Уровень 1 3 page

Мы сыграли три раунда в Tron: Deadly Discs, – и я побил Эйча все три раза. Он с досадой отшвырнул контроллер и подобрал с пола журнал – древнее издание «Старлога», ежемесячного журнала о фантастических фильмах. На обложке красовался Рутгер Хауэр в рекламе фильма «Леди‑ястреб».

– О, «Старлог»! – сказал я с одобрением.

– Ага. Скачал все выпуски из архива Инкубатора. Еще не все успел прочитать. Тут клевая статья про «Битву за Эндор».

– «Эвоки. Битва за Эндор», телефильм, вышел в восемьдесят пятом году, – тут же без запинки выдал я. Уж про «Звездные войны» и то, что с ними связано, я знал все. – Полная чушь. Темное пятно на истории «Войн».

– Много ты понимаешь, ушлепок. Там есть клевые моменты.

– Нет там никаких моментов. Это даже больший отстой, чем та первая байда про эвоков, «Караван смельчаков». Стоило назвать ее «Караван сосунков».

Эйч закатил глаза и погрузился в чтение. Он и не думал поддаваться на провокацию. Я посмотрел на обложку.

– Дашь почитать, когда закончишь?

Эйч ухмыльнулся.

– Сейчас угадаю: тебя интересует «Леди‑ястреб»?

– Может быть.

– Ну да, ты же у нас фанат этого дерьмища.

– Отсоси.

– Сколько раз ты смотрел эти розовые сопли? Если даже меня заставил два раза их вытерпеть.

Теперь пришел его черед меня провоцировать. Эйч знал, что я питаю преступную слабость к этому фильму и смотрел его раз двадцать, если не больше.

– Еще спасибо скажешь, ламер. – Я сунул в приставку другой картридж и загрузил одиночную игру Astrosmash. – «Леди‑ястреб» – это канон!

«Каноном» пасхантеры называли все книги, фильмы, сериалы, игры и песни, от которых в свое время тащился Холлидэй.

– Да ладно!

– Прохладно!

Эйч отложил журнал и подался вперед.

– Холлидэй просто не мог фанатеть с «Леди‑ястреба», вот отвечаю!

– Да? И чем докажешь, умник?

– У Холлидэя был вкус. Какие еще нужны доказательства?

– Тогда объясни мне, почему «Леди‑ястреб» была у него и на видеокассете, и на диске?

Полный перечень фильмотеки Холлидэя на день его смерти входил в приложения к «Альманаху Анорака», и мы с Эйчем знали его наизусть.

– Он же миллионер! Собрал тонны фильмов, которые наверняка даже не все удосужился посмотреть! У него, знаешь ли, был «Говард‑утка» и «Крулл» на DVD. Это еще не значит, что они ему нравились. И уж точно это не делает их каноном.

– Тут и спорить не о чем. «Леди‑ястреб» – классика восьмидесятых.

– Это тупой фильм, вот и все! У них там мечи из фольги! А саундтрек – просто эпический отстой, сплошные синтезаторы. Плоды трудов гребаного Алана Парсонса. Это хуже, чем отстой! Это отстой от «Горца‑2»!

– Эй! – Я сделал вид, что собираюсь запустить в него контроллером. – Вот это уже просто оскорбительно! Да там один актерский состав чего стоит! Рой Бэтти! Феррис Бьюллер! И чувак, который играл доктора Фолкена в «Военных играх»! – Я порылся в памяти. – Джон Вуд! Вместе с Мэттью Бродериком!

– Черное пятно на карьере обоих, – усмехнулся Эйч.

Он не меньше, чем я, любил спорить о старых фильмах. Остальные собравшиеся в чате стали подтягиваться поближе к нам – наши с Эйчем дебаты нередко привлекали зрителей.

– Ты укурился? – выпалил я. – Режиссер «Леди‑ястреба» – сам гребаный Ричард Доннер! Который выпустил «Супермена» и «Балбесов»! Скажешь, режиссер тоже отстойный?

– Да будь там хоть сам Спилберг. Все равно фильм – розовые сопли, которые пытаются выдать за жанр меча и магии. Единственный жанровый фильм, в котором соплей больше, чем в этом, наверное... гребаная «Легенда»! И вообще: кому реально нравится «Леди‑ястреб», тот баба! Причем со справкой!

С галерки донесли смешки. Я уже начал и правда выходить из себя. Мне нравилась «Легенда», и Эйч об этом знал.

– А, значит, я баба? А не ты ли питаешь нездоровую страсть к эвокам? – Я схватил «Старлог» и бросил его в сторону плаката «Месть джедая», висящего на стене. – Думаешь, твои обширные познания в культуре эвоков помогут тебе найти яйцо?

– Лучше не начинай опять про эндорцев, чувак. – Эйч угрожающе воздел указательный палец. – Забаню на хрен. Я предупредил.

Я знал, что это пустая угроза, и уже намеревался проехаться по эвокам асфальтовым катком, не забыв помянуть добрым словом лохов, которые зовут их эндорцами, но тут на лестнице материализовался новый гость, законченный ламер с ником Я‑б0х.

Я не удержался от стона. Я‑б0х и Эйч посещали одну школу и по нескольким предметам учились в одной группе, но я все равно не мог понять, с какой радости Эйч дал этому уроду допуск в Нору. Я‑б0х считал себя элитным пасхантером, но на деле был просто наглым дешевым позером. Он, конечно, рассекал по всему OASISy, выполняя квесты и прокачивая своего аватара, но по теории не знал ничего. И вечно таскал с собой колоссальную плазменную пушку размером со снегоход. Вот уж у кого не было вкуса...

– Все про «Звездные войны» собачитесь, долбоклюи, – произнес он, спускаясь по лестнице, и подошел к нам. – Это же все старье.

– Если уж тебе так хочется кого‑нибудь забанить, – сказал я Эйчу, – начни с этого клоуна.

Перезагрузил приставку и начал новую игру.

– Заткни хлебало, Пенисваль, – ответил Я‑б0х. Он считал, что коверкает мой ник очень остроумно. – Меня он не забанит, потому что я элита! Так ведь, Эйч?

– Не так. – Эйч устало закатил глаза. – Ты такая же элита, как моя покойная бабуля.

– Да пошел ты, Эйч! Вместе с бабулей!

– Вот умеет человек одним своим появлением перевести разговор на новый интеллектуальный уровень, – заметил я вполголоса. – Светоч ума и фонтан красноречия.

– Прости, если действую тебе на нервы, Капитан Нищеброд. А почему ты здесь? Тебе бы сейчас побираться на Инципио, вдруг кто подаст?

Я‑б0х потянулся ко второму контроллеру, но я успел его перехватить и бросил Эйчу.

– Придурок, – огрызнулся Я‑б0х.

– Дешевка.

– Дешевка? Глядите‑ка, Пенисваль называет меня дешевкой. – Я‑б0х повернулся к собравшейся вокруг нас толпе. – У этого орла ни монеты в кармане, он просит нормальных людей подбросить его до Серого Ястреба, чтобы там бить кобольдов на медь! И он называет меня дешевкой!

В толпе захихикали, а я почувствовал, как лицо под визором краснеет. Однажды, где‑то год назад, я совершил ужасную ошибку – попросил Я‑б0ха подбросить меня с Людуса на своем драндулете. Хотел немножко опыта поднабраться. Этот урод высадил меня на планете Серый Ястреб – там, где можно было пройти квесты низкого уровня, – но не улетел, а остался следить за мной. Несколько часов я убивал небольшую стаю кобольдов, ждал, пока они возродятся, и убивал их опять, снова и снова. Мой аватар тогда находился всего лишь на первом уровне, и это был один из немногих безопасных для меня способов прокачаться. Я‑б0х заснял меня за этим занятием и повесил скриншоты в Инкубаторе, обозвав их «Пенисваль, Гроза кобольдов». И до сих пор не упускал случая припомнить мне этот позор.

– Так точно, я назвал тебя дешевкой, дешевка. – Я поднялся на ноги и встал прямо перед ним. – Ты тупой, невежественный понтоброс. То, что ты докачался до четырнадцатого уровня, не делает тебя пасхантером. Для этого нужны знания.

– Плюсую, – сказал Эйч и подставил мне кулак, по которому я тут же ударил.

В толпе опять заржали, на этот раз над Я‑б0хом. Пару секунд он злобно смотрел на нас, потом заявил:

– Ну ладно. Сейчас посмотрим, кто тут дешевка. Полюбуйтесь‑ка, барышни.

Он достал из инвентаря какой‑то предмет и поднял его перед собой, ухмыляясь. Это была старая игра для Atari 2600 в оригинальной коробке. Я‑б0х намеренно прикрыл название рукой, но я сразу узнал картинку – мужчина и женщина в древнегреческих одеждах, у обоих в руках мечи. За спиной у них маячит одноглазый дядька и минотавр.

– Знаешь, что это, умник? – вопросил Я‑б0х с вызовом. – Я тебе даже подскажу. С этой игрой для Atari был связан конкурс. Она содержала в себе несколько головоломок, и тому, кто первым решит их, присуждался приз. Ну, какие есть идеи?

Я‑б0х вечно пытался поразить нас какой‑нибудь «меганаходкой» из юности Холлидэя, каждый раз считая себя первооткрывателем. И каждый раз его ждал мощный облом. Пасхантеры вообще были не прочь помериться своими знаниями и продемонстрировать, что им известны такие детали жизни восьмидесятых, о которых все остальные слыхом не слыхивали. Это была такая общепринятая пасхантерская игра – и Я‑б0ху в ней страшно не везло.

– Хочешь сказать, что только сейчас вышел на серию Swordquest? – спросил я небрежно.

Я‑б0х тут же сдулся.

– У тебя в руке Swordquest: Earthworld, первая игра серии. Выпущена в восемьдесят втором году. Назовешь остальные три?

Я‑б0х сузил глаза. Конечно, он не мог их назвать. Как я и говорил, он позер и дешевка.

– Кто‑нибудь еще? – поинтересовался я у толпы.

Все переглядывались, но никто так и не предложил вариантов.

– Fireworld, Waterworld, Airworld, – сказал Эйч.

– Бинго! – Я подставил ему кулак для удара. – Хотя Airworld так и не вышел – для Atari настали тяжелые времена, и компания отменила конкурс.

Я‑б0х молча убрал коробку с игрой назад в инвентарь.

– Ты бы сделал неплохую карьеру у «шестерок», Я‑б0х, – заметил Эйч со смехом. – Им бы пригодились твои масштабные познания.

Я‑б0х показал ему «фак».

– Если вы, долбоклюи, давно знаете про эти конкурсы, почему я о них до сих пор ничего от вас не слышал?

– Да брось ты! – отмахнулся Эйч. – Swordquest: Earthworld был неофициальным сиквелом Adventure, любому уважающему себя пасхантеру об этом известно. Тоже мне, тайненькое знаньице.

– Ну ладно, раз вы оба такие эксперты... – Я‑б0х изо всех сил пытался сохранить лицо. – Кто программировал все игры серии?

– Дэн Хитченс и Тод Фрай, – ответил я не задумываясь. – Спроси чего посложнее.

– Давай я, – встрял Эйч. – Какие были призы для победителей каждого конкурса?

– Ага, хороший вопрос. Сейчас вспомню... Первый игрок, разгадавший все головоломки «Земного мира», получил Талисман предконечной правды. Эта штука была из чистого золота с драгоценными камнями. Победитель расплавил его и продал, чтобы заплатить за колледж.

– Ну да, ну да, ты время не тяни, отвечай по делу. Какие другие два приза?

– Ничего я не тяну. Призом за разгадку Fireworld был Кубок света, а за Waterworld – Венец жизни, только последний так никому и не присудили, потому что компания отменила конкурс. Та же судьба постигла и приз за невышедший Airworld, им должен был стать Философский камень.

Эйч заулыбался, хлопнул меня по подставленной ладони и добавил:

– А потом победители четырех конкурсов сразились бы за Гран‑при, Меч предельной магии, – если бы все не отменили.

– Все призы перечислены в комиксах, которые входили в комплект каждой из игр. Кстати, эти комиксы видны в кадре в самом конце «Приглашения Анорака».

Толпа зааплодировала, а Я‑б0х опустил глаза.

С самого начала гонки за пасхальным яйцом для меня было очевидно, что Холлидэй позаимствовал идею конкурса именно у серии Swordquest. Я не знал, взял ли он оттуда какие‑то головоломки, но на всякий случай досконально проштудировал все три игры.

– Ладно, ваша взяла, – признал Я‑б0х. – Но вам обоим стоит завести себе реальную жизнь, задроты.

– А тебе стоит завести другое хобби, – отпарировал я. – Ты слишком туп и ленив для пасхантера.

– Вот уж точно, – поддержал Эйч. – Ты бы подучил теорию, Я‑б0х. Про Википедию слышал? Она бесплатная.

Я‑б0х отвернулся и пошел в другой угол, к коробкам с комиксами, якобы утратив интерес к разговору.

– Да по хрен, – бросил он через плечо. – Если бы я поменьше времени тратил на девок – реальных девок, – то знал бы столько же никому не нужного бреда, как вы.

Эйч оставил этот комментарий без ответа и спросил меня:

– А как звали близнецов из тех комиксов?

– Тарра и Тор.

– Ну даешь, чувак! Ты реально дока!

– Спасибо.

На дисплее у меня загорелось сообщение о том, что урок начнется через три минуты. Я знал, что такое же сообщение видят Эйч и Я‑б0х, – их школа работала по тому же расписанию.

– Ну что ж, пора грызть гранит науки, – произнес Эйч, вставая с дивана.

– Вот радость‑то, – буркнул Я‑б0х. – Пока, лохи.

Он показал мне «фак» и вышел из чата. Остальные аватары тоже стали исчезать один за другим, пока не остались только мы с Эйчем.

– Я правда не понимаю, зачем ты дал этому кретину доступ, – заметил я.

– Затем, что его прикольно крошить в видеоигры. А его невежество вселяет в меня надежду.

– Это еще почему?

– Да потому, что если большинство пасхантеров так же невежественны, как он, – а так оно и есть, Си, я отвечаю, – это значит, что у нас с тобой и правда есть шансы на победу.

Я пожал плечами.

– Ну, может, ты и прав.

– Не хочешь затусить сегодня после школы? Часиков в семь? У меня есть кой‑какие дела, но к семи освобожусь. Надо вычеркнуть что‑нибудь из списка «к просмотру». Как насчет «Квартирантов»? Устроим марафон?

– О да, я буду.

Мы вышли из чата одновременно, и тут прозвенел звонок.

Мой аватар открыл глаза, и я снова увидел перед собой класс мировой истории. Все ученики уже сидели по местам, а у доски стоял учитель, мистер Авенович – крупный, бородатый, похожий на университетского профессора. У него была заразительная улыбка, очки в тонкой металлической оправе и твидовый пиджак с заплатами на локтях. Говорил он всегда так, будто читал вслух отрывок из Диккенса. Мне очень нравились его уроки.

Конечно, мы не знали, кто такой мистер Авенович на самом деле и где живет. Не знали его настоящего имени и вообще – мужчина ли он. За его аватаром вполне могла скрываться маленькая инуитская женщина с Аляски, которая выбрала в OASISe такую внешность и голос, чтобы пользоваться у учеников авторитетом. И все же я почему‑то был уверен, что настоящий мистер Авенович в точности такой же, как его аватар.

У нас в школе вообще были замечательные учителя. Они отличались от своих коллег в реальных школах тем, что искренне любили свою работу – вероятно потому, что им не приходилось выполнять функции няньки и надзирателя. О том, чтобы ученики не болтали на уроках и смирно сидели на своих местах, заботилась программа OASISa. Задачей учителя было только учить.

К тому же виртуальная школа предоставляла гораздо больше возможностей увлечь аудиторию, ведь классы были похожи на голодек из «Звездного пути». Учитель мог ежедневно устраивать экскурсии, не выходя за территорию школы.

На первом уроке в тот день мистер Авенович загрузил автономную симуляцию, и мы своими глазами понаблюдали, как археологи нашли гробницу Тутанхамона в Египте в 1922 году. (На прошлом занятии мы были в том же месте в 1334 году до нашей эры и видели царство Тутанхамона во всем его великолепии.)

На следующем уроке, биологии, мы отправились внутрь человеческого сердца – прямо как в старом фильме «Фантастическое путешествие».

На уроке мировой художественной культуры мы прошлись по Лувру – причем на головах у наших аватаров оказались дурацкие береты.

Учительница астрономии познакомила нас со всеми спутниками Юпитера. Мы переместились на вулканическую поверхность Ио и слушали о том, как сформировался этот спутник. Учительница стояла перед нами, а за ней маячил Юпитер, и Большое красное пятно тлело прямо над ее левым плечом. Потом она щелкнула пальцами, и мы перенеслись на Европу и стали обсуждать возможность существования жизни под покрывающей этот спутник ледяной корой.

Обеденный перерыв я провел сидя на зеленой лужайке возле школы – жевал протеиновый батончик, не снимая визора. Смотреть на компьютерный пейзаж было куда приятней, чем любоваться интерьерами моего логова. Как старшекласснику, мне разрешалось покидать территорию школы во время большой перемены и отправляться в любую точку OASISa, но на это у меня тупо не было денег.

Вход в OASIS был свободным, но за перемещения по виртуальному миру приходилось платить, и я чаще всего не мог позволить себе метнуться куда‑нибудь с Людуса и обратно на переменке. После уроков те мои одноклассники, которым было чем заняться в реальном мире, выходили из OASISa, а остальные отправлялись в путешествие по виртуальной вселенной. У многих были собственные межпланетные корабли – на школьной парковке бок о бок стояли «летающие тарелки», ДИ‑истребители из «Звездных войн», древние шаттлы НАСА, вайперы из «Звездного крейсера «Галактика»» и прочие плоды научно‑фантастической мысли. Каждый день я стоял на лужайке и с завистью смотрел, как вся эта флотилия поднимается в небо и улетает прочь с Людуса навстречу бесконечным приключениям. Те, у кого не было своего корабля, подсаживались к друзьям или топали к ближайшему транспортному терминалу, а оттуда переносились в какой‑нибудь дансинг, на рок‑концерт или игровую арену. Все, кроме меня. Я был обречен безвылазно торчать на Людусе, самой скучной планете во всей вселенной OASISa.

Онтологически – антропоцентрическая захватывающая интерактивная симуляция была почти безгранична.

В первые годы своего существования OASIS насчитывал всего несколько сотен планет, созданных программистами и дизайнерами GSS. Это были очень разные миры, выдержанные в различной эстетике – от пасторальных пейзажей жанра меча и магии до колоссальных мегаполисов киберпанка и зараженных радиацией постапокалиптических пустынь, по которым бродят кровожадные зомби. Некоторые продумали и прорисовали до мельчайших деталей. Некоторые наспех сгенерили из готовых шаблонов. Каждый из них населяли разнообразные компьютерные персонажи‑NPC (nonplayer characters, неиграющие персонажи, или попросту «неписи») – управляемые искусственным интеллектом люди, животные, монстры, инопланетяне, андроиды и прочие создания, с которыми пользователь OASISa мог взаимодействовать.

Компания GSS также купила у конкурентов лицензии на использование уже существующих виртуальных миров, так что контент таких игр как Everquest и World of Warcraft был перенесен в OASIS, и число его планет пополнили собой Азерот и Норрат. За ними вскоре последовали и другие – от Метавселенной Нила Стивенсона до мира «Матрицы». Мир «Светлячка» поместили по соседству с галактикой «Звездных войн». Рядом также оказался скрупулезно воссозданный мир «Звездного пути». Пользователи могли телепортироваться между ними сколько душе угодно. Средиземье. Вулкан. Перн. Арракис. Магратея. Плоский мир, Мир Реки, Мир‑Кольцо. Им не было числа.

Для упрощения навигации OASIS разделили на двадцать семь кубических секторов, в каждом из которых располагались сотни планет. (На трехмерной карте эти двадцать семь секторов напоминали популярную в восьмидесятые годы головоломку – кубик Рубика. Как и большинство пасхантеров, я понимал, что это не случайность.) Грань каждого куба равнялась десяти световым годам, то есть примерно 10,8 миллиарда километрам. Если двигаться со скоростью света (наибольшей скоростью, которую способны развивать космические корабли в OASISe), один сектор можно пересечь от края до края ровно за десять часов. Перемещаться на такие дальние расстояния мог позволить себе не каждый. Корабли, способные развивать такую скорость, были редки и дороги, к тому же им требовалось топливо. Собственно, компания GSS на этом и зарабатывала – продавала виртуальное топливо для виртуальных кораблей, ведь за вход в OASIS никакой платы не взималось. Однако основным источником ее прибыли служила все‑таки плата за телепортацию – самый быстрый и самый дорогой способ перемещения.

Путешествовать по OASISy было не только дорого, но еще и опасно. Каждый сектор делился на множество зон разных форм и габаритов. Некоторые из них достигали таких размеров, что включали в себя несколько планет, а некоторые занимали всего несколько квадратных километров. Каждая зона функционировала по собственным правилам. В некоторых магия работала, а в некоторых – нет. То же касалось и техники. Если неосторожно завести свой супер‑пупер‑космический корабль в зону, где не работает никакая техника, все его супер‑пупер‑моторы заглохнут, не успеете вы пересечь границу. И тогда вам придется нанимать какого‑нибудь чародея с дурацкой седой бородой, чтобы он своей магией отбуксировал вас туда, где корабль снова заведется.

В дуальных зонах допускалось применение и магии, и техники, в нулевых не работало ни то ни другое. Существовали мирные зоны, где не допускалось никаких сражений между игроками, и зоны PvP, где каждый был сам за себя.

Так что пересекать границы между зонами следовало очень осторожно. Думать и просчитывать маршрут, а не бросаться в омут головой.

Но, как я уже говорил, передо мной такая проблема не стояла. Я накрепко застрял в школе.

Людус был задуман как место для учебы. На всей планете ни единого портала квестов и ни единой игровой арены. Только тысячи одинаковых школ среди зеленых полей, ухоженных парков, рек, цветущих лугов и цифровых дубрав. Никаких замков, подземелий и летающих космических крепостей, на которые мой аватар мог бы напасть. Никаких злобных неписей, монстров и пришельцев, с которыми можно сразиться, никаких сокровищ и артефактов, которые можно захватить.

Короче, тоска.

Выполняя квесты, сражаясь с неписями и собирая сокровища, непрокачанный аватар вроде моего мог набрать очки опыта – только так и никак иначе. А без очков опыта не повысить уровень силы, не обрести новых способностей.

Многие пользователи OASISa и не стремились прокачать аватара – их вообще слабо интересовала игровая составляющая симуляции. OASIS был нужен им для развлечений, бизнеса, покупок и общения. Такие пользователи просто держались подальше от зон PvP, где их слабенькие аватары первого уровня могли подвергнуться атаке неписей или других игроков. Если не покидать мирных зон вроде Людуса, то можно не волноваться, что твоего аватара ограбят, похитят или убьют.

Я не покидал мирную зону – и как же меня это бесило.

Чтобы найти пасхальное яйцо, рано или поздно мне придется отправиться в опасные сектора OASISa. Я прекрасно понимал это – как и то, что без достаточного уровня силы или без хорошего вооружения долго я там не продержусь.

За последние пять лет я ухитрился медленно, но верно прокачать аватара до третьего уровня. Это далось мне с большим трудом. Если кто‑то из знакомых летел на планету, на которой мой хилый аватар мог выжить, я просил меня подбросить. Чаще всего меня выручал Эйч. Я высаживался в игровой зоне для новичков и проводил остаток вечера или выходные, убивая огров, кобольдов или еще каких слабеньких монстров, которых мог одолеть. За каждого убитого монстра мой аватар получал скудные очки опыта и медные или серебряные монетки. Ими я платил за телепортацию назад на Людус, нередко прямо перед звонком на урок. Иногда – очень нечасто – из убитого монстра выпадал какой‑нибудь предмет. Так я обзавелся мечом, щитом и доспехами.

С прошлых летних каникул я перестал летать куда‑либо с Эйчем. Он прокачал свой аватар уже выше тринадцатого уровня, и на те планеты, куда он теперь отправлялся, моему жалкому аватару нельзя было и нос совать.

Эйч бы, конечно, с радостью завез меня на более простую планету, но я не мог рисковать занятиями, если не насшибаю достаточно монет на телепортацию. Администрация школы не сочла бы эту причину уважительной, а я и так уже пропустил столько занятий без веского оправдания, что меня вот‑вот могли исключить. Тогда пришлось бы вернуть школьную консоль OASISa и визор. Хуже того, пришлось бы доучиваться в реальной школе. Этого я допустить не мог.

В общем, в свой выпускной год я редко покидал Людус. Я крепко застрял на этой планете – и на третьем уровне. Для пасхантера иметь аватар третьего уровня – это стыдоба. Никто даже не воспринимает тебя всерьез, пока не докачаешься хотя бы до десятого. Хоть я и был пасхантером с первого дня Охоты, меня все равно считали нубом. Это бесило меня так, что и словами не передать.

В отчаянии я пытался найти какую‑нибудь подработку после школы, чтобы иметь хоть немного денег на текущие расходы. Отправлял резюме на десятки вакансий в техподдержке и программировании (в основном на простейшее строительство – написание кодов офисных зданий и торговых центров в OASISe), но это было безнадежно. Миллионы взрослых с высшим образованием не могли туда устроиться. Начиналось уже третье десятилетие Великой Рецессии, и уровень безработицы достиг рекордных отметок. Даже в забегаловках с фаст‑фудом очередь на трудоустройство была расписана на два года вперед.

В общем, я торчал в школе и чувствовал себя ребенком, который оказался в крутейшем зале игровых автоматов без единого четвертака в кармане. Мне оставалось только наблюдать, как играют другие.

После большой перемены я отправился на свой любимый урок, углубленную историю OASISa – спецкурс по выбору для старшеклассников, на котором рассказывали о том, как создавалась симуляция, и о ее разработчиках. Короче, легкая пятерка.

С тех пор как началась Охота, я все свободное время посвящал изучению мельчайших деталей биографии Холлидэя – чем он жил, чего добился, что его интересовало. После его смерти о нем издали полтора десятка книг; я все их прочел, а также посмотрел все существующие документальные фильмы. Я проштудировал все, что когда‑либо написал он сам, прошел все созданные им игры. Я делал конспекты, тщательно фиксируя каждую мелочь, которая могла относиться к Охоте, в дневнике. (Посмотрев третий фильм об Индиане Джонсе, я стал называть его «дневником Грааля».)

Чем больше я узнавал о Холлидэе, тем больше начинал его идолизировать. Он был богом среди гиков, верховным демиургом нердов, он находился в том же ряду пантеона, что Гигакс, Гэрриот и Возняк. Закончив школу, он ушел из дому, не имея ничего, кроме своего ума и фантазии, и с их помощью добился всемирной славы и нажил огромное состояние. Он создал новую реальность, в которой большая часть человечества теперь спасалась от жизненных тягот. А в довершение всего своей последней волей он начал величайшее состязание геймеров.

На спецкурсе по истории OASISa я преимущественно развлекался тем, что доставал учителя, мистера Сидерса, указывая ему на ошибки в учебнике и то и дело поднимая руку, чтобы сообщить какой‑нибудь интересный факт из жизни Холлидэя (который был интересен только мне). Через несколько недель после начала занятий мистер Сидерс вообще перестал вызывать меня – если только не я единственный знал ответ на заданный им вопрос.

На этот раз он читал отрывок из книги «Человек и пасхальное яйцо» – популярнейшей биографии Холлидэя, которую я прочел раза четыре. Я слушал лекцию, борясь с желанием вскочить и рассказать о действительно важных страницах этой книги, которые Сидерс упустил. Вместо этого я отмечал про себя каждую пропущенную деталь; когда же учитель заговорил о детстве Холлидэя, я снова попытался разгадать секреты странной жизни этого нелюдимого чудака, ища зацепки в том, что он решил о себе рассказать, и в том, о чем умолчал.

Джеймс Донован Холлидэй родился 12 июня 1972 года в городе Миддлтауне, штат Огайо. Единственный ребенок в семье. Мать – официантка с маниакально‑депрессивным психозом, отец – алкоголик, работал на заводе.

Джеймс был парнем умным, но некоммуникабельным. Общение с окружающими представляло для него практически непосильную задачу. Несмотря на свой недюжинный интеллект, учился он плохо, потому что интересовали его преимущественно компьютеры, научная фантастика и фэнтези – книги, фильмы, комиксы, а больше всего видеоигры.

Однажды он сидел в школьной столовой и читал «Книгу игрока Dungeons & Dragons». Игра казалась ему очень увлекательной, но сам он никогда не играл в нее – не с кем было. Его одноклассник Огден Морроу заметил книгу и пригласил Холлидэя поиграть с ним и его друзьями, которые собирались у него дома каждую неделю. Там, в подвале у Морроу, Холлидэй и познакомился с компанией «мегагиков» – таких же, как он сам. Его сразу приняли как своего, и впервые у Джеймса Холлидэя появились друзья.

Впоследствии Огден Морроу стал его деловым партнером, соавтором и лучшим другом. Их нередко сравнивали с Джобсом и Возняком, Ленноном и Маккартни. Эта дружба была одной из тех, что меняют ход человеческой истории.

В пятнадцать лет Холлидэй написал свою первую видеоигру, Anorak’s Quest – на бейсике на компьютере TRS‑80 Color Computer, который получил в подарок на Рождество (хотя просил у родителей более дорогой Commodore 64). Действие игры разворачивалось в Хтонии, фантастическом мире, который Анорак придумал для кампании в Dungeons and Dragons. Прозвище Анорак Холлидэю дала одноклассница, приехавшая из Великобритании по обмену. Ему это прозвище так понравилось, что он назвал так своего любимого персонажа в Dungeons and Dragons, могущественного чародея, который потом появлялся во многих его видеоиграх.

Anorak’s Quest Холлидэй написал для забавы, просто чтобы показать друзьям. Они нашли игру очень увлекательной и часами пытались решить все запрятанные в ней хитроумные загадки и головоломки. Огден Морроу убедил Холлидэя, что Anorak’s Quest превосходит большинство игр, существовавших в тот момент на рынке, и что плод его трудов стоит попытаться продать. Он помог Холлидэю с нехитрым оформлением обложки, они вместе вручную раскопировали Anorak’s Quest на десятки пятидюймовых дискет, упаковали в пластиковые пакеты вместе с руководством пользователя, уместившимся на одном листке, и выставили игру на продажу в местном компьютерном магазине. Вскоре на Anorak’s Quest пошел такой спрос, что Морроу и Холлидэй едва успевали штамповать копии.