Глава 12. — Что происходит? — Стас шел по коридору, подгоняемый сзади тычками стволов, — Куда идем-то?

— Что происходит? — Стас шел по коридору, подгоняемый сзади тычками стволов, — Куда идем-то?

Нехорошие мысли забрались в голову сразу, как только он вышел из камеры, потому что повернули конвоиры в черном не налево, откуда пришли, а вправо, и, миновав коридор с дверями камер по обе стороны, углубились в кишкообразные напичканные трубами недра тюремного здания.

— Мужики, вы чего удумали? Куда меня ведете? — Стас попытался замедлить шаг, но стволы, упирающиеся под ребра, заставили его придерживаться заданного темпа. — У нас же договор с Буровым. Позвоните ему.

Конвоиры молчали. Трубы, тянущиеся вдоль правой стены, сделали резкий зигзаг, огибая неприметную фанерную дверь.

— Стоять, — гвардеец, идущий впереди, повернулся, толкнул хлипкую конструкцию на скрипучих петлях и кивком головы предложил войти внутрь.

Стас неуверенно шагнул в дверной проем и рефлекторно схватился руками за косяки, увидев посреди пустой обшарпанной комнаты деревянный стул с крепежом для рук и ног, а так же загадочный и совершенно не внушающий оптимизма прибор с проводами рядом.

— Пошел! — раздалось за спиной одновременно с увесистым ударом приклада о хребт.

Зловещий стул с потертыми кожаными ремнями на передних ножках и подлокотниках дернулся, прыгнул вверх и расплылся перед глазами в мутное темное пятно, быстро заполнившее все пространство.

— Аккуратнее надо, — донесся голос из темноты, разъедаемой белыми всполохами. — Куда, бля, ну куда ты выкрутил? Не трогай тут ничего, я настроил уже.

Стас потряс головой и часто заморгал, картинка немного прояснилась. Две черные фигуры стояли у двери, одна — сидела возле ящике с проводами. Попытка шевельнуть конечностями породила лишь скрип фиксирующих ремней и ничего более. Странное ощущение сдавленности повисло на пальцах. Он взглянул на свою левую кисть и обнаружил, что к мизинцу и указательному пристегнуты электроды, связанные проводами с таинственным ящиком.

— Э… Очнулся вроде, — произнесла фигура у двери

— Хорошо, а то я уж думал…

— Что вы делаете? — промямлил заплетающимся языком Стас. — Что за хрень ко мне прицепили?

Перед его лицом появилась склоненная набок голова в черной пилотке и уставилась в глаза, что-то пристально там разглядывая.

— В норме. Давай.

— Уберите эту ху… — электрический ток пробил мышцы, сотрясая их неимоверной судорогой и доводя до окаменения.

Ремни жалобно затрещали, насилу удерживая руки и ноги, колотящиеся в бешеном темпе. Через пару секунд щелкнул тумблер, и все прекратилось. Стас выдохнул и безотчетно задергался на стуле, морщась от тупой мышечной боли и пытаясь сбросить электроды.

— Спокойно! — проорал человек в пилотке, но на Стаса после электрошока это не произвело особого впечатления. — Сиди смирно, я сказал! — повторил человек и подкрепил слова увесистой оплеухой.

Это подействовало.

— Какого хуя вам от меня надо?! — придя в себя, заорал Стас, все еще подергиваясь от спазмов. — С-суки! Вы что творите?! Снимите с меня эту дрянь!

Человек заложил руки за спину и сделал шаг назад.

— Давай.

Новый разряд тока наполнил ноющие мышцы пульсирующим цементом, завязывая нервы в узел. Цветные пятна и вспышки света заплясали на фоне расплывающейся и дрожащей черной фигуры.

— Б-б-б-блядь! Пидоры! Чего вы от меня хотите?!

— Это твоя карта? — человек в пилотке поднес Стасу к глазам исчерченный листок бумаги.

— Да, моя! — Стас присмотрелся повнимательнее. — Вернее, не моя, но она с моей срисована. И что теперь?!

— А то, что разведгруппа не нашла там никакой базы, — тихо и вкрадчиво выговорил человек.

— Я здесь причем?! Если ваши долбоебы тупорылые в трех соснах найти ни хуя не могут, то их и трясите!

Человек свернул карту трубочкой и, постукивая ею по ладони, зашагал взад-вперед, звонко припечатывая подошву к дощатому полу.

— Глупо себя ведешь, — произнес он после непродолжительного раздумья. — Глупо и бессмысленно. Лучше признайся сразу, с какой целью ты подкинул нам эту дезинформацию. Чем быстрее все расскажешь, тем больше электричества мы сэкономим.

— Какая к черту дезинформация?! Я там был! Я был на этой сраной базе! Ищите лучше! База есть! — Стас аж покраснел, надрывая голосовые связки, при этом невольно косясь на человека у тумблера.

— Вижу, мы друг друга не понимаем, — покачал головой дознаватель. — Очень жаль, — и кивнул оператору адской машины.

Третий разряд продлился дольше предыдущих, и только ремни уберегли бьющееся в конвульсиях тело от выворачивания суставов. В этот раз Стас даже не нашел сил выругаться, просто сидел с вытаращенными глазами, сопел и раскачивался взад-вперед.

— Он, похоже, скоро отрубится, — поделился мнением оператор, глядя на результаты своей деятельности.

— Ничего, — ответил человек в пилотке. — Сделаем перерыв и повторим.

Зазвонил телефон, стоящий на полу. Гвардеец поднял аппарат и снял трубку.

— Ало. Да. Угу. Да, полным ходом. Плохо вас слышу, громче говорите. Что? Еще раз. Забыли?! Да вы там, бля!.. Полтора часа?! — человек в пилотке что-то беззвучно прошлепал губами, брызгая на микрофон слюной. — Понял! Да! Все! — и повесил трубку. — Лажа вышла, — сказал он, нарушив вопросительно повисшую тишину, ни к кому конкретно не обращаясь. — Нашли базу, давно уже. Ударная группа выехала полтора часа назад, а нас забыли проинформировать.

Стас перестал раскачиваться на стуле и принял встревоженно-задумчивый вид, подбирая слова для наиболее точного описания сложившейся ситуации.

— Охуеть… — выговорил он, наконец, чуть слышно.

— Отвяжите, — приказал человек в пилотке разочарованным тоном и кивнул на допрашиваемого.

К Стасу подскочили два гвардейца, отсоединили электроды и расстегнули фиксирующие ремни.

— В машину его.

Путь из подвала вылился в очередную пытку. Ноющие после экзекуции мышцы и суставы настойчиво демонстрировали категорическое нежелание работать как надо и всячески саботировали процесс ходьбы. Ноги подкашивались, заплетались, каждое движение отзывалось тупой давящей болью, и пару раз Стас чуть было не пропахал носом по полу, ступив на неожиданно отказавшую конечность. Издевательство над организмом ходьбой не ограничилось, найдя свое логическое продолжение в тряске по асфальтово-грунтовым колдобинам внутри адского куба на колесах, из которого Стаса вынули уже в полуневменяемом состоянии и волоком доставили в кабинет Бурова.

— Да мне все равно как вы это обеспечите! Что? Ты еще и орать на меня будешь, сучонок?! — ГСС с телефонным аппаратом в руках энергично расхаживал вдоль стола, неся свою обычную рутинную службу. — Нет? А мне-то показалось, что орешь. Еще раз повторяю, мне на это насрать! На-срать! Да, правильно. Ах, еп…. Может, тебе жопу подтереть еще? Так делай, едрит твою! Все, я сказал! Все! — трубка с пугающим грохотом легла на рычаг, заставив вздрогнуть двух гвардейцев, вошедших в кабинет. — Это что? — кивнул Буров на тело, шатающееся между двумя черными фигурами.

— Временно задержанный в интересах следствия, — отчеканил гвардеец. — Доставлен по вашему распоряжению.

— Ну да. А почему он у вас в таком состоянии?

— Так ведь, это… дознание проводили.

— Какое дознание? Я же приказал отставить. Блядь! — ГСС хватил кулаком по столу. — Почему вокруг одни идиоты?! Ты не знаешь? — обратился он гвардейцу. — Э-эх! Ладно, посади на стул его, — Буров оглядел камуфляж временно задержанного, не блещущий после отсидки чистотой, и брезгливо поморщился. — Только подложи что-нибудь.

Гвардеец растерянно пробежался глазами по сторонам, выискивая, чем прикрыть седушку, обитую дорогим сукном, и, не найдя ничего подходящего, пожертвовал ради чистоты собственным головным убором.

Стас, прилагая нешуточные усилия, чтобы не кривиться от боли, подошел к стулу и, улыбнувшись расстроенному дознавателю, сел, для пущего эффекта как следует поерзав задницей по отглаженной черной пилотке.

— Свободны оба, — распорядился Буров, обращаясь к гвардейцам, и те моментально удалились, аккуратно прикрыв за собой дверь. — Ну что, — переключил ГСС свое внимание на посетителя, — несладко пришлось?

— О чем вы? — притворно удивился Стас. — Если о том, что со мной обращались как со скотиной, кормили помоями и били током, так ведь это сущая ерунда. В остальном все было просто замечательно, грех жаловаться.

— Ладно, ладно, — Буров уселся на стол и потер ладонью о ладонь. — Есть у нас перегибы в отдельных областях, но это не смертельно. А ты думаешь, легко было все организовать меньше чем за сутки? Скажи спасибо, что тебя там дня три не промурыжили.

— Спасибо, — преисполненным благодарности голосом ответил Стас и даже слегка поклонился. — Если вы и дальше сохраните такое же серьезное отношение к осведомителям, то они, я уверен, потянутся к вам рекой, и с бандитизмом скоро будет покончено.

— Остряк? — Буров встал со стола, подошел к сейфу, открыл его, покопался немного, закрыл, взял бумагу с чернильной ручкой и вернулся к Стасу. — Распишись здесь, — ткнул он в пустую графу под текстом и придавил документ пятью мелодично звякнувшими золотыми монетами.

Стас расписался в получении, взял стопку монет и положил их в карман.

— Кстати, а остальное мое имущество еще у вас?

— У меня, — ответил Буров и, обойдя Стаса, вытащил из шкафа его вещмешок. — Держи. Все там, и то, что на входе отобрали, тоже.

— А деньги?

— Я же вроде русским языком сказал — все там.

Стас открыл рюкзак, вытащил кошелек, лежащий на самом верху, развязал его и заглянул внутрь. Серебро блеснуло приятным, греющим душу светом. Моментально возникло нестерпимое желание высыпать монеты на стол и не спеша, тщательно все пересчитать, но тяжелый неодобрительный взгляд Бурова из-под густых начальственных бровей заставил его передумать и ограничиться поверхностным осмотром содержимого вещмешка. Маузер, ПБ, нож, аптечка, граната, оптика и карта были на месте — это самое главное, топорик с раскладной саперной лопаткой тоже остались нетронуты, остальную мелочевку Стас проверять не стал, хоть и очень хотелось. Он вставил ремень, прицепил кобуру, надел разгрузку, похлопал по карманам, убедился, что магазины на месте, для порядка вытащил один, взвесил на ладони и сунул обратно.

— Может, спички еще пересчитаешь? — недовольно буркнул ГСС.

— Не стоит, — серьезно ответил Стас. — У меня зажигалка.

— Ну все, — махнул рукой Буров. — Давай уже уматывай, дышать в кабинете нечем.

Стас встал, закинул рюкзак за спину и неверной походкой направился к двери.

— Это… как тебя? — крикнул вслед хозяин кабинета. — Если еще что узнаешь интересного — заходи.

Стас остановился, слегка потрясенный крайней степенью цинизма этих простых и явно идущих от сердца слов.

— О-бя-за-тель-но, — выговорил он неслушающимся языком, давя в себе зарождающуюся бурю опасного красноречия. — Всего доброго.

Позднее сентябрьское утро встретило его солнцем и несвежим, перемешанным с запахом рубероидного завода ветерком, гоняющим по мостовой стайки разнокалиберного мусора из тряпок, бумаги, окурков и прочего добра. На часах было уже без пятнадцати девять, и улица заметно оживилась. Сновали взад-вперед невыспавшиеся пешеходы, ехали гужевые повозки, перемежающиеся редкими драндулетами, коптящими не хуже заводских труб. Кружились в небе жирные помойные чайки, высматривающие с высоты баки побогаче, а если повезет, то и подгнившую мягкую крысиную тушку. Город жил.

Стас повернул направо и двинулся по улице, высматривая то, что можно было бы назвать гостиницей или, на худой конец, постоялым двором. И без того высокая плотность застройки по мере приближения к административному центру города приобретала прямо-таки гипертрофированные формы. Разнообразные здания, привычные и не слишком, местами громоздились буквально друг на друге, прирастая нелепыми надстройками и пристройками, отвоевывая квадратные метры у тротуаров, заползая верхними этажами на крыши соседних домов. Через многочисленные узкие проулки от здания к зданию перекидывались арки, на которых так же ютились какие-то «голубятни», где жилые, с постиранным бельем, развешанным перед окнами, а где и торговые. Вся улица пестрела вывесками:

«Мясная лавка»,

«Все для сада»,

«Трактир»,

«Ковры и ткани»,

«Электроприборы 2080»,

«Строим вместе»,

«Защити себя сам».

На последней вывеске Стас задержал взгляд, отмечая про себя целесообразность последующего визита в это заведение. Но позже. Сейчас единственными его желаниями были: смыть грязь, завалиться в кровать и спать так долго, как только получится, проснуться, сожрать чего-нибудь повкуснее и побольше, а потом… снова спать. Такие простые желания, способные доставить столько счастья.

Стас уже давно сделал вывод, основанный на собственном опыте, что легче всего счастье достигается после череды продолжительных, наслаивающихся одна на другую бед. И чем дольше, чем тяжелее черная полоса — тем светлее и приятнее полоса белая. Хотя, если рассмотреть все трезво и беспристрастно, соотношение черного и белого складывалось явно не в пользу последнего. Скоротечные мгновения счастья не окупали и десятой доли говна, выхлебанного перед этим.

«Рыболов и охотник», «Булочная», «Социализм. Вина, водка, самогонные аппараты», а вот и гостиница «Ока». Стас остановился, рассматривая слегка обшарпанное четырехэтажное здание по ту сторону дороги. Большие каркасные буквы на крыше, раньше, видимо, облицованные стеклом и подсвечивающиеся изнутри, сейчас были обиты фанерой и выкрашены давным-давно выцветшей краской, придающей вывеске тоскливый бледно-розовый цвет непростиранных бинтов. Облупившаяся местами жёелтая штукатурка фасада с серыми разводами подтеков по сторонам от худых водосточных труб так же весьма старательно создавала вокруг себя атмосферу уныния и глубокой неизбывной печали. Радовали лишь целые оконные стекла да, пожалуй, еще крепкие на вид решетки.

Голубые ели у входа покачивались на ветру, грустно перебирая лапами, почти совсем растерявшими свою красивую сине-зеленую хвою. На скамейке под умирающим деревом удобно разместился какой-то забулдыга. Полулежа, облокотившись на локоть и подпирая рукой грязную нечесаную голову в романтично-философской позе, он не спеша отглатывал из бутылки и зачарованно глазел на голубей, копошащихся под елкой.

— Эй! Эй, дружище! — заорал алкаш, едва заметил Стаса, перешедшего дорогу и ступившего на тротуар. — Брат, помоги. А? Подкинь хоть пульку на опохмел.

— Какой опохмел? У тебя ж в руках вон.

— А на завтра? — расплылся алкаш в слюнявой беззубой улыбке.

— Шел бы ты лучше отсюда. Сейчас патруль загребет, угодишь в кутузку.

— Так это… — загоготал алкаш. — Я же только что оттуда. Откинулся, праздную. Полночи продержали всего, суки. Даже завтраком не накормили. Места у них нет, видите ли, — развел он руками, надувая давно небритые щеки.

— Да, знакомо, — согласился Стас и вытащил ПБ.

— Э! Ты чего? — забеспокоился алкаш и осторожно перевел тело в вертикальное положение.

— Лови, — предохранитель щелкнул, затвор с лязгом отошел назад, и милостыня, блестя латунной гильзой, вылетела из экстрактора.

— О! Спасибо, братишка! — алкаш поставил бутылку, упал на карачки и пополз за катящимся под скамейку патроном.

— Пожрать себе лучше купи.

Изнутри гостиница выглядела приличнее, хотя ожиданиям Стаса, рассчитывавшего увидеть в Муроме нечто из ряда вон выходящее, она все равно не отвечала. Взору его предстали бежевые крашеные стены с паутинкой трещин, отделанные снизу мореными деревянными рейками, зашарканный паркет, штопаная тюль с райскими цветами на окнах, обрамленных складчатыми зелеными шторами, фикусы в кадках по углам и невысокая полукруглая конторка администратора с сонным гражданином потрепанной наружности за ней.

— Добрый день, — поприветствовал его Стас.

— Добрый, добрый, — без энтузиазма ответил администратор, разглядывая посетителя.

— Комната с ванной есть? — продолжил Стас, перекатывая между пальцами серебряную монету.

Увидев блеск благородного металла, администратор оживился и стер с морды недовольное выражение.

— А как же! Есть. У нас тут гостиница, — произнес он гордо, — а не абы что. На какой срок планируете снять?

— На пару дней, а там посмотрим. Сколько за сутки?

— Четыре монеты плюс пять монет залога. Можно патронами. «Семерки» — четыре к одному, «пятерки» — шесть к одному, «маслята» — двенадцать.

— Не хреновые расценки.

— Без ванной на монету дешевле.

— Нет, без ванной не пойдет. Ладно, — Стас развязал кошелек и выложил на конторку тринадцать серебряных кругляшков. — Еда у вас тут имеется какая-нибудь?

— Конечно. Хотите в номер заказать? — администратор достал блокнот с карандашом и приготовился записывать.

— Да. Говяжью отбивную, картошки вареной, только без гнили чтоб…

— Как можно?

— Капусты квашеной и пива две кружки холодного. Хотя нет, к черту пиво, водки давайте — графин на пол литра, и хлеба. Сколько там вышло?

— А боекомплектом, простите, каким располагаете? — уже с заметно большим уважением поинтересовался администратор.

— «Семерки».

— Тогда две монеты и три «семерки».

Стас выложил два кругляшка и, достав рожок, отсчитал три патрона.

— Еще мне простыня вторая понадобится.

Администратор смущенно замычал и поджал губу.

— Хозяин, вообще-то, этого не приветствует, не положено официально на территории…. Но в доках, за стеной, есть весьма неплохое заведение с апартаментами.

Стас посмотрел вопросительно и после пятисекундного молчания благодушно улыбнулся.

— Не-е-ет, никого я водить сюда не собираюсь. Простыня именно мне нужна, мне одному. Ясно?

— А-а-а, понима-а-ю.

Что конкретно понимает этот гнусный тип, Стас уточнять не стал, да и наплевать было. Он расписался в регистрационной книге, взял простыню, ключи и отправился к своему номеру на третьем этаже.

Дверь Стаса порадовала — добротная, крепкая, никакой фанеры, замок солидный, с полпинка не вышибешь. В комнате обстановка была, мягко говоря, не роскошной, но вполне приемлемой, хотя цене, конечно, не соответствовала. Кровать, тумбочка, стол, два стула, небольшой шкаф и…. Говоря про комнату с ванной, администратор не обманул, так как толковал это понятие дословно. Чугунный монстр с подведенными к нему варенными-переваренными трубами располагался справа от двери, как неотъемлемый предмет интерьера, наводя на постояльцев ужас своими черными шершавыми боками и огромным темным пятном на полу, источающим тонкий, деликатный аромат плесени.

Стас бросил рюкзак в угол, повесил на стул жилет с курткой, встал посреди комнаты и внимательно обвел ее взглядом. Прямо над входом, почти у самого потолка, приютилась небольшая металлическая решетка вентиляционного канала, привинченная к стене двумя шурупами. Стас выглянул в коридор, убедился, что там пусто и запер дверь. подтащил стул, залез на него, вытащил из кармана монету и, вставив ее ребро в насечку шляпки, вывинтил сначала один шуруп, а затем и второй. Аккуратно, стараясь не накрошить под дверь краски, он снял решетку и заглянул внутрь. Комната была угловая, канал, как и следовало ожидать, углубляясь на полметра, сворачивал влево, пробегая по всему коридору. Крысиного дерьма там не наблюдалось. От решетки до стены, что левой, что правой, было метра два, значит, до следующего поворота канала — четыре. Вполне достаточно.

Стас спустился, достал из рюкзака брезент, расстелил его на кровати, сложил в центр маузер, оптику, карту, вынул кошелек с серебром из подсумка, облегчил его на сорок монет, расставив на тумбочке четыре столбика. Поместив оставшиеся накопления среди прочих сокровищ, он свернул брезент в плотный компактный узелок, после чего туго обвязал концы леской, пропустив ее сквозь отверстия для крепежа. Осмотрев еще раз импровизированную упаковку и проверив ее прочность, Стас вскарабкался на стул и осторожно затолкал сверток в канал вентиляционной шахты, постаравшись засунуть его как можно дальше влево, так, чтобы из комнаты даже тени видно не было. Приклеил леску пластырем к стенке основного канала, на стыке с ответвлением, и аккуратно обрезал ее, оставив лишь небольшой, едва заметный кончик, ухватившись за который, можно было вытянуть сокровище из недр воздуховода. Вернув на место решетку, Стас спустился на пол, отошел, оценивающим взглядом художника посмотрел на свою работу, довольно помычал, убрал стул и присел на кровать, давая передохнуть измученным мышцам.

В дверь постучали.

— Кто?

— Ваш заказ, — ответил грубоватый женский голос.

— Да, секунду, — Стас, кряхтя, поднялся с кровати и открыл.

За дверью стояла внушительных габаритов тетка в красном с разводами жирных пятен переднике. В руках она держала здоровенный поднос, с которым смотрелась очень даже гармонично.

— Поставьте на стол.

Тетка прошествовала в комнату, с явным старанием виляя массивными бедрами и при этом изучающе косясь на постояльца, оставила тарелки с графином и вышла, многозначительно хмыкнув напоследок.

— Бульдозер, — классифицировал Стас «грациозную» даму, запирая за ней дверь, и подошел к ванне.

На вид чугунному ископаемому было никак не меньше сотни лет. Черная окалина на боках свидетельствовала о нелегком прошлом сего инструмента поддержания личной гигиены. То ли его использовали не по назначению, то ли из сгоревшего дома вынесли, но это чудовище напоминало скорее плавильный котел, нежели ванну для помывки. Эмаль растрескалась, местами откололась, однако долгие годы шлифования задницами или тем, что туда еще помещали, дали результат, и острых краев вроде бы не наблюдалось. Наличия смесителя чудовищная конструкция так же не предполагала. Его с успехом заменяли два вентиля на трубах, идущих в ванну. Красный — для горячей воды и синий — для холодной. Стас пощупал влажный бугристый металл и был приятно удивлен, так как труба с красным вентилем оказалась если не пышущей жаром, то достаточно теплой. Он крутанул красную железную ромашку, и в «плавильный котел» потекла ржавая вода, закрывая истрескавшееся дно бурой колышущейся пленкой.

Пока ванна наполнялась, Стас решил, не теряя времени, приступить к трапезе. Аромат жареной говядины уже расплылся по комнате и, смешавшись с запахом плесени, щекотал ноздри, заставляя желудок вырабатывать обильные порции сока в предвкушении настоящей еды. От картошки, посыпанной зеленым укропчиком, поднимался густой пар, желтые большие клубни, рассыпчатые, душистые, искрились на разломах нежной мякоти кристалликами крахмала. Квашеная капуста в деревянной плошке так и просила запустить в нее пятерню, зачерпнуть побольше сочной хрустящей зелени и отправить ее в рот, чтобы насладиться свежим кисловато-терпким вкусом. Росинки конденсата блестели на боках графина, отражая преломленные солнечные лучи, набухали, сливаясь одна с другой, и чистой сверкающей каплей катились вниз по граненому стеклу, оставляя быстро запотевающие бороздки.

Природные инстинкты возобладали над правилами этикета, и Стас, забыв о ноже и вилке, с немытыми руками набросился на это гастрономическое великолепие, быстро поглощая внушительные куски растительной и животной клетчатки, чередуя их вливанием стограммовых порций ледяной водки. Не прошло и пяти минут, как обед был уничтожен. После яростного штурма уцелели лишь остатки надкусанного хлеба да грамм двести пшеничной в графине, измазанном капустой.

Ванна к этому времени уже наполнилась. Стас сыто рыгнул, вытер руки о штаны, встал и закрутил вентиль. Мыла в номере, разумеется, не оказалось, пришлось лезть в рюкзак за своим куском. Камуфляж отправился на стул, грязное белье — на пол, а бренное тело — в воду. Вода… Теплая, обволакивающая, расслабляющая, погружающая в сладкую негу. Он задержал дыхание и окунулся с головой, полежал на дне с полминуты, медленно поднялся, стер капли с глаз, счастливо вздохнул и взял мыло.

«Чистота — залог здоровья» — вспомнил старую пословицу Стас, обтираясь полотенцем. Однако только чистоты для поддержания здоровья было недостаточно. Срок службы бинтов, наложенных лесным хирургом, уже истек, это было видно и без медицинского образования, а доводить дело до нагноения желания не было никакого. Стас достал нож и, распоров перевязь, снял грязные тряпки, намокшие и слежавшиеся единым пластом.

Рана выглядела не особо симпатично, но уже начала зарубцовываться, да и признаков осложнений заметно не было. Он налил в стакан водки и, прислонив его край к ребрам чуть повыше раны, медленно наклонил. Сорокаградусная жидкость потекла вниз, заливая шов и обжигая, не закрывшуюся еще, живую плоть. Стас скрипнул зубами и ухватился за край покрывала, скрутив его в тугой комок.

— С-с-с-сука!

Вытер кулаком брызнувшие слезы, поставил стакан, бросил покрывало на стул и, развернув на кровати простынь, аккуратно сложил ее по длине вшестеро. Один конец получившейся широкой многослойной полоски ткани он перекинул через плечо, второй дважды обмотал вокруг груди, затянув поплотнее, и пришил крупными стежками к нижнему слою, пару раз едва не захватив иглой кожу, так, чтобы перевязь не съезжала и не расползалась.

Подвигав плачами и убедившись, что все в порядке, Стас удовлетворенно хмыкнул, надел чистый комплект белья, спустил воду в ванной, набрал свежей, постругал туда ножом мыла, кинул замачиваться грязное исподнее, задернул шторы, упал на койку и практически моментально заснул, провалившись в пустое всепоглощающее забытье без переживаний, без мыслей, без сновидений.

— Обслуживание номеров! — родился в черной пустоте инородный звук, сопровождаемый громким и настойчивым стуком. — Обслуживание номеров!

Стас продрал глаза, сел и посмотрел на часы — семнадцать тридцать две.

— Какого хуя? — пробубнил он себе под нос и уже громче добавил: — Чего надо?

— Мне посуду нужно забрать, — ответили из-за двери.

— Сейчас, — Стас встал, подтянул трусы и открыл.

Бульдозерообразная тетка на пороге, подняла брови, смерила его взглядом, и пухлые губы с зажатой промеж них спичкой медленно поползли в стороны.

— Что?

Тетка кокетливо пожала плечами и, крутя на пальце тряпку, вплыла в номер.

— Стирку затеяли? — кивнула она в сторону ванны.

— Да.

— М-м…, - тетка составила посуду на поднос, вытерла стол и опять нескромно воззрилась на Стаса, не торопясь покидать апартаменты.

— Вы закончили? — спросил он.

— Хм… Я заканчиваю в восемь. Если у тебя вечер свободен, могу заглянуть после работы.

Стаса начал всерьез раздражать этот цирк. Чертова баба не дала выспаться, а теперь еще решила, что может домогаться с шансами на успех.

— Простите, — ответил он нарочито вежливо, — но я не имею привычки сношаться с тяжелой строительной техникой.

Эффект был потрясающий. Блядская улыбка сползла с покрасневшей физиономии и трансформировалась в отвратительную гримасу ненависти, смешанной с жалостью к себе. Это было настолько ярко и экспрессивно, что Стас невольно сделал шаг назад от отвергнутой женщины и приготовился защищаться.

— Ах ты тварь помойная! — прошипела тетка, брызжа слюной сквозь зубы, и замахнулась на обидчика грязной дурно пахнущей тряпкой. — Ты кем себя возомнил?! Отребье! Красавчиком себя считаешь? Да ты… ты…

— Ну-ка пошла вон, пока я этой дерюгой тебе по роже не надавал. И чтоб больше тут не появлялась.

Матрона, оскорбленная в лучших чувствах, фыркнула, развернулась, щелкнув каблуками, и удалилась, так и не выместив неожиданно возникшие чувства. Лишь хлопок двери, сотрясший воздух и осыпавший штукатурку, разнесся по коридору эхом слабого отголоска страстей, бушевавших под необъятными грудями.

— Вот зараза какая!

Стас закрыл дверь на щеколду и бухнулся в кровать, но спать уже не хотелось. Повалявшись немного, взбивая периодически подушку и стараясь устроиться поудобнее, он так и не заснул, встал, оделся, убрал сорок монет с тумбочки в подсумок и вышел на улицу.

Надевать грязный, заляпанный черт знает чем камуфляж на чистое тело было крайне неприятно, разгуливать в нем по городу — так и вовсе небезопасно. Народу на улице в этот час было немного, и все, кого Стас успел заметить, выглядели вполне культурно, а если и не культурно, то, по крайней мере, чисто. И каждый из этих чистых муромских обывателей норовил бросить на Стаса косой и, как тому казалось, презрительный взгляд. Ему сразу пришли на ум слова зализанного типа из проходной о патрулях, проверках, а так же пунктик о личной гигиене из свода правил, отпечатанного красивым шрифтом на бланке пропуска. Стас, поморщившись, взглянул на свои рваные штаны с налипшими остатками тюремной похлебки и, сильно пожалев, что не догадался накинуть плащ-палатку, решил прошвырнуться до ближайшего магазина одежды.

— Приветствую вас! — расплылся в отработанной до автоматизма улыбке хозяин «Фасона». — Могу помочь?

Стас подошел ближе, чем незамедлительно спровоцировал ухудшение настроения жизнерадостного мужичка за прилавком. Румяная грушевидная мордочка у того сразу как-то осунулась и погрустнела.

— Здравствуйте, — ответил Стас, пересыпая из руки в руку горсть монет. — Мне бы гардероб обновить.

Настроение торговца колыхнулось и, стимулированное мелодичным звоном, поползло в гору.

— Ну конечно же! Прошу вас, смотрите, — он обвел рукой вывешенные на стенах рубашки, пиджаки, брюки, плащи, куртки и несколько шерстяных пальто строгого покроя. — Вас что конкретно интересует? Есть прекрасный костюм-тройка как раз вашего размера, теплый, удобный. Очень практичная вещь, сидеть будет отлично. Не желаете примерить?

— Нет, спасибо, — покачал головой Стас, разглядывая сплошь цивильную одежду без малейших признаков функциональности. — Я вообще-то ищу то же самое, что сейчас на мне, только новое.

— О-о, — снова расстроился хозяин. — Боюсь, что не смогу предложить ничего подходящего. Возможно, Вам стоит заглянуть в «Рыболов и охотник», там бывают такие… изделия. Но подумайте все же о костюме. Стоит только его примерить, и вы поймете — это как раз то, что нужно, — продолжал увещевать продавец направляющегося к двери клиента.

— Спасибо, — бросил Стас, не оборачиваясь. — Я подумаю.

Витрина «Рыболова и охотника» была украшена чучелами двух зайцев, одного глухаря и тремя удочками, непонятно каким боком относящимися к вышеозначенным трофеям.

Стас открыл дверь с наклеенными вокруг глазка щучьими челюстями и вошел.

— День добрый! — раскатистым басом поприветствовал его высоченный бородатый здоровяк в болотном камуфляже и панаме, утыканной всевозможными блеснами, крючками и крашеными перьями. — Вижу, вы только что с охоты вернулись? — обратился он к Стасу без доли иронии.

— Можно и так сказать.

— Говорят, к северу от пятой автобазы стая волков обосновалась. Здоровенные черти. Не слыхали?

— Да я в основном по другой дичи.

— А-а. Птах бьете? Давеча сам ходил за монастырь, тетерку взял одну, да и так еще по мелочи. Голубей там развелось — тьма. Жена моя их знатно готовит. Вы с чем промышляете-то?

— «Иж» у меня, — соврал Стас, не желая вдаваться в подробности.

— Понятно. А пневматикой не увлекаетесь? Я последнее время все больше из духовухи шмаляю. Толковая штука, триста метров в секунду и точность неплохая. А самое главное — расходов никаких практически. Из Коврова недавно завезли партию. Сталь хорошая, орех, даже крепления под оптику есть и всего за тридцатку. Вон она висит, красавица, — бородач указал на изящную пружинно-поршневую винтовку, приютившуюся между четырехзарядным помповиком и дорогой вертикалкой, сверкающей воронеными стволами.

— Интересная вещь, — согласился Стас. — Но меня в данный момент камуфляж больше интересует.

— А-а. Приодеться решили? Это можно. Вон, гляньте, — кивнул бородач на стену слева. — Ивановский демисезонный. Отличная вещь. Ткань прекрасная, дышит, не промокает, не потеешь в нем, не мерзнешь. Расцветка неброская, вам как раз по вкусу прийтись должна. Карманов куча, все на пуговицах, швы проклеены.

— И почем такое счастье?

— Почти задаром — шестьдесят монет всего.

— Сколько?!

— Для вас могу пять монет скинуть, но не больше. Это же не мешковина какая-нибудь, не брезент. Все по технологии, по лекалам. На него закупочная цена немногим ниже, а ведь транспортировка еще, охрана, налоги. Знаете, сколько на налоги отбашлять приходится? Чуть ли не тридцать процентов! Если я дешевле продавать стану, так это легче просто замок на магазин повесить.

— Я у западных ворот такой же за сорок видел.

— Ерунда, — махнул рукой бородач. — Разве ж там материал? Дерюга грубая, да и пошито кое-как. Мне такое и продавать-то стыдно было бы.

— Странно, — прищурился Стас, разглядывая и ощупывая камуфляж. — А на вид так один в один, даже бирки такие же.

— Да как вообще сравнивать можно? — запыхтел бородач, раскрасневшись. — Как можно сравнивать мой товар с залежалым дерьмом этой козы драной?!

— А вот грубить не нужно. Конкуренция она на то и конкуренция, чтобы баланс поддерживать. А то, понимаешь, пятьдесят пять ни за хуй собачий.

— Вот как, да?! А ну-ка мотай отседова! — заревел вдруг верзила и запустил руку под прилавок. — Ходят тут обормоты всякие засланные, грязными лапами товар марают!

— Спокойно, — отступил назад Стас. — Уже ухожу.

— Давай-давай, проваливай! И передай суке этой, что ей скоро в деталях разъяснят и об конкуренции честной и об, мать его, балансе!

— Чего ты разошелся?

— Пшел вон!

Стас выскочил на улицу и еще некоторое время даже из-за закрытой двери слышал трехэтажные напутствия, летящие ему вслед.

— Эй! Извозчик! — крикнул он проезжающему мимо вознице. — До западных ворот подбросишь за «семерку»?

— Садись.

Стас вскарабкался на кресло, и запряжённая пегой лошадёнкой коляска под неизменное «Но, милая, пошла», скрипя рессорами, покатила вперед.

Пропыли мимо управа СС, стальной колос, воспевающий трудовые подвиги прошлого, рубероидный завод. Экипаж свернул направо и поехал вдоль густых сосновых зарослей бывшего парка пятидесятилетия таинственной советской власти.

— Добрый человек, — вежливо обратился Стас к вознице, — а не подскажешь, где тут можно прибарахлиться, чтоб не особо для кошелька обременительно?

Старикан с длинными, седыми как пепел усами оглядел пассажира и отвернулся.

— Уж точно не там, откуда ты только что вышел.

— А где ж тогда?

— На хрена спрашиваешь, если уже туда едешь?

— Я удостовериться хотел.

— Ну, считай — удостоверился.

— А из-за чего гражданин этот так хозяйку тамошнюю не любит?

— Понятно из-за чего, — хмыкнул старик. — Она же всех клиентов у него отбила. Раньше, когда муж ее покойный в магазине заправлял, у них с Кузьмой договор был, как и с прочими торгашами. Цену держали. А не стало Пети — Катерина-то и плюнула на договоренности ихние. Ушлая девка, молодец, палец в рот не клади. Только вот врагов себе нажила с тех пор немало.

— Хорошо ее знаешь?

— Ну, еще бы. К ней же полгорода ходит.

— В смысле?..

— Отовариваться.

— А.

— Да и вообще я сплетни всякие люблю собирать, — усмехнулся дед. — Ездишь, ездишь целый день, людей разных возишь, с тем поболтаешь, с этим…. А у Кузьмы, опосля этого, дела совсем хреново пошли. Стволы да снарягу не берет уже никто, а на крючках и поплавках много-то не наторгуешь. Вот он и бесится, а цены не снижает. Держится на плаву кое-как, под заказ штуки всякие редкие, бывает, возит, а так… не тот, конечно, у него магазин уже стал. И ассортимент бедноват, и цены кусаются.

— Не боится Катерина за лавку свою при такой конкуренции?

— Не-е, такие ничего не боятся. В прошлом году по весне ей уж магазин чуть было не спалили.

— Кто?

— Да откуда же я знаю? Может, Кузьма, а может, и еще кто. Мало что ли уродов-то.

— Этого добра везде хватает, — согласился Стас.

— Тпр-р-у, — крикнул старик, натягивая поводья, и коляска остановилась напротив проходной. — Ну, все, приехали.

— Благодарю за содержательную беседу, — Стас расплатился и спрыгнул на землю.

— Не за что. Бывай.

Небо заметно потемнело, озаряясь снизу красно-оранжевыми всполохами усталого предзакатного солнца. Из открытой двери проходной лился свет керосиновой лампы, ложась на брусчатку желтой трапецией.

— Ваш пропуск, пожалуйста, — требовательно вытянул руку безопасник, едва Стас успел переступить порог.

— Так ведь я же выхожу, — пояснил тот недоуменно.

— Пропуск.

— Ладно, держите.

— Где получали? — поинтересовался блюститель порядка, разглядывая печать.

— На южной проходной.

— Угу. Вот здесь распишитесь, — ткнул он пальцем в лежащий на столике лист бумаги, где крупными буквами было отпечатано:

«Образцы подписей».

Стас взял ручку и аккуратно, стараясь не напортачить, максимально точно воспроизвел собственный автограф.

— Годится, — констатировал безопасник, сверив две подписи. — Проходите.

Стас убрал пропуск во внутренний карман и, миновав коридор, покинул пределы Мурома. Едва позади, лязгнув ржавой пружиной, закрылась дверь проходной, легкие расширились, жадно всасывая не слишком свежий воздух, будто дорвались наконец до живительного газа после мучительного кислородного голодания. Странное бодрящее покалывание прокатилось волной из миллионов крошечных иголочек снизу вверх вдоль позвоночника.

— Слишком долго ты по лесам шастал, — сказал он самому себе и твердой походкой направился к «Верному другу».