Уровень 3 7 page

Достигнет места, где ждет награда.

Вот я и добрался до этого места. Пасхальное яйцо Холлидэя спрятано где‑то в этой комнате.

– Народ? – прошептал я. – Вы это видите?

Ответа не последовало.

– Алло? Эйч? Артемида? Сёто? Как слышно?

Тишина. Либо Ог отключил связь, либо Холлидэй сделал так, чтобы третий уровень врат игрок проходил в полной изоляции. Я склонялся к последнему.

Минуту я стоял в тишине, не зная, что делать. Затем по наитию подошел к приставке Atari 2600, подключенной к цветному телевизору «Зенит» семьдесят седьмого года выпуска. Включил телевизор, но ничего не произошло. Включил приставку – опять ничего. Проверил питание – все нормально, вилки воткнуты в розетки на полу.

Я перешел к соседнему компьютеру, Apple II, но и его не смог включить.

Через некоторое время методом тыка я обнаружил, что работает только самый древний компьютер в комнате – IMSAI 8080, та же модель, что была у героя Мэттью Бродерика в «Военных играх».

Я включил его, и на пустом экране появилось единственное слово: ПАРОЛЬ.

Я вбил АНОРАК и нажал Enter.

ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ ‑ СОЕДИНЕНИЕ ПРЕРВАНО.

И компьютер сам собой вырубился. Я снова ткнул пальцем в кнопку питания и попробовал другой вариант – ХОЛЛИДЭЙ. Не угадал.

В «Военных играх» паролем к суперкомпьютеру ВОПР было имя Джошуа. Так звали сына создателя ВОПРа, профессора Фолкена. Сына, которого он любил больше всех на свете.

Я вбил имя ОГ. Не сработало, и ОГДЕН тоже.

Тогда я набрал КИРА и нажал на Enter.

ПАРОЛЬ НЕВЕРНЫЙ ‑ СОЕДИНЕНИЕ ПРЕРВАНО.

Я попробовал имена обоих родителей, потом ЗАФОД (так звали аквариумную рыбку Холлидэя), потом ТИБЕРИЙ (кличка ручного хорька).

Все мимо.

Я взглянул на часы. Прошло больше десяти минут. Значит, Сорренто уже нагнал меня. Сейчас он в такой же комнате, и группа экспертов по биографии Холлидэя нашептывает ему на ухо через его модифицированную систему погружения. У них наверняка уже составлен список возможных паролей, и Сорренто проверяет их все по очереди со скоростью набора текста.

У меня совсем не осталось времени!

В отчаянии я стиснул зубы. Идеи кончились. А потом я вспомнил пару фраз из мемуаров Огдена Морроу.

«Джим вообще всегда терялся в присутствии девушек. Только с Кирой он мог беседовать спокойно и уверенно – и то лишь во время игры от имени Анорака. И называл ее Леукосией, именем ее персонажа, и никак иначе».

Я снова включил компьютер, напечатал ЛЕУКОСИЯ и ударил по клавише Enter.

Все экспонаты на столах одновременно включились, наполнив комнату жужжанием дисководов, писками самотестирования и другими звуками загрузки.

Я подбежал к Atari 2600 и быстро нашел среди расставленных по алфавиту картриджей единственный нужный – Adventure. Сунул его в приставку, врубил питание и нажал на Reset, чтобы начать игру.

Путь до тайной комнаты занял у меня всего несколько минут.

Я схватил меч и убил всех трех драконов. Потом нашел черный ключ, открыл врата Черного замка и прошел по его лабиринту. Серая точка отыскалась на положенном ей месте. Я взял ее и понес по маленькому восьмибитному королевству, затем с ее помощью преодолел магический барьер и вошел в тайную комнату. Только вместо надписи «Уоррен Робинетт», как в оригинальной игре, в ее центре я увидел большой белый овал, составленный из пикселей. Яйцо.

То самое яйцо.

Несколько секунд я ошарашенно смотрел на него, а потом дернул джойстик вправо, перемещая своего маленького квадратного героя по мерцающему экрану. Из динамика раздался короткий электронный писк, когда я бросил серую точку и взял яйцо. За этим последовала вспышка яркого света, и в руках моего аватара вместо джойстика оказалось большое серебристое яйцо. Я увидел свое кривое отражение в его изогнутой поверхности.

Когда я смог наконец оторвать глаза от яйца, то заметил, что на месте двустворчатых дверей появились Хрустальные врата – сверкающий портал, ведущий в замок Анорака. Похоже, замок мистическим образом восстановился в прежнем виде, хотя до перезагрузки сервера оставалось еще несколько часов.

Я бросил последний взгляд на кабинет Холлидэя и, сжимая яйцо, вышел через портал. Хрустальные врата у меня за спиной тут же превратились в большую деревянную дверь. Открыв ее, я обнаружил спиральную лестницу, ведущую на верх самой высокой башни, в кабинет чародея Анорака. Вдоль его стен высились стеллажи, забитые древними свитками и пыльными книгами заклинаний.

Я выглянул из окна – от вида с высоты дух захватывало. Замок больше не окружала выжженная Катаклизатором пустошь. Вся Хтония восстановилась вместе с замком.

Я осмотрел кабинет. Прямо под знакомой картиной с черным драконом на резном хрустальном пьедестале стоял золотой кубок, инкрустированный крошечными самоцветами. Диаметр кубка на вид совпадал с размерами серебряного яйца.

Я поместил яйцо в кубок, и оно село в него как влитое. Где‑то вдалеке загремели фанфары, и яйцо засияло.

– Ты победил, – произнес голос у меня за спиной.

Я обернулся и увидел Анорака. Его обсидианово‑черная мантия словно поглощала весь солнечный свет в комнате.

– Поздравляю. – Он протянул мне длиннопалую руку.

Я не спешил пожать ее, опасаясь, что это еще одна уловка. Или последнее испытание...

– Игра закончена, – сказал Анорак, будто прочитав мои мысли. – Время получить приз.

Я посмотрел на протянутую руку и, после секундного колебания, пожал ее.

Между нами возник сноп яркого света, рассыпающий голубые молнии. Я чувствовал, как от его аватара к моему мощным потоком перетекает энергия. А когда вспышки прекратились, я увидел, что Анорак одет уже не в чародейскую мантию, да и вообще передо мной уже не Анорак, а некто пониже ростом, не такой широкоплечий и какой‑то невзрачный. Джеймс Холлидэй. Бледный дядька средних лет в потертых джинсах и линялой футболке с картинкой из игры Space Invaders.

Опустив взгляд, я обнаружил черную мантию Анорака на собственном аватаре. А потом заметил, что пиктограммы и панели у границ моего дисплея изменились. Все характеристики увеличились до максимального уровня, а список доступных заклинаний, способностей и волшебных предметов я даже не смог прокрутить до конца. В полях «Уровень» и «Хиты» теперь стоял символ бесконечности, а цифра в поле доступных денежных средств сделалась двенадцатизначной. Я стал мультимиллиардером.

– Я вверяю заботу об OASISe тебе, Парсифаль, – промолвил Холлидэй. – Твой аватар бессмертен и всемогущ. Ты можешь творить здесь все, что захочешь, достаточно просто пожелать. Неплохо, а? – Он придвинулся ко мне и понизил голос: – Уважь меня, используй свою власть только во благо. Хорошо?

– Хорошо, – еле слышно ответил я.

Холлидэй улыбнулся и обвел рукой кабинет.

– Теперь ты хозяин замка, и только ты можешь войти в этот кабинет. Я специально заложил это в программу, чтобы никто, кроме тебя, не нашел одну вещь...

Он подошел к висящей на стене книжной полке и потянул за корешок одну из книг. Раздался щелчок, и полка отъехала в сторону, обнажив квадратную металлическую пластину. В ее центре располагалась карикатурно большая красная кнопка с короткой надписью «Выкл.».

– Я называю ее Большой Красной Кнопкой, – сообщил Холлидэй. – Если нажмешь, то вырубишь весь OASIS и запустишь червя, который сотрет все данные на серверах Джи‑эс‑эс, включая исходный код OASISa. Эта кнопка уничтожит OASIS навсегда. – Он ухмыльнулся. – Так что не тыкай в нее, если не уверен, что это единственно правильное решение. В общем, – закончил он со странной улыбкой, – я верю, что ты поступишь правильно.

Холлидэй вернул полку на место, а потом напугал меня, неожиданно приобняв за плечи.

– Слушай, – заговорил он доверительным тоном. – Хочу дать тебе одно напутствие на прощание. Сам я до этого вовремя не додумался, а потом уже поздно стало. – Он подвел меня к окну и широким жестом указал на простирающийся вокруг пейзаж. – Я создал OASIS, потому что в реальном мире нигде не чувствовал себя дома. Я не знал, как общаться с людьми. Я всю жизнь прожил в страхе – до тех самых пор, пока не почувствовал, что она уже на исходе. Тогда‑то я и понял, что, как бы ни был страшен реальный мир, это единственное место, где можно найти истинное счастье. Потому что он – реальный. Понимаешь меня?

– Да, наверное, понимаю.

– Вот и славно. – Холлидэй подмигнул мне. – Не повторяй мою ошибку. Не прячься здесь вечно.

Он улыбнулся и отступил на несколько шагов.

– Ну вот вроде бы и все. Пора мне отчаливать.

И он начал потихоньку растворяться в воздухе, улыбаясь и махая мне рукой.

– Удачи тебе, Парсифаль. Спасибо, что играл в мою игру.

И с этими словами он исчез совсем.

– Ребят? Вы меня слышите? – спросил я в пустоту.

И услышал восторженный голос Эйча:

– Слышим! А ты нас?

– Теперь слышу. Куда вы исчезли?

– Система отрубила нам возможность говорить с тобой, как только ты вошел в кабинет Холлидэя.

– К счастью, помощь тебе и не потребовалась, – заметил Сёто. – Молодчина, друг.

– Поздравляю, Уэйд, – сказала АртЗмида, и это прозвучало вполне искренне.

– Спасибо. Но без вас у меня бы ничего не вышло.

– Это точно, – согласилась она. – Упомяни об этом в интервью. Ог говорит, что сюда скоро явятся несколько сотен репортеров.

Я покосился на книжную полку, за которой скрывалась Большая Красная Кнопка.

– А вы слышали все, что Холлидей говорил мне, прежде чем исчезнуть?

– Не знаю, – ответила АртЗмида. – Трансляция прекратилась сразу после того, как он попросил тебя использовать свою власть во благо. Потом что‑то было?

– Ничего особенного. После расскажу.

– Чувак! – воскликнул Эйч. – Посмотри на Доску почета!

Так я и сделал. Таблица результатов исчезла. Вместо нее на странице появилось изображение моего аватара в черной мантии Анорака и с серебряным яйцом в руках, сопровождаемое надписью: «ПАРСИФАЛЬ ПОБЕДИЛ!»

– А «шестерки» куда делись? – спросил я. – Те, что вошли во врата?

– Не знаю, – ответил Эйч. – Мы перестали их видеть, когда Доска почета изменилась.

– Может, их аватары погибли, – предположил Сёто. – Или...

– Или их просто выбросило из врат, – сказал я.

Я раскрыл карту Хтонии. Теперь я мог телепортироваться в любую точку OASISa, просто выбрав ее на карте. Увеличив изображение замка Анорака, я ткнул пальцем в место у самых ворот и в мгновение ока перенесся туда.

Моя догадка была верна. Когда я прошел Третьи врата, восемнадцать «шестерок», еще находившихся внутри, выбросило наружу и вон из замка. Все они стояли под стенами с обескураженным видом, когда перед ними вдруг нарисовался я – в пафосном новом прикиде.

Несколько секунд они молча таращились на меня, а потом выхватили мечи и пушки, готовясь атаковать. Все они выглядели одинаково, так что я не знал, который из них Сорренто. Но в тот момент мне уже было наплевать.

В своем новом интерфейсе суперпользователя я сделал рукой широкий жест, выбирая сразу всех «шестерок» на дисплее. Контуры их аватаров сделались красными. Я ткнул пальцем в пиктограмму с черепом и скрещенными костями, и восемнадцать «шестерок» упали замертво. Их тела медленно растворились в воздухе, оставив за собой кучки оружия и всяких предметов.

– Охренеть! – выпалил Сёто у меня над ухом. – Как ты это сделал?

– Ну, ты слышал Холлидэя, – ответил ему Эйч. – Парсифаль теперь бессмертный и всемогущий.

– Не соврал Анорак, – сказал я.

– Он говорил, ты можешь пожелать что угодно. С чего начнешь? – спросил Эйч.

Пораскинув мозгами, я ткнул в новую пиктограмму «Распоряжения» и произнес:

– Пусть аватары Эйча, Артемиды и Сёто воскреснут.

На дисплей выскочило диалоговое окно, запрашивающее точное написание имен. Потом система уточнила, проводить ли восстановление предметов, утраченных названными аватарами. Я ткнул в кнопку «Да». В центре дисплея появилось сообщение:

ВОСКРЕШЕНИЕ ЗАВЕРШЕНО. АВАТАРЫ ВОССТАНОВЛЕНЫ.

– Попробуйте войти под своими аккаунтами, – сказал я.

– Мы уже! – крикнул Эйч.

Вскоре рядом со мной материализовался аватар Сёто, на том самом месте, где погиб несколько часов назад. Он подбежал ко мне, улыбаясь от уха до уха.

– Аригато, Парсифаль‑сан!

Он низко поклонился. Я ответил ему церемонным поклоном, а потом сгреб в охапку.

– С возвращением!

Из ворот замка выбежал Эйч.

– Как новенький! – воскликнул он. – Спасибо, друг!

– De nada. – Я смотрел на распахнутые ворота. – А Артемида где? Она тоже должна была там появиться...

– Она не стала заходить в OASIS, – пояснил Эйч. – Сказала, хочет выйти на воздух, проветриться.

– Вы ее видели? Как... – Я запнулся. – Как она выглядит?

Оба только улыбнулись в ответ. Потом Эйч положил руку мне на плечо.

– Она просила передать, что ждет тебя в саду. Приходи, когда будешь готов с ней встретиться.

Я кивнул и уже собрался нажать на кнопку выхода из симуляции, но тут Эйч вскинул руку.

– Подожди! Сначала ты должен кое‑что увидеть. – Он открыл передо мной окно с каким‑то видеороликом. – Вот это сейчас на всех новостных каналах. Федералы задержали Сорренто для допроса. Ворвались прямо к ним в офис, вытащили мерзавца из кресла и поволокли, как был, в тактильном костюме.

Он включил ролик. Картинка прыгала и дрожала – съемка велась ручной камерой. Агенты ФБР вели Сорренто через вестибюль головного офиса IOI. За ним тенью следовал седой тип в костюме – судя по всему, адвокат. Вид у Сорренто был ничуть не испуганный, а скорее сильно раздраженный, как будто произошло всего лишь маленькое недоразумение. Заголовок ролика гласил: «Один из руководителей IOI обвиняется в убийстве».

– Во всех новостях сегодня выложили твою запись разговора с Сорренто, – сказал Эйч, приостановив ролик. – Всех очень заинтересовала часть, где он угрожает убить тебя, а потом взрывает трейлер.

Он снова запустил ролик. Сорренто тащили через вестибюль, забитый журналистами, которые толкались локтями и выкрикивали вопросы. Репортер, снимавший ролик, бросился вперед, сунул камеру прямо Сорренто в физиономию и выпалил: «Вы лично отдали приказ убить Уэйда Уоттса? Что вы чувствуете по поводу своего поражения?»

Сорренто ничего не ответил, только улыбался. Потом его заслонил собой адвокат и обратился к толпе журналистов: «Обвинения, выдвинутые против моего клиента, абсурдны. Видеоролик определенно сфабрикован. Других комментариев пока не будет».

Сорренто продолжал улыбаться, пока его под руки выводили из здания.

– Наверняка выйдет сухим из воды, – мрачно заметил я. – Корпорация может позволить себе нанять лучших адвокатов в мире.

– Это правда, – ответил Эйч и расплылся в фирменной чеширской улыбке. – Но и мы тоже.

Kогда я вышел из отсека с системой погружения, меня уже встречал Ог.

– Молодец, Уэйд! – воскликнул он, стискивая меня в объятиях.

– Спасибо, – пробормотал я.

Я все еще был ошарашен и с трудом держался на ногах.

– Тут приехали некоторые шишки из Джи‑эс‑эс. И все адвокаты Джима. Ждут вас наверху: как вы и сам понимаете, рвутся побеседовать.

– Прямо сейчас?

– Конечно, нет! – Ог расхохотался. – Не забывайте, они теперь работают на вас. Так что пусть ждут, сколько вам заблагорассудится! – Он наклонился ко мне и доверительно сообщил: – Мой адвокат тоже здесь. Хороший парень, настоящий питбуль. Он позаботится, чтобы обошлось без недоразумений.

– Спасибо, Ог! Я ваш вечный должник!

– Чепуха! – отмахнулся он. – Это мне нужно благодарить вас. Я сто лет так не веселился! Вы молодчина, юноша!

Я неуверенно огляделся. Эйч и Сёто еще сидели в своих отсеках. У них полным ходом шли импровизированные пресс‑конференции по сети. Но отсек АртЗмиды был пуст. Я посмотрел на Ога.

– Не знаете, где Артемида?

Ог расплылся в улыбке и указал мне на лестницу.

– Отсюда наверх и дальше первая же дверь. Она сказала, что будет ждать вас, Уэйд, в центре моего садового лабиринта. Не волнуйтесь, он очень простой. Вы быстро ее найдете.

Я вышел наружу и сощурился от яркого света. Было тепло, и солнце уже поднялось высоко на безоблачном небосводе.

Чудесный день.

Садовый лабиринт занимал несколько акров земли за особняком. Вход был стилизован под фасад замка. Я прошел в открытые ворота. Стены, представлявшие собой живую изгородь, достигали в высоту метров трех, так что я не мог заглянуть за них, даже если бы встал на одну из многочисленных скамеечек, разбросанных по коридорам.

Некоторое время я бродил кругами в замешательстве, но потом понял, что садовый лабиринт Ога – это точная копия лабиринта из игры Adventure. После этого путь до центра занял у меня всего несколько минут. Там, на большом открытом пространстве, был фонтан с тремя скульптурами похожих на уток драконов из Adventure. Вместо огня они изрыгали потоки воды.

А потом я увидел ее.

Она сидела на каменной скамейке спиной ко мне и смотрела на фонтан, нервно переплетая пальцы лежащих на коленях рук. Голова ее была чуть наклонена, и длинные черные волосы ниспадали на правое плечо.

Я боялся подойти ближе. Собрав волю в кулак, я сказал:

– Привет.

Она подняла голову, но не обернулась.

– Привет, – услышал я.

Ее голос. Голос АртЗмиды. Голос, который я слушал много часов. Он придал мне смелости, и я шагнул вперед.

Я обошел фонтан и остановился прямо перед ней. Она отвернула голову, отводя глаза и не глядя на меня.

Но я‑то ее видел.

Она ничуть не отличалась от фотографии в досье. Те же рубенсовские формы. Та же бледная кожа с россыпью веснушек. Те же ясные голубые глаза и иссиня‑черные волосы. То же прекрасное круглое лицо с багровым родимым пятном. Только, в отличие от той фотографии, она не пыталась спрятать пятно под челкой. Наоборот, подобрала волосы так, чтобы его было лучше видно.

Я молча ждал, но она на меня не смотрела.

– Ты именно такая, какой я тебя представлял. Прекрасная.

– Честно? – тихо спросила она и медленно повернула голову.

Она не спеша рассматривала меня с ног до головы, понемногу поднимая взгляд, пока наши глаза не встретились. Тогда она нервно улыбнулась и проговорила:

– Надо же, ты тоже именно такой, как я представляла. Страшный как задница.

Мы оба захохотали, и атмосфера сразу разрядилась. Потом мы очень долго просто смотрели друг другу в глаза – впервые в жизни, как я вдруг с удивлением понял.

– Кстати, мы ведь не были друг другу представлены. Меня зовут Саманта.

– Привет, Саманта. А я Уэйд.

– Рада наконец‑то познакомиться с тобой лично, Уэйд.

Она похлопала ладонью по скамейке рядом с собой, и я сел. После долгого молчания она спросила:

– И что будет теперь?

Я улыбнулся.

– Ну, теперь мы возьмем свое немереное бабло и накормим всех на планете. Мы же собирались спасать мир?

Она сверкнула зубами.

– А как же огромный межпланетный крейсер с мягкими креслами, запасом видеоигр и чипсов? Мы же собирались рвать отсюда когти?

– Ну, эта идея мне тоже нравится. Если она позволит мне провести всю жизнь с тобой.

Она смущенно улыбнулась.

– Не будем принимать поспешных решений. В конце концов, мы впервые друг друга видим.

– Я в тебя влюблен.

У нее задрожала нижняя губа.

– Ты в этом уверен?

– Конечно, уверен. Так и есть.

Она улыбнулась мне, но из глаз у нее покатились слезы.

– Прости, что тебя оттолкнула. И что исчезла, перестала с тобой общаться. Я просто...

– Ничего. Теперь я понимаю, зачем ты это сделала.

– Правда? – переспросила она с заметным облегчением.

Я кивнул.

– Ты поступила правильно.

– Думаешь?

– Ну мы же победили?

Мы снова улыбнулись друг другу, и я сказал:

– Слушай, можно ведь никуда не торопиться. Узнать друг друга получше. Я отличный парень, честное слово.

Она расхохоталась и утерла слезы, но ничего не ответила.

– Кстати, я говорил, что баснословно богат? Ты, правда, тоже, так что вряд ли на это поведешься...

– Тебе не надо искать, на что я поведусь, Уэйд. Ты мой лучший друг. И мой любимый человек. – Явно сделав над собой усилие, она посмотрела мне в глаза. – Знаешь, я очень по тебе скучала.

Сердце у меня вспыхнуло огнем. Я собрался с духом и взял ее за руку. Так мы и сидели, держась за руки и наслаждаясь странным новым ощущением – настоящего прикосновения.

А потом она потянулась ко мне и поцеловала. И это было именно так, как описывается во всяких стихах и песнях. Просто чудесно, короче. Как будто молнией ударило.

И я вдруг понял, что впервые с тех пор, как себя помню, мне совершенно не хочется выйти в OASIS.