Уровень 3 1 page

Плюсы выхода из дому

сильно преувеличены.

«Альманах Анорака», гл. 17, стр. 32.

Когда корпоративная полиция IOI явилась по мою душу, я смотрел фильм «Исследователи» (1985; режиссер – Джо Данте). В нем трое друзей строят на заднем дворе космический корабль, а потом улетают на нем искать внеземные цивилизации. Один из лучших детских фильмов, я считаю. Завел себе привычку пересматривать его хотя бы раз в месяц. Чтобы не расхолаживаться.

В углу дисплея у меня висело окно, на которое выводились данные с камеры наружного наблюдения, так что я увидел, как фургон отдела взыскания долгов корпорации IOI с сиреной и мигалкой остановился у подъезда. Из него выскочили четыре копа в касках и тяжелых ботинках и вбежали в дом. За ними шел человек в костюме. Я переключился на камеру в вестибюле. Копы показали значки охране и скрылись в лифте.

Теперь они поднимались на мой этаж.

– Макс, – пробормотал я, отметив, что голос дрогнул от страха, – выполняй протокол безопасности номер один: «Кром строг, силен и вечен».

Эта голосовая команда инициировала длинную серию запрограммированных действий как в OASISe, так и в реале.

– Т‑т‑так т‑т‑точно, шеф! – жизнерадостно отозвался Макс.

Квартира тут же перешла в режим аварийной блокировки. С грохотом опустилась титановая «ЗверьДверь», дублируя бронированную входную.

Я переключился на камеру, установленную в коридоре на этаже. Четверо копов выскочили из лифта и побежали к моей квартире. Двое были вооружены плазменными горелками, двое – мощными шокерами «Мегавольт». Человек в костюме нес в руках электронный планшет.

Их появление меня ничуть не удивило. Я знал, зачем они здесь. Сейчас они вскроют двери и вытащат меня наружу, как консервированную ветчину из банки.

Наружный сканер вывел на дисплей информацию о «гостях». Все пятеро – сотрудники коллекторского отдела IOI, имеющие действительный ордер на арест Брайса Линча, проживающего по этому адресу. Поэтому, следуя законодательству, система безопасности немедленно открыла обе бронированные двери, предоставляя коллекторам доступ в мое жилище. Вот только «ЗверьДверь», которую я установил по собственной инициативе, общей системой безопасности здания не управлялась и по‑прежнему надежно закрывала вход.

Разумеется, коллекторы ничего другого и не ожидали, затем и прихватили с собой плазменные горелки.

Тип в костюме протиснулся мимо копов и осторожно приложил большой палец к домофону. У меня на дисплее отобразилось его имя и должность: «Майкл Уилсон, сотрудник отдела взыскания долгов корпорации IOI, личный номер IOI‑481231».

Уилсон посмотрел в камеру и любезно улыбнулся.

– Мистер Линч, меня зовут Майкл Уилсон, я представляю отдел взыскания долгов корпорации «Инновейтив онлайн индастриз». – Он взглянул на свой планшет. – Я здесь потому, что вы не внесли три последних платежа по кредитной карте IOI Visa. Ваша задолженность на сегодняшний день превышает двадцать тысяч долларов. По нашим данным, вы безработный, и потому признаны неплатежеспособным. Согласно действующему законодательству мы вправе осуществить принудительное зачисление вас в штат сотрудников корпорации в целях отработки долга. Вы будете работать у нас до тех пор, пока полностью не возместите долг, включая проценты, комиссии, пени и все прочие штрафные выплаты, которые могут повлечь за собой ваши действия. – Уилсон кивнул на сопровождающих его копов. – Эти господа помогут мне задержать вас и сопроводить к вашему новому месту работы. Мы требуем, чтобы вы открыли дверь и обеспечили нам доступ в ваше жилище. Довожу до вашего сведения, что мы уполномочены конфисковать все ваше личное имущество. Оно будет продано на аукционе, и вырученные деньги пойдут в уплату вашего долга.

Всю эту тираду он выдал без единой паузы, монотонным голосом человека, который привык повторять одно и то же каждый день.

Я собрался с духом и ответил в домофон:

– Конечно, ребят, не вопрос, ща я к вам выйду. Штаны вот только надену.

Уилсон перестал улыбаться.

– Мистер Линч, советую вам открыть дверь в течение десяти секунд. В противном случае мы уполномочены применить силу. Весь ущерб собственности вашего арендодателя, вызванный насильственным проникновением, и стоимость ремонтных работ мы прибавим к сумме вашего долга. Спасибо за понимание.

Он отступил в сторону и дал копам знак начинать взлом. Один из них немедленно включил плазменную горелку и начал резать ее пылающим оранжевым кончиком титановую обшивку двери. Второй пристроился сбоку и стал прорезать дыру прямо в стене. Эти ребята явно ознакомились с техническими характеристиками здания и знали, что стены каждой квартиры представляют собой бетон, обшитый стальными листами. Преодолеть их было гораздо проще, чем титановую дверь.

Конечно, я давно уже принял меры предосторожности и укрепил стены, пол и потолок, собрав в квартире специальную защитную клетку из титанового сплава. Так что, пробившись через бетон, копы обнаружат ее частые прутья. Правда, это задержит их минут на пять‑шесть, не больше. Потом они все равно ворвутся внутрь.

Я слышал, что у корпоративных копов IOI было свое жаргонное выражение для процедуры изъятия будущего долгового сотрудника, забаррикадировавшегося у себя в берлоге. Они называли это «кесаревым сечением».

Я не запивая проглотил две таблетки успокоительного, которым запасся, готовясь к сегодняшнему дню. Еще две я принял утром, но что‑то они не подействовали.

Зайдя в OASIS, я закрыл все окна на дисплее и установил параметры безопасности аккаунта на максимальный уровень. Затем в последний раз проверил Доску почета – просто убедиться, что там ничего не изменилось и «шестерки» еще не победили. К счастью, вот уже несколько дней никаких перемен на верхних строках таблицы не было.

РЕКОРДЫ:

01. Арт3мида: 354 000 [ВРАТА‑II]

02. Парсифаль: 353 000 [ВРАТА‑II]

03. IOI‑655321: 352 000 [ВРАТА‑II]

04. Эйч: 352 000 [ВРАТА‑II]

05. IOI‑643187: 349 000 [ВРАТА‑II]

06. IOI‑621671: 348 000 [ВРАТА‑II]

07. IOI‑678324: 347 000 [ВРАТА‑II]

08. Сёто: 347 000 [ВРАТА‑II]

09. IOI‑637330: 346 000 [ВРАТА‑II]

10. IOI‑699423: 346 000 [ВРАТА‑II]

АртЗмида, Эйч и Сёто прошли Вторые врата и получили Хрустальный ключ в течение сорока восьми часов после того, как я отправил им письмо. АртЗмида снова оказалась на первом месте – у нее ведь были призовые очки за то, что она взяла Нефритовый ключ первой и Медный – второй, плюс стандартные двадцать пять тысяч очков за Хрустальный.

Все трое пытались связаться со мной, но я игнорировал звонки, письма и приглашения в чат. Не хотел говорить им, что именно задумал, – все равно ничем не помогут да еще, чего доброго, попытаются отговорить.

В любом случае назад пути не было.

Я закрыл Доску почета и долгим взглядом обвел свою виртуальную крепость – возможно, в последний раз. Затем сделал несколько глубоких вдохов, как ныряльщик, готовящийся уйти под воду, и нажал на кнопку выхода из системы. OASIS исчез, я оказался перед виртуальным рабочим столом. Открыв окно терминала, я вбил команду кровькишки. Она запускала процесс самоуничтожения.

На дисплее возникла полоса отсчета времени до завершения процесса полной очистки диска с записью нулей в каждый физический сектор.

– Прощай, Макс, – прошептал я.

– Адиос, Уэйд, – ответил мне Макс, прежде чем исчезнуть навсегда.

Сидя в кресле, я уже чувствовал жар, идущий от входной двери. Стянув с глаз визор, я увидел, что в двери и стене наметились отверстия и от них тянется дым. Он постепенно заполнял квартиру, и очистители воздуха перестали с ним справляться. В горле запершило.

Первой все‑таки сдалась дверь. Из нее выпал дымящийся круг металла – с таким грохотом, что я аж подскочил в кресле.

Коп с горелкой отступил в сторону, а его напарник облил края отверстия какой‑то охлаждающей пеной из баллончика – чтобы не обжечься, идя на штурм. Ведь именно это они и собирались сделать...

– Путь чист! – раздалось из коридора. – Похоже, он безоружен.

В дыру пролез первый коп. Он внезапно вырос прямо передо мной, тыча мне в лицо шокером.

– Ни с места! – рявкнул он. – Не то шарахну, понял?

Я молча кивнул. Мне вдруг пришло в голову, что это вообще первый человек, переступивший порог моей квартиры за все время, что я тут жил.

Второй коп был куда менее любезен. Без лишних слов он подошел ко мне и сунул в рот резиновый шар кляпа. Стандартная процедура – мало ли, вдруг задерживаемый попытается отдать какой‑нибудь приказ домашнему компьютеру. Но в моем случае эта мера уже не имела никакого смысла. В тот самый миг, когда первый чужак вступил на мою территорию, в компьютере сработало воспламеняющее устройство. Так что все микросхемы уже оплавились и слились в блин.

Заткнув мне рот, коп ухватил меня за экзоскелет тактильного костюма, выдернул из кресла как тряпичную куклу и швырнул на пол. Его подельник нашел на стене выключатель и открыл титановую дверь. В квартиру вошли еще два копа и Уилсон.

Я скорчился на полу и зажмурил глаза. Меня начало трясти, и я ничего не мог с этим поделать. Я пытался собрать волю в кулак и приготовиться к тому, что случится дальше.

Сейчас меня выволокут наружу.

– Мистер Линч, – улыбаясь, сказал Уилсон. – Вы находитесь под корпоративным арестом. – Он повернулся к копам. – Вызывайте инвентаризаторов, пусть тут все опишут и соберут.

Он обвел взглядом комнату, заметил дымок, курящийся над компьютером, и покачал головой.

– А вот это глупо. Компьютер можно было продать и возместить часть вашего долга.

Кляп не дал мне на это ответить. Я лишь пожал плечами и показал Уилсону «фак».

С меня содрали тактильный костюм и бросили его на пол, чтобы инвентаризаторы подобрали, оценили и увезли. Вместо него выдали одноразовый серый комбинезон и пластиковые тапки. Комбинезон на ощупь был как наждачка. Пришлось надеть его на голое тело, и кожа тут же начала зудеть, а в наручниках особо не почешешься.

Меня вытащили в коридор. В резком свете люминесцентных ламп пропадали цвета, и все происходящее напоминало сцену из старого черно‑белого фильма. В лифте играла музыка, и я мурлыкал в такт настолько громко, насколько позволял кляп. Мне хотелось показать им, что я не боюсь. Один из копов пригрозил мне шокером, и я заткнулся.

В вестибюле на меня нацепили зимнюю куртку с капюшоном. Я ведь теперь собственность корпорации, человеческий ресурс. Нельзя, чтобы я слег с воспалением легких. Потом меня вывели наружу, и я впервые больше чем за полгода подставил лицо солнечному свету.

Шел снежок, асфальт под ногами покрылся тонким слоем серого льда. Не знаю уж, сколько там было градусов, но я в жизни так не мерз. Ветер пронизывал до костей.

Меня подвели к фургону. В кузове уже сидели два моих новых коллеги по корпоративному рабству – оба пристегнуты к пластиковым креслам, глаза скрыты под визорами. Этих, значит, повязали чуть раньше меня. Отдел взыскания долгов работал прямо как служба утилизации мусора: каждое утро новый выезд и новые поступления.

Справа сидел долговязый парень немногим старше меня. Тощий, как будто не первую неделю живет впроголодь. Пол второго, чудовищно ожиревшего существа, я сразу определить не смог и решил пока считать его мужчиной. Его лицо было скрыто немытыми белобрысыми патлами и какой‑то штуковиной вроде противогаза, закрывающей нос и рот. Толстый черный шланг от нее тянулся к отверстию в полу фургона. Сначала я не понял, для чего нужна эта маска, но тут жирный чувак качнулся вперед, натянув удерживающие его ремни, и его стошнило в маску. Я услышал, как включился вакуумный отсос. Интересно, куда ведет черный шланг... Содержимое желудка в таких случаях сливается в какой‑то резервуар или прямо на асфальт? Скорее в резервуар. С IOI станется проанализировать рвотные массы и внести результаты в личное досье сотрудника.

– Не тошнит? – поинтересовался один из копов, вытаскивая у меня изо рта кляп. – Если тошнит, дадим маску.

– Спасибо, я отлично себя чувствую, – ответил я не особо убедительно.

– Ну смотри... Если придется после тебя тут мыть, ты об этом пожалеешь.

Меня втолкнули внутрь, посадили напротив тощего и привязали ремнями. Два копа остались вместе с нами в кузове, убрав плазменные горелки в ящик. Другие двое захлопнули дверь и полезли в кабину.

Вытянув шею, я смотрел сквозь тонированные стекла в задних дверях на удаляющееся от меня здание, в котором я прожил последний год. Даже нашел свое окно на сорок втором этаже – оно единственное было замазано черной краской. Инвентаризаторы наверняка уже там, разбирают мои пожитки, сортируют, снабжают номерами, надписывают и раскладывают по коробкам, готовя для аукциона. Когда в квартире ничего не останется, туда запустят роботов‑чистилыциков, чтобы убрали и продезинфицировали помещение. Служба ремонта заделает дыру в стене и поставит новую дверь. Корпорации IOI будет выставлен счет, сумма которого прибавится к сумме моего долга.

Во второй половине дня какому‑нибудь пасхантеру, которому повезло оказаться следующим в листе ожидания, сообщат, что квартира освободилась. К вечеру в нее уже наверняка въедет новый жилец. Короче, солнце не успеет сесть, как не останется никаких следов того, что я там когда‑то жил.

Фургон свернул на Хай‑стрит. Под колесами захрустели кристаллики соли, покрывающей обледенелый асфальт. Коп нацепил мне на глаза визор. Теперь я вроде как сидел на белом песке и любовался закатом под тихий шелест морских волн. Видимо, в эту симуляцию погружали всех арестованных, чтобы не буянили по дороге.

Скованными руками я сдвинул визор на лоб. Копы не обратили на это никакого внимания. Я снова вытянул шею и стал смотреть в окно. Я давно не был во внешнем мире и хотел посмотреть, сильно ли он изменился.

Все вокруг по‑прежнему покрывал толстый налет запустения – улицы, дома, людей. Даже снег был грязным, падал серыми хлопьями, как пепел после извержения вулкана.

Мне показалось, что бродяг стало больше. Вдоль улиц стояли палатки и слепленные из картонных коробок хибары. Парки больше напоминали лагеря беженцев. Мы ехали среди небоскребов по деловому району, и на каждом углу кучковались люди, греющие руки над разведенными в металлических бочках кострами или переносными обогревателями на топливных элементах. К пунктам бесплатной зарядки электроприборов солнечной энергией тянулись очереди. В них стояли люди в тактильных перчатках и с громоздкими устаревшими визорами на глазах. Они смотрели прямо перед собой и едва заметно шевелили пальцами, взаимодействуя с лучшей реальностью через бесплатные беспроводные точки доступа, предоставляемые GSS.

Наконец мы добрались до самого центра, площади IOI‑Плаза.

С недобрым предчувствием я смотрел на приближающиеся башни корпорации Innovative Online Industries – два прямоугольных небоскреба и между ними круглый. Самые высокие здания в городе, мощные башни из зеркального стекла и стали, соединенные друг с другом десятками переходов и горизонтальных лифтов. Верхушки башен исчезали где‑то в густых натриевых облаках в вышине. Вообще‑то головной офис корпорации IOI ничем не отличался от собственной виртуальной копии в OASISe, но почему‑то в реале выглядел еще более впечатляюще.

Фургон подрулил к парковке в основании круглой башни. Миновав несколько бетонных съездов, мы оказались в большом открытом пространстве, напоминающем погрузочный док. Над рядом широких гаражных дверей значилась надпись: «ПУНКТ ПРИЕМА ДОЛГОВЫХ СОТРУДНИКОВ».

Нас вывели из фургона и передали с рук на руки группе охранников, вооруженных шокерами. Наручники с нас сняли и приступили к процедуре сканирования сетчатки. Сотрудник корпорации орудовал ручным сканером и читал вслух информацию, появляющуюся на дисплее. Я в страхе затаил дыхание, но сотрудник произнес:

– Брайс Линч, двадцать два года. Гражданин США. Не судим. Арестован в связи с невозвратом кредита.

Он кивнул своим мыслям и начал тыкать пальцами по электронному планшету, а меня увели в теплое, ярко освещенное помещение, в котором уже собрались сотни свежеиспеченных корпоративных рабов. Они гуськом ковыляли по лабиринту натянутых веревок, как уставшие дети‑переростки в кошмарном парке развлечений. Мужчин и женщин вроде было поровну, хотя с определением пола я мог ошибаться – у большинства, как и меня самого, полностью отсутствовали волосы на голове и теле, осунувшиеся лица покрывала бледность, к тому же нас всех облачили в одинаковые серые комбинезоны и пластиковые тапки. Короче, форменная массовка из фильма «ТЕКС‑1138»[17].

Очередь проходила через ряд контрольно‑пропускных пунктов. На первом производилось тщательное сканирование каждого нового рекрута новейшим метадетектором с целью обнаружения электронных устройств. Пока топтался в веревочном лабиринте, я видел, как у нескольких человек нашли вживленные под кожу мини‑компьютеры и управляемые голосом микротелефоны, спрятанные в зубной коронке. Попавшихся увели в операционную для удаления устройств. Но круче всех оказался чувак в очереди прямо передо мной. У него в мошонке был имплант с навороченной моделью микроконсоли для OASISa «Синатро». Вот это я понимаю: человек с железными яйцами.

Пройдя все пункты контроля, я попал в зону тестирования – огромный зал, разделенный на сотни крошечных звукоизолированных отсеков. Меня усадили в отсек и выдали дешевенький визор и еще более дешевые тактильные перчатки. И все равно, надев их, я немного успокоился, хотя доступа в OASIS они не давали.

Пришлось пройти кучу тестов на профпригодность, сначала простых, потом все более сложных. Тесты были призваны оценить мои знания и способности, которые могут принести пользу моим новым работодателям. Разумеется, сферы приложения моих талантов определялись исходя из липового досье Брайса Линча.

Я блестяще выполнил все задания, связанные с оборудованием, программным обеспечением и сетевыми технологиями OASISa, однако намеренно провалил тест на знание биографии Холлидэя и поп‑культуры восьмидесятых годов. Попадание в отдел оологии в мои планы не входило. Там я вполне мог столкнуться нос к носу с Сорренто. Конечно, он вряд ли меня бы узнал – мы ведь никогда не встречались в реале, а со своей старой школьной фотографией я имел уже мало общего, но рисковать я все равно не хотел. Я и без того искушал судьбу так, как мало кто в здравом уме осмелится.

Через несколько часов, когда я наконец покончил с тестами, меня отправили в виртуальную чат‑комнату на встречу с консультантом для долговых сотрудников. Ее звали Нэнси. Гипнотически‑монотонным голосом она сообщила мне, что благодаря превосходным результатам тестирования и моему образцовому резюме мне «оказана честь» быть зачисленным в отдел технической поддержки на должность специалиста второй линии с заработной платой в размере двадцати восьми с половиной тысяч долларов в год. Из этой суммы будут вычитаться расходы на жилье, питание, медицинское обслуживание, включая стоматологию и офтальмологию, а также налоги. Оставшийся доход (если от него что‑нибудь останется) пойдет на возмещение моего долга корпорации. Как только долг будет погашен, я смогу уйти – или остаться работать в штате постоянных сотрудников, если меня сочтут ценным кадром.

Конечно, это все были разговоры в пользу нищих. Корпоративные рабы могли и не мечтать о свободе – со всеми штрафами, пенями и процентами в конце каждого месяца их долг не то что не уменьшался, а даже увеличивался. Если уж попал в «долговые сотрудники», готовься провести на галерах всю жизнь. Некоторых, кстати, это вполне устраивало. А что, пожизненный наем, гарантия того, что не придется сдохнуть под забором от голода и холода.

Передо мной на дисплее появился «Контракт долгового сотрудника», в котором корпорация снимала с себя ответственность за то и за это и сообщала мне о моих правах (вернее, их отсутствии). Нэнси велела мне прочесть и подписать его, а затем направляться в какой‑то «пункт обработки» новых сотрудников. И вышла из чата.

Я пролистал контракт, даже не утруждая себя чтением. В нем было больше шестисот страниц. Нашел поле для подписи, вписал туда «Брайс Линч» и подтвердил сканом сетчатки.

Хоть и пользовался фиктивным именем, я не был уверен, что контракт не будет иметь законной силы, когда этот факт вскроется. Но меня это не волновало. Я действовал по плану и не задумывался о таких мелочах.

Меня снова повели по коридору, к двери с надписью «Обработка долговых сотрудников». За ней оказалась конвейерная лента, на которую меня поставили и потащили куда‑то в недра здания – со всеми остановками. На первой забрали и сожгли одежду, в которой я прибыл. На второй прогнали через что‑то вроде автомойки, где роботы меня намылили, потерли спинку, окатили водой, облили дезинфектантом и дезинсектантом и насухо вытерли. На третьей выдали новый серый комбез и пластиковые тапки. На четвертой роботы устроили мне полный медосмотр, включающий ряд анализов крови. К счастью, Закон о секретности генетической информации запрещал использовать данные о моей ДНК без моего согласия. Потом мне впилили сразу четыре прививки из автоматических шприцев – под обе лопатки и в обе ягодицы одновременно.

Над конвейером висели плоские мониторы, на которых нон‑стопом крутился один и тот же десятиминутный ролик: «Рабочий контракт с IOI – ваш путь из долгов к успеху!» Третьеразрядные телезвезды бодро декламировали корпоративную пропаганду. Вскоре я уже выучил проклятый ролик наизусть. После десятого просмотра со злости начал декламировать вместе с актерами.

«А что меня ждет после того, как пройду все процедуры зачисления и буду распределен на постоянную позицию?» – спрашивал Джонни, главный герой ролика.

Наконец я добрался до конца конвейера, где робот нацепил мне на лодыжку электронный браслет. Судя по тому, что говорилось в ролике, эта полоска металла будет отслеживать мое местонахождение и давать или запрещать доступ в различные зоны офиса IOI. Если я попытаюсь бежать или снять браслет, эта хреновина может выдать парализующий электрический заряд. В случае необходимости она также вколет мне мощный транквилизатор.

Как только браслет защелкнулся у меня на лодыжке, другой робот ловко прицепил еще какое‑то электронное устройство к мочке моего правого уха, проткнув ее в двух местах. Я взвыл и разразился потоком ругательств. Из ролика я уже знал, что это за устройство – МСК, или маячок для слежения и коммуникации. Корпоративные рабы называли его просто «наушник». Мне он напоминал устройства, которые биологи навешивают на исчезающих животных, чтобы отслеживать их перемещения. Маячок также имел встроенный репродуктор, по которому отдел человеческих ресурсов мог делать объявления и отдавать приказы прямо мне на ухо. А еще в нем была крошечная камера, так что мои контролеры могли видеть то, что находится передо мной. Вообще‑то по всему офису и так были натыканы камеры слежения, но, видимо, этого руководству было мало: пришлось снабдить камерой каждого раба.

Через несколько секунд после включения наушника из него потек монотонный речитатив системы оповещения, непрерывно передающей инструкции и прочую информацию. Сначала я думал, что с ума от этого сойду, но потом притерпелся. Выбора у меня все равно не было.

Первым делом я получил через наушник указание идти в ближайший кафетерий, который напоминал столовую из старых фильмов про тюрьмы. Мне вручили кислотно‑зеленый поднос, на котором был безвкусный соевый бургер, клякса жидкого картофельного пюре и кусок пирога не пойми с чем на десерт. Я проглотил все это в минуту, и компьютер отдела человеческих ресурсов похвалил меня за здоровый аппетит. Затем мне разрешили пятиминутное посещение туалета. Выйдя оттуда, я получил приказ идти к лифту. Ни кнопок, ни указателя этажей внутри не было. Когда двери открылись, я увидел надпись на стене напротив: «Общежитие, блок №5, техническая поддержка».

Я вышел из лифта и поплелся по тихому и темному коридору. Под ногами лежало ковровое покрытие. Единственным источником света были маленькие лампочки на полу. Мне казалось, что с того момента, когда меня вытащили из квартиры, прошло несколько дней. Ноги уже не держали.

– Ваша первая смена в отделе технической поддержки начнется через семь часов, – сообщил компьютерный голос из наушника. – Пока у вас есть время на сон. На следующем перекрестке поверните налево и найдите свою капсулу. Ее номер – 42G.

Я сделал как велено. Уж этому за сегодня я хорошо научился.

Общежитие смахивало на склеп – сеть коридоров, вдоль которых тянулись ряды похожих на гробы капсул. Капсулы располагались в десять ярусов, с пола до потолка. Каждый такой штабель был пронумерован, а каждый гроб снабжен латинской буквой – от «А» в самом низу до «I» под потолком.

Я отыскал свой гроб в верхней половине сорок второго штабеля. Когда я подошел, в нем с мягким шипением открылся люк, а внутри вспыхнул неяркий голубой свет. Я поднялся по узкой лесенке между штабелями, встал на платформу под люком и влез в капсулу. Платформа отъехала в сторону, и люк закрылся.

Капсула представляла собой белый, как яичная скорлупа, литой пластиковый сосуд – метр в высоту, метр в ширину и два метра в длину. На ее дне лежали матрас и подушка из вспененной резины. Поскольку они воняли жженой покрышкой, я предположил, что они новые.

Помимо камеры в наушнике тут была еще одна камера, расположенная над входом. Ее даже не стали прятать. Очевидно, корпоративный раб должен знать, что за ним всегда следят.

Единственным элементом комфорта в капсуле была развлекательная консоль – большой плоский экран, встроенный в стену, с висящим рядом беспроводным визором. Я ткнул пальцем в сенсорный экран, чтобы включить консоль. Наверху дисплея появился мой личный номер и должность: «Брайс Т. Линч, ТЕХНИЧЕСКАЯ ПОДДЕРЖКА, ЛИНИЯ II, сотрудник №338645».

Ниже появился список развлекательных программ, к которым у меня сейчас был доступ. Знакомство с ним не заняло и пары секунд. Я мог смотреть только «Канал IOI» – круглосуточное корпоративное телевидение. Непрекращающийся поток связанных с компанией новостей и пропаганды. Кроме того, мне предоставили доступ к библиотеке обучающих фильмов и симуляций, предназначенных для сотрудников технической поддержки.

Когда я сунулся в другую библиотеку – «Старые фильмы», – мне сообщили, что доступ к ней и другим развлечением я получу только после трех процедур аттестации с положительным результатом подряд. Затем компьютер поинтересовался, не желаю ли я узнать больше о «Программе мотивации долговых сотрудников». Я не желал.

Единственным имеющимся в моем списке развлекательным фильмом был корпоративный сериал про сотрудника техподдержки по имени Томми Эникей. В описании говорилось, что это «отвязный ситком о приключениях и злоключениях Томми, нового долгового сотрудника корпорации, на пути к цели – финансовой независимости и карьерному процветанию».

Я включил первый эпизод и надел визор. Как и следовало ожидать, это был очередной обучающий фильм, просто, типа, с юмором. Я совершенно не хотел смотреть эту тягомотину. Мне хотелось только закрыть глаза и отрубиться. Но я знал, что за мной следят и тщательно фиксируют каждое мое действие. Поэтому я как мог боролся со сном, тупо пяля глаза в экран, на котором прокручивался один эпизод сериала за другим.

Думал я при этом об АртЗмиде. Не мог заставить себя ее забыть. И что бы я ни говорил себе, именно ради нее я начал эту бредовую затею. Надо же быть таким идиотом... У меня ведь теперь нефиговые шансы остаться здесь навсегда... Меня накрыло лавиной неуверенности в своих силах. А если я и правда с катушек съехал на почве одержимости Охотой и АртЗмидой? Стоит ли так рисковать ради девушки, которую я даже ни разу не видел? И которая ясно дала понять, что больше не хочет со мной общаться?

Где она теперь? Вспоминает ли обо мне?

Я истязал себя этими мыслями до тех пор, пока не провалился в сон.

Колл‑центр службы технической поддержки занимал целых три этажа восточной прямоугольной башни. На каждом из этих этажей находился лабиринт пронумерованных отсеков. Мой отсек был в самом углу, вдали от всех окон. Всю его обстановку составлял регулируемый офисный стул – и больше ничего. Соседние отсеки пока пустовали, ожидая новых корпоративных рабов.

Никаких безделушек на рабочем месте мне иметь не разрешалось, эту привилегию еще следовало заработать. Если я наберу достаточное количество «бонусных очков» за высокую эффективность работы и хорошие оценки, выставленные клиентами, то смогу «потратить» их на какое‑нибудь украшение для своего отсека, – например, приобрести фикус в горшке или миленький плакат с котиком, уцепившимся за веревку для сушки белья.

Я снял с голой стены визор и тактильные перчатки, надел их и рухнул на стул. Рабочий компьютер был встроен в его круглое основание и включался автоматически, стоило мне сесть. Он определил мой идентификационный номер и авторизовал меня в моем рабочем аккаунте и корпоративном интранете. Выхода в OASIS у меня не было. Я мог только читать рабочие письма, штудировать документацию и своды правил и проверять статистику принятых звонков. Больше ничего. И все мои действия в интранете отслеживались, контролировались и фиксировались в личном деле.