ГЛАВА 10. Утро было пасмурным, густой туман украсил камни капельками росы, начинающийся дождь эхом отзывался в коридорах и внутренних дворах

Утро было пасмурным, густой туман украсил камни капельками росы, начинающийся дождь эхом отзывался в коридорах и внутренних дворах, совсем как собирающаяся армия.

Спеша за Йестином, Люси чувствовала себя так, будто тонула, заглатывая полные легкие холодного влажного воздуха. Она была настолько погружена в свои мысли, что поскользнулась. Ее сердце колотилось. Мэдэдх крался перед ними скудной серой тенью вдоль сплошной стены.

Йестин ничего не сказал ей заранее, появившись у ее двери с чашкой горячего чая и еще одной миской соленой овсянки. Кроме того, что после завтрака ее присутствие «требовалось во внутреннем дворе замка». Что бы это не означало. Где бы это не находилось.

– Сюда, – сказал Йестин.

В ожидании ее сердце возбужденно стучало. За огромным двойным сводчатым проходом открывался прямоугольный участок короткой, плотной травы. Вокруг возвышались гладкие, серые стены, перемежавшиеся башнями. Вода вытекала из кривой трубы в стене и выплескивалась в глубокий круглый каменный бассейн.

Она узнала Рота, сидящего на низкой каменной скамье, ноги расставлены, локти опираются на колени, как у футболиста на скамейке запасных. Рядом с ним ждал мужчина.

Ее сердце пропустило удар.

Не Конн.

Смотритель замка, Грифф Как‑его‑там.

Люси выпустила воздух, как воздушный шар со вчерашней вечеринки.

Он склонил голову.

– Леди.

Неуверенная, чего ждать или чего ожидал от нее он, она кивнула в ответ.

– Я уверен, вы хорошо отдохнули. – У него были усталые и добрые глаза, с морщинками от смеха в уголках.

В той огромной пустой комнате, на широкой пустой кровати, с морем, бушующим под ее окном всю ночь…

– Да, – неуклюже ответила Люси и откашлялась. – Спасибо. Где, гм…

– Принц отсутствует и просит его извинить, – сказал Грифф, предупредительно отвечая на ее вопрос. – Важные вопросы требуют его внимания этим утром.

Что без сомнения относит ее в категорию вопросов не таких важных. Должна ли она оскорбиться? Или почувствовать облегчение?

Она попыталась улыбнуться.

– Значит, вы моя няня.

– Немного больше, чем это, – его голос был сух. – Я – смотритель Кэйр Субай. Я удовлетворяю желания Принца.

Бог ты мой. Она оскорбила его?

На шее он носил серебряную цепь с плоским серебряным диском и выгравированными на нем тремя соединяющимися спиральными линиями, как у Дилана. Как Маргред назвала это? Символ хранителя.

– Я не имела в виду, что ваша работа не важна, – сказала она торопливо. Что бы это ни было. Чем вообще занимались хранители? Был он кем‑то вроде тюремщика? – Только то, что вы застряли здесь со мной.

Рот фыркнул.

Грифф взглядом заставил его замолкнуть.

– То, что вы к нам присоединились – наша привилегия.

– Где, гм, Кера? – спросила Люси.

– Талант Керы вне сферы моего обучения, – ответил Грифф.

Люси облизала губы.

– Обучения чему?

– Магии, – сказал Йестин.

– Принц подумал, что мы могли бы помочь вам освоиться с вашим даром, – объяснил Грифф.

Да. Инстинкт, острый как голод, волной качнулся внутри Люси.

Нет, нет, нет. Страх и воспоминания стиснули ее легкие, сжали горло. Сила, взрывающаяся в каюте. Предметы стремительно проносятся, гремят, разбиваются. Разбиваются вдребезги. Стекло. Ее разум.

Она сделала глубокий вдох. Задержала дыхание, пока все в ней не вернулось на прежние места.

– Спасибо, но я не… Я действительно ничего не могу сделать.

Его глаза были добрыми и темными, бездонными как море.

– Волшебство не то, что мы делаем, девушка. Это то, кто мы.

Она сглотнула.

– Я не знаю, кто я.

– Возможно, пора это узнать.

Люси запаниковала. Возможно ее жизнь Д.К. – До Конна – не была такой уж замечательной, но это была ее жизнь. За эти годы она обтесала и сформировала себя, чтобы соответствовать ожиданиям ее семьи, занять свое место в сплоченном островном сообществе. Если бы она научилась слишком многому, если бы она изменилась слишком сильно, смогла бы она снова вернуться домой? Что, если ее семья и соседи не смогли бы принять ее? Смогла бы она вернуться назад в свою старую жизнь, как квадратная затычка, которую пытаются втиснуть в круглое отверстие?

Хотела бы она?

– Я ничего не могу сделать, – повторила она. И затем, ответила более честно. – Я не хочу ничего делать.

– Вы могли бы посмотреть, – сказал Йестин.

В тишине бульканье фонтана казалось очень громким. За стенами замка кричала морская птица. Сердце Люси стучало в груди.

Грифф и мальчики оценивали ее с различной степенью интереса и ожидания.

Нет никакого давления, подумала Люси.

Она ничего не должна им. Она была здесь, потому что Конн похитил ее. И, однако, разочарованная его отсутствием этим утром, несмотря на его заявления о ее матери или их очень маловероятных будущих детях. Она также ничего не была должна ему.

Его голос барабанил у нее в ушах.

«Твой брат знал, чем он рисковал и что отклонил. Ты не знаешь».

Люси нахмурилась. Возможно, она должна была сделать это ради себя.

Если в ней не было никакой магии, позволили бы они ей уйти?

Ее пристальный взгляд встретился с взглядом Гриффа.

– Покажите мне.

– Изменение погоды – самый простой дар и наиболее распространенный, – Грифф читал лекцию глубоким, легким голосом. Мальчики растянулись на скамье и траве, ясно давая понять, что урок, слышанный прежде много раз, им надоел. Люси взгромоздилась на стену, ограничивающую фонтан, вне досягаемости воды, положив руки на колени.

– Первый, который появляется у вас и самый легкоуправляемый.

– Не считая секса, – сказал Рот.

Грифф бросил на него пронизывающий взгляд.

– Чему ни одна женщина не будет учиться у тебя, малец. Видно потому, что ты и сам еще не овладел этим искусством.

Йестин усмехнулся.

Более крупный мальчик вспыхнул до самых корней темных волос.

– Вода, – продолжил Грифф, – это наш элемент. Итак, ощущать воду, чувствовать ее, влиять на нее является нашей властью на земле, над землей и под землей. Есть вода, которую вы можете увидеть и потрогать – жидкая вода: реки, дождь и облака. Но есть вода, которую вы не можете видеть, она создает дождь и облака, которая охлаждает и нагревает землю и поддерживает все живое. Это – вода, о которой вы должны знать и управлять ей, если вы хотите управлять погодой.

Его объяснение было удивительно похоже на научный урок пятого класса о водном цикле, подумала Люси. Неудивительно, что мальчики выглядели скучающими. Она испытывала трудности, пытаясь сконцентрироваться. День был таким серым, и голос Гриффа все гудел: «Поднимающийся воздух… поглощение тепла… энергия…»

Она помотала головой. Не выспалась.

– Почувствуйте земные толчки, – убеждал Грифф, спокойный как утомленный голубь, курлычащий с деревьев долгим вялотекущим летним днем. – Почувствуйте поток поднимающейся воды.

Небо прояснилось и потемнело. Необычный легкий ветерок закрутил воды фонтана и пропал. Никто больше не говорил. Ничего не происходило.

Люси прислонила голову к камню и закрыла глаза. Уставшая. Она ничего не должна была делать. Она ничего не хотела делать.

– Следите за паром, почувствуйте, как он охлаждается, – сказал Грифф.

Она задрожала от холода. Слишком холодно. Слишком влажно. Под опущенными веками она представила себе Мэгги, стоящую в холле наутро следующего дня, после того как Калеб привел ее домой, ветер, дующий через парадную дверь, и ее руки, протянутые к дождю. Вспомнила покалывание электричества в воздухе и на своей коже, чувство полноты в груди, чувство тяжести в голове. Она чувствовала, как поднимается, голова кружилась, как будто она парила над землей на расстоянии нескольких миль. Потоки текли, капельки вспыхивали как косяк серебристых рыбок. Она открыла рот, чтобы вдохнуть. Надавить здесь. Толчок.

Скачок.

Лучи солнечного света согрели ее лицо.

– Отлично сработано, – мягко сказал Грифф.

Люси открыла глаза. Моргнула.

Воды фонтана искрились. Они все смотрели на нее: взгляд Гриффа просто прикован к ней, Рот – с широко раскрытыми глазами, Йестин – с нескрываемым восхищением.

Она задрожала. В этот раз не от холода.

– Что? – ее голос был пронзителен. – Я ничего не делала.

– Ну, это был не я, – сказал Йестин. – Я пытался сделать дождь.

– Я хотел солнце, – выразил готовность Рот.

Глаза Гриффа сузились: – Ой, ли. – Совсем не вопрос.

Ее сердце заколотилось.

Это была не я, это не могла быть я.

Могла ли?

Вероятность того, что это сделала она, грызла ее изнутри. Она чувствовала себя мальчиком‑спартанцем, который украл лису и спрятал ее под своей туникой. Или она себя разоблачит, или позволит себе быть разорванной на куски. Ни один из вариантов не казался хорошим выбором.

– Ничего не произошло, – сказала она. – Совсем.

Лоб Гриффа сморщился.

– Вероятно, нет. Просто это ваш первый раз и все.

Она села очень прямо, едва дыша, стараясь не вспоминать Маргред в мокром синем платье, стоящую под проливным дождем.

Грифф вздохнул.

– Я должен идти.

Он сделал паузу, как будто ждал, что она что‑нибудь скажет.

Люси склонила голову, изучая сжатые в кулаки руки на коленях, как будто она никогда не видела их прежде. Как будто они принадлежали кому‑то другому.

Возможно, так и было. Она закусила губу.

Рот встал.

– Останьтесь, – сказал Грифф. – Я не хочу видеть никого из вас вблизи от холла, пока делегация здесь.

Делегация.

На небольшой внутренний дворик опустилось унылое молчание, его не могли облегчить даже пение и блеск фонтана. Мир Люси обрушился. Она забыла, что должны были прибыть демоны.

Возможно, она хотела забыть. Не то, чтобы кто‑то просил ее встречаться с демонами.

Слава Богу.

Рот, очевидно, не разделял это совершенно здоровое отношение.

– Я сам могу разобраться.

– Ты не можешь разобраться с Го, – сказал Грифф. – Демоны прибыли сюда для демонстрации силы. Мы не станем отвечать им, выставляя самых молодых и слабых.

– Но у нас заключен мир, – сказал Йестин.

– Пока, – мрачно ответил хранитель. – Это не помешало им убить нашу Гвинет.

Люси вдохнула. Конн говорил, что селки можно убить, но…

– Убить? – она повысила голос. Люси снова закусила губу от смущения и осознания того, что, в действительности, она ничего не хотела знать.

Грифф посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом.

– Этим летом. На вашем острове, на Конце Света. Я думал, что ваш брат, должно быть, рассказал вам, раз он был лично в это вовлечен.

– Нет. – Она оцепенела, пытаясь справиться с этим новым шоком.

Конечно, она знала о деле. Это транслировалось по всем новостям, по всему острову. Неопознанная туристка, приехавшая издалека, была замучена, убита и брошена на пляже.

Не туристка, с болью поняла Люси.

Селки.

И ее брат знал об этом.

– Мы с Диланом даже не разговаривали до свадьбы Калеба, – сказала она.

Грифф кивнул.

– Калеб, тот самый. Он и Маргред задержали убийцу.

– Калеб? – похоже, тревога превращала ее в попугая.

– Да. Это было хорошо сделано, даже слишком хорошо, для человека, как ваш брат, и Маргред, потерявшей свою шкуру.

Ее разум изо всех сил пытался соединить те факты, что этим летом, в то время как она разрабатывала планы и ожидаемое расписание уроков и работала в своем саду, ее семья, очевидно, разыгрывала эпизоды из «Баффи» (американский сериал про вампиров). Она хотела домой. Теперь она задавалась вопросом, существовал ли за пределами ее воображения дом, по которому она скучала, и семья, которую она знала.

– Что вы имеете в виду, говоря «потерявшей»?

Грифф пожал плечами.

– Пропавшая. Уничтоженная. Демон, который убил Гвинет, сжег котиковую шкуру Маргред.

Люси попыталась соотнести его слова с котиковым мехом в изножье кровати, с ее воспоминаниями о невестке. Она призвала воспоминание о Мэгги, окровавленной и ошеломленной, той ночью, когда Калеб привел ее домой. Но более поздним было воспоминание о Мэгги, улыбающейся Калебу в день их свадьбы. Что из этого было реальным? Что было правдой?

– И что происходит…

У Люси перехватило дыхание. Резкое лицо Конна преследовало ее. Его жестокое обвинение отозвалось эхом в ее памяти.

«Я – гораздо больше твой узник, чем ты моя заключенная».

Она облизала свои губы.

– Что это значит? Когда селки теряет свою котиковую шкуру?

– Они не смогут трансформироваться, – сказал Йестин быстро.

Люси моргнула.

– И это все?

– Это, черт побери, все меняет, – сказал Рот.

– Спросите моего лорда, что это означает, – сказал Грифф. – И избегайте холла.

Прежде чем она смогла сформулировать другой вопрос, он отвернулся и прошел через арку к другому внутреннему двору, где трава сменялась булыжниками. Для крупного мужчины он двигался очень легко. Даже по камням он шел почти бесшумно. За ним Люси увидела высокие, резные каменные стены и большую дверь, окованную железом, распахнутую настежь. Холл?

Она посмотрела на двух мальчиков.

– Что теперь?

Они обменялись взглядами.

– Вы не знаете?

Она почувствовала себя студентом‑практикантом в свой первый день в школе. Нехорошее чувство.

– Ну, он собирается присоединиться к Конну и другим хранителям, правильно? Встретить этого… демона.

Йестин кивнул.

– Го.

– Вы знаете, почему они встречаются? – спросил Рот.

Люси понятия не имела. Она покачала головой.

Рот нахмурился.

– Мы думали, что вы знаете.

Йестин выпрямился и встал с травы.

– Что вы делаете? Куда вы идете? – спросила Люси.

– Посмотреть на них.

Она не была их учительницей. У нее не было никакой власти над ними вообще. Но она не нуждалась в таких полномочиях, чтобы знать, что это было Плохой Идеей, как быть пойманным в ловушку в доме с серийным убийцей и в одиночку пойти исследовать шум в подвале.

– Грифф сказал вам избегать холла.

– Он сказал, что не хочет нас там видеть, – сказал Рот.

– И он не увидит. С навесной башни у нас будет хороший обзор, – добавил Йестин.

Они повернулись к ней с одинаковыми ухмылками.

«Они старше, чем выглядят», – говорил Конн.

Они селки. Возможно, они знали, что делают.

Но они были похожи на пару десятилетних из Конца Света, задумавших нырнуть со скалы в карьер, заполненный водой.

Она смотрела, как они поднялись на сломанную, узкую лестницу к зубчатым стенам. Они были только на полпути вверх по стене, когда замок дрогнул как лошадь, замученная мухами. Сердце Люси ушло в пятки. Вибрация поднялась через камни под ее ногами, отдаваясь в костях. Мэдэдх прижался к ее ноге, ощетинив холку.

Она погладила собаку дрожащей рукой, успокаиваясь от его теплой, мохнатой шерсти.

– Что это было?

Йестин повернулся, его бледное лицо и глаза блестели от волнения.

– Демоны здесь. В пещерах под замком.

Рот прокричал:

– Поспешите, или мы пропустим их появление.

Со своего места на возвышении Конн смотрел, как делегация из Ада прошествовала через главный холл, сопровождаемая суровым Морганом и северными хранителями. Финский народ мерцал в серебряных и черных одеяниях. Дети огня передвигались, как столбы дыма, прозрачного и местами темного, все время циркулирующего, их количество и выражения лиц постоянно менялись. В тени зала их глаза блестели, как искры.

Лорд демон Го был центром этого окружения, во плоти. Испытывая недостаток в собственном веществе, он приспособил иллюзии, чтобы соответствовать настроению момента, преломляя свет и наполняясь частицами земли, воды и воздуха, чтобы выдержать форму и предназначение посла. Сегодня, потворствуя чувству юмора или, возможно, просто драматическому таланту, он принял орлиный облик, ниспадающую тунику и лавровую корону древнего римлянина. Вергилий, подумал Конн. Гид Данте по Аду. Мудрый государственный деятель в возрасте, добродетельный язычник.

Го любил выставлять все в ложном свете. Даже его имя означало «ложь».

Го остановился перед возвышением, все глаза устремлены на него.

– Лорд Конн.

Конн склонил голову в небольшом поклоне. Он не встал.

– Лорд Го. Вы приехали издалека, из самого Ада, чтобы побеспокоить нашу компанию.

Демон улыбнулся, его зубы немного обнажились.

– Любое место это Ад, мой лорд. Это лишь вопрос восприятия.

Конн поднял брови.

– Вы здесь чтобы философствовать.

– Я прибыл принести дань уважения, – сказал Го. – И в знак благодарности за долгую историю между нами.

– Я не вижу уважения в вашем недавнем насилии над нашими людьми, – холодно заметил Конн.

– Мой принц, мы вам не враги. В течение многих столетий дети огня сочувственно смотрели, как ваше количество, силы и территории сокращаются, поскольку люди грабят ваши океаны и злоупотребляют вашим терпением. Демон Тэн просто стремился привлечь ваше внимание к существующей проблеме.

– Посредством убийства.

Конн не повышал голос и удерживал руки на подлокотниках кресла. Никогда не допускать эмоций. Никогда не проявлять слабость.

– Методы Тэна, пожалуй, были экстремальными, – признал Го. – Но его намерения были благими.

Эния наклонилась вперед, демонстрируя свою грудь и оскал зубов.

– Все мы знаем, куда ведет дорога благих намерений.

Улыбка Го была более резкой и хищной, чем у нее.

– На личном опыте, я уверен. Сколько лет вы жертвовали объятием моря за прохладные любовные ласки вашего принца? Из лучших побуждений, конечно.

– Осторожно, демон, – мягко предупредил Конн. – Я не потерплю нападок на себя. Любых нападок вообще.

Демон посмотрел на него, его глаза: черные, пустые и блестящие как мертвые жуки на заимствованном лице.

– Но Вы делаете это постоянно, – возразил он. – Вы смотрите, как люди наводнили землю, загрязняют воду, даже воздух, и Вы ничего не делаете. Что же нужно, чтобы исчерпать Ваше терпение?

– Вы очень близко к тому, чтобы это выяснить.

– Я? Я, в самом деле? И что о терпении ваших людей? Что вы скажете о Финском народе? Ваш отец впустую потратил столетия в мечтах и отрицании действительности. Вы ожидаете, что они будут следовать за Вами, в то время как Вы делаете то же самое?

Что не так с финским народом? Морган сопроводил демонов из пещер и через внешнюю защиту замка. Использовал ли Го возможность подорвать преданность лорда финского народа? Или демон стремился посеять проблемы, вызывая сейчас сомнения Конна?

Конн посмотрел на Моргана. Хранитель северных морей вернул ему взгляд лишенными выражения золотистыми глазами.

Под маской спокойствия Конна скользило сомнение, быстрое и незаметное, как акула, холодная тень в его душе.

– Дети моря соблюдают нейтралитет в вашей войне с Небесами и человечеством, – спокойно сказал он. – Мы не будем принимать сторону, которая против Создателя.

Го наблюдал за ним с холодным расчетом.

– Даже при том, что мы здесь, чтобы предложить себя, снова, в союзники для защиты всего творения?

Гнев сжал легкие Кона. Он заставил себя дышать.

– Такой союз вы предложили Гвинет?

Глаза Го мерцали. Он махнул рукой.

– Один селки. Один среди… сколько их сейчас, принц? По крайней мере, ее не избили люди, не освежевали живьем. У нее есть шанс родиться снова в морской пене. Ее шкура была возвращена в море.

– Не Вами, – прорычал Грифф.

– Не мной лично, – признал Го. – Но, тем не менее, возвращена. Давайте не будем мелочиться.

– Я вижу Вас насквозь, – сказал Конн. – Лгун. Мучитель. Убийца.

Около Го зашевелился Морган.

– Убийство одного из нас не вдохновляет на доверие.

Го развел руками, растягивая рот в пародии на удивленную невиновность.

– Я что говорил, что убил ее?

– Тогда Ваш господин, – сказал Ронэт нетерпеливо.

– Мой господин тоже рассержен этим неудачным развитием событий. Разве жертва не была одной из нас? Элементаль. Тэн действовал без уведомления и одобрения Ада. Нет, я здесь… – пристальный темный взгляд Го прошелся по кругу хранителей и снова загорелся на Конне, – Чтобы предложить извинения Ада.

Конн еще раз осторожно вздохнул. Он не верил ни слову из заявления демона.

– Вы прилагаете большие усилия, чтобы принести извинения, – сказал он сухо.

Го показал зубы в улыбке, которая пронеслась вокруг комнаты как мертвые листья в переулке. Эния отвела взгляд.

– Разве Ваша доброжелательность не стоит немного моих усилий? – его голос был опасно близок к искренности. – Мы не хотим конфликта, мой лорд. Вы не можете позволить себе вступить в конфликт.

Его лицо было маской. Его слова были ложью. Но то, что он сказал, холодно признал Конн, было верно.

У Конна не было достаточной численности, или власти, или поддержки, чтобы вызывать раздоры с Адом. Он не мог бороться и победить. Он не мог сдаться и выжить. Все, что он мог сделать, это цепляться за свой долг, как моллюск за скалы, и молиться, что Люси преломит ситуацию прежде, чем все они будут истощены и умрут.

Если бы у нее были от него дети…

Он представил ее худое, спокойное лицо, глаза, подобные штормовому морю. Но это было не то.

Не только это.

Го ждал его ответа.

– В интересах мира мы принимаем извинения Ада, – сказал Конн формально.

Го поклонился с оттенком насмешки.

– Мы благодарны за Вашу мудрость, морской лорд. Мой господин был бы встревожен, если бы что‑нибудь вмешалось в существующее неустойчивое равновесие сил.

Несмотря на хорошо различимую маску Го, несмотря на ее дипломатическое выражение, Конн знал очень хорошо, что его не благодарили.

Его предупреждали.

Люси сидела, сложив руки на коленях, слушая нежный звук воды, чувствуя солнце на лице, стараясь не думать о чем‑либо вообще.

«Ты принадлежишь этому месту, – сказал ей Конн прошлой ночью. – Придет время и ты примешь это».

Действительно ли он был прав?

Она задавалась вопросом, как приспособился Дилан, приехав сюда впервые, когда ему было тринадцать лет, оставив позади свою семью и друзей, единственную жизнь, единственный мир, который он когда‑либо знал. Но Дилан был селки, и с ним была их мать.

Она думала о том, как жена Гриффа, Эмма, приспособилась, будучи единственным человеком, единственным смертным в Убежище. Конн сказал, что она была счастлива здесь. Удовлетворена. А муж Эммы был предан ей до дня ее смерти.

Люси теребила красную шерстяную ткань на коленях и пыталась вообразить, какие чувства она будет испытывать, будучи любимой. Как она чувствовала бы себя, люби ее Конн.

Она вспомнила выражение его лица, когда он смотрел на море, его тело, будто вылепленное из лунного света и мрамора, и сердце забелело.

Мэдэдх зарычал и встал в стойку.

Обескураженная, она мельком глянула вниз. Маленькие уши собаки были прижаты к узкому черепу. Желтые глаза сверкали. Она проследовала за направлением его взгляда к пустой арке и далее, к вымощенной камнем главной башне. Ее грудь сдавило в предчувствии.

– Все хорошо, – она успокаивала себя, не понимая, было ли все хорошо или нет.

Мэдэдх сделал крадущийся шаг вперед.

Она подошла, не было никакого ошейника, и положила руку собаке на холку, чувствуя, как ее мышцы напряжены под густой шерстью.

– Давай не будем глупить.

В другом внутреннем дворе что‑то происходило. Высокая кованая дверь тихо качнулась и открылась. Никаких шагов. Никаких голосов. У нее все еще было время вернуться в свою комнату. Принимая во внимание то, что она могла обнаружить в этой груде камней.

Она стояла.

– Пойдем, – убеждала она Мэдэдха, будучи неубедительно радостной на слух. – Давай…

Собака дернулась из‑под ее руки и рванула через внутренний двор.

– Дерьмо.

Она побежала следом за ней.

В арке она остановилась, затаившись у холодной стены обтесанного камня, сердце выпрыгивало из груди, гулко стуча.

Призрачная процессия – людей? – выплыла, словно дым, через открытую дверь. Не людей. Призраков. Солдатов древности, сенаторов, центурионов, как выдержки из старого библейского кино, как видения из кошмаров. Что‑то в форме их черепов, виде их плеч или глазниц, не было вполне… нормальным. Их одежды и тела перетекали и блекли на солнце. Сквозь их обутые ноги – обутые в сандалиях – она могла видеть камни внутреннего двора, выделяющиеся как кости.

У Люси стыла кровь.

Мэдэдх прыгнул в переменчивую, мерцающую толпу, как кусок скалы из катапульты. Воздух закручивался и искрился по следам собаки.

– Мэдэдх, нет! – Люси крикнула, в то время как одна фигура – высокая, одетая в тунику, с венком из листьев особого вида, окружающим его темную голову – повернулась и подняла руку.

Собака упала словно камень.

Люси прижала руки ко рту.

Человек, если это был человек, перевел взгляд с собаки, скулящей у его ног, на Люси, скорчившуюся у стены. Его глаза пылали как тлеющие угли затухающего огня. Они опаляли ее душу.

Она почувствовала грубый толчок вторжения, как топорик для льда в своем черепе, как ручку метлы между ног. Толчки. Гарь. Вторжение. Неправильно.

Инстинктивно, она отскочила в тень арки, с сердцем, колотящимся в груди, и вкусом пепла во рту.