Глава 9. «Баффут». У меня еще есть таблетка «Баффута»

«Баффут». У меня еще есть таблетка «Баффута». Точнее, половинка, но она у меня есть. Чтобы прожить этот день, я должен немедленно ее проглотить. Приподняв голову, я разглядел на ладони липкую от пота половину таблетки. Раскусил ее напополам, оставив четвертинку на следующий день.

Маленькая доза наркотика не дала такого эффекта, как в предыдущий день, но переносить потребность организма в препарате было гораздо проще. Весь день меня преследовало чувство дискомфорта. Если я сидел или лежал, то начинало зудеть все тело, и хотелось вскочить и ходить туда-сюда. Когда я ходил, накатывала усталость, и хотелось прилечь. Яркий свет приносил боль глазам, темнота порождала страх. Прикосновение к любому предмету вызывало рефлекс отдергивания как от огня. Плечи сдавливала куртка, а под нее проникал холодный ветер. Кажется, все мои органы чувств восстали против разума.

Я сходил за водой, на обратном пути заплутал в поисках своего логова, подстрелил крысу на ужин, пошарил в глубине пещеры, слазил на вершину близлежащего утеса, осмотрел окрестности… Когда солнце склонилось к закату, я уже не знал, чем еще себя отвлечь от настойчивого зова, посылаемого в мозг маленьким уголком зеленой таблетки, зарытой в глубины рюкзака.

Не выдержав искушения, я залез в вещмешок, выудил остатки наркотика, завернутого в кусочек чистой тряпицы, и проглотил, не запивая водой.

Уснул я на удивление спокойно. А утром началось…

Болела нога… причем левая. Я пытался осмотреть и ту и другую, но почему-то не получалось. Руки тряслись, зрительный фокус гулял туда-сюда в совершенно произвольном порядке, не подчиняясь приказам мозга. Я перерыл спальник, всю аптечку, весь рюкзак, прощупал каждую складочку одежды и обшарил по три раза каждый карман в поисках завалившейся таблетки. Бесполезно. Из медицинских препаратов осталось только три стимпака. Я вколол один, но облегчения это не принесло. Боль в мышцах не утихла, да и в голове прояснилось всего на несколько минут. На улице палило солнце, а мне становилось холодно, начинался озноб.

Я закутался в спальный мешок, взял в руки автомат и уселся у входа в пещеру так, чтобы на меня попадало полуденное солнце. Развести огонь не получалось: не осталось дров, а покидать логово тело напрочь отказывалось.

К вечеру кончилась вода. Меня мучила жажда, озноб превратился в жар. Я лежал на полу пещеры, куртку расстегнул, но из каких-то оставшихся в подсознании принципов не снимал ее. Автомат сжимал в правой руке, а левая не выпускала горловину пустых мехов. Какое-то время я пытался выдавить из емкости остатки воды на иссохшие губы, но это было уже бесполезно. Мускулы стали непроизвольно сокращаться, тело то сводило судорогой, то пронзала резкая боль.

Разум покидал меня. Ни о каком сне не могло быть и речи, сознание медленно и верно поглощалось бредом. В голове стали звучать голоса. Сначала это была Китти. Она спрашивала, не принести ли мне пива из бара. Затем пришел Фил и стал гладить по голове, приговаривая какую-то детскую колыбельную. Фил стоял, склонившись надо мной, а затем стал медленно расширяться. Его лицо вытягивалось, теряя всякое сходство с человеческим. На голове стали расти рога, и бывший разведчик предстал передо мной в образе белого Когтя Смерти. Как ни в чем не бывало, он продолжил гладить по голове и напевать колыбельную.

Затем Коготь Смерти поднес к мои губам холодный металлический предмет, и на губы потекла живительная влага. Я разлепил ссохшиеся губы, и вода стала медленно заполнять рот и горло. Когтистая лапа «Фила» приподняла мне голову, чтобы я не захлебнулся, и я смог нормально проглотить питье. После этого я на удивление легко уснул… или потерял сознание.

Просыпаться не хотелось, но я все-таки открыл глаза и уставился в потолок пещеры. Судя по освещенности, был день: стояла жара, округа полнилась звуками живности. Пошевелив головой, я взглянул в сторону входа — моя каменная кладка была разворочена. Это открытие заставило меня попытаться сесть. Сфокусировав зрение на правой руке, я обнаружил в ней автомат. Осмотрев себя, не обнаружил никаких повреждений.

С большим трудом мне удалось встать. Мышцы болели все без исключения. Ощущение было такое, будто меня избивали палками всю ночь, но при этом не сломали ни одной кости и не выбили зубы. Первый неуклюжий шаг дался очень трудно. Держась левой рукой за стену и щурясь, я выглянул наружу. Кое-как привыкнув к свету, принялся осматривать следы ночного происшествия. Сила, разметавшая камни у входа, еще и старательно подмела все подходы к моему логову. В отдалении нашелся большой веник из веток местных деревьев. Затем на рыхлом песке, в нескольких ярдах от входа, я обнаружил начертанные непонятные символы. Обойдя их по кругу, я различил стрелку, указывающую на юго-запад, и буквы «СФ». Похоже, неведомый ночной гость хотел, чтобы я побыстрее удалился к ближайшему населенному пункту.

Тревожась о сохранности своих вещей, я поковылял обратно в пещеру. Рюкзак с железом «Анклава» оказался нетронутым. Куртку с инопланетными пластинами я обнаружил на себе, а энергетический пистолет за поясом.

Когда же я бросил взгляд на место моего ночного мучения, то удивился еще сильнее — на полу пещеры лежала необычная серебристая фляжка. Точнее, сначала я не понял, что это такое. Просто металлический предмет, на котором были изображены цифры. Вынеся ее на свет, я понял, что это цифра «13». Фляга была почти полна и, пригубив чистейшую воду, я вспомнил ночной бред. Предположения, что меня поил Фил или Коготь Смерти, выглядели одинаково неправдоподобно. Но кто бы это ни был, его стремление остаться неузнанным и желание, чтобы я покинул эту местность, читались вполне очевидно.

На правом бедре начался знакомый зуд. Я снял повязку и обнаружил, что рана уже затянулась молодой кожей. Последние стимуляторы сунул в карман. Длинный запасной магазин от автомата спрятал за пазуху.

Первым делом я направился к источнику воды. Напившись и наполнив мехи, зашагал туда, куда указала стрелка ночного гостя.

Боль в мышцах проходила, когда я их разминал в пути, солнце помогало разогреть тело. Правда, ныли шея и поясница, но зато нога практически не беспокоила. Без наркотиков двигаться бегом уже не получалось, да и просто шагать выходило не так быстро, как хотелось бы. И это мне еще везло, что я спускался. Выход же на равнину не предвещал такого удобства.

Неожиданно слева, в нескольких милях от себя, я заметил облачко пыли, которое могла поднять только группа достаточно крупных животных: Когтей Смерти, псевдокентавров или… браминов. Не хотелось обнадеживать себя такой возможностью, но ноги сами ускорили темп. Через час пути я понял, что соседи двигаются примерно тем же маршрутом, что и я. Маловероятно, чтобы дикие животные долгое время шагали столь целенаправленно. Желая проверить свои предположения, я продолжил идти, постепенно сближаясь с ними.

Дистанция между нами сокращалась, а группа не меняла направления. Я еще ускорил темп, чтобы немного обогнать объекты наблюдения и, затаившись на подходящей возвышенности, рассмотреть, кто же там движется. Еще в течение часа я испытывал выносливость своих ног и спины, наконец, взобрался на пригорок, который должны были обойти мои «попутчики».

Когда я увидел в прицеле автомата повозку, влекомую браминами, то радости моей не было предела. Осталось только грамотно обнаружить себя, чтобы не показаться опасным и не быть подстреленным издалека. Недолго думая, я побрел навстречу. Постепенно я различил контуры людей в мощных доспехах и с тяжелым оружием в руках. Впереди шли три бойца в зеленом обмундировании и касках. В руках у двоих были ружья, у одного — пулемет. За ними виднелся пузатый мужчина в гражданской одежде, потом шли брамины. Солдаты уже увидели меня, но пока не меняли построения. Когда расстояние между нами достигло четырех сотен ярдов, караван остановился, но двое стрелков с ружьями продолжили движение. Они разошлись в стороны и внимательно осматривали окрестности. Предгорья уже перешли в холмистую равнину, так что место для засады было далеко не самым удачным, но доверять мне у них не было никакой причины.

— Добрый вечер! — поприветствовал я их, мы приблизились друг к другу настолько, что можно было вести разговор, не перенапрягая голосовые связки.

— И тебе не хворать, — ответил один. И только тут я заметил, что его напарник — женщина. Судя по всему, это рейнджеры Новой Калифорнийской Республики.

— Ты здесь один? — задала вопрос женщина, осматривая местность у меня за спиной.

— Да, иду в Сан-Франциско. Увидел вас, решил присоединиться.

Они продолжали пристально осматриваться по сторонам.

— Сан-Фран — в другой стороне, — усмехнулся мужчина.

— Я знаю. Я иду из Нью-Рено, увидел вас издалека и не хотел выскакивать с фланга. Я о вас наслышан — пристрелили бы меня как разбойника.

— Почему ты думаешь, что мы не можем сделать это сейчас? — женщина хищно усмехнулась.

Я попытался улыбнуться:

— Ну, вы же благородные рейнджеры, разве можете ни за что ни про что убить простого путника?

Мужчина обернулся, подал какой-то знак караванщику или пулеметчику, и обратился ко мне:

— Убери оружие и держи руки на виду. Видишь парня с пулеметом? Сделай так, чтобы он не нашел причин встретить тебя очередью.

Я послушался совета, закинул автомат за спину и выставил раскрытые ладони перед собой. Более убедительного жеста миролюбия я не знал.

Пока я подходил к головной группе, караван не двигался с места. Караванщик был старше меня лет на десять. К нему подошел еще один охранник с ружьем. Пулеметчик недоверчиво смотрел на меня, не опуская оружия.

— Здравствуйте. Я — Эд. Раньше работал охранником караванов на Билла из Броккен-Хиллс, дважды ходил с Савинелли из Нью-Рено. В силу сложившихся обстоятельств оставил эту деятельность и сейчас двигаюсь в Сан-Франциско.

Караванщик немного расслабился и ответил:

— Меня зовут Вик. Я вожу караваны между НКР и Сан-Франом. Ты назвал имена знакомых мне людей. Но твое появление посреди пустошей вызывает у меня подозрение. Ты можешь пойти с нами, если оставишь свое оружие в повозке и будешь держаться на виду у охраны.

Выбора у меня не было.

— Согласен. Только позволь мне воспользоваться им в случае опасности.

— Хм. Все зависит от того, какая это опасность! Договоримся так: если я лично позволю тебе взять и применить оружие, тогда возьмешь. Запомни — я лично! Если схватишь без моего ведома, то охрана тебя пристрелит.

— Годится. — Я протянул ему руку и он скрепил рукопожатие.

Вик кивнул охраннику, и он протянул руку за автоматом.

— Давайте я лучше сам положу.

Автомат отдавать было не страшно, но не хотелось показывать всем подряд инопланетное оружие, а сокрытие его стало бы нарушением договора.

Охранник кивнул и указал рукой на одну из повозок в середине каравана. Всего было семь повозок. Погонщики были одеты в повседневную одежду, но кобура с пистолетом присутствовала у каждого. Я снял с плеча автомат и положил его в начинающую двигаться повозку, бросил туда же нож, затем рюкзак, развязал завязки и сунул туда пистолет. Охранник заметил, что у меня необычное оружие, и спросил:

— Что за ствол?

— Плазменный. Новая модификация. В «Оружии Нью-Рено» взял.

— Ничего себе. В этом гадюшнике?

— Да, у них появился новый поставщик.

Охранник заинтересовался:

— Это какой? Неужели Город-Убежище?

Пришлось продолжить вранье:

— Торговец не признается. Сейчас в Нью-Рено крупные разборки из-за энергетического оружия. Я потому оттуда и свалил — горячо стало.

Любопытный солдат кивнул, поняв, что я не собираюсь посвящать его в подробности мафиозных разборок. Я же предпочел держаться ближе к караванщику. Во-первых, так можно узнать полезные сведения и последние новости, а во-вторых, в случае опасности я бы успел получить разрешение на использование оружия. При этом я старался всегда держать под присмотром повозку с вещами: слишком ценными они были, чтобы доверить их незнакомым людям.

Вик тактично не спрашивал о цели моего путешествия, я не задавал вопросов об их грузе. Поэтому говорили о том, что происходит на караванных путях, которыми мне довелось ходить в последнее время. Я рассказал о возрастающей опасности рейдерских нападений, о том, что пришлось участвовать в одном бою и удалось отбить нападение разбойников. Караванщик заметил мое удивление, когда я узнал, что остановки на ночь не предвидится. Оказалось, традицией торговцев, следующих в Сан-Франциско, является преодоление пустыни за один переход.

— Обычно, — сказал Вик, — нам удается пересечь пустошь до полуночи, стартовав рано утром. Но сегодня нам пришлось задержаться. Разведчики заметили прямо по курсу выводок Когтей Смерти. Поэтому мы ждали около трех часов, пока те не уберутся из пределов видимости.

— Постой! — я напрягся, вспомнив свой ночной бред. — Ты сказал «Когтей Смерти»?

— Да. Здоровенные твари. Ребята видели среди них тварь-альбиноса. Вот это удивительно. А ты что, испугался? Да мы это место давно прошли.

Я не стал рассказывать про свои ночные видения. Сказал только:

— Кажется, я их тоже видел… Ночью…

— Если ты был севернее нас, то они шли на юг — будем надеяться, что сейчас они так и идут подальше от нас.

— Ты так легко говоришь про них, как будто они твои старые знакомые. У нас, севернее Нью-Рено, об этих зверях рассказывают как о неуязвимых злых духах. Детей ими пугают.

— Я не первый раз хожу здесь. Если они сытые и не видят опасности для своих детенышей, то не нападут. А так, они сильные противники, но никак не бессмертные. Мутанты гораздо опаснее.

— Не все…

Я вспомнил детство в Броккен-Хиллс, городские праздники, где Маркус вместо салюта палил в воздух из своего шестиствольного пулемета, а мутанты-шахтеры, раз в год отмывшиеся от радиоактивной пыли, катали нас, детей, на своих могучих зеленых плечах. Правда, потом вспомнилась схватка в пустыне, где досталось и хаббологам, и бойцам «Анклава», и радужные детские воспоминания рассеялись.

— У нас в городе живут вполне мирные, — пояснил я свою короткую фразу в ответ на недоуменный взгляд караванщика.

— Может быть, — согласился он, — но не в здешних местах.

Мы продолжали движение, а небо уже потемнело. Последние краски заката сменялись холодным светом звезд. Холмы, ограничивающие пустыню с запада, приближались. До выхода из самой опасной области оставалось около двух часов. Время было уже за полночь, когда из хвоста колонны прибежал рейнджер и передал сообщение:

— За нами кто-то идет. Большая группа людей, не менее десяти.