Экскурсия продолжительностью в двенадцать часов

В семь часов утра лейтенант Вийет и его люди выступили в путь. День обещал быть изнурительным и жарким, а возможно, и грозовым. Само по себе такое явление довольно обычно для района Джерида. Но было решено не терять времени зря. Инженер де Шалле рвался найти Пуантара и его рабочих. Сержант конечно же отправился в путь в сопровождении своих четвероногих друзей: Наддая и Козырного Туза. Перед отправкой спаги нагрузили лошадей провиантом. Ну а пока лейтенант занят поисками Пуантара и рабочих, инженер и капитан Ардиган занялись устройством лагеря с помощью бригадира Писташа, Франсуа и четырех солдат. Лейтенанту предстояло отсутствовать не более двенадцати часов, так как путь от 347‑го километра до Джизебы составлял около двадцати километров. Без особой спешки его вполне можно было пройти до полудня.

Мезаки получил в свое распоряжение лошадь и показал себя хорошим наездником, впрочем, таковыми являются все арабы. Ехал он во главе отряда, рядом с лейтенантом и сержантом. Но как только группа достигла оазиса, переместился в хвост. Огромная равнина, усеянная там и сям чахлыми деревьями, пересеченная речушкой, простиралась насколько хватало глаз. Это была алжирская пустыня во всей своей бесплодности. Лишь кое‑где сквозь раскаленную почву пробиваются желтые пучки травы, а крупинки песка сверкают под солнцем, как драгоценные камни.

Эта часть Джерида была совершенно пустынна. Ни один караван не проходил здесь по пути к большим городам Уаргле и Туггурту, расположенным на границах пустыни. Отряд лейтенанта двигался но левому берегу речушки в направлении оазиса Джизеба.

– Скажите, а в этом оазисе живет кто‑нибудь? – спросил офицер.

– Нет, – отвечал араб. – Поэтому, покидая Зрибет, мы должны были запастись провиантом, поскольку на стройке уже ничего не оставалось.

– Значит, – сказал лейтенант, – в планы Пуантара входило возвращение на место встречи с инженером?

– Конечно, – подтвердил Мезаки.

– А ты уверен, что мы найдем рабочих в Джизебе?

– Да, именно в том месте, где я их оставил и где мы условились встретиться с Пуантаром. Если мы прибавим ходу, то часа через два будем на месте.

Но гнать лошадей под палящим солнцем было опасно. В конце концов, хватило и вполне умеренного аллюра, чтобы прибыть к оазису к полудню, а после короткого отдыха, к ночи, достигнуть Голеаха.

По мере того, как солнце поднималось выше, жара становилась все более изнурительной. Горячий воздух обжигал легкие.

– Черт побери, мой лейтенант, – повторял сержант, – мне еще никогда не было так жарко. Кажется, будто я вдыхаю огонь, а вода, которую я пью, закипает в желудке.

– Ясно одно, – заметил лейтенант, – этот день завершится грозой.

– Я тоже так думаю, – вступил в разговор Мезаки, который, впрочем, гораздо легче переносил жару, чем его спутники. Потом он добавил: – Скорее всего в Джизебу мы придем до грозы. Ну, а там есть где укрыться от нее.

– Хотелось бы в это верить, – вздохнул лейтенант. – Если только ветер не разгонит тучи.

– Э, мой лейтенант, – воскликнул сержант, – африканским грозам вовсе не нужен ветер. Все происходит само собой.

Несмотря ни на что, надо было поскорее пройти эти двадцать километров без остановки через пустыню и опередить грозу, готовую разразиться в любой момент. Лошади страдали не меньше всадников. Воздух становился все более удушливым в преддверии грозы. Тучи, которые должны были прикрыть солнце, надвигались очень медленно, и надо было поторопиться, пока они не подошли к горизонту.

А пути не было конца и края.

– Эй! Араб, – сержант повернулся к Мезаки, – когда же покажется твой проклятый оазис?

– Ты не ошибся с направлением? – встревожился лейтенант Вийет, обращаясь к туземцу.

– Нет, – ответил тот, – мы никак не могли ошибиться. Впрочем, вот он. – Араб с удовлетворением протянул руку, указывая на нечто, видневшееся на горизонте.

Примерно в одном лье от места, где находился отряд, виднелись очертания первых деревьев оазиса. Пустив лошадей галопом, можно было в мгновение ока очутиться на опушке.

Но требовать от усталых животных еще каких‑то усилий было чересчур. Они и без того с трудом переставляли ноги, увязавшие в песке. И только к одиннадцати часам лейтенант со спагами вступили под сень деревьев. Их удивило то, что строители, которые, по словам Мезаки, должны были поджидать отряд, не выходят навстречу. На замечание лейтенанта араб пожал плечами:

– А может, они ушли?..

– Но почему они должны были уйти? – спросил лейтенант.

– Этого я не могу сказать. Вчера, во всяком случае, они еще были здесь. Может быть, из‑за грозы они решили укрыться в центре оазиса? Тогда там мы их найдем без труда…

– Мой лейтенант, – обратился к офицеру сержант. – Я полагаю, что надо бы людям дать отдых.

– Верно. Стой! Привал! – скомандовал офицер.

В сотне шагов от места, где находился отряд, открывалась поляна, окруженная высокими пальмами. Там лошади могли попастись для восстановления сил. Отдохнув и подкрепившись, отряд отправится к северо‑востоку, в направлении Зрибета. Пустив лошадей пастись, всадники решили и сами передохнуть и подкрепиться. А в это время Мезаки в компании с сержантом и собакой прошли несколько сот шагов по левому берегу уэда. Если верить арабу, то Пуантар и рабочие должны были находиться где‑то поблизости.

– Ты именно здесь оставил своих товарищей?..

– Здесь, – отвечал Мезаки, – мы пробыли в Джизебе несколько дней. Но, возможно, они решили затем отправиться в Зерибе.

– Так какого же черта нам понадобилось тащиться сюда? – недовольно пробурчал Николь.

– Нет, я все‑таки уверен, что они где‑то поблизости, – отвечал Мезаки. – Господин Пуантар не мог далеко уйти…

Во всяком случае, – заметил сержант, – надо возвращаться в лагерь… Лейтенант будет обеспокоен нашим длительным отсутствием. После отдыха обследуем оазис более тщательно и, если найдем рабочих, тогда будем действовать, как договорились.

И, обратившись к собаке, добавил:

– Ну что, дружок, ничего не слышишь?..

Услышав обращенные к нему слова хозяина, пес насторожился.

– Ищи, ищи…

Но собака весело прыгала вокруг Николя, не собираясь ничего искать. И только когда Козырный Туз зашелся продолжительным лаем, сержант понял, чего он хочет.

– Э, да ты, друг, умираешь с голоду. Тебе, как и мне, надо что‑нибудь съесть…

Ну, уж если собака не смогла напасть на какой‑нибудь след, то весьма сомнительно, что Пуантар и его люди находились поблизости…

Лейтенант Вийет был удивлен не менее сержанта.

– Скажи‑ка, – обратился он к арабу, – ты не мог сбиться с пути?

– Нет, нет, – запротестовал тот, – я ведь пришел к тому месту, которое вы называете триста сорок седьмым километром, этим же путем.

– Так это и есть оазис Джизеба?..

– Да, – подтвердил Мезаки, – это Джизеба. Следуя вдоль уэда, который спускается к Мельгиру, я не мог ошибиться в выборе пути.

– Тогда где же Пуантар с бригадой?

– Вероятно, в другой части оазиса, хотя я не думаю, что они вернулись в Зрибет…

– Через час, – решил лейтенант, – мы объедем весь оазис.

Мезаки достал из мешочка провизию, сел в сторонке и принялся за еду. Лейтенант и сержант подкреплялись сообща, время от времени бросая Козырному Тузу куски.

– Очень это подозрительно, – задумчиво сказал Николь, – что мы никого не заметили… Нет никакого следа от лагеря…

– А Козырный Туз ничего не почуял? – спросил офицер.

– Ничего.

– Скажите, Николь, – лейтенант глянул в сторону араба, – нет ли причин подозревать Мезаки?

– Возможно, мой лейтенант, – отвечал сержант, – ведь мы знаем, кто он и откуда, только от него самого. Я с самого начала не доверял ему и особенно этого не скрывал…

– Но до сих пор вроде бы не было повода не доверять ему, – задумчиво произнес офицер. – С другой стороны, какой ему интерес обманывать нас?.. Почему он привел нас сюда, если Пуантар и его люди не появлялись в этом месте?

– Я знаю одно, – сержант был неколебим в своем убеждении, – с этими проклятыми арабами никогда ни в чем нельзя быть уверенным… Нет никакого сомнения, что он знал инженера до того, как появился у нас. Все говорит за то, что он – один из тех туземцев, кого нанимала компания.

Лейтенант Вийет внимательно слушал Николя. Аргументы, приводимые сержантом, были весьма убедительны. И тем не менее тот факт, что в оазисе Джизеба никого не оказалось, тогда как, по словам араба, там должны были находиться рабочие и Пуантар, был весьма, весьма странен. Если еще вчера Пуантар с бригадой были здесь, то как могло случиться, что они разминулись с отрядом лейтенанта? Можно ли допустить, что они отправились к Зрибету? Ясно было только одно: надо как можно быстрее возвращаться к месту, где остались капитан с инженером…

В половине второго, набравшись сил, лейтенант поднялся. Осмотрев небо, которое все больше затягивалось тучами, он сказал арабу:

– Я хочу обследовать оазис до отъезда… поедешь с нами…

– Как прикажете, – с готовностью ответил Мезаки.

– Сержант, – добавил Вийет, – возьмите с собой двух людей. Будете сопровождать нас… Остальным ждать здесь!

– Слушаюсь, мой лейтенант! – ответил Николь и сделал знак двум спагам приблизиться.

Маленький отряд во главе с Мезаки направился к северной окраине оазиса. По площади он не превышал двадцати пяти – тридцати квадратных километров, там никогда не было постоянных жителей. Это было обычное место привала караванов, следующих из Бискры на побережье.

Лейтенант и его проводник двигались в заданном направлении уже полчаса. На горизонте то и дело звучали глухие раскаты грома и кое‑где молнии рассекали небо. Дойдя до границы оазиса, лейтенант остановился. Перед ним простиралась безмолвная, выжженная солнцем равнина.

Если предположить, что Пуантар с рабочими покинули Джизебу, то они должны быть сейчас далеко, где‑то в направлении Зрибета или Нефты. Но все‑таки надо было убедиться, что они не расположились лагерем в другой части оазиса. Еще около часа офицер и его люди обследовали местность, но никаких признаков того, что здесь вообще был какой‑либо лагерь, не обнаружили.

Араб был весьма удивлен. И на вопросительные взгляды, адресованные ему, постоянно твердил:

– Но они были здесь, еще вчера… бригадир и другие… Пуантар и послал меня в Голеах. Они должны были уйти только сегодня утром…

– А куда они могли направиться, по твоему мнению? – спросил лейтенант Вийет.

– Возможно, на стройку…

– Но тогда мы их сможем нагнать на обратном пути.

– Если только они не пойдут вдоль уэда…

– Но почему они должны выбрать другой путь?..

На этот вопрос Мезаки ответить не смог.

Около четырех часов офицер вернулся к месту стоянки. Поиски оказались бесплодными. Казалось, что оазис давно никто не посещал. Здесь не было не только строителей, – похоже, что и караванщики обходили его стороной.

И тогда сержант, не скрывая больше своих подозрений, приблизился к Мезаки и, глядя ему в глаза, спросил:

– Ну что, долго будешь нас дурачить?

Не опуская глаз, араб небрежно пожал плечами. Этот жест вызвал у Николя ярость. Он схватил туземца за горло, но лейтенант удержал сержанта от дальнейших действий.

– Успокойтесь, Николь, – сказал он. – Мы возвращаемся в Голеах. Мезаки поедет с нами…

– Только между двух наших людей, – заявил сержант.

– Я готов, – холодно ответил араб, взгляд которого, только что пылавший гневом, снова стал спокойным.

Отдохнувшие и сытые лошади готовы были к обратному пути. К ночи небольшой отряд лейтенанта должен был вернуться к 347‑му километру.

Было почти пять часов, когда лейтенант дал команду выступать. Сержант ехал рядом с ним, а араб оказался между двумя спагами, которые не выпускали его из виду. Подозрения Николя относительно Мезаки разделяли и другие солдаты. Потому было решено караулить араба как следует.

Лейтенант торопился присоединиться к капитану и инженеру. Лошади, возбужденные предстоящей грозой, шли быстро. Тучи уже заволокли все небо. Электрические разряды достигли предела, молнии разрывали небо, раскаты грома звучали в пустыне особенно страшно. А в результате – ни дуновения ветерка, ни одной капли дождя. Раскаленный воздух обжигал легкие, вызывая удушье. Тем не менее Вийет и его отряд продвигались к цели. Помешать им вовремя прибыть к 347‑му километру могла только гроза. Но здесь главной опасностью могло стать превращение ливня в бурю. Поэтому спешили изо всех сил.

Измученные лошади с трудом повиновались всадникам. Время от времени бедные животные останавливались, как стреноженные[112], тяжело поводя окровавленными от ударов шпор боками. Даже крепкий Наддай был настолько изнурен, что его хозяин опасался, как бы после очередного шага конь не рухнул на раскаленный песок навсегда. Тем не менее примерно к шести часам три четверти пути удалось преодолеть. И если бы не тучи, густо покрывшие небо, то всего в лье от места, где находился отряд, можно было увидеть шотт Мельгир. Всего час нужен был, чтобы достичь оазиса, видневшегося на границе Мельгира.

– Вперед, друзья! Мужайтесь! Еще одно усилие, и мы у цели, – повторял офицер. Но, как ни выносливы были его люди, момент усталости и отчаяния наступил. И это лейтенант хорошо понимал. Нужен был дождь. Только он мог остудить воздух, обжигающий легкие.

Наконец подул ветер, и потоки воздуха, сталкиваясь, образовывали завихрения. Глухие раскаты грома переходили в резкие. Пыль, не прибитая дождем, образовала огромный волчок, вертящийся со страшной скоростью на одном месте.

Слышны были крики птиц, попавших в вихрь, из которого даже самые сильные не могли вырваться. Лошади и всадники оказались на пути смерча. Подхваченные им, они были отброшены друг от друга. Некоторые из солдат даже не удержались в седлах. Смерч охватил все, направляясь к прибрежным равнинам. Казалось, что лейтенант потерял ориентир. Не было никакого сомнения, что они удалялись от лагеря. Но тут, к счастью, начался ливень. Смерч под порывами ветра угас, и наступила темнота. Небольшой отряд рассеялся, и стоило немалых усилий собрать всех вместе. Когда же это удалось, осмотревшись, сержант вскрикнул:

– А где наш араб?

Спаги, которые охраняли Мезаки, молчали. В момент смерча они были оторваны друг от друга.

– Мерзавец!.. Он сбежал! – повторял сержант. – К тому же он украл нашу лошадь. Он обманул нас, обманул!

Вдруг яростно залаял Козырный Туз, и, прежде чем Николь успел удержать собаку, она огромными прыжками умчалась в направлении шотта.

– Вернись!.. Козырный Туз, вернись! – звал взволнованный сержант.

Но то ли пес не слышал приказа, то ли не хотел слушать, словом, он исчез в темноте. Может быть, он учуял след Мезаки? Лейтенанта Вийета мучила одна мысль: не случилось ли чего с инженером, капитаном и с теми, кто остался с ними на 347‑м километре. Непонятное исчезновение араба заставляло думать, что это не исключено.

– К лагерю, – скомандовал офицер, – и как можно быстрее.

К этому времени ветер несколько утих, но дождь был настолько сильным, что оставлял на земле глубокие борозды. Можно было сказать, что наступила ночь, хотя солнце только что скрылось за горизонтом. Двигаться вперед становилось труднее, к тому же ни один огонек не указывал путь к лагерю. Это лишний раз подтверждало опасения лейтенанта, что в лагере что‑то случилось.

– Вперед, – повторял сержант, – и Боже упаси, чтобы мы опоздали!..

Буря внесла существенные изменения в маршрут, и поэтому только через восемь с половиной часов отряд подошел к границе Мельгира. Спаги криками давали знать о своем возвращении. Через несколько минут они достигли опушки, где должны были находиться повозки и палатки…

Но ни господина де Шалле, ни капитана, никого из тех, кто остались с ними, не было на месте… Их звали, стреляли из ружей… никто не отзывался. От палаток – ни следа. Что же касается повозок, то они были разграблены и приведены в негодность. Мулы, тащившие повозки, лошади капитана и инженера – все исчезло. На лагерь было совершено нападение. И теперь не оставалось сомнений в том, что уводивший лейтенанта и кавалеристов в направлении Джизеба Мезаки был соучастником разбойников. Ко всему прочему добавилось огорчение Николя, потерявшего Козырного Туза. Напрасно сержант всю ночь звал собаку. Она так и не появилась в Голеахе.