкой. И вот теперь в нем вновь проснулись все так долго сдерживаемые природные инстинкты; Джозеф не мог ни спать, ни есть, одна мысль преследовала его днем и ночью: он должен обладать Энни Табб, кроме этого ничто в целом мире не имело для него значения. Он боготворил ее юность и красоту, жаждал получить возможность разделить их с нею, стать их частью, былые дни он не делал различия между женщинами и девушками и не думал об их возрасте, придавая значение лишь особому взгляду, который означал, что они понимают, чего именно ему от них надо. Теперь все изменилось.

Мысль о невинности и неопытности Энни была для него пыткой. Почему раньше он никогда этого не понимал? Джозеф не отдавал себе отчета в том, что такими ценными эти качества делает его возраст, его пятьдесят лет, и что лет двадцать назад он презрительно счел бы их никчемными, неинтересными. В тридцать лет он хотел, чтобы о нем заботилась Сьюзен, женщина старше его. А теперь, в пятьдесят, он хотел, чтобы Энни, подобно символу прошедшей юности, в котором он искал обновления, помогла ему бежать призрака близкой старости и осталась с ним рядом в этой чудесной земле обетованной.

И вот, тем временем как сын, Кристофер, трудился на верфи, беспокойный, неудовлетворенный, рвущийся на свободу отец, Джозеф, слонялся около некоей садовой калитки, то чувствуя себя на седьмом небе, то безрассудно ввергаясь в пучину отчаяния. Лишь его собственная настойчивость и сила воли могут заставить такое прекрасное молодое создание ответить на его страсть, размышлял Джозеф, вышагивая взад‑вперед по вершине холма и по часу дожидаясь этого дитя; когда же наконец Энни Табб появлялась с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами, его мрачное настроение сменялось уверенностью, что не пройдет и нескольких дней, как она ему уступит. По вечерам они часто прогуливались через поле к Полмирской долине. Дома Энни говорила, что идет гулять с подругой, так как сомневалась, что родители одобрят ее странную дружбу с капитаном Джо, которого, несмотря на нынешний возраст Джозефа Кумбе, люди, помнившие его былые эскапады, едва ли признали бы подходящим спутником для молодой девушки. Ей самой не раз приходилось слышать, как ее тетушки, пожилые замужние женщины, рассказывают ужасные истории о временах двадцати– и тридцатилетней давности, когда Джозеф Кумбе пускался в Плине во все тяжкие; и хотя этот бородатый вдовец теперь пользовался почетом и уважением, втайне она не могла не чувствовать, что он мало изменился, особенно когда смотрел ей в глаза или вытягивал руки, чтобы приподнять ее над изгородью. Мысль, что она играет с огнем, вся сила которого ей неведома, приводила Энни в трепет и кружила ей голову. В конце концов, какое это имеет значение? Никто еще ни разу не заметил, как они гуляют по вечерам, и ей все нипочем, пока она знает, что красавец шкипер ждет ее на вершине скалы. Вся семья Джозефа заметила его хорошее настроение, но о причине не догадывался никто. Кристофер испытывал огромное облегчение, видя, что отец не пытается спросить его, когда он пойдет в море; Альберт, понимая, что «Джанет Кумбе» снова уйдет в плавание не раньше чем через несколько недель, воспользовался задержкой, чтобы навестить брата Чарльза в военном лагере.

Мэри и Марта в этот приезд находили своего дядю чрезвычайно приятным и милым, а не путающим и властным, как обычно. Даже Кэтрин забыла свой благоговейный страх, и, в конце концов, стала считать отца обычным человеком, а не высоким, угрюмым чужестранцем, который с трудом узнавал ее, когда она случайно встречалась с ним по пути из школы.

Джозеф и сам себя не узнавал. Он стал более тщательно одеваться и, пожалуй, гордиться своей внешностью. Он с удовлетворением заметил, что в его волосах нет и намека на седину.

Стояла прекрасная погода, и, просыпаясь утром, он слышал, как чайки кричат «Энни», как «Энни» зовут волны, разбиваясь о скалы; даже нежный летний ветер шептал ее имя, даже воздух полнился ею.

Через неделю праздник Троицы, именно этот срок он себе и отвел. В субботу накануне праздника Джозеф отправился в контору Хогга и Вильямса (ее название не изменилось), чтобы повидаться с братом Филиппом по поводу страховки, срок которой истек. К его немалому удивлению, из двери, в которую он собирался войти, вышла Энни Табб. Увидев его, она покраснела и хотела пройти мимо, но он преградил ей дорогу.

– Вот так встреча. И что же вы делаете в этой конторе? – спросил он шутливым тоном. – Собираетесь стать судовладельцем?

– Нет, капитан Джо, – ответила она. – И мастер же вы задавать вопросы, то так, то эдак. Мне пришлось зайти сюда, мистер Кумбе, с запиской от моей матушки.

– Да ну! – сказал Джо. – Так вы знакомы с моим братом Филиппом? И что вы о нем думаете?

Энни мяла в руке носовой платок.

– Я считаю его настоящим джентльменом и очень приятным человеком. Он всегда вежлив, внимателен и точно знает, что нужно девушке. Посмотрите, вот этот браслет он подарил мне на день рождения.

Джозеф нахмурился, слова Энни ошеломили его.

– И давно вы с ним знакомы? – довольно резко спросил он.

– Ах, боже мой, я даже не помню. – Энни притворно рассмеялась. – По воскресеньям он часто к нам заходит и пьет чай с матушкой и со мной. Не может быть, капитан Джо, чтобы я вам об этом не говорила.

– Никогда не говорили, мисс Энни, клянусь вам.

– Ну что ж, по‑моему, это не так важно. Плин невелик, здесь все соседи. А сейчас я должна одна вернуться домой.

– Вы не забыли, что в понедельник вечером идете со мной на ярмарку?

– Нет… туда я не обещала.

– А по‑моему, обещали, маленькая кокетка.

– И не обзывайтесь, а то я не стану с вами разговаривать. А про понедельник посмотрим… я подумаю.

Однако ему было не до игры, и он остановил Энни.

– Вы должны ответить «да» про ярмарку в понедельник, прежде чем уйдете из этого здания.

– Ох! Капитан Джо, вы невыносимы.

– Скажите «да», Энни.

– Ну вот… теперь просто по имени, да?

– Скажите «да», и побыстрее, иначе опоздаете домой.

Ненадолго наступило молчание; оба делали вид, что рассержены.

– Ах! Вы мне надоели. Я приду, – сказала, наконец, девушка, у которой и в мыслях не было отказываться, о чем Джозеф прекрасно знал.

Он отступил в сторону и дал ей пройти, затем, глупо улыбаясь улыбкой пьяницы, вошел в контору брата. Филипп против обыкновения праздно сидел за своим столом, стиснув руками голову и глядя в пустоту. Он тоже улыбался, но ни один из братьев не догадывался, как выглядит он сам.

– Как поживаешь, Джо? – спросил Филипп.

– Вполне прилично, Филипп, – ответил другой.

– Погода как раз по сезону. Надеюсь, что и в праздники продержится такая‑же.

– Да, будет чертовски жалко, если пойдет дождь и испортит людям все веселье.

Братья надеялись поскорее закончить беседу, поскольку каждый чувствовал себя неуютно в обществе другого.

– Так, дело сделано, – сказал Джозеф, ставя кляксу на какой‑то документ и вытирая носовым платком запачканные чернилами пальцы. Он терпеть не мог что‑нибудь писать и подписывать.

Внимательно просмотрев бумагу, Филипп положил ее в ящик стола. Затем взглянул на брата и неохотно признался самому себе, что никогда не видел его в лучшем здравии.

– И какие же занятия ты находишь для себя в свободное время, Джо? – с некоторым любопытством осведомился он. – Должно быть, Плин по сравнению с иноземными городами кажется тебе скучной дырой.

– Он вовсе не так уж плох, – улыбнулся Джо, – и я приятно провожу время. Ты странный малый, Филипп, на мой взгляд, сущая темная лошадка. После того как ты закрываешь свою контору, тебя нигде никогда не видно. Неужели ты так же много читаешь, как в былые дни?

– Да, довольно много, но последнее время я подумываю и о другом. Видишь ли, я не так стар, чтобы становиться отшельником. Я еще сравнительно молодой человек.

Ответ брата позабавил Джозефа. Он вспомнил рассказ о том, что Филипп за кем‑то ухаживает. О котором и думать забыл.

– Полагаю, ты скоро ошарашишь нас известием о своей женитьбе, не так ли, Филипп? – Джозеф рассмеялся.

Его брат даже не попытался скрыть довольной улыбки.

– Возможно, Джо, возможно. Вполне вероятно, что я действительно в ближайшем будущем сделаю решительный шаг.

– Разумеется, при условии, что дама согласна, – съязвил Джозеф.

– Естественно, при условии, что дама согласна. Но думаю, я могу смело сказать, что на этот счет у меня нет никаких опасений.

– Ну что же, когда ты влюблен, чрезвычайно утешительно знать, что твое чувство взаимно, – задумчиво сказал Джозеф. – Хотя, мне кажется, что неопределенность придает чувству особую остроту.

– Странно слышать подобное заявление от человека пятидесяти лет, – ядовито заметил Филипп. – Разве ты еще не выбросил из головы подобные мысли?

Джозеф рассмеялся.

– В женщине, Филипп, нельзя быть уверенным, пока ты ее не получил, – сказал он. – Об этом говорит мой многолетний опыт, и желаю удачи.

– Чепуха, Джо, нынче все изменилось. Положение – вот чего ищет женщина, ей нужен дом, слуги. Если мужчина может предложить все это своей будущей жене, беспокоиться не о чем, она сама к нему придет.

– Ты так думаешь? А я так очень в этом сомневаюсь. Прекрасная мебель слабое утешение, если у тебя холодный партнер в постели. Будем надеяться, что ты на славу потрудишься, хотя, по‑моему, несколько уроков знатока тебе бы не помешали.

– Ты явно не способен подняться над непристойностью, Джо, – сказал Филипп. – Я признаю, что меня действительно привлекает ее юность, а сказать, что она ослепительно хороша собой, это значит ничего не сказать. Я убежден, что стоит мне только слово сказать, и она тут же примет мое предложение. Кроме того, я пользуюсь известным влиянием в ее семье.

– И когда же ты собираешься жениться? – спросил Джозеф.

– Право, я еще не решил, – холодно ответил Филипп. – Я думал откровенно объясниться после праздника.

Джозеф живо представил себе эту светскую сцену. Филипп, официальный, чопорный, стоит в гостиной, а молодая леди с жеманным видом сидит на стуле. Торжество на Троицу. Тем временем он, Джозеф, посадив перед собой свою девушку, скачет на резвом коне, после чего увлекает ее к безмолвным скалам. Что там говорит Филипп?

– И поэтому я абсолютно уверен, что она мне не откажет. Любой девушке хочется изменить свое положение к лучшему, и она будет просто дурочкой, если откажет мне. Послушай, Джо, здесь, в столе, есть ее фотография. Украл у ее матери. Полагаю, она так молода, что годится тебе в дочери…

Через плечо брата Джозеф смотрел прямо в лицо Энни Табб.

– Господи Иисусе…

– Да, красотка, правда? Хотя на самом деле она еще лучше. Так вот, если… В чем дело… куда, ради… – Филипп в недоумении поднялся из‑за стола и подбежал к двери. Но Джозеф уже исчез. Он проскочил половину улицы и, свернув за угол, уже поднимался по холму. Вершины он достиг в ту самую минуту, когда девушка собиралась войти в калитку.

– Привет! Это опять вы, капитан Джо?

– Послушайте, – сказал он нетвердым голосом. – Вам придется опоздать к обеду, потому что я хочу с вами поговорить. Сходим на минуту к скале, долго я вас не задержу.

Он тащил ее за руку.

– Ради всего святого, что на вас нашло?

Он не отвечал, дожидаясь того момента, когда они смогут сесть на некотором расстоянии от Замка; там он посадил ее рядом с собой.

– Мой брат Филипп за вами ухаживал, – сразу начал он.

Энни вздрогнула и отрицательно покачала головой.

– Нет, никогда. Время от времени он делает мне небольшие подарки, навещает нас, но он никогда не вел себя неприлично.

– Я не говорю о приличном или неприличном, – нетерпеливо сказал Джозеф. – Главное, что он вообразил, будто влюблен в вас. Вы об этом знали?

– Нет… не думаю… не могу сказать. Он всегда так внимателен.

– Послушайте, детка. Вы не знали, что он собирается просить вашей руки?

– Ах! Капитан Джо… я действительно…

– Жениться, Энни, жениться. Он хочет жениться на вас.

Глаза девушки широко раскрылись от удивления.

– Мистер Кумбе хочет на мне жениться? – воскликнула она. – Я не могу в это поверить. Как, такой джентльмен?

– Вам это приятно, ведь приятно, а? За это он вам и нравится, вы довольны, я вижу, что довольны. Вы воображаете себя в кружевном платье, воображаете, как вам прислуживает лакей. Разве не так?

– Нет, капитан Джо, не надо меня так смущать… я не знаю, что и подумать. Мистер Кумбе меня никогда не интересовал.

– Ха! И вы это говорите? Должно быть, вы давно с ним накоротке, если он говорит то, что сказал мне. Итак, вы собираетесь выйти за него замуж и стать светской дамой с собственной каретой?

– Я никогда этого не говорила. – Девушка чуть не плакала. – Мистер Кумбе учтивый и добрый, но я никогда не помышляла о нем как о муже. Кроме того, я пока вообще не хочу выходить замуж.

– Ах! Он, как несчастная рыбешка, будет извиваться на вашем крючке, пока вы не решите, из какого материала сшить подвенечное платье. Затем, когда он наймет достаточно слуг, чтобы те стояли перед вами на коленях, вы уступите и за все, что он для вас сделал, поднесете ему себя в подарок?

– О, перестаньте, капитан Джо. Я сейчас сойду с ума от ваших нападок. – По щекам Энни катились слезы. – О, боже мой! Боже мой, сколько шума по пустякам, я просто не понимаю, что происходит!

Увидев ее слезы, Джозеф окончательно потерял самообладание; он схватил девушку на руки, положил себе на колени и стал целовать жадно, гневно, пока ее волосы, выскользнув из‑под ленты, не рассыпались по плечам. Слабая, беспомощная, она лежала неподвижно, прижавшись лицом к его плечу.

– И вы пошли бы за него, – шептал Джозеф, – с его постной физиономией и пасторскими повадками, только ради красивых платьев и шикарного дома. Пошли бы, понятия не имея о том, что такое любовь, не желая познать ее, не думая о ней. Пошли бы туда, где я не смог бы держать вас вот так… и вот так… и вот так…

– Нет… нет, – закричала Энни. – Не надо, о! Джозеф, что со мной… я люблю вас… да, люблю… люблю.

Он целовал ее снова и снова, доводя до изнеможения, пробуждая волны страдания и наслаждения – чувства, которого она не могла определить. Потом он оттолкнул ее от себя, и она обнаружила, что едва может стоять, ноги ее дрожали, сердце бешено колотилось в груди. Пока она приводила в порядок платье и волосы, руки ее тряслись и все тело пронизывала странная ноющая боль.

Он, прищурившись, наблюдал за нею.

– Ну как? Вы все еще собираетесь сказать ему, что будете его женой? Тогда бегите, не упустите его, а то он уйдет, если вы не поторопитесь.

– Я не хочу выходить за него замуж, вы же знаете, что не хочу. Почему вы все мучаете меня?

– Он будет вам прекрасным мужем, подарит красивый дом и все, чего вы ни пожелаете. Вы будете дурой, если откажете ему.

Бедная Энни была готова опять разразиться слезами.

Он снова целовал ее, а она стояла, прижавшись к нему, не в силах двинуться с места, не в силах сделать хоть что‑нибудь, кроме того, о чем он ее просил. Она лишилась последних сил, последней воли, в ней осталось только одно желание – быть рядом с ним, быть им любимой.

– По справедливости, Филипп должен получить свой шанс, – сказал Джозеф. – Сегодня тебе придется вместе со мной спуститься в его контору и выбрать одного из нас. Тебе придется сказать ему правду в лицо. Ты обещаешь, Энни?

– О! Обещаю… обещаю.

– А теперь иди обедать и выкинь из своей маленькой головки все заботы. С этим делом мы разберемся.

Итак, бедная Энни, спотыкаясь, отправилась домой; взволнованная первым в своей жизни опытом физической любви, она шла неверной походкой и покачивалась, как сомнамбула. А Джозеф зашагал по тропинке в скалах, не думая ни о еде, ни об отдыхе, он старался унять возбуждение, которое охватило его существо и не проходило, несмотря на все его старания.

На склоне дня оба они спустились к мрачному зданию по соседству с почтой, в котором снимал комнаты Филипп.

Оставив Энни в холле, Джозеф постучал в дверь гостиной.

Филипп лежал на диване с жесткой спинкой, покрыв лицо платком. Джозеф улыбнулся. Его брат явно заботится о себе.

Филипп отбросил платок и сел; его рыжие волосы впервые были растрепаны, рот раскрылся от удивления.

– Откуда ты взялся, Джо, и что означал твой утренний побег? Что‑нибудь случилось?

– Я бы сказал, определенно случилось, – ответил Джо, беря себе стул и ставя его рядом с диваном. – Послушай, Филипп, я не собираюсь ходить вокруг да около и буду говорить прямо, без обиняков, я доверяю простым словам и честным сделкам. Ты не можешь жениться на Энни Табб, эта девушка принадлежит мне.

Филипп вперил в брата пристальный недоверчивый взгляд, затем, едва ли сознавая, что делает, вынул из кармана платок и медленно вытер им руки.

– Если ты так шутишь, Джо, то да будет тебе известно, что это говорит о крайне дурном вкусе.

– Перестань молоть свой джентльменский вздор, Филипп, у меня нет на него времени. Ты просто дурак, не в моих правилах шутить такими важными вещами. Говорю тебе, что я вот уже две недели ухаживаю за этой девушкой, и нравится тебе это или нет, но она будет моей.

Кровь отхлынула от лица Филиппа. Казалось, он съежился и сморщился, как ярмарочная крыса. Не сводя глаз с брата, он вцепился рукой в диван.

– Повтори, что ты сказал.

– Я говорю, что собираюсь взять себе эту девушку она обещала стать моей. Мне очень неприятно разрушать твои счастливые планы, старина, но я понятия не имел, что твоя избранница – это моя Энни. Если бы ты не был таким скрытным в своих делах, все это не обрушилось бы на тебя как снег на голову. Пожалуй, мне больше нечего сказать, кроме того, что положение для нас обоих довольно затруднительное и чем раньше мы с этим покончим, тем лучше.

Некоторое время Филипп неподвижно сидел на диване, затем тихо и медленно заговорил.

– Проклятая свинья, – сказал он. – Это был твой план, не так ли? Проскользнуть у меня за спиной и предаваться любовными утехам с женщиной, которую я хотел взять в жены; намеренно украсть ее у меня…

– Стоп, брат, – крикнул Джозеф. – До сегодняшнего утра, пока ты не показал мне фотографию Энни, я не знал, что она и есть та девушка, которой ты увлекся. Разве я похож на вора?

– Какая разница? Я знаю одно: ты решил встать между мною и Энни Табб, ты, старый моряк, отец взрослых детей.

– Будь проклят твой ядовитый язык. Разве ты не младше меня всего на четыре года, Филипп? Какая разница, хм?.. Ты можешь показать мне разницу? Несмотря на твои хвастливые речи и сомнительное богатство, Энни тебе не видать. Ты ей не нужен. – Джозеф обернулся к двери и позвал: – Энни, иди сюда и скажи ему об этом.

– Боже мой, у тебя хватило наглости привести ее в этот дом?

– Хватило.

Энни, смущенная, с пылающими щеками, появилась в дверях.

– Послушай, Энни, – сказал Джозеф. – Не могу втолковать моему брату, что ты отказываешься выходить за него замуж. Может быть, ты сама ему скажешь?

– О господи… я не знаю… что я могу сказать? Я никогда…

Филипп поднялся с дивана и подошел к девушке.

– Мисс Энни, – сказал он, – возможно, это самый важный момент вашей жизни, и вы должны хорошенько подумать. Вы знакомы со мной несколько месяцев, то есть гораздо дольше, чем с моим братом Джозефом. Я никогда не пытался вас напугать или принудить к помолвке. Я решил поговорить с вами в начале следующей недели и попросить вас стать моей женой. Приняв мое предложение, вы заняли бы высокое положение в Плине, и я мог бы предложить вам все, что вы пожелаете. Вы бы никогда не пожалели о таком шаге. И вот сейчас вы намерены бездумно отказаться от этого только потому, что мой брат, грубый моряк, случайно бросил на вас взгляд и забавляется, увлекая вас рассказами о том, про что через неделю забудет.

– Не обращай внимания на его гладкие слова, Энни, – сказал Джозеф, хватая ее за руку. – Ты слишком красива и слишком молода, чтобы довольствоваться тем, что он тебе предлагает. Все это пусто и холодно, подарки, которыми он собирается тебя забросать, превратят тебя в хорошенькую, набитую соломой куклу ему на забаву. Твои чувства его не заботят. Ты рождена для любви, Энни, для красоты и всех радостей этого мира Он посадит тебя на высокий детский стульчик; на твоей шее будут драгоценности, но тело навсегда останется голодным. Я же вместо того, чтобы давать тебе сверкающие безделушки, стану носить тебя на руках, прижав к сердцу. Иди ко мне.

– Боже мой! Боже мой! – воскликнула Энни. – Что могу я сказать, если даже совета спросить не у кого? Девушке, у которой пока что нет никакого желания выходить замуж, ужасно трудно что‑то сказать, когда ее ставят в такое ужасное положение и едва не сбивают с ног потоком слов.

– Подумайте, дитя мое, подумайте, – сказал Филипп. – Я не стану торопить вас, не стану тревожить. Я сделаю вас одной из самых богатых дам в Плине, чего Джозеф никогда сделать не сможет, запомните это.

– Разве ты не хочешь, чтобы тебя любили, Энни, не хочешь… не хочешь? – прошептал Джозеф.

– Ах, пожалуйста, пожалуйста, дайте мне самой подумать, – сказала девушка со слезами на глазах. – Я уверена, что действительно люблю вас, капитан Джо, но мне надо все обдумать, как говорит мистер Филипп. А теперь отпустите меня, после праздника я дам вам ответ, обещаю.

– Что ж, по‑моему, это вполне справедливо, – рассмеялся Джозеф. У него и раньше не было сомнений, что он победит. – Что скажешь, брат?

Филипп, держа руки за спиной, подошел к окну.

– Когда‑нибудь я с тобой посчитаюсь. Этого я никогда не забуду. А теперь уходи из этого дома и ее забирай, я хочу остаться один.

– Всего доброго, Филипп, – сказал Джозеф и размашистым шагом вышел из дома; Энни семенила у него за спиной.

– Итак, моя девочка, тебе надо подумать? – нахмурив брови, спросил он. – Хорошо, но не думай слишком долго, вот все, о чем я прошу. И еще одно. В понедельник вечером на ярмарке – никаких увиливаний от меня, понятно? Все, больше никаких резких слов, и поскорее забудь об этом деле. Он круто повернулся и ушел.

 

Date: 2015-09-05; view: 286; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию