Глава 26. Близнецы

Звонок на мобильный заставил Лену вздрогнуть. Она посмотрела на коллег, поспешно вышла из учительской в коридор и только после этого почему‑то приняла вызов.

– Ты хотела знать, как шли роды у твоей мамы, – без лишних вступлений начал Женя. – Так вот, я перерыл архив отца и нашел ее карту. Ей делали кесарево, ты знала об этом?

– Ну да, – Лена оперлась рукой о стену коридора. И чего она так всполошилась?.. Что тут можно узнать особенного? Но буквально следующая реплика врача перевернула весь ее мир с ног на голову.

– А о том, что у нее была двойня? – послышалось из трубки.

– Это какая‑то ошибка… – пробормотала Крылова.

– Нет. У тебя был брат, – продолжал безжалостный голос. – В карте зарегистрировано рождение девочки и мальчика. Впрочем, он быстро умер. Здесь есть копия свидетельства о смерти. Его звали Егор.

– Егор… – прошептала она и уткнулась лбом в холодную поверхность стены…

После уроков Елена Сергеевна поехала на кладбище.

Отец был там. Он приезжал на могилу жены регулярно – каждую неделю, поэтому здесь всегда были свежие цветы.

«Крылова Зинаида Васильевна. 21.03.1946 – 12.09.1978» сухо значилось на табличке, заботливо расчищенной от снега.

Лена молча постояла рядом с отцом. Наконец он заметил дочь, приобнял, привлекая к себе.

– Мне сейчас особенно не хватает мамы… – тихо проговорила Лена и через короткую паузу добавила: – Странно, что у меня будут близнецы, правда?

Отец невозмутимо пожал плечами:

– Ну почему же? У твоего прадеда был брат‑близнец. Такое часто повторяется через поколение.

Лена отстранилась.

– Зачем ты мне врешь, папа? – спросила она, заглядывая в его выцветшие за прожитые годы глаза. – Почему ты никогда не говорил, что у меня был брат?

Отец отвернулся.

– Это было так давно, – произнес он глухо. – Все эти годы я старался забыть об этом… Мальчик прожил всего несколько дней… Он тоже похоронен здесь…

Лена вернулась в «Логос» тихая, почти умиротворенная. Уже стемнело, и желтые лампочки создавали обманчивый уют. Словно здесь, в этом маленьком теплом мирке, отрезанном от всего огромного мира, не может произойти ничего плохого. Словно здесь – надежная гавань, верное убежище от всех житейских бурь.

Лелея в душе это чувство, Крылова медленно прошла по затихающим коридорам, заглянула в спальню младших девочек и вдруг наткнулась взглядом на куклу.

На старую куклу с нелепым пластмассовым лицом и курчавыми синтетическими волосами. Сейчас, в эпоху красоток Барби, таких не делают! Но хуже всего, что эта кукла оказалась Лене знакомой, и именно она разрушала все с таким трудом возведенное здание покоя!

Елена Сергеевна ахнула, прижала руки к груди и опять словно перенеслась в прошлое.

Вот она маленькой девочкой спит в своей постели, прижимая к груди эту самую куклу. Маленькую Лену будит скрип двери. И проснувшись, она видит силуэт странной уродливой фигуры. Ночной гость держит в руках музыкальную шкатулку. Шаг – и он уже у кровати. Леночка от страха зажмуривается, но когда открывает глаза – гостя уже нет. Только стоит на полу принесенный подарок: шкатулка с кружащейся в бесконечном танце балеринкой.

И вот уже Лена бежит по коридору, прижимая к груди куклу. Девочка видит, как хлопнула дверь в конце коридора. Лена спешит туда, нажимает на ручку и, стараясь не смотреть на страшного обитателя комнаты, кладет взамен свой подарок – свою любимую куклу…

Вот эту. Эту самую.

В комнату вошли Надя и Алиса, обе – с еще влажными после душа волосами.

– Надя, это ведь твоя кукла? – спросила Лена, кивнув на кровать.

– Моя! – подтвердила девочка.

– А кто тебе ее дал? – Лена задержала дыхание.

– Гномик. Он в лесу живет.

* * *

Они собрались в комнате девчонок, и все‑все, даже Даша, глядели на него подозрительно.

– Да не брал я контрольную! На кой мне она сдалась! – не выдержал Макс, прерывая порядком затянувшееся молчание. – Почему вы верите не мне, а этой стерве?

– В общем, – Андрей помялся, – ты же знал, где лежал ключ от комнаты Савельича.

– В каком смысле «лежал»? – уточнила Вика.

– Андрей вчера хотел забрать бумаги из сейфа, я полезла в ящик, а ключа нет, – объяснила Даша. – Посмотрите сами!

Вика подошла к тумбочке, немного порылась в ящике и предъявила всем ключ.

Макс даже перевел дыхание. Но рано.

– Значит, кто‑то положил его обратно, – безжалостно резюмировал Ромка, и все снова уставились на Морозова.

– Выходит, я! – Макс криво усмехнулся и отошел к окну. Между ним и ребятами, словно некая граница, лежала тень от занавесок. – Конечно! А вы не думали, что это сделала сдвинутая на всю голову Самойлова?.. Или, к примеру, Авдеев. Сам взял, а на меня бочку катит!

– Это не Андрей, – возразила Даша, опустив глаза. Тень от ее длинных ресниц лежала на щеках ровными полукружьями. – Мы вчера весь вечер провели вместе.

И снова – как под дых. Макс думал, что с этой историей уже покончено.

– И чем же вы занимались весь вечер? – грубо спросил он.

– Готовились к контрольной! – отрезал Андрей. Он тоже злился, а на щеках появились алые пятна румянца. – А ты где был?

– У себя в комнате… – ответил Морозов уже не так уверенно и заметил, как Ромыч и Вика обмениваются недоверчивыми взглядами. – Ну и что опять не так?

– Макс, – Вика встала, шагнула к нему, – мы с Ромкой занимались в вашей комнате. Тебя не было до одиннадцати…

Замкнутый круг. Так недолго и самому поверить, что в каком‑то приступе лунатизма прокрался к математику и подставил родной класс.

– Да достали! Говорю же вам: не трогал я эту контрольную! – махнул Морозов рукой.

Но тут дверь открылась, и в комнату вошла Юля. Нет, не вошла – скорее вплыла. Королевишна, блин!

– А что за листочки ты прятал вчера в коридоре? – спросила эта стерва, хлопая тщательно подкрашенными ресничками.

Честное слово, убил бы!

– О каких листочках она говорит? – вцепился тут же Авдеев.

– Макс, если ты хочешь, чтобы мы тебе поверили, расскажи нам все! – вторила Даша.

И она туда же. Зачем весь этот цирк, если тебе не верит даже твоя любимая девушка?

Все это было уже слишком, и Максим, хлопнув дверью, вышел вон.

– На ловца и зверь бежит… – послышался полный едкой иронии голос. Дверь учительской была распахнута, и оттуда выглядывал сам Каверин.

Вот ведь непруха!

– Зайди‑ка, – поманил математик.

Макс с неохотой зашел в учительскую. Кроме Каверина – никого, пусто.

– А теперь отдай фотографию! – математик прижал его к стенке, глаза учителя даже покраснели от гнева.

– Какую еще фотографию? – Максу казалось, что на него ополчился весь мир.

– Ту, которую ты забрал из моей комнаты вместе с контрольной, – прошипел Кубик‑Рубик.

– Да не брал я эту вшивую контрольную! И фотография ваша мне на фиг не нужна! Я на всю жизнь вами налюбовался! – выпалил Макс.

Но Каверина это не убедило.

– Послушай, мальчик. У тебя есть два варианта. Или ты вернешь мне фотографию, или я… очень сильно испорчу тебе жизнь. Ты даже не представляешь, насколько сильно! – он взял Макса за воротник и встряхнул, будто собираясь приложить головой о стенку.

– Псих! – Морозов вывернулся из его цепких рук и пулей вылетел из учительской.

Контрольная, фотография какая‑то… а завтра выяснится, что он ограбил Форт Нокс![1]

* * *

Как только девушки остались в комнате одни, Даша с раздражением повернулась к Юле, пакующей свой чемоданчик.

– Ты ведь наврала про Макса. Зачем? – выпалила Старкова.

Юля покрутила в руках совершенно неприличную прозрачную кофточку и с улыбкой, положив ее в чемодан, подняла глаза на соседку по комнате.

– Я видела его вчера с какими‑то бумагами. И Макс очень не хотел, чтобы их кто‑нибудь видел. Вот так‑то. А я не собираюсь торчать здесь все праздники из‑за твоего парня… Или твой парень – Андрей? Или они оба – твои парни! Упс! Что‑то я запуталась!

Вот ведь ехидна!

Она тихо вошла в комнату парней. Вроде никого. Вот и тумбочка Макса. «Я только посмотрю», – подбодрила себя девушка и принялась рыться среди книг и тетрадей.

– Ай‑ай‑ай! – послышался от дверей насмешливый голос.

Даша вздрогнула и оглянулась. Макс! Она и не слышала, как он вошел. Как долго он здесь? Щеки окрасил предательский румянец.

– Тебе разве не говорили, что рыться в чужих вещах нельзя? – спросил Морозов так же язвительно.

– Я искала… – девушка запнулась.

– Контрольную! – с готовностью подсказал Максим.

– Да… Это ты ее взял? Скажи правду, я пойму!

– Нет, это не я, – он скрестил на груди руки и казался так далеко от нее, словно за тысячи километров.

– Тогда что это за листки, о которых говорила Юля? – настаивала Даша.

– Ах, листки?! – Морозов сжал губы в тонкую линию. – Да подавись ты ими!

Он достал из кармана сложенные вчетверо листы бумаги и протянул Даше. Она развернула и обомлела – билеты на поезд до Питера. Для него и для нее…

– Но… – Даша не знала, что и сказать, – почему же ты промолчал?

– Потому что сюрприз тебе сделать хотел. Проехали, – Макс сердито отвернулся.

– Макс, прости… – девушка потянулась к нему, обняла за плечи, но Максим упрямо вывернулся.

– Знаешь, Даш, я сыт по горло, – зло бросил он. – Раз ты мне ни в чем не доверяешь – нам лучше расстаться. Выход там.

– Макс!..

Он молчал. Слезы застилали глаза Даши, но она понимала: это конец! Все! Максим слишком гордый, чтобы прощать ее снова и снова. Почему все так сложно и запутанно?

* * *

Виктор наблюдал, как Самойлова появилась из комнаты, везя за собой свой чемоданчик. Довольная. Предвкушает. А ведь ей – только шестнадцать! Бедная глупая девочка!

– Юля, Самойлова! – окликнул он ее. – Вернись, пожалуйста, в свою комнату. Поездка отменяется.

– Но почему! – заныла она. – Я не хочу!

Поляков вздохнул.

– Хочешь. Если не желаешь своему… гмм… отчиму… больших неприятностей.

Девушка вспыхнула, закусила губу и, повернувшись, медленно побрела назад.

Теперь Виктору предстоял еще один разговор. С отчимом Юли, но Поляков не сомневался, что сможет его… скажем – убедить.

Так и случилось.

* * *

Когда на секретный номер позвонили второй раз, Володя оказался уже совершенно готов к этому. Рана, конечно, еще не зажила полностью, но рука двигалась и была способна держать пистолет.

На этот раз на коне был он, и вскоре плотный мужчина, выдававший себя за нового связного, оказался в дровяном сарае.

– Кто тебя прислал? – спрашивал Володя, направив на него пистолет.

– Князь, – по‑прежнему настаивал тот.

– Врешь! – Володя, не сдержавшись, ударил человека по лицу.

Мужчина сплюнул кровь и взглянул мрачно, но показаний не изменил.

– Хорошо же, – согласился Володя. – Я дам второе объявление в газету, и молись всем богам, чтобы Князь сам ответил мне и подтвердил твою личность, понял? Не будет этого – считай себя покойником!

Пленный молчал.