Один причал обоих ждал

Рэп вызвался проводить Куиприана до каюты и в итоге волок его на себе большую часть пути. Рэп устроил бедолагу поудобнее – насколько это возможно сделать с человеком, убежденным, что он сейчас умрет, и чем скорее, тем лучше. А потом Рэп отправился на поиски Андора.

«Аллену» теперь довольно сильно качало; она медленно переваливалась с носа на корму, совсем не похоже на обычную качку на галере или боевом корабле джотуннов. На вершине волны каждый раз возникало необычное, захватывающее чувство полета. К этому примешивалась и ощутимая бортовая качка. Так как ветер усиливался, матросы начали убавлять паруса.

Двигаясь по коридору, Рэп заметил, что все эльфы на корабле находятся в том же состоянии, что и Куиприан. Манера эльфов делать все одинаково, очевидно, распространялась и на морскую болезнь. Впрочем, пассажиры‑импы тоже начинали скисать.

Обнаружив Сагорна, который читал, растянувшись на койке, Рэп постучал в дверь, назвал его по имени и был приглашен в каюту.

На верхней палубе «Аллены» находилось сорок две каюты для пассажиров первого класса. Каюта Рэпа располагалась ближе к корме и была одной из лучших. Андор занимал помещение ближе к носу, поменьше и попроще. Хотя на суше такая каюта едва ли сошла за большой чулан, все равно она была больше и удобнее кубрика на «Танцоре гроз» или камеры, которую Рэп недавно делил с Гатмором. Отверстие иллюминатора было обито цветистой драпировкой, пол застелен толстым ковром, сияла начищенная медь. К передней переборке крепилась петлями двухэтажная койка. В кормовой части каюты находились зеркало и полка, под которую можно было поставить багаж. Подняв верхнюю койку, чтобы не мешала, старик удобно разлегся на нижней. Его длинные ноги торчали из серо‑голубого одеяния, купленного, вероятно, на деньги подружки Андора.

Рэп скрестил руки на груди, прислонился к двери и стал ждать.

Сагорн держал книгу у самого носа, ловя последние лучи света, падающего из иллюминатора. Но вот он закрыл ее, заложив страницу пальцем, и уставился на Рэпа с обычным выражением кислого неодобрения.

– Почему ты со мной не посоветовался?

– О чем?

Сагорн сердито сжал губы.

– Обо всем! Ты не спросил, как я отношусь к колдуну‑гному. О важности произнесения Высочайшего Вызова. О выборе жертвы. Вы ворвались в Нум точно стадо бешеных бегемотов.

– Но я вроде бы выпутался. Все идет по плану, старина.

– Да, после того как тебя чуть не превратили в котлету.

Рэп пожал плечами. У него осталось еще довольно много неучтенных ушибов и синяков, и из‑за этого движения они напомнили о себе.

– Я как‑нибудь справлюсь.

– Тебе очень повезло, что обошлось без переломов.

– У меня их девять, в основном пальцы, но срастаются они очень быстро.

Рот старика захлопнулся так резко, что громко клацнули зубы.

– Так, значит, адепты способны на такое?

Зависть и злоба исказили его лицо.

В течение нескольких минут они молча глядели друг на друга. Рэп смотрел против света, но, разумеется, прекрасно видел каждую морщинку на лице Сагорна. Старик несомненно выглядел моложе и здоровее после того, как Ишист подлечил его. Жаль, что волшебник не исправил ему характер.

И снова Сагорн первым нарушил молчание и произнес с оттенком нервного сарказма:

– Учишься быть таинственным?

– Нет, пытаюсь не использовать магию против тебя.

Сагорн поежился. Он заложил книгу обрывком тесьмы и положил ее на койку рядом с собой. Эта манипуляция дала ему пару секунд на то, чтобы собраться с мыслями. Все его помыслы были видны Рэпу как на ладони. Сейчас старик определенно что‑то замышлял.

– Ну и как, получается?

– По‑видимому, да. По крайней мере пока от тебя никакого толку.

– Из‑за тебя я подвергался большой опасности в Нуме.

– Ты сам захотел этого, я не просил.

– Ха! Такие ловкие ответы – тоже свойство адептов?

Дрожь!

– Что это было? – вскричал Рэп, озираясь.

– О чем ты?

– Я почувствовал что‑то.

Но корабль по‑прежнему плавно переваливался с носа на корму и с борта на борт. Матросы на палубе не проявляли признаков беспокойства.

– Что именно? – раздраженно спросил Сагорн.

– Не знаю точно. – Рэп не знал даже, каким образом он это почувствовал.

Не звук и не движение. Он ощутил его не ушами, не костями и не кожей. Он не знал, с какой стороны это пришло. Но он был уверен, что что‑то почувствовал – что‑то слабое, но реальное. Он ощутил странную тревогу, внутренний голос говорил ему «важно», но едва ли «опасно». Не нравились Рэпу эти его новые таланты.

Сагорн презрительно отмахнулся от проблемы:

– Нервы!

– Наверно. Расскажи, какой ты опасности подвергался?

– Я обратился к своему старому другу, ученому, пользующемуся кое‑каким влиянием в политических делах Империи. Мы не виделись тридцать лет.

– Ну и что в этом опасного?

– А то, что я не хочу, чтобы меня обвинили в колдовстве. Я за эти тридцать лет слишком мало состарился!

Его аквамариновые глаза неожиданно заблестели от удовольствия.

– Ну и что?

– Он тоже не состарился!

Рэп усмехнулся:

– То‑то вы оба удивились.

– Да уж! Он остался таким же, каким был. А я, благодаря твоему дружку‑гному, может быть, даже выгляжу моложе, чем тридцать лет назад. Но мой друг принял меня с почтением, и мы с ним долго беседовали. Он принадлежит к очень большому и могущественному роду. В своей семье он играет роль эксперта по политике и, подозреваю, разрабатывает стратегию негласного вмешательства в эту самую политику. Он был изгнан в Нум Эмтаром, и ему там так понравилось, что он ни разу не подавал прошений о возвращении. Тем не менее он по‑прежнему твердо держит руку на пульсе Хаба.

– Он знает что‑нибудь об Инос? О Краснегаре?

– Он знает о Краснегаре.

Сагорн растянул губы в недоброй улыбке, похожей, как всегда казалось Рэпу, на капкан. Потом замолчал, избрав паузу орудием утонченной пытки. Через какое‑то время поняв, что реакции никакой все равно не дождаться, Сагорн сказал:

– Импы отступили, как я и предсказывал. Все побережье шумит. Много жертв.

– Я не стану их оплакивать.

Рэпу не было дела до гоблинов. Имперские войска – это хуже, а ведь именно они начали кровопролитие. Имперская оккупация оставит городку тяжелые раны – изнасилованные женщины, убитые, изувеченные мужчины, разграбленное или уничтоженное имущество. Эти войска – не что иное, как отбросы армии Империи. Лучше не знать подробностей.

Интереснее было другое. Сами эти сведения, несомненно, являлись результатом колдовства. Олибино, естественно, пытался скрыть отступление легионеров при помощи магии, но его усилия наткнулись на чье‑то мощное противодействие. Чары Олибино могли быть разрушены или Распнексом, карликом, замаскировавшимся под гоблина, или самой Блестящей Водой.

– Верховный маршал использовал эту заварушку как предлог, чтобы избавиться кое от чего, что давно мешало, – усмехнулся Сагорн. – Но он опоздал! Верховное командование – гнилое болото, в котором квакают жабы. Маршал бросил Двенадцатый легион на север, потому что гоблины, перевалив через горы, разбойничали в северо‑западном Джалгистро! У него были и другие проблемы. В дальнем Шимлундоке вспыхнуло восстание – разумеется, все из‑за тех же разногласий с карликами и из‑за подступов к Темной реке. Кроме того, половина Гваша в огне. Ничто в целом свете не может вызвать такого возмущения в сенате, как малейший намек на то, что гномы побеждают имперские войска. Это оскорбительно для...

– Так что же произошло в Краснегаре после того, как импы ушли?

Рэп помнил рассказы Блестящей Воды о налетах гоблинов – это было много месяцев назад, – остальное его не интересовало.

Быстро темнело. Сагорна окутал полумрак, но своим ясновидением Рэп различил, как старик пожал плечами.

– Кто знает?

– Как кто? Хранители, разумеется.

– Это верно. Но ты – единственный из известных мне смертных, кто то и дело беседует с чародеями и ведьмами. Ну конечно, ты ведь не простой смертный, правда? – Снова в нем заговорили зависть и обида. Сагорн считал, что он, а не Рэп, достоин быть адептом.

– Каковы планы императора?

Старый костлявый джотунн терпеть не мог, когда его допрашивают. Поэтому в этом месте разговора он должен был бы замолчать. Но, наверное, Рэп бессознательно использовал магию, поскольку ответ все же получил.

– Теплый супчик и мягкая постель, я думаю.

Рэп пронаблюдал знакомую циничную ухмылку и спросил:

– Плохие новости?

– Похоже, здоровье Эмшандара быстро ухудшается. Какая жалость! Он был хорошим человеком... по сравнению с другими. Его будет не хватать.

На лице Сагорна появилось злобное выражение, словно он раскаивался в том, что выразил кому‑то симпатию.

– Но на политику Империи это не повлияет. Разумеется, его советники уже нашли выход.

– Какой? Говори!

Старик с неохотой перешел к самому главному.

– Слухи – и только слухи. Говорят, что тайный секретариат послал разведчиков в Нордландию.

– Собирать компрометирующие данные?

– Разумеется. Забавно, но, кажется, ни одна из сторон до сих пор не придавала значения Краснегару. Как ты думаешь, может ли это быть каким‑нибудь долгодействующим последствием трудов Иниссо? Державная бюрократия всегда относилась к Краснегару как к зависимому государству или протекторату. Таны, похоже, считали его джотуннской территорией. И ни одна из сторон не удосужилась организовать военный поход в Краснегар. Кое‑какое коммерческое значение у него было – торговля и все такое – но воевать из‑за него никому и в голову не приходило.

– До тех пор, пока были способны рассуждать логично.

Сагорн передернул плечами, словно не желая признать, что сам Рэп способен рассуждать логично.

– По‑видимому, планы Империи сводятся к следующему. Королем провозглашается герцог Анджилка, но он остается там же, где сейчас, и по‑прежнему занимается коврами и драпировками. Реальная власть будет принадлежать вице‑королю, управляющему от его имени.

– И этим вице‑королем будет Калкор, полагаю?

Старик махнул тонкой, бледной рукой.

– Будет тот, кого назначит – то есть выберет – совет танов. Калкор может стать вице‑королем, если захочет, но захочет ли он? Им может стать даже местный, вроде Форонода. Таким образом, Империя объявляет, что Нордландия получает Краснегар фактически в безраздельное владение, но номинально это будет не так. Северяне будут владеть Краснегаром до тех пор, пока не вздумают потребовать большего.

Но картографы по‑прежнему будут закрашивать Краснегар цветом Империи... И пожалуйста, не убивайте людей больше, чем это необходимо, а то вы подорвете наши запасы шерстяных воротничков.

Значит, Инос будет лишена права на престол?

– Хранители, вероятно, поддержали это предложение?

– Разумеется. Только Олибино мог удержать легионы от полной оккупации гоблинской территории.

Инос, лишенная своего королевства, больше не будет королевой, а значит... Рэп в ужасе отогнал от себя запретные мысли. Не будь Инос королевой, она была бы вольна выйти замуж за конюха или простого матроса. Неужели он был таким себялюбивым чудовищем? Даже думать о таком не сметь!

Между тем Сагорн явно чего‑то недоговаривал. Вид у него был довольный – значит, это новости дурные.

По коридору к ним приближались стюарды с горящими фонарями. Они стучались в каюты и предлагали пассажирам фонари, а также ценные советы по поводу того, как избежать пожара на корабле.

Наверху матросы снова убавляли паруса, канаты и реи гудели под напором внезапно налетевшего шторма. Безусловно, капитан не покинул бы порт, если бы знал, какова погода. Снова Рэп испытал странное чувство тревоги – как будто он не замечал чего‑то очевидного.

Стюарды добрались до каюты Сагорна – два молодца в изящных белых ливреях. Не успел тот из них, что повыше, постучать в дверь, как Рэп уже открыл ее. Он протянул руку за фонариком и произнес заранее приготовленное «спасибо».

Молодой человек с фонарями застыл на месте. Челюсть у него отвисла, и он уставился на Рэпа так, словно он вылез у него на глазах из могилы. Его и без того светлокожее лицо стало бледным, как снег. Его товарищ, такой же светленький, тоже онемел и застыл.

Насладившись этим зрелищем, Рэп поднес палец к губам и сказал:

– Ш‑ш!.. Я – замаскировавшийся джотунн. Никому не рассказывайте!

Тут же краска прилила к их щекам. Первый быстро вручил Рэпу фонарь, а у второго хватило духу, чтобы спросить:

– Вы будете ужинать сегодня, господа?

Вежливый джотунн? Куда катится мир?!

Но у Рэпа еще не прошли синяки, полученные в тюрьме.

– Разумеется, я буду ужинать, и мой друг тоже. Что в меню?

Обменявшись изумленными взглядами, стюарды выдали такой перечень блюд, что у Рэпа слюнки потекли. На «Танцоре гроз» такое и не снилось.

– Выглядит неплохо, – сказал он. – Если я закажу двойную порцию жирной жареной свинины с кровью, повар не сочтет за труд?

Ухмыляясь, Рэп закрыл дверь за ошалевшими стюардами и повесил на крюк в потолке фонарь, который стал бешено качаться.

Сагорн следил за дурачеством Рэпа с кислой улыбкой.

– Собрался ужинать в ресторане первого класса? Да знаешь ли ты, как полагается знатным особам вести себя за столом?

– Я думаю, это не должно превышать возможностей адепта.

Рэп был не слепой, он был в состоянии подражать поведению других.

Устав стоять, юноша шагнул через каюту к Андорову морскому сундуку и уселся. Хитрый старый лис наверняка что‑то скрывал. Пришла пора устроить ему допрос с пристрастием

– Расскажи мне о Литриане.

Рэп сразу понял, что его догадка была неверной, поскольку старик ответил охотно:

– Пожалуйста! Он уселся на синем троне в первый год царствования Эмтара, шестьдесят восемь лет назад. О его прошлом почти ничего не известно, но говорят, будто он родился в Вальдоджифе, а не в самом Вальдориане. Клан Джифа – это ветвь клана Рианы, старший клан рода Эол. Он общий герой всех эльфов, а Рианов в особенности. Он – верховный военный вождь. Это почетнейшее звание, которое очень мало кому удавалось получить. Оно эквивалентно верховному властителю всего рода. Впрочем, думаю, чародею от этой чести немного проку. Возраст его неизвестен, и определить его совершенно невозможно, поскольку он одновременно и чародей и эльф. По‑видимому, сама Умтрум избрала его своим наследником и отдала ему свои слова на смертном одре. Думаю, ему тогда могло быть лет восемнадцать – двадцать...

– Почему это ты так думаешь?

Сагорн фыркнул.

– Большинство чародеев к старости становятся маленько странными, а Умтрум было не меньше двухсот. К тому же она была русалкой.

– О!

– Она до конца своих дней сохраняла повышенный интерес к молодым красивым...

– Ясно.

–...представителям любых рас, отличающимся...

– Я понял! – повторил Рэп настойчиво, испытывая неловкость, не имевшую ничего общего с морской болезнью. – Как ты все это ухитряешься помнить?

Старик усмехнулся:

– Тренировка и практика, естественно. У меня абсолютная зрительная память – я могу вспомнить любую картину, когда‑либо увиденную, и любую страницу, когда‑либо прочитанную. Я думаю, что такое умение не должно превышать возможностей адепта.

– Действительно? – Рэп не задумывался об этом, и снова он ощутил укол тревоги.

Даже не укол – удар! Очевидно, то, что сейчас сказал Сагорн, было очень важным, и Рэп упускал из виду что‑то весьма существенное. Адепт может управлять любыми человеческими навыками – значит, и памятью тоже? Ему надо бы пойти в свою каюту и хорошенько поразмыслить. А эта странная тревога... может быть, она была первым признаком развивающейся способности к предвидению? Или это только игра воображения?

Его мать была провидицей.

Но он до сих пор так и не выяснил, какие дурные известия скрывал Сагорн.

– Как ты полагаешь, чародей поможет мне?

– Понятия не имею.

Судя по тому, как это было сказано, данная проблема старика нисколько не волновала.

– Сколько времени мне потребуется, чтобы добраться до Вальдориана?

Сагорн бросил озабоченный взгляд на иллюминатор. Вода просачивалась сквозь раму.

– Даже для того, чтобы предсказать, где мы будем завтра, нужны способности куда большие, чем у адепта. Тебе должно быть известно расписание «Аллены». Мальфин...

– Я знаю, что мы должны прибыть в Вислон не раньше чем через четыре недели. Я уже почти раскаиваюсь в том, что послушался безумных советов Ишиста. По‑моему, я бы пешком быстрее дошел до Хаба.

Сагорн обнажил зубы в презрительной усмешке.

– Неужели? Значит, и ты можешь иногда ошибаться? Понял теперь, почему надо было посоветоваться со мной, прежде чем бросаться в эти авантюры?

Раньше подобные насмешки рассердили бы Рэпа. Но сейчас ему только стало немного грустно при мысли о жалком злорадстве, которое их порождает.

– Я понимал, что раб не может просто так подойти к дверям дворца чародея и потребовать аудиенции.

– У меня есть друзья в Хабе. Они могли бы организовать встречу.

– Быстро?

– Возможно, не очень быстро, – признал ученый.

– Значит, тот путь, который я избрал, в конце концов может оказаться кратчайшим?

Сагорн нехотя кивнул:

– Да. Как только ты доберешься до Илрейна, тебя тотчас же отправят в Вальдориан и будут подгонять изо всех сил. Я в этом не сомневаюсь. Конечно, дванишийские таможенники – лучшие в мире специалисты по волоките. Но эльфы там тоже весьма влиятельны. И они не любят, когда чужеземцы разгуливают по Илрейну. К тому же человек, произнесший Высочайший Вызов, – лицо государственного значения! Тебя повезут в почтовой карете.

– Ну и сколько это займет времени?

– Там примерно шестьдесят лиг. Это один тяжелый день езды на хороших лошадях.

Шестьдесят лиг за день? Пока Рэп переваривал эти невероятные сведения, Сагорн с трудом поднялся на негнущиеся ноги. Покачиваясь, он подошел к иллюминатору и задраил его наглухо.

– Не так просто дать точный ответ. Сейчас мы легли в дрейф. И мы не успели даже выйти из Нумской бухты. И вообще наше положение опасно.

Он снова сел – возможно, с более громким стуком, чем ему хотелось бы. Судя по всему, в нем было достаточно джотуннского, чтобы осознать опасности подветренного берега.

Стюард проскользнул по коридору, звоня в обеденный колокольчик.

– Пожалуй, я не рискну предпринять путешествие в столовую, – пробормотал Сагорн. – А Андор наверняка не голоден. Вот Джалон, пожалуй, с удовольствием покушает. А команда все равно никого из нас в лицо не знает...

– Я по‑прежнему мечтаю о куске жареной свинины, – сказал Рэп. Пора уходить, а значит, пора предпринять решительное наступление. – Мне не совсем понятны ваши мотивы, доктор. И ваших друзей. Я заключил договор с Андором, Джалоном и Дарадом. Все они согласились помогать мне в обмен на мое обещание помочь им после. С вами и с Тиналом я пока об этом не говорил. Но я был крайне удивлен, когда увидел, как Андор садится на этот корабль. По‑моему, излишней честностью Андор никогда не страдал.

Сагорн покраснел.

– Он лелеет тщетные надежды выманить из тебя слово силы при помощи своих чар.

Рэп покачал головой. Старик скривил лицо в неприязненной гримасе.

– А может, мы и не станем тебя сопровождать до самого Вислона. Расписанием предусмотрены заходы в Мальфин, и в Даль‑Петр, и...

– Нет, не то. Андор далеко не храбрец. Он ни за что не отправился бы в морское путешествие без очень серьезных причин. И он согласился бы пройти пешком тысячу лиг, лишь бы не встретиться с чародеем. Могу ли я заключить, что Ишист внушил вам непреодолимое желание сопровождать меня к Литриану?

Сагорн побледнел.

– Разумеется, нет!

– А раз так, возникает естественный вопрос: что еще сказал тебе твой друг в Нуме?

Сагорн оскалился, обнажив желтые зубы.

– Ты становишься чересчур умным, молодой человек! Как бы тебе это не повредило! Ну так слушай. Иносолан мертва!

Нет!

Рэп полностью контролировал свое лицо и был уверен, что ничем не выдал своих чувств. Это подтверждалось разочарованным выражением на лице Сагорна.

– От кого исходит эта информация? – спросил Рэп ледяным голосом.

Нет! Нет! Нет!

– От Эмшандара. Он известил об этом сенат, когда выступал с сообщением по поводу Краснегара.

– А кто сказал императору?

– Не знаю.

Сагорн не лгал. У его загадочного друга тоже, по‑видимому, не было причин лгать. Несколько месяцев назад, в ту ночь, когда Рэп видел Инос где‑то в пустынях Зарка, по крайней мере трое Хранителей знали, где она находится, и по крайней мере двое из них собирались ее схватить. Если в Хабе полагают, что она мертва, значит, дело плохо... Рэп подавил в себе нарастающее чувство отчаяния, и ему показалось, что в этом помогло то странное тревожное ощущение, которое он испытывал в течение разговора. Где‑то в этой истории притаилась ложь.

– Я не верю.

Сагорнова книга поползла по койке. Он потянулся за ней, но слишком поздно, и она отъехала в дальний конец койки. Потеряв интерес к ней, он откинулся на подушку и презрительно посмотрел на Рэпа.

– Когда ты станешь старше и мудрее, ты узнаешь, что чаще всего первой реакцией человека на неприятные известия является их неприятие. Разум поначалу отказывается верить, и верх берут эмоции. Но эту новость трудно назвать неожиданной. Пройдет день‑два, и ты свыкнешься с этим.

– А потом?

– А потом ты поймешь, что твой поход завершен. Он стал бессмысленным. В соответствии с договором, который ты с нами заключил, теперь твой моральный долг – помочь нам. Я призываю тебя поделиться с нами твоим вторым словом.

Рэп промолчал, погруженный в раздумья. Сагорн нахмурился.

– Да, верно, такое условие прямо не оговаривалось. Моим товарищам не удалось добиться разумных условий в переговорах с тобой. Но с этической точки зрения ты, несомненно, обязан это сделать.

Он был далеко не так уверен в своей правоте, как старался показать. Но решение Андора явиться на корабль теперь получило свое объяснение.

Ишист велел Рэпу доверять своим предчувствиям.

– Я не верю, – повторил фавн упрямо.

– Ох, ты ведешь себя как ребенок. Возможно, она умерла в ту самую ночь, когда колдунья похитила...

– Она была жива, когда мы были в Мильфлере.

– Откуда ты знаешь? – проревел Сагорн.

– Это не важно. Я хочу знать, кто сообщил императору.

– Тогда отправляйся в Хаб и спроси у него!

– У кого в руках власть? У него или у сената?

Глаза Сагорна сузились.

– Десять лет назад – даже пять – Эмшандар мог заставить сенаторов танцевать джигу в ночных рубашках. А сейчас... кто знает?

– Значит, проблема Краснегара должна была его беспокоить. Без Инос найти решение, возможно, было легче, и он... решил упростить ситуацию?

Сагорн презрительно рассмеялся.

Эти доводы звучали неубедительно даже для самого Рэпа, однако он не сдавался.

– Юная королева в беде, и многие легионеры уже погибли, пытаясь помочь ей... А Эмшандар хочет отдать ее королевство тану, но сенаторы, возможно...

– Приятно верить в то, чему хочется верить! И все‑таки...

– Император мог солгать! Да! – говорило предчувствие. – Ближе! Ближе! Или он действительно верил в то, во что хотелось верить? Ах, Инос!

– Твой оптимизм выходит за пределы разумного, так же как и твои потуги постичь все тайны, – сказал Сагорн. – Разве Хранители стали бы поддерживать такую ложь? Расскажи, что ты узнал в Мильфлере.

Старик сгорал от любопытства, но старался не показывать этого.

Сжалившись над ним, Рэп начал рассказывать о той ночи, когда он встретил Блестящую Воду и Зиниксо. Разговоры помогали отвлечься от тягостных мыслей. Он поведал все: как двое Хранителей предсказали будущее Маленького Цыпленка, как они составили заговор против Олибино и о том, как он увидел Инос в волшебном зеркале и как пытался предостеречь ее.

К тому времени, как Рэп закончил свой рассказ, офицеры и горстка пассажиров в столовой уже перешли к третьему блюду. Тени бешено плясали по каюте, и Рэпу приходилось перекрикивать шум бури. Сагорн был одним из самых нетипичных джотуннов, но он совсем по‑джотуннски не обращал внимания на разгулявшуюся стихию и с удовольствием слушал Рэпа.

– Ты думаешь, она послушалась твоего предостережения и убежала?

– Не знаю. Надеюсь, что да.

– Вряд ли ей это удалось бы. Теперь, после всего услышанного, мне еще труднее понять твой оптимизм. Гораздо легче предположить, что вокруг нее развернулась борьба и она пала жертвой этой борьбы. Или же она попыталась убежать, следуя твоему совету, и ей не повезло. Хранители сообщили императору.

У Рэпа сжалось сердце.

– У нас слишком мало данных, – заключил Сагорн. – К какому бы заключению мы ни пришли, это будут одни лишь домыслы.

Рэп печально согласился с этим. И все же внутренний голос продолжал твердить, что Инос жива.

– Литриан должен знать наверняка.

– Будем надеяться, что ты доживешь до встречи с ним!

Сагорн теперь держался за край койки, чтобы не слететь с нее.

– Ты видишь берег?

– Нет, – сказал Рэп успокоительно. – Только море вокруг.

Почти все паруса теперь были убраны; такелаж отчаянно скрипел под напором ветра. Удерживаясь носом к ветру, «Аллена» пока боролась с бурей. Но старик был прав: основания для тревоги имелись. Рэп больше не слушал его нервного бормотания, думая о том, что надо бы пойти и поесть, пока еще хоть что‑то осталось, и при этом не прекращая отчаянного поиска разгадки...

Внезапно она пришла. Картина, содержащая в себе ответ, неожиданно выплыла из памяти – свежая и яркая, четкая до мельчайших деталей. Как будто он снова смотрел через плечо эльфа...

Он вскочил и бросился к двери.

– В чем дело? – требовательно спросил Сагорн.

Рэп схватился за ручку двери искалеченными пальцами, и резкая боль на мгновение отрезвила его. Но его ясновидение умчалось далеко вперед, он искал, искал... Он наткнулся на сопротивление, настаивал, получил отпор...

Фавн отшатнулся и неуклюже опустился на колени. Почувствовав тошноту, он закрыл ладонями лицо.

– Морская болезнь, мастер Рэп? Не хватает джотуннской крови?

Рэп смог ответить не сразу. Он облизал губы.

Потом солгал:

– Чуть‑чуть прихватило.

– Думаю, тебе следует воздержаться от свинины.

Но Рэп узнал знакомое прикосновение враждебного заклятия. Если он скажет старику правду об этой буре, это его только сильнее напугает. Буря была вызвана колдовскими чарами.

Инос была жива!

Или Маленький Цыпленок.

Когда Рэп проснулся, было раннее утро, холодное и серое. «Аллена» по‑прежнему качалась на волнах, держась носом к неутихающему ветру. Отправляясь добыть чего‑нибудь съестного на завтрак, он заметил ясновидением какие‑то рифы на юге, все в пене и брызгах. Юноша пришел к заключению, что придется что‑то предпринять по этому поводу.

Час или два спустя Гатмор отправился на корму в поисках своих спутников. Он провел всю ночь с офицерами, весело травил байки и прикидывал, с кем из новых знакомых можно будет при случае устроить хорошенький дебош. Он распахнул дверь и ввалился в каюту Рэпа.

Джалон валялся на койке, рассеянно настраивая лютню, позаимствованную у находящегося в бессознательном состоянии эльфа. Как следует поужинав прошлым вечером, Джалон не испытывал особой нужды в вызове Сагорна или Андора. Хотя он довольно плохо умел общаться с людьми, ветер и волны не тревожили его нисколько. Либо он считал ниже своего достоинства обращать на них внимание, либо и вправду не замечал их.

Рэп сидел в одном из двух мягких кресел, положив ноги на другое. Теперь он убрал ноги и жестом пригласил Гатмора сесть.

– Знаешь, что делает этот сумасшедший шкипер? – проворчал Гатмор.

– Поднимает паруса?

– Откуда ты знаешь?

– А я сам ему это посоветовал, – сказал Рэп с самодовольной ухмылкой. Он еще не знал точно, насколько действенна его магия. Поэтому не имел представления и о том, как долго продержится его внушение после того, как он ушел от капитана. По‑видимому, оно уже продержалось достаточно долго. Рэп припоминал, что Андоровы чары держались около часа.

Гатмор рухнул в кресло.

– Бог Бурь! Но зачем? Мы останемся без мачт или опрокинемся!

– Там скалы. – Рэп показал большим пальцем. Лицо Гатмора скривилось в презрительной гримасе.

– Я хотел сказать, почему капитан вдруг решил послушать совета какого‑то вшивого сухопутного эльфишки?

Рэп пожал плечами.

– Мы завтракали, и капитан Праккер заметил как бы невзначай, что никогда еще не приходилось ему видеть эльфа, стоящего на ногах, – разве что в мертвый штиль. Ну и слово за слово...

– Прибавить парусов в такую погоду?

– Я убедил его, что стоит попытаться.

Моряк совсем помрачнел, поняв, что имеет дело с тайными силами.

– Но ведь корабль выдержит, разве нет? – настаивал Рэп. – Если не разобьется о скалы, конечно. Шкипер сказал, что идти к Мальфину придется прямо против ветра. Но мы можем пойти галсами. И если вы желаете биться об заклад, кэп, то я ставлю на то, что мы вообще не будем заходить в Мальфин в этом рейсе.

Гатмор усмехнулся.

– Я с тобой спорить не буду. Ни за что. Но Праккер непременно снова ляжет в дрейф, как только выберется из Нумской бухты.

– Уверен, что не будешь спорить? – спросил Рэп добродушно. Он взглянул на менестреля, который тихонечко наигрывал мелодию и хмурился.

– Ты уже бывал в Илрейне, не так ли?

Джалон пожал плечами, не поднимая глаз.

– В основном не я, а Андор. Я провел там всего несколько часов.

– Расскажи мне о Небесных деревьях.

– Андор тебе уже рассказывал, – заметил Джалон, по‑прежнему тихо дергая струны.

– Но у тебя глаза художника и язык поэта.

Даже Дарад сумел бы распознать столь грубую лесть, но не Джалон. Он положил лютню рядом с собой, сунул руки под светловолосую голову и устремил взор в потолок. Довольно долго он молчал, потом вздохнул.

– Они великолепны, при взгляде на них захватывает дух. Они похожи на хрустальные артишоки.

Гатмор перевел взгляд на Рэпа и издал какое‑то неодобрительное ворчание.

Джалон однажды признался Рэпу, что в нем есть эльфийская кровь. И сейчас, казалось бы, было логично снова упомянуть об этом факте. Но бард этого не сделал. Либо забыл, что однажды уже признался, либо не хотел сообщать об этом Гатмору.

– Нет, правда. Они не совсем деревья. Это скорее что‑то вроде кристаллов.

– Какой они величины? – спросил Рэп.

– Гигантские. Многие высотой с целую лигу, а некоторые еще выше. Их вершины покрыты снегами. Рассказывают, будто первый Вальдобит был так высок, что на его вершине не хватало воздуха для дыхания. Его повалил какой‑то чародей тысячи лет назад. Я бы спел вам пару баллад об этом, если бы мне удалось настроить эту струну «ми».

– Артишоки, значит? – сказал Рэп. – Лига в высоту? Ну, а если серьезно?

– Тогда их было бы видно с острова Кит, – проворчал Гатмор недоверчиво.

Но Джалон был поглощен своими блистательными воспоминаниями.

– Часто их вершины скрываются в тучах. Обычно приходится карабкаться несколько дней, чтобы добраться до нужного места. Вот почему Андор вызвал меня – он выдохся. Думаю, я ни за что бы не вызвал его обратно, если бы не одно «но»: те, кто пригласил его, знали его, но не меня... Листья дерева напоминают ладони с пальцами. Представьте себе тысячи хрустальных рук, растущих из одного ствола, а самого ствола почти не видно. Посередине каждой ладони разлито небольшое озеро, и пальцы расходятся от него вверх и в стороны, превращаются в гроздья кристаллов, ветвятся и в конце концов становятся кружевом прозрачных лепестков, похожим на мерцающий туман или порхание бабочек вдалеке. Целый день солнечные лучи сверкают в этих листьях искристым многоцветьем всех мыслимых и даже немыслимых цветов, и проплывающие мимо облака озаряются жемчужными отсветами.

– А где там люди живут? – спросил Гатмор, практичный, как всегда.

– Они строят дома вокруг озер на листьях. Там есть настоящие деревья и трава, ну, и цветы, конечно. Эльфы без цветов не могут! Там есть небольшие поля. Каждый лист – отдельная деревня. Из одной деревни в другую попадают при помощи длинных лестниц или извитых колодцев в хрустале. Во всем мире нет ничего прекраснее Небесных деревьев, – сказал Джалон с неожиданной твердостью в голосе. – Неудивительно, что эльфы так любят красоту.

Гатмор потер глаза.

– Я, пожалуй, посплю маленько.

Рэп скрыл улыбку.

– Хорошая мысль. Не могли бы вы одолжить мне свой плащ и шляпу, кэп?

Юноша помнил, что ему придется провести некоторое время на палубе, чтобы подсказывать капитану курс. Ему уже показалось, что ветер начинает меняться в ответ на изменение курса корабля.

Если не останется другого выхода, ему придется объяснить владельцу корабля, что чародей Юга хочет доставить его, Рэпа, как можно скорее в Илрейн. Но Рэп опасался, что Литриан расценит это как нечестную игру. По всей видимости, Литриан затеял все это не для того, чтобы выкрасть у Рэпа слово силы. Вероятно, Рэп был нужен Хранителю зачем‑то еще. И может быть, Рэп был одной из пешек в борьбе вокруг Краснегара – а значит, игра еще продолжается и Инос жива.

Все эти рассуждения, конечно, не имели под собой никакой реальной основы, тем не менее они помогали ему не падать духом. Если только не вспоминать о том, что он пытается вычислить поступки человека, выдавшего свою дочь замуж за гнома.

А также о том, что невидимая колдовская рука могла принадлежать вовсе не Литриану, а Блестящей Воде, которой Рэп нужен был для того, чтобы устроилась судьба Маленького Цыпленка. А Литриан был союзником колдуньи.

Как бы то ни было, Рэп сделает все, что в его силах, чтобы привести корабль в Вислон. Оставшееся время он может провести в каюте. Он съел замечательный завтрак. Никогда за всю жизнь ему не приходилось жить в такой роскоши.

И у него теперь было прекрасное новое развлечение. При помощи своей новообретенной зрительной памяти юноша мог вызывать детальные картинки из прошлого – детские воспоминания об Инос. Инос, скачущая на коне, Инос смеющаяся, бегущая, танцующая, играющая. Это было прекраснее всего, что он мог себе представить, – не считая живой Инос, конечно.

В какой‑то неопределенный момент второго дня Инос открыла глаза и увидела стоящую над ней Кэйд, с растрепанными седыми волосами, наполовину закрывающими обветренное лицо. В иллюминаторах виднелось голубое небо, море и волны. Инос поскорее снова закрыла глаза.

– Я так надеялась... – мягко сказала Кэйд. – Ветер уже почти совсем стих...

– Я тоже надеялась.

Но Кэйд не собиралась падать духом.

– Я принесла немного...

– Если ты скажешь хоть слово о еде или питье или... ик!.. супе... у меня все снова начнется, – решительно заявила Инос.

Она услышала слабый вздох и еще более тихий стук фарфора. Потом невнятные звуки возвестили о том, что Кэйд пододвигает стул. Инос открыла глаза как раз в тот момент, когда Кэйд уселась рядом с кроватью.

– Тетушка, милая, пожалуйста, оставь меня. Может быть, завтра?

Но Кэйд происходила из древнего королевского рода, и подчас ее упрямство становилось совершенно невыносимым. К сожалению, сейчас, похоже, настал именно такой момент.

– Я обязана тебе кое‑что сообщить, – заявила она.

– Говори. И покончим с этим поскорее.

– Я пыталась сказать Азаку, но меня не пустили к нему.

Как он там, в трюме? Он утверждал, что любит море, но все же джинны редко пускаются в плавание без крайней нужды. Инос подумала о том, как там, должно быть, воняет, – и тотчас пожалела об этих мыслях. Она проворчала что‑то нечленораздельное. У нее хватало и собственных забот. Азак уже большой мальчик, он может сам о себе позаботиться.

– Так вот, сейчас я тебе кое‑что скажу, – продолжила Кэйд. – Корабль идет не в Ангот.

Инос быстро повернула голову – слишком быстро.

– Не в Ангот?

– Нет. Он плывет на юг! Я, может быть, и старая, но еще не выжила из ума. – Герцогиня Кэйдолан очень редко выходила из себя. И это, похоже, тоже теперь произошло.

– Ты совсем не старая, – машинально сказала Инос, пытаясь переварить услышанное.

– Несмотря на отсутствие волн и легкий, освежающий ветерок, мы вовсе не в море Слез. Мы в проливе Керит.

– Куда же мы плывем?

– Последние полтора дня я только тем и занималась, что пыталась это выяснить! От команды и офицеров совершенно никакого толку. Фрайниш не знает – ей сказали, что она едет в Гобль, – и похоже, я единственная из пассажиров, кто в состоянии сохранять вертикальное положение.

– Араккаран? – прошептала Инос. Наверняка их везут в Араккаран.

– Да, Араккаран. Я только что посетила каюту пожилого священника. Он тоже отказался от тушеной рыбы, но признался, что едет в Гитарн, и он полагает, что корабль будет заходить в Торкаг, Брогок и в Араккаран.

Морская болезнь не способствует ясности мыслей. И вообще мыслям как таковым. Планки на потолке образовывали мелкий волнистый узор, и если Инос долго смотрела на него, узор начинал шевелиться.

Не смотри, глупая!

– Ты по‑прежнему уверена, что твой центурион был чародеем? – требовательно спросила Кэйд.

– Да. Да, даже его глаза. И уж точно его голос. Я не могла ошибиться. Он хотел, чтобы я его узнала, он насмехался надо мной.

Кэйд несколько раз постучала носком туфли по полу.

– Ну, я не понимаю! Если бы мы были по‑прежнему пленницами Раши, то еще можно понять, почему она отправила нас обратно в Араккаран. Но зачем чародею Востока посылать нас туда? Либо он хочет, чтобы ты была королевой Краснегара, либо хочет от тебя избавиться. И в том, и в другом случае ему незачем тащить тебя в Араккаран.

Это была далеко не самая запутанная из речей Кэйд, но Инос в ее желеобразном состоянии потребовалось время для того, чтобы понять смысл сказанного.

– Согласна, – пробормотала она наконец.

– Стало быть, если ты была права, думая, что колдун украл нас у Раши, то теперь, судя по всему, султанша украла нас обратно!

В данный момент все это было не так уж важно.

– Что говорит Скараш?

– Мастер Скараш, – строго сказала Кэйд, – теперь джотунн.

– Джотунн?

– Он нарядился матросом и общается только с матросами. Единственный раз, когда мне удалось обменяться с ним парой слов, он упражнялся в матросском жаргоне севера – у него слабо идет северный диалект.

– И что он сказал?

– Это осталось неизвестным. Я не поняла его, а когда я обратилась к нему на гораздо более чистом северном языке, он явно не понял меня, хотя отказывался это признать.

Инос отметила про себя, что надо будет посмеяться над этой историей, когда к ней вернется здоровье и чувство юмора. Купец Скараш должен знать, что происходит. Будь Азак на свободе, уж он бы вытряс всю правду из этого скользкого притворы.

– Долго нам еще плыть?

– Мы будем в Торкаге не позже чем через час, если только ветер совсем не стихнет.

Инос приподнялась ровно настолько, чтобы одобрительно погладить тетю по руке.

– Значит, долгожданная поездка в Хаб отменяется?

– Да, по‑видимому!.. – Кэйд поджала губы. А в Араккаране ей не придется пощеголять в роскошных нарядах, которые она накупила. Это, конечно, очень обидно.

Когда «Аллена» подошла к пристани, расположенной в разветвленном на множество рукавов устье реки Вислон, ветер совершенно стих, словно его отрезали ножом. Матросы уже перестали удивляться тому, что творилось с погодой во время этого плавания. Они подняли все паруса и дружно принялись за уборку – неизбежное последствие любого шторма. Развернув все паруса, какие она была в состоянии нести, «Аллена» гордо подошла к берегу с утренним приливом. Она скользила по зеркально‑гладкой воде, подгоняемая едва заметным бризом. Сам корабль и его столь же великолепное отражение проплывали между деревянными причалами, словно пара танцоров.

Рэп и Джалон, облокотившись на фальшборт, любовались пейзажем, погодой, рыбацкими лодками под белыми парусами, живописными зданиями, виднеющимися среди деревьев. После того как Сагорн в первый вечер плавания вызвал Джалона, тот все откладывал вызов кого‑то из компаньонов – до тех пор, пока не стало слишком поздно: команда привыкла к нему. Рэп не вмешивался. Все равно он предпочитал общество Джалона всем остальным. Но это было странно – обычно менестрелю становилось скучно через три дня, если вокруг не происходило никаких существенных перемен. Но Джалону повезло: он нашел моряка, который знал неизвестный ему цикл песен. Бард проводил время, разучивая песни и украшая их по своему желанию.

У Рэпа покраснели глаза и отекли веки, и он еле таскал ноги от недосыпания. Будучи адептом, он мог почти каждого подговорить на что угодно, но эти уговоры действовали недолго. Первые три дня и три ночи в море он почти вовсе не спал. Потом ему стало немного легче, поскольку он завоевал авторитет у моряков. Матросы считали его колдуном, потому что он мог управлять ветром или, по крайней мере, предсказывать, куда он подует. Если они пытались идти галсами, когда он не советовал этого делать, корабль застывал на месте. Все попытки двигаться в сторону Мальфина терпели неудачу; путь в Вислон был всегда открыт. Если бы они знали истинные пределы способностей Рэпа, они бы выкинули его за борт.

А теперь ему нечего было делать, кроме как стоять, опершись на поручень, и любоваться парящими чайками и прекрасным утром.

– Бог Чудес, – мягко произнес Джалон. – Не обманывают ли меня мои старые глаза?

Выйдя из полусонной расслабленности, Рэп обернулся и увидел эльфийскую даму, только что вышедшую на палубу. Следом за ней появился еще один эльф.

– Мы, должно быть, приближаемся к городу, – пробормотал Рэп.

– Это и есть город, – сказал Джалон.

Ленты блестящей воды между зелеными островами? Рыбацкие лодки и парочка барж?

– Где?!

– Здесь. – Джалон неопределенно махнул рукой. – Ты глядишь только на деревья, а домов не замечаешь. А между тем они прекрасно видны. Мы плывем по городу Вислону вот уже целый час.

Рэп с трудом заставил себя встряхнуться и осмотрелся. Действительно, повсюду среди деревьев притаились маленькие деревянные домики и симпатичные магазинчики. Большинство строений были одноэтажными, и только ангары для лодок и некоторые сараи располагались непосредственно на берегу. «Аллена» медленно скользила вдоль покрытого белым песком пляжа, на котором резвилось с полдюжины загорелых ребятишек.

За пляжем среди деревьев спряталась гончарная мастерская, выстроенная из ярко раскрашенных бревен, с крышей из черепицы. Ее высокий дымоход завивался немыслимой спиралью.

– Сколько же здесь островов? – спросил Рэп. Впрочем, спрашивать было бесполезно – Джалон никогда не отвечал на подобные вопросы.

– Множество. А что?

Сагорн, конечно, назвал бы точную цифру.

– Так, ничего. Если мы в ближайшее время не подойдем к причалу, придется становиться на якорь. Того и гляди начнется отлив.

Джалон усмехнулся.

– Тогда они попросят тебя сделать немножко ветра.

И он продолжил сонное созерцание окрестностей.

Дрожь!

Боги!

Рэп крепко ухватился за поручень и приказал сердцу успокоиться. Он почти ждал этой дрожи, но, несмотря на это, она испугала его чуть ли не до безумия. Ощущение было точно такое же, как тогда, в первый раз, во время разговора с Сагорном. Но на этот раз оно было еще резче. Задрожал и замерцал весь мир – море, острова, корабли, здания, – и эта дрожь воспринималась не только зрением, но и ясновидением. Это выглядело так, как если бы он смотрел на отражение в чане с водой и кто‑нибудь постучал бы по чану. Продолжалось это какую‑то долю секунды, но этого было достаточно, чтобы вызвать испуг. Он не знал, откуда пришла эта дрожь, – хотя догадывался.

Появлялись все новые эльфы. Джотунны в основном обрели способность двигаться уже на третий день плавания. Эльфы были не в состоянии пошевелиться до самого конца. То, что Рэп не страдал морской болезнью, было воспринято ими как еще одно свидетельство его колдовской силы. Но теперь, когда корабль плыл по узкому и спокойному каналу, даже старый господин Тоалинфен счел возможным выбраться на палубу в серебряно‑голубом наряде. Фернсун демонстрировала свои пышные ноги, торчащие из‑под необычайно смелой темно‑красной накидки. Бабушка там или не бабушка, но она была симпатичной девчонкой! Золотистые джотуннские волосы Джалона казались грязной шваброй по сравнению с кудряшками эльфов.

И наконец, вышел Куиприан – все еще бледный, но блистательный в костюме.

При выходе из дверей кают‑компании он остановился, слегка покачиваясь, и стал озираться по сторонам, пока не увидел Рэпа. Выразив всем своим видом глубокое облегчение, он направился прямо к нему, на ходу поправляя шляпку шафранного цвета с пурпурным пером. Когда он приблизился к Рэпу на расстояние нескольких шагов, фавн поклонился. Джалон в созерцательном трансе следил за баржой, которую толкали шестами неподалеку от «Аллены», и не заметил поклона, но Куиприан резко остановился, явно встревоженный.

– Почему ты кланяешься мне, Рэп?

– Потому что, мне кажется, вас зовут вовсе не Куиприан, ваше всемогущество.

Какое‑то мгновение Рэп испытывал такой страх, какого не испытывал ни разу за всю жизнь. Потом опаловые глаза мигнули, эльф подошел к нему и взялся руками за поручень. Внешность его совершенно не изменилась – он по‑прежнему был значительно ниже Рэпа и гораздо тоньше, и ему по‑прежнему нельзя было дать больше пятнадцати лет. Но он был теперь совершенно другой личностью.

Опять дрожь, или просто у Рэпа зубы стучат? И что это он стал таким нервным – скоро будет от мух шарахаться.

Все тем же куиприановским сиплым дискантом Литриан попросил:

– Расскажи.

Рэп с трудом перевел дух и сказал:

– Я научился контролировать свою память. Никто не мыл тарелок возле лорда Фаэлнилса, когда я произносил Вызов.

Эльф усмехнулся и грустно покачал головой.

– Вот так ничтожная оплошность может погубить великий замысел! Превосходно, мастер Рэп! Что‑нибудь еще?

– Он отрицал это, но, мне кажется, у погонщика драконов есть какой‑то способ связываться с чародеем Юга.

– Да, есть. Волшебный свиток. Все, что он пишет на нем, можно прочитать на таком же свитке в Хаб. Это очень слабенькая магия, и дракошки ее не замечают. И это все?

– У меня пару раз начиналась морская болезнь. Я боялся, как бы с вами... То есть я хотел убедиться, что с Куиприаном все в порядке.

На корабле не было каюты Куиприана. Чем усиленнее Рэп искал ее, не важно, лично или же ясновидением, тем сильнее сопротивлялось этому все его нутро.

Эльф сложил губы бантиком.

– Если ты подбирался так близко, что чувствовал тошноту, тогда ты чрезвычайно целеустремленный молодой человек. Ты пробился через три слоя вол... Но мы и раньше знали за тобой эту черту, не правда ли? – Он усмехнулся. – И это напомнило мне о том, что я должен возвратить капитану Праккеру его каюту!

Дрожь!

Литриан замер, жестко глядя на Рэпа.

– Ты почувствовал!

Рэп нервно кивнул:

– Да, ваше всемогущество.

– Ты же только адепт! Чувствуешь токи мироздания? Что ты еще умеешь?

Рэп перечислил все таланты, которые он в себе обнаружил. Все они казались совершенно несущественными по сравнению со способностями колдуна. Но он почувствовал дрожь, когда фальшивый Куиприан ушел, а также когда он вернулся несколько минут назад, а теперь он почувствовал, как Литриан снял заклятие с заколдованной каюты, которую невозможно было найти. На эльфа это, безусловно, произвело впечатление, но едва ли обрадовало.

Несмотря на несерьезную мальчишескую внешность и голос, Литриан почему‑то казался Рэпу даже более грозным и пугающим, чем Блестящая Вода или Зиниксо.

– Я совершил прыжок в Хаб, и на это ушло много силы. Я вернулся тем же путем. Ты чувствовал это? А вот это?

Рэп покачал головой.

Искорки в больших опаловых глазах из зеленых и синих стали красными и оранжевыми.

– Значит, твоя чувствительность не очень высока. Но все равно! Очень немногие маги в состоянии почувствовать возмущение в токах мироздания. Даже некоторые чародеи не чувствуют этого или чувствуют плохо. Я никогда не слышал об адептах, которые на это способны.

Рэп с трудом заставил себя не отводить глаз от мерцающего взгляда чародея. Литриан явно оценивал его, как коня на базаре.

– Что это означает, ваше всемогущество?

– Это означает, что у тебя есть удивительные способности. Вот и все.

Но и это было довольно существенно.

– Инос, ваше всемогущество?

– С ней все в порядке.

Рэп чуть не упал на поручень. Ему казалось, что сердце его вырвалось из груди и улетело в небеса. Логические рассуждения – хорошая штука, но как же им не хватает силы убеждения! С ней все в порядке! Какая простая и убедительная фраза! От нее становился ярче солнечный свет! Даже цветы делались красивее. Инос жива. Конечно, он не поверил Сагорну, но все‑таки не до конца, какие‑то сомнения все же оставались. Но теперь он знал. Она жива!

Через некоторое время он заметил, что чародей наблюдает за ним с таким выражением на лице, которое нельзя назвать иначе как «глупая самодовольная улыбка».

– Вы можете предсказать мое будущее? – спросил Рэп. Какое‑то мгновение улыбка Литриана оставалась без изменений. Рэпу пришли на ум мальчишки, расчленяющие насекомых или мучающие котят. Он вздрогнул и напомнил себе, что этому ребенку как минимум девяносто лет.

– Нет, не могу, – сказал колдун мягко.

Он нарочно говорил таким голосом, словно предлагал Рэпу продолжать задавать наглые вопросы. Но Рэп не был сумасшедшим – разве что иногда чересчур торопливым. Он быстро сменил тему.

– Ишист велел мне сообщить вашему всемогуществу, что Инос явился Бог.

– Да. Я знаю. Я знаю всю эту историю, мастер Рэп.

Скрипели лебедки, матросы сворачивали паруса. С противоположного борта кто‑то бросил конец. «Аллена» пришвартовывалась к причалу, и большинство пассажиров собрались на другой стороне палубы. Сонная безучастность Джалона была чрезмерной даже для него – следовательно, и здесь не обошлось без колдовских чар.

Чародей наблюдал за проплывающей мимо лодкой. Ею управлял мальчик‑эльф, отталкивавшийся от дна длинным шестом. Он был почти голый, за исключением тряпки на бедрах. На вид он был не старше Куиприана. Тело его покрылось потом от усилий, которые он прилагал, чтобы двигать лодку; костлявая грудь тяжело вздымалась и опускалась. У Литриана, похоже, снова переменилось настроение. Он засмеялся и оперся обоими локтями о поручень.

– Да, погонщику драконов и впрямь необходим отпуск! Он уже начал валять дурака. Но он был прав. Я получил большое удовольствие от этой проделки. Изображать из себя Куиприана – это было что‑то ужасное!

Рэп решил не спрашивать почему, но чародей все равно объяснил:

– Куиприан существует на самом деле. Он находился на кухне, когда ты произнес Вызов. Я просто позаимствовал его имя и характер, так же как мог бы позаимствовать и внешность, если бы захотел. Он ничего не знает об этом и никогда не узнает. Никто на корабле не знал, как он выглядит... Смотреть на мир глазами ничтожества – это страшно! Знаешь, мне почти что не хотелось снова становиться самим собой!

Рэп не относился к изысканному Куиприану как к ничтожеству. Ему было гораздо легче с ним, чем со зловещим, грозным чародеем, несмотря на их одинаковую внешность.

Литриан снял шляпку, вынул перо и бросил его в реку. Потом вновь надел шляпку, но она успела поменять цвет и теперь подходила к его рубашке. Молчание затягивалось до тех пор, пока не показалось Рэпу слишком тягостным.

– Вы сказали... То есть Куиприан сказал, что вы или отрубите мне голову, или объявите войну клану Нилсов, ваше всемогущество.

Чародей кивнул.

– Таковы правила! – Он похлопал Рэпа по руке, лежащей на поручне. – Но существует парочка обходных путей. Ими давненько не пользовались. Как‑то раз один молодой человек из клана Линов произнес Высочайший Вызов клану Нилсов и преклонил колени в тени собственного отца. Его отец был глуп, но очень богат. Он послал обиженной стороне золотую бадью, но не с настоящей головой, а со слепком.

Рэп почувствовал огромное облегчение.

– И это сошло?

– Полностью. Слепок‑то был из чистого золота.

– Ну что ж, тогда понятно.

Литриан кивнул.

– Думаю, что это сойдет и в нашем случае. Мы сейчас переживаем относительно цивилизованный период в истории Пандемии, когда гражданские войны не в моде.

Рэп отважился сделать еще один шаг.

– Значит, вы не разделяете мнения Куиприана по поводу того, каков наиболее желательный результат моей поездки к вам, ваше всемогущество?

Чародей фыркнул.

– Его дешевый романтизм отвратителен. Сопли и вопли! Ну, чего еще ждать от посудомойщика?

Он поднял голову, глядя на парящую в небе птицу. Потом вздохнул:

– Нет. Я знаю гораздо более романтичный конец.

– Трагический или счастливый?

Эльф снова вздохнул.

– Трудно сказать. Чаши весов почти уравновешены; неизвестно, куда они склонятся в последний момент...

Рэп понял, что задавать дальнейшие вопросы бесполезно.

– Ты очень правильно поступил, Рэп, направив «Аллену» прямо сюда.

Бессмысленно спрашивать, зачем все это было нужно. Эльфы любят все делать стильно, и простейших путей они не ищут.

– Это было тяжелое плавание, ваше всемогущество.

– Тебе предстоит тяжелейшее. Я предполагал, что восемь дней – это абсолютный минимум, а скорее всего ты доберешься сюда за двенадцать. Ты добрался за девять. Это очень хорошо.

– Хорошо, господин мой?

– Времени очень мало. Очень! Я даже не имею возможности доставить тебя в Вальдориан для завершения ритуала Высочайшего Вызова, хотя мне следовало бы это сделать. К большому сожалению, придется вместо тебя отправить в Вальдориан другого Рэприана – твою копию. А вот и твой транспорт подходит.

Небольшая лодочка скользила по зеркальной глади канала, направляясь к кораблю и оставляя за собой расходящийся веер волн. «Аллена» уже пришвартовалась, и большая часть команды и пассажиров столпилась у трапа. Никто, казалось, не замечал эту лодочку, двигавшуюся на удивление быстро, особенно если учесть, что ее парус беспорядочно хлопал на легком встречном бризе. В лодке ехали трое юных эльфов – сухощавые пареньки, почти нагие. Двое из них боролись между собой за место у румпеля; впрочем, лодка совершенно не реагировала на повороты руля.

На другой стороне палубы раздались громкие возмущенные вопли – это некоторые из пассажиров впервые узнали о том, что их привезли в Вислон, а вовсе не в Мальфин.

Грязный, как простой матрос, вытирая руки о штаны, к ним вразвалочку подошел Гатмор. Вот он остановился и нахмурился, словно позабыл, зачем шел.

– Капитан Гатмор, – любезным голосом сказал Литриан, – принесите поскорее веревочную лестницу.

Гатмор раскрыл рот и уставился долгим, внимательным взглядом на мальчонку‑эльфа.

– Слушаю, господин! – сказал он и бросился прочь.

Рэп набрал побольше воздуха и спросил, сам удивляясь своей смелости:

– Господин мой... где Инос?

– В Араккаране.

– До сих пор?

– Опять.

– Блестящая Вода говорила... – начал Рэп.

– Если ты имеешь в виду ту ночь в Газебо, то мне известно все, что там произошло, и все, что было сказано. В точности.

Рэп уловил нотку вызова в этих словах.

– Вам известно? То есть... Ох! Огненный птенец?

Глаза Литриана заискрились всеми цветами радуги. Он кивнул.

– Вы были огненным птенцом?

– Нет, но я использовал его. У них, у драконов, есть странные свойства. Иногда они бывают полезны. Я не мог позволить Блестящей Воде забраться в это подземное змеиное гнездо в одиночку, без всякой поддержки. А тебе не следует воспринимать все, что она тогда сказала, буквально. Ты ведь понимаешь, почему она выдала Инос этому кроту?

Эльфы, конечно, любили карликов ничуть не больше, чем карлики любили эльфов, и Рэп чувствовал некое замешательство.

– Нет, господин мой.

– Все чрезвычайно просто, – бодро начал Литриан. – Нам приходится считаться с этим копателем нор, поскольку он чародей. Но мы не можем допустить, чтобы он слишком своевольничал. Мы стараемся заключать с ним союзные договоры. Ведь союзники в каком‑то смысле могут держать его под контролем, верно? Поэтому Блестящая Вода предложила ему голову Олибино на блюде, понимаешь? Ход мыслей у этого сумасбродного волопаса таков, что, когда идешь ему навстречу, он сразу начинает подозревать ловушку и делает все ровно наоборот. То же самое и с Инос. Блестящая Вода сказала, будто я выкрал ее у Раши. Но, разумеется, Раша просто скрывала ее от Олибино. Блестящая Вода понимала это – поскольку только женщина может предсказать ход мыслей другой женщины, и она постоянно держала Инос под наблюдением – и это дало ей возможность предоставить кроту шанс выкрасть Инос у меня, а также из сектора Олибино и предложить ее императору в качестве возможной союзницы, а если это не получится, то сообщить о предполагаемом заговоре Олибино и постараться переманить его на свою сторону. И в том и в другом случае он приобрел бы союзника – либо колдуна Востока, либо Эмшандара. Ты следишь за ходом мысли?

– Э‑э... ну, и из‑за чего этот план не удался?

– Из‑за Олибино, разумеется! Болван! Он разрубил все узлы, сказав императору, что Инос мертва. А потом Инос сама взяла да и сбежала от прислужника Раши, и этому прислужнику пришлось применить такое мощное колдовство, чтобы снова поймать ее, что местные агенты Олибино выследили его. В итоге Олибино завладел Инос, но к тому времени она уже не представляла для него никакой ценности, а скорее наоборот, только мешала. Но он не убил ее, и потому она теперь снова в Араккаране. Все чрезвычайно просто.

Настолько просто, что у Рэпа чуть голова не лопнула.

– Да, господин мой.

– Впрочем, она в опасности, – заметил Литриан. – Она может совершить ужасную ошибку. Ты должен предостеречь ее.

– Я, господин? То есть я хотел сказать, ваше все...

– Ты!.. – Чародей вздохнул. – Кое в чем Куиприан был прав, дружище. Араккаран находится в восточном секторе. Я не имею права вмешиваться.

– Но...

– Никаких «но». Ты уже встретился с двумя из них – сам видел, один сумасброднее другого. А четвертый, Олибино, просто дурак, напыщенный, трусливый дурак. Он и так‑то совершает глупости, а если я посмею вмешаться в его дела, он может совсем обезуметь. Ситуация слишком опасная. Я не должен допустить, чтобы у Западного появился искренний союзник!

Он сделал рукой весьма энергичный, но не совсем понятный жест.

– О! – выдохнул Рэп.

Его надежды полетели кувырком. Если уж чародей не смеет вмешиваться, то сам он и подавно не сможет помочь Инос!

– Тебе придется это сделать, – сказал Литриан твердо. – По крайней мере попытаться. Я могу помочь тебе, но времени остается крайне мало.

– Да, господин мой.

Гатмор возвращался бегом, таща веревочную лестницу. Он подоспел как раз в тот момент, когда лодочка остановилась у самого борта корабля, точно под тем местом, где стояли Рэп и Литриан. Парус безжизненно повис. Трое юных эльфов уставились на них выжидательно, их рты растянулись в улыбке.

– Быстрее, моряк, – нетерпеливо произнес чародей. Гатмор принялся привязывать лестницу к планке фальшборта.

– Что именно я должен сделать? – спросил Рэп, испытывая одновременно тревогу и подозрение. Он не любил бросаться сломя голову во всякие неожиданные предприятия.

– Делай то, что повелел Инос Бог – доверься любви!

– Вот как? – уклончиво пробормотал Рэп.

– И напомни Инос об этих указаниях! Менестрель, ты умеешь играть вот на этом?

Он протянул Джалону связку серебряных дудочек. Джалон незадолго до этого очнулся от забытья и начал выказывать интерес к происходящему. Откуда Литриан взял дудочки, Рэп понятия не имел.

Мечтательные голубые глаза Джалона расширились.

– Да, конечно. Это инструмент фавнов, но я играл на нем.

– Знаешь ли ты «Рассвет приходит слишком быстро»?

Джалон надул губы.

– Дванишская мелодия для сайсанасской свирели?

– Да, варварское произведение, признаю.

– Думаю, мне удастся изобразить что‑то похожее.

– Хорошо. А «Спи, любовь моя»?

– Это несколько хуже, но я справлюсь.

Лестница была спущена, и мальчуганы начали карабкаться на борт.

– Мы что, поплывем вот на этом? – запротестовал Гатмор. – Прямой парус! Мачта выдвинута слишком далеко вперед! Эта штуковина годится только на то, чтобы плыть прямо по ветру!

Чародей усмехнулся.

– Но для этой лодки ветер всегда попутный! Не сердись, моряк. Иногда магия служит Добру. Ты возьмешь румпель, а мастер Джалон будет управлять ветром. «Рассвет» усилит ветер, «Спи, любовь моя» – ослабит. Вопросы есть?

Мальчишки быстро, один за другим, перемахнули через фальшборт. Тяжело дыша и улыбаясь, они столпились вокруг Литриана. Он улыбнулся и ласково взъерошил их кудряшки.

Рэп смотрел вниз на тюки, лежавшие в лодке.

– Вон тот длинный сверток – это что, мечи?

– Разумеется.

Рэп недоверчиво взглянул на чародея – на человека, выдавшего свою дочь за гнома.

– Я адепт. Я в состоянии выучить эти две мелодии. И уж конечно, я справлюсь с рулем. Двум другим не обязательно...

– Нет! Нет! – Детское лицо Литриана приняло проникновенное выражение, столь характерное для Куиприана. Его глаза затуманились. – Разве ты не понимаешь? Вы втроем спешите в Араккаран... джотунны помогают фавну... это прекрасно! Это гораздо романтичнее, чем путешествовать в одиночку.

– Это точно! – Джалон сунул свирель за пояс и стал перелезать через поручень.

– Только попробуй помешать мне сесть в лодку, – произнес Гатмор со всей своей прежней повелительностью в голосе. – Там ведь есть все, что нам понадобится... господин?

Возможно, он еще не понял, кем был эльф на самом деле, но он уже осознал, что перед ним важная персона.

– Карта находится в большом сундуке. Там на ней где‑то есть чернильная пометка. Это ваше нынешнее местоположение.

Гатмор с трудом сдержался, чтобы не выругаться.

– И, капитан... пророчество. Поворачивайте к югу от Керита. Если вы попытаетесь двигаться на север, это приведет к катастрофическому ухудшению погоды, а если вздумаете пройти через Кишку, непременно сядете на мель. Вы, наверно, слыхали о русалах! Не забудьте, что, помимо всех прочих своих качеств, они до безумия ревнивы. Они сначала хватаются за ножи, а потом уже думают.

– Да, они любители приключений, – согласился Гатмор. – Пару раз они появлялись в окрестностях Дартинга. Каждый раз дело кончалось резней.

Он стал спускаться по лестнице вслед за Джалоном.

– Да пребудут с тобою Боги, мастер Рэп, – сказал чародей. – Не теряй даром времени!

Все еще борясь с искушением поспорить, Рэп взялся за поручень и занес ногу.

И вот Гатмор взялся за румпель, подняли парус. Крохотное суденышко покачнулось, когда Рэп опустился на бан