Отношения власти и прессы в Германии XIX в

Когда престол Пруссии перешел к Фридриху-Вильгельму III (1797–1840), то последнему указывали на необходимость строгих мер против печати, но король отклонил их. Больше того! В 1803 г. он высказал, что «подавление свободы прессы влечет за собой всеобщие неблагоприятные последствия». В следующем году он высказался еще решительнее: «Пристойная гласность, – говорил он, – для населения и подданных есть самая верная порука против распущенности и злоупотреблений подчиненных правительственных агентов и заслуживает во всяком случае поощрения и защиты». Впрочем, и в мелких германских государствах условия складывались благоприятно для печати. Бавария, например, уничтожила цензуру книг еще в 1803 г.

После поражения при Иене в 1806 г. Пруссия потеряла почти половину своей территории и надолго утратила свою военную репутацию. В то время как в Рейнском союзе князей, под влиянием Наполеона, отменялись привилегии дворянства и духовенства, уничтожалось крепостное право и вводились различные внутренние реформы, Пруссия коснела при средневековых порядках. Мысль о необходимости коренных внутренних преобразований начинала овладевать широкими кругами населения, но придворная клика старалась погасить вспыхнувшее сознание. Распоряжением 18 ноября 1810 г. король подчинил строгой цензуре газеты и летучие листки, чтобы «воспрепятствовать незрелым (unreife Urtheile) суждениям о новом государственном устройстве». Вместо разбитой после Иены Священной Римской Империи Венский конгресс 1815 г. создал Германию из 38 государств, а именно: Австрийской империи, королевств – Пруссии, Саксонии, Баварии и Вюртемберга, 28 княжеств и четырех независимых городов – Гамбурга, Любека, Бремена и Франкфурта-на-Майне. Все эти государства образовали Германский Союз с союзным сеймом во Франкфурте-на-Майне. Первенствующее положение было предоставлено Австрии, которая стремилась удержать сложившееся положение. В силу §18 союзного акта 8 июня 1815 г. первое же союзное собрание должно было заняться «выработкой однообразных постановлений относительно свободы печати и обеспечения прав писателей и издателей со стороны перепечатки».

В это время цензурные учреждения существовали в Австрии, Саксонии, Бадене и Пруссии. Свобода прессы была в Баварии, Вюртемберге, Ганновере, Великом герцогстве Гессенском, обоих Мекленбургах и Нассау. В собрании 26 марта 1817 г. ольденбургским посланником Ф. Бергом, человеком большого теоретического образования и либерального образа мыслей, был сделан доклад о положении печати в отдельных немецких государствах. Ему была выражена единогласная благодарность за исчерпывающее изложение вопроса (Sic!), но заключения о печати не последовало и обещание, занесенное в §18 союзного акта, осталось не выполненным. Напротив того, союзным постановлением от 20 сентября 1819 г. было утверждено заключение карлсбадской конференции министров, в силу которого вся периодическая печать и сочинения до 20 печатных листов были подчинены цензуре. Постановлением 15 января 1824 г. Союз установил цензуру отчетов о заявлениях и записках, поданных в союзный совет. В том же году 5 февраля последовало запрещение вообще что-либо писать о союзных собраниях, кроме того, что опубликовывалось в официальных протоколах. Все эти мероприятия в основании своем имели известные уже Карлсбадские постановления, введенные в действие на 5 лет, которым истекал срок. Чтобы не лишиться таких чрезвычайных полномочий держать страну, по крайней мере, с внешней стороны, в полном неведении и застое, на заседании 16 августа 1824 г. была поднята речь о том, что обстоятельства, вызвавшие постановление 1819 г., не изменились и по-прежнему существуют в Германии. Ввиду подобного соображения было постановлено, чтобы «временный закон о печати, теряющий силу 20 сентября текущего года, оставался в действии до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение относительно окончательного закона о печати». Окончательного соглашения не последовало до 1848 г. и карлсбадские постановления продержались до этого времени.

Всю тяжесть Карлсбадских постановлений испытала на себе периодическая печать, это неизменное пугало абсолютизма. Много раз выше упоминалось о летучих листках и газетах. Когда же этого рода произведения появились в Германии? Первое упоминание о летучем листке относится к 1488 г. Самый же древнейший экземпляр листка, помеченный 1493 г., сохранился в библиотеке Лейпцигского университета. С 1504 г. появились в Германии газеты. В то время как листки отличались памфлетным характером, первоначальные газеты имели вид деловых известий для торговых людей. Лишь впоследствии их содержание расширилось, к торговым известиям прибавились сообщения о других событиях. Особую известность приобрели газетные издания фирмы Фуггеров. Их издания с 1568 по 1604 г. в 28 томах вместе с библиотекой фирмы находятся в венской библиотеке. Первый еженедельный журнал начал издаваться с 1615 г. во Франкфурте-на-Майне. Затем возникли разного рода «Postreuter», «Merkure», «Kuriere», «Korrespondenten» и т.д. С 1798 г. в Тюбингене стал выходить «Allgemeine Zeitung», в котором неоднократно проводились взгляды Меттерниха, вдохновителя политики Союзного совета. В двадцатых годах прошлого столетия в Берлине возник «Preussische Staatszeitung».

Когда над Европой вихрем пронеслась весть об июльских днях в Париже, правительства насторожились, так как почва для революции, в сущности, была готова повсюду. Предвидя опасность, Союзный совет 21 октября 1830 г. установил самую строгую цензуру известий об иностранных событиях. Вскоре в этот фильтр попали и отголоски внутренних движений. В следующем году начался разгром периодической прессы. Постановлением 19 ноября 1831 г. были прекращены «Современный Листок» и «Конституционная Германия». Постановлением 2 марта 1832 г. были закрыты «Немецкая Трибуна», «Западный Вестник» и «Новые веяния времени», а редакторы этих изданий лишены права на издание других органов. Постановлением 9 июля того же года в Бадене запрещены «Рейнский Страж» и «Свободомыслящий». Менее, чем через месяц, а именно 16 августа было постановлено закрыть «Общую Политическую Летопись», а через три недели (6 сентября) той же участи был подвергнут «Друг Народа». В 1833 г. были закрыты 12 марта – «Пчела»; 14 ноября – «Неккарская газета»; 5 декабря – «Наблюдатель в Гессене-на-Рейне» и «Новый Гессенский Народный Листок». В последующее время мартиролог все увеличивался, но этого оказалось мало и были подвергнуты опале определенные писатели и книгоиздательские фирмы. Так, издатель Гофман в Гамбурге, усиленно распространявший сочинения кружка писателей, известного под названием «Молодой Германии», получил предупреждение о воспрещении его изданий. Совет посмотрел на «Молодую Германию» как на школу, произведения которой направлены «к нападкам на христианскую религию, к ниспровержению существующих социальных отношений и разрушению нравственности и приличия». Постановлением совета 20 декабря 1835 г. произведения членов «Молодой Германии» были воспрещены. А между тем эти писатели – Генрих Гейне, Карл Гутцков, Генрих Лаубе, Адольф Виндарг и Федор Вунд в своих произведениях проводили идеи свободы совести, женщин, евреев и т.д.

Как ни старались отдельные правительства Германского Союза задержать развитие народа, им это не удалось, и не удалось потому именно, что стремление вперед не «бессмысленные мечтания» нескольких горячих голов, а законное право и естественная необходимость. Освободительное движение 1848 г. заставило Германский союз пойти на уступки, что сказалось также в области законодательства о печати в отдельных германских государствах и во всем союзе, как целом. Решением Союзного Совета от 3 марта 1848 г. было постановлено: «Каждому немецкому государству Союза предоставляется право уничтожить цензуру и ввести свободу печати, но под гарантией, которая обеспечивала бы, по возможности, другие союзные государства, а также самый Союз от злоупотребления свободой печати». В Основных же немецких правах от 21 декабря 1848 г. находим следующее распространительное изложение вышеприведенного принципа: «Ни при каких обстоятельствах и никаким образом свобода печати не может быть отменена, уничтожена или ограничена предупредительными мерами, а именно: цензурой, концессиями, полицейскими мерами безопасности, государственными налогами, ограничениями типографий, книжной торговли, пересылки по почте или иными стеснениями свободы оборота. Преступления печати, преследуемые правительственными агентами, подлежат суду присяжных. Закон о печати будет издан Империей».

Союзный Совет не замедлил выработкою общеимперского закона о печати, но только в нем не нашли себе места принципы, провозглашенные в Основных правах. В самом деле, 6 июля 1854 г. были изданы «Общие Союзные определения, касающиеся злоупотребления прессы». Сущность этого реакционного закона сводилась к следующим немногим положениям. Для всех отраслей печатного промысла устанавливалась концессия, которая по усмотрению администрации могла быть взята обратно. Вводилась система предостережений, заимствованная из французского декрета 17 февраля 1852 г. На всех произведениях печати непременно должны были обозначаться фамилия и место жительства типографщика, издателя или автора. Один экземпляр печатаемого произведения должен был представляться властям до выхода в свет и другой экземпляр – при выходе из типографии. Во главе периодических изданий должен был стоять ответственный редактор, полноправный гражданин, проживающий в месте издания. От издателей социально-политических органов требовался залог до 5000 талеров. Процессы по делам печати большей частью велись вне суда присяжных и публичности.

Правила 1854 г. были введены в Брауншвейге (1855), в обоих Липпе (1855–1857), в Вальдеке (1855), Ольденбурге (1856), Шварцбурге-Рудольштате (1858) и Гессене (1862). Отступления от этих правил были допущены новыми законами Саксен-Кобурга (1865), Саксен-Мейнингена (1867), Великого герцогства Саксонского и Саксен-Альтенбурга (1868), Любека, Королевства Саксонского, Бремена, Мекленбург-Шверина, Мекленбург-Стрелица и Бадена (1870). Старое законодательство осталось нетронутым правилами Союза в Баварии, Гамбурге, Ангальте, Пруссии, Шварцбурге-Зандерсгаузене, Саксен-Готе, Вюртемберге и Лауенберге. В 1865 г. Кобург первым разорвал цепи, наложенные Союзом на печать, а вскоре его примеру последовали другие государства Союза.

Теперь остановимся на законодательстве о печати собственно в Пруссии. После падения Наполеона Пруссия значительно изменилась: в ней была уничтожена крепостная зависимость крестьян, отменены цехи, введена всеобщая воинская повинность и подготовлялось уже городское и областное самоуправление и народное представительство. Во всех областях внутреннего управления повеяло освежающим пробуждением; но австрийский министр князь Меттерних не хотел допустить возвышения Пруссии. Он отлично понимал, что, свободно развиваясь, Пруссия перерастет Австрию и лишит ее господствующего положения, как в средней Европе, так и в Германском Союзе. Ввиду этого он внушал союзным правительствам всевозможные ограничительные предприятия. Одним из результатов австрийской политики и были постановления Союза по делам печати. После этих постановлений Германия погрузилась в застой. Передовые государственные деятели, вроде прусских В. Гумбольда Гарденберга и других, были заменены прислужниками реакции. Началось преследование отдельных лиц, указанных из Вены, как опасных для Союза. Так пострадали патриоты Аридт, Геррес и др. Цензурные строгости были доведены до того, что не пропускались выражения «протестант» и «протестантское вероисповедание».

В связи с Карлсбадскими постановлениями в Пруссии был опубликован 18 октября 1819 г. переработанный цензурный эдикт 1788 г. В силу новых узаконений была создана Высшая Цензурная Коллегия, состоявшая из секретаря и нескольких помощников. Ее действие распространялось на всю монархию. Для произведений печати была установлена самая строгая цензура. Периодическая печать и произведения политического содержания были вверены цензуре министра иностранных дел; богословские и научные сочинения – министру духовных дел и просвещения; все остальные – департаменту полиции министерства внутренних дел. Цензура случайных произведений была отнесена к компетенции местных полицейских властей под наблюдением обер-президента. Для католических произведений установилась двойная цензура: во-первых, обыкновенного цензора, а во-вторых, католического ординариуса.

Многочисленные цензурные распоряжения и рескрипты Фридриха-Вильгельма III всецело покоились на почве постановлений Союзного Совета и вращались в тесном кругу повторений и мелочей. Так, 18 сентября 1824 г. было продолжено действие цензурного эдикта 18 октября 1819 г.; 28 декабря 1824 г. преподано несколько указаний относительно нападок в печати на религию и личную честь, относительно вознаграждения издателя за арест пропущенного цензурой издания и сбора в пользу цензурных учреждений по три зильбергроша с каждого печатного листа; 19 декабря 1834 г. – о польских сочинениях, напечатанных без разрешения Высшей Цензурной Коллегии за границей или в одном из союзных государств; 20 августа 1835 г. – о распространении цензурного эдикта 18 октября 1819 г. на отдельные листки и указатели книг; 6 августа 1837 г. – об обращении запрещенных изданий.

Преемником Фридриха-Вильгельма III был сын его Фридрих-Вильгельм IV (1840–1861). Еще будучи наследным принцем, он создал себе в умеренно-либеральных кругах репутацию либерального человека. Получив трон, он объявил амнистию политическим преступникам, вернул кафедру нескольким профессорам-прогрессистам, вынужденным при его отце покинуть университеты, и принялся за ослабление цензурных стеснений. В особой инструкции 24 декабря 1841 г. он указал на необходимость предоставления большей свободы обсуждения в вопросах политических. По его мнению, не следовало «стеснять приличное и благоразумное обсуждение подобных вопросов». По указу 4 октября 1842 г. книги более 20 печатных листов были освобождены от цензуры и стали выпускаться из типографии через 24 часа по представлении обязательного экземпляра местной полиции. В сентябре того же года Фридрих-Вильгельм IV обязал правительственных агентов «к опровержению и исправлению неверностей и извращенных фактов» в периодических произведениях, «как к самому действительному средству уничтожать тенденции обманщиков и лгунов, причем редакторы бывают принуждены опубликовывать приговоры над ними сами». Это распоряжение заканчивалось словами: «Чем более меня озабочивает, чтобы свобода слова не пропадала для всякого благородного, лояльного, полного достоинства искреннего образа мыслей, где бы он ни проявлялся, и чтобы для истины возможно меньше ограничивалось поле публичного обсуждения, тем менее потому должен быть снисходителен тот, кто вооружился против лжи и соблазна».

Несмотря на подобные заявления, нельзя было ожидать для печати чего-либо хорошего. Король был окружен самыми крайними реакционерами, как-то: министр просвещения Эйхгорн и министр внутренних дел Бойценбург. Уже в 1841 г. подверглось преследованию сочинение Штрауса «Жизнь Иисуса Христа». В течение года оно успело выйти четвертым изданием и, наконец, было объявлено «потрясающим основы религии». Многие профессора и чиновники также подверглись опале за высказанные в литературе мнения. Последовали даже высылки разных лиц, известных своим прогрессивным направлением. Реакция не замедлила обрушиться на газеты. В 1843 г. состоялось распоряжение о закрытии «Лейпцигской всеобщей газеты», «Немецкого ежегодника» и «Рейнской газеты». Желая цензурному произволу придать вид законности, Фридрих-Вильгельм IV издал 20 января 1843 г. особую инструкцию о цензуре газет и летучих листков. Цензоры не должны были «препятствовать серьезному и приличному исследованию истины, делать излишние стеснения писателям или мешать свободе книготорговли». Главной их задачей было не пропускать сочинений, «противоречащих религии вообще и христианской в особенности», а также произведений безнравственных. Принимая на себя общую задачу руководить читающей публикой, король особенную заботу обнаружил о народной массе: он предписал цензорам с особенной строгостью следить за популярными, дешевыми брошюрами. По требованию короля цензоры вообще не должны были дозволять «развивать теории, которые имеют целью потрясение основных законов прусской монархии или конституций, действующих в союзных немецких государствах, или же стремятся к тому, чтобы возбудить в прусских подданных неудовольствие или вооружить против существующих распоряжений, или заключают в себе попытки учредить в стране или за границей противозаконные партии или союзы, или выставить в благоприятном свете существующие в какой-либо стране партии, работающие над ниспровержением основных государственных законов; или, наконец – сочинения, заключающие оклеветание правительств и стоящих в их главе личностей таких государств, которые находятся в дружественной связи с прусским государством. Цензор должен обращать внимание не только на содержание произведения, но и на тон и тенденцию. Статьи и места, написанные страстным и неприличным языком, он не должен пропускать: он не должен терпеть глумление и клеветничество в отношении законно существующих учреждений или дерзкие, неуважительные замечания о них; он не должен также допускать к печати такие статьи, которые имеют целью произвести раскол между существующими в стране сословиями и религиями и натравить их друг на друга или на правительство». Утверждая эту инструкцию, король объявил 4 февраля [1843 г. – Прим. ред.] свое неизменное желание: «Освободить науку и литературу от всех стесняющих ее оков и таким образом обеспечить за ней полное влияние на духовную жизнь нации, соответственное ее достоинству...» При этом он заметил: «Но чего я не хочу, так это того, чтобы наука и литература разменялись на газетное писание; не хочу уравнения того и другого в достоинстве и спросе; не хочу зла, происходящего от безграничного распространения соблазнительных заблуждений и развращающих теорий относительно священнейших и достойнейших общественных сюжетов при посредстве легчайшего способа и в самой ходкой форме в среде одного класса населения, которому эта соблазнительная форма и газеты более доступны, чем продукты серьезного исследования и основательной науки».

3 февраля 1843 г. последовал указ «относительно воспроизведения и распространения карикатур и юмористических картин». Вся литература подобного рода была предоставлена полному усмотрению местной полиции. Спустя двадцать дней последовал указ «об организации цензурных учреждений». В каждом правительственном округе была создана должность окружного цензора (Bezirks-Censor). Просмотр периодических изданий вверялся местному цензору (Local Censor). Объявления, карточки, каталоги и другие в этом роде произведения печати подлежали цензуре местных полицейских властей (Ortspolizei-Behörde). Цензоры должны были назначаться министром внутренних дел из лиц научно-образованных. Надзор за провинциальными цензурными учреждениями и руководство ими по указанию министра внутренних дел вверялись обер-президентам. Они же давали свои заключения по ходатайствам о концессиях на издания, решали в первой инстанции жалобы на запрещения цензоров и т.д. Обер-президент, окружной начальник и полиция получили право задерживать произведения, не удовлетворяющие правилам свободного обращения. Во главе всех цензурных должностей был поставлен министр внутренних дел. Он давал концессии на новые издания, с согласия короля воспрещал те или другие издания, а также в качестве последней инстанции разбирал дела, поступавшие от обер-президента. Рядом с цензурными учреждениями должен был действовать Высший Цензурный Суд, состоявший из председателя и по крайней мере 8 членов, из коих двое должны быть из членов Берлинской Академии наук и Берлинского университета, остальные — из высших судебных сановников. Члены суда должны назначаться королем на 3 года. Цензурный Суд находился под надзором министра юстиции. При суде состоял прокурор, дающий заключение по делам. На него возлагалась обязанность следить за точным соблюдением цензурных узаконений. Решения Цензурного Суда обжалованию не подлежали. Суд мог руководиться в своих решениях соображениями внешней и внутренней политики, при этом от его усмотрения зависело объявить о подобных соображениях заинтересованным лицам или нет. Указом 30 июня 1843 г. законы о печати были дополнены и, между прочим, было воспрещено без официального разрешения печатать отчеты о дебатах и петициях, имевших место в собрании сословий. Это понятно, потому что в собрание поступало множество петиций о всеобщем народном представительстве, свободе печати, публичности сословных собраний, изданий основного конституционного закона и т.д., а все это именно и было ненавистно королю и его ближайшим советникам.

В 1844 г. на жизнь Фридриха-Вильгельма было совершено покушение одним либеральным бургомистром. С этих пор король стал еще более непримиримым врагом освободительного движения. Между тем стремление его подданных к политической свободе резко обозначилось с первого года его царствования и с каждым годом все больше и больше находило себе сторонников. Уступая напору событий, король еще в 1842 г. учредил особые комиссии из представителей провинциальных ландтагов. Представители должны были не решать государственные дела, но лишь совещаться по их поводу. Эта увертка никого не обманула. Под влиянием продолжавшихся настойчивых требований коренных реформ король решился наконец 3 февраля 1847 г. созвать соединенное земское собрание. Открывая это собрание, король сказал: «Никакой власти в мире не удастся принудить меня превратить естественное отношение короля к народу в договорное, конституционное; и я никогда не допущу, чтобы между Господом Богом и этой страной стал писаный лист в качестве второго Провидения, чтобы заменить старую святую верность... Корона может и имеет право управлять по законам Божиим и страны и собственному свободному изволению, но не по воле большинства. Пруссия не может вынести подобного состояния. Бросьте взгляд на карту Европы, на положение страны и, прежде всего, на нашу историю».

Ссылкой на свое божественное право управлять народом единолично и на то, что так было в истории, король никого не убедил. В газетах и брошюрах народ высказался против королевского абсолютизма. Однако в июне 1847 г. соединенное земское собрание было закрыто и представители сословий разъехались еще более возбужденные. Февральская революция следующего года, разразившаяся во Франции, отдалась более или менее кровавым толчком во всех странах Европы. Ее не избежала и Пруссия.

В начале марта в Берлине начались сборища и столкновения народа с войсками. Сознательное население желало введения конституции, свободы печати, народных собраний и т.п. Правительству были заявлены 17 марта [1848 г. – Прим. ред.] просьбы об отмене цензуры и улучшении государственного устройства. Король выразил на это полное свое согласие. На другой день к дворцу двинулась толпа народа, чтобы благодарить монарха за его милости, дворец оказался окруженным войсками. Толпа стала требовать удаления солдат, но полки двинулись вперед и произошло кровопролитие. Добрый король не мог стать палачом своего народа, и на следующий день, когда он увидел из окна дворца принесенные толпой трупы погибших накануне, он отдал приказ об удалении войска. Для успокоения же населения он обещал выполнить все его желания. Действительно, 18 мая было собрано национальное собрание, а 22 мая – учредительное собрание, которое должно было выработать конституцию. В ноябре того же года депутация от учредительного собрания поднесла Фридриху-Вильгельму V адрес. Приняв адрес, король хотел удалиться, но был удержан депутатом доктором Якоби, сказавшим: «Мы пришли не только для передачи адреса. Мы должны ознакомить Ваше Величество с истинным настроением, господствующим в стране. Угодно ли Вашему Величеству выслушать это»? Сказавши: «нет», король повернулся от депутации. Но Якоби успел крикнуть вслед удалявшемуся королю: «Это вечное несчастье королей, что они не способны выслушивать истину». Выработать конституцию для Пруссии учредительному собранию не удалось. Король, полагаясь в этом отношении на «домашние средства», собрание закрыл и, после некоторых «переделок» в составе депутатов второй палаты, провел свой собственный проект конституции.