Глава двадцать первая. Видимо, она заснула – голос Дилана заставил ее очнуться

– Я люблю тебя, Кристина.

Видимо, она заснула – голос Дилана заставил ее очнуться. Сначала Кики показалось, что они все еще лежат в постели из морской пены, но по шуму волн, бьющихся о берег, и прикосновению бархатного песка девушка поняла, что Дилан принес ее к суше. Она все так же прислонялась к его груди, а он полулежал в воде, оперевшись спиной на один из множества гладких камней, усыпавших берег.

– Я так счастлива, – сказала Кики и лениво потянулась. И тут же рассмеялась.

– Что? – спросил Дилан.

– Я просто подумала, что похожа на довольную кошку… в нашей ситуации это забавно, – Она показала на их хвосты, – Ты ведь знаешь, что такое кошка, да?

Он легонько подергал ее мокрый локон.

– Это такое животное из семейства кошачьих, которое очень похоже на женщин из человеческого рода, – Он на мгновение изобразил задумчивость, как будто что‑то припоминая, потом добавил: – Они просто обожают рыбу, в смысле они ее едят – И Дилан тоже расхохотался.

– Но мы‑то не рыбы, – со смехом напомнила Кики.

– Определенно нет. Ты – богиня моря, – сообщил тритон.

– Но тогда ты, – весело продолжила Кики, – бог всех морей!

Лицо Дилана мгновенно изменилось. Тритон как бы замкнулся, и это встревожило девушку. Дилан заговорил не сразу, а когда наконец решился, его голос звучал так, словно на тритона разом обрушились и печаль, и тяжелые воспоминания.

– Нет, Кристина. Я не похож на богов. Моя мать была простой нимфой, и она предпочитала жить в реках и ручьях, а не в океане. А мой отец был человеком. Когда мать забеременела, она пошла к Лиру и попросила даровать ей человеческое тело, чтобы навсегда остаться со своим возлюбленным‑человеком. Лир согласился, но, когда моя мать покинула водную стихию и пришла к любимому, отец отказался от нее – Дилан стиснул зубы и отвел взгляд от Кики. – Он был уже семейным, женатым человеком. Ему совсем не нужна была морская женщина и ее незаконный отпрыск. Моя мать вернулась в воду, и там я и родился. Но она так и не нашла покоя. Она постоянно возвращалась в реку, туда, где встретила моего отца и полюбила его. Когда она поняла, что ждать его нет смысла, она убила себя. Лир позволил мне оставаться в его хрустальном дворце, пока я был юн, и мы с Ундиной были товарищами по детским играм. Когда же я стал взрослым, он даровал мне те воды, где сливаются река и море. Думаю, великий морской бог надеялся, что под моим присмотром другие речные нимфы не поддадутся страсти к мужчинам с суши. Но я не сын бессмертных; я не такой, как ты. Возможно, ты этого не понимала. Прости, что я раньше не объяснил тебе разницу. – Дилан по‑прежнему не смотрел ей в глаза.

– Дилан… – Кики взяла его за подбородок и заставила повернуть голову. Лицо тритона было напряженным, застывшим, но Кики прекрасно видела боль в его глазах. – Мне очень жаль твоих родителей, но это ничуть не меняет моих чувств к тебе. Как ты мог подумать, что это может иметь для меня значение?

– Ты действительно богиня моря. У меня нет ничего, что я мог бы предложить тебе, – ни дворца, ни королевства.

– Да, насчет подношения королевств я уже слыхала… Сарпедон мне это предлагал, – сердито бросила Кики. – Вот только мне это не нужно. – Она кивком показала на монастырь. – А вон там есть рыцарь, который предлагает мне какой‑то замок – фыркнула она – Но я предпочту навсегда остаться на суше, чем принять его предложение. Или даже вообще не иметь возлюбленного, чем согласиться на их варианты.

При упоминании о двух других претендентах Дилан заскрипел зубами, и Кики почувствовала, как напряглось все его тело.

– Мне нравится то, что предлагаешь мне ты, – сказала она.

– Но мне нечего тебе предложить, – в отчаянии возразил он.

Кики прижала ладонь к его груди напротив сердца.

– У тебя есть это.

– Нет, – тихо, взволнованно произнес Дилан. – У меня даже сердца нет. Оно пропало, ты забрала его давным‑давно.

– Не думаю, что оно пропало, Дилан. Я буду очень надежно его хранить. Всегда. – Она притянула тритона к себе, и их поцелуй был нежным поцелуем истинной любви.

– Навсегда, – тихо сказал он.

– Да, навсегда, – согласилась Кики. – И я хочу быть с тобой. Здесь, в воде, в таком теле, вечно.

Радость во взгляде Дилана вдруг сменилась тревогой. Когда тритон заговорил, в его ровно звучавшем голосе Кики услышала неколебимую решительность.

– Я буду защищать тебя от Сарпедона, – сказал Дилан, – я не позволю ему причинить тебе зло.

Вспомнив о яростной, безумной силе огромного тритона, Кики вздрогнула от страха.

– Нет! Нет, ты не должен! Гея хочет поговорить с Лиром. Она все уладит; она только просила, чтобы мы немножко потерпели. Она сказала, что прямо сейчас Лир занят делом какой‑то другой богини, придется подождать.

– Я не морское божество, но у меня тоже есть кое‑какая сила, Кристина. – Лицо Дилана потемнело, и Кики ощутила глубокую, ровную мощь, скрывавшуюся под доброй внешностью тритона.

– Я это знаю! Но Сарпедон сумасшедший, и он ведет себя все более и более странно. Он пугает меня, Дилан! Пожалуйста, прошу, пусть Гея разберется со всем этим. Я не переживу, если с тобой что‑нибудь случится.

Дилан открыл рот, собираясь возразить, но Кики заставила его замолчать, прижав палец к его губам.

– Обещай, что будешь держаться от него подальше!

Дилан не ответил, и страх Кики превратился в панику. Ее мысли заметались в поисках слов, способных убедить тритона. И вдруг они нашлись.

– Если с тобой что‑нибудь случится, меня выдадут замуж за того рыцаря, и тогда я навсегда останусь на суше, вдали от моря, – просто сказала она. И пришла в ужас от того, какую боль причинила этим Дилану – его лицо исказилось… но страх за него пересилил желание поберечь его чувства.

– Хорошо, я обещаю, что не стану сам искать Сарпедона. Но обещаю и то, что не позволю ему забрать тебя у меня.

Кики улыбнулась, пытаясь немного улучшить его настроение.

– Ты действительно думаешь, что забрать меня будет так просто?

Лицо Дилана постепенно расслабилось, он наконец ответил улыбкой.

– Нет, я уверен, что тебя будет очень трудно поймать, – Он поцеловал ее, – Должно быть, в твоем прежнем мире ты тоже была богиней.

Кики расхохоталась от всей души.

– Ага, я была сержантом. Наверное, это очень похоже на богиню, на определенном уровне.

– Что это такое – «сержант»? – Дилан медленно, по слогам произнес незнакомое слово, вызвав у Кики новый взрыв хохота, – И где было твое королевство?

– В Центре коммуникаций, – усмехнулась Кики. Потом, заметив, что он смутился, попыталась объяснить: – Я служила в Военно‑воздушном флоте Соединенных Штатов. И мое… э‑э… ну, можно называть это и королевством… было в Америке. Воздушный флот – это часть армейских сил, защищающих свободу моей страны. Я работала со средствами связи… в общем, моим делом было следить, чтобы разные люди и страны вовремя получали сведения, которые им нужны для принятия правильных решений.

Дилан осторожно кивнул.

– Богиня посыльных, защищающих ее владения. Да, тебе это подходит. Я что‑то такое и предполагал.

Кики хотела было объяснить, что в военно‑воздушных силах на самом деле нет никаких богов и богинь, но вздохнула и промолчала. Разве не она сама совсем недавно пыталась убедить Изабель, что каждая женщина владеет магией? Так почему же не сделать следующий шаг и не признать, что в каждой из женщин скрывается богиня?

Что‑то в самой глубине ее души подтвердило: так оно и есть! Каждая женщина содержит в себе часть Божественной Женственности. Кики захотелось восторженно завопить от такого открытия.

– Да, – весело сообщила она Дилану. – Ты прав. Я богиня.

Дилан, похоже, ничуть не удивился.

– Мне бы очень хотелось побывать в твоем королевстве, в Военно‑воздушном флоте Соединенных Штатов.

Кики чуть не задохнулась, представив Дилана в Оклахоме. Да уж…

– Ну, – быстро сказала она, – оно ведь в самом центре суши, очень далеко от океана. Туда невозможно доплыть, – Даже если бы они находились в ее родном веке, мысленно добавила Кики.

– Я должен снова обзавестись ногами, – задумчиво произнес Дилан. – Иметь ноги – это очень интересно.

Кики постаралась удержаться от смеха.

– Не думаю, что нам когда‑то удастся туда попасть, – решил Дилан.

Кики согласилась:

– Я тоже очень в этом сомневаюсь.

Тритон внимательно посмотрел на нее.

– А ты будешь скучать? Там ведь твои родные?

Кики глубоко вздохнула. Она изо всех сил старалась не думать о своих родителях. А теперь ее охватила тоска по дому. Да. Она будет скучать. Она так любила их. Но… ее взгляд скользнул по пенистым волнам. Мягкие пальцы прибоя ласкали ее тело…

Она принадлежит к этому миру.

Она ведь уехала из дома в таком юном возрасте именно потому, что там никогда не чувствовала себя на своем месте, и всю жизнь она переезжала, ища то, что стало бы ей близким. И служба в воздушном флоте нравилась ей потому, что никогда не приходилось подолгу задерживаться на одном месте, – настолько, чтобы прочувствовать чужеродность очередного жилья. В то время как ее ровесницы выходили замуж и рожали детей, она кочевала в поисках своего дома. И в глубине души Кики уже поняла, что этот дом она наконец отыскала.

Она погладила Дилана по щеке.

– Да, я скучаю по родителям, но пришло время повзрослеть и двигаться дальше. – Она с горькой улыбкой вспомнила рекламу «Серебряного Круиза», – С ними все будет в порядке. Им хорошо вместе. А я принадлежу к этому миру.

Монастырские колокола начали неторопливый утренний перезвон. Каждый их удар отзывался болью в душе Кики.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты осталась, – напряженным голосом произнес Дилан.

Кики прижалась лбом к его груди.

– Я и сама хочу этого больше всего на свете, – Правда, еще больше хочу чтобы тебе ничто не грозило, добавила она мысленно. – Но я обещала Гее быть терпеливой и ждать, пока она договорится с Лиром.

– Ты должна держать слово, данное богине. – Дилан зарылся лицом в ее волосы, и слова прозвучали приглушенно.

– Я думаю, это ненадолго. Ты бы видел сегодня Гею… она была великолепна. Лир просто не сможет устоять перед ней. Скоро она придет ко мне и скажет, что все в порядке, и я тогда спрыгну с этого утеса и приплыву к тебе, а если кто‑то из людей и увидит это, то пусть катятся к черту!

– Только будь поосторожнее, – резко сказал Дилан, – Да, ты права. Нам следует потерпеть.

Кики, поцеловала его в уголок рта.

– Ты будешь ждать здесь на случай, если мне удастся удрать?

Дилан взял ее за подбородок.

– Всегда, вечно, Кристина. Я буду ждать тебя вечно. Никогда этого не забывай.

– Я не забуду, Дилан, – прошептала девушка.

Они поцеловались – и это был длинный, нежный, многообещающий поцелуй.

– Я должна идти.

Едва она произнесла эти слова, как почувствовала опьяняющее жжение в талии, а в следующее мгновение она уже касалась песка босыми ногами.

Дилан грустно улыбнулся и нежно погладил ее по ноге.

– Ты знаешь, мне очень нравится касаться их…

– Да, мужчины везде одинаковы, каким бы телом они ни обладали, – Кики улыбнулась, пытаясь говорить как можно беспечнее, И быстро поцеловала тритона, прежде чем встать.

– Я люблю тебя, Дилан, – сказала она.

Потом повернулась и медленно пошла к бревну, возле которого оставила свою одежду.

– А я люблю тебя, Кристина. Навеки.

Голос Дилана зазвенел в воздухе вокруг нее. Кики услышала, как его тело со всплеском погрузилось в воду, и океан поглотил тритона.

Насланный богиней дождь прекратился, и светлеющее небо напомнило Кики, что ей следует поторопиться, но она шла все так же медленно, едва переставляя тяжелые ноги. Она была такой неловкой, утратив свободную мощь русалочьего тела! К тому же каждый шаг отдалял ее от Дилана. Кики заставила себя одолеть последний поворот тропинки. И, подходя по травянистой лужайке к стене монастыря, она вслух взмолилась, обращаясь к богине:

– Пожалуйста, поспеши! Мне не выдержать такой долгой разлуки!

– Настоятель проявил немалую мудрость, когда советовал не доверять твоей красоте. Теперь я вижу, что она затуманила мой разум, и я поверил, что ты всего лишь невинная девица. – Голос Андраса, резкий и гневный, оглушил ее. Рыцарь и два его оруженосца вышли из тени монастырской стены.

Кики вздрогнула всем телом, вскинув руки, чтобы прикрыть грудь, отчетливо видимую сквозь тонкую мокрую сорочку.

– Андрас! Как ты меня напугал! – вырвалось у Кики, и ее сердце болезненно заколотилось.

– Да, догадываюсь, я ведь застал тебя врасплох.

– Врасплох? – Кики выпрямилась, раздраженная высокомерием его тона. Ее так возмутило, что трое посторонних мужчин пялились на нее, что она даже забыла о призраке Сарпедона, – Это ты о чем?

– Невинные девицы не бегают по ночам в одиночку, да еще и голыми.

Кики видела, что глаза рыцаря имеют вполне обычный цвет, но он смотрел на нее так, будто ожидал обнаружить за ее спиной толпу моряков, которых она развлекала.

– Бегают? Я просто поднималась по тропе вверх. Тут негде особо бегать. И я уж точно не голая.

– Неприлично, чтобы тебя видели в одном белье, и уж конечно недостойно твоего титула сбегать из спальни через окно! – возразил сэр Андрас.

– Я не хотела испортить платье, – вполне рассудительно сказала Кики. – И я не сбегала. Мне просто не хотелось разбудить кого‑нибудь из братьев.

– Хватит болтать! – рявкнул сэр Андрас, грубо хватая ее за руку. – Ты должна немедленно вернуться в свою комнату. И мы поговорим обо всем позже, когда настоятель завершит утреннюю службу, а ты будешь должным образом одета, – И рыцарь потащил ее к главному входу в монастырь.

Кики уперлась пятками в землю и выдернула руку из его пальцев. Сэр Андрас резко обернулся к ней. Его лицо пылало от гнева, а пальцы уже сжались в кулак, как будто ему хотелось ударить девушку. Кики подавила страх и вздохнула, набираясь сил. Когда же она заговорила, то почувствовала защитное тепло янтарного амулета на своей груди.

– Никогда больше не прикасайся ко мне без моего позволения! Я все еще принцесса, и, хотя я сейчас далеко от своего королевства, я вовсе не лишена власти. И я не стану терпеть подобное обращение! – яростно прошипела Кики. Ее тело вспыхнуло жаром, голову стало покалывать, как будто некая энергия вливалась в нее сверху.

Бешеное выражение соскользнуло с лица рыцаря, когда он увидел, как изменилась Ундина. Секундой раньше это была просто мокрая, полуголая женщина, выглядевшая испуганной и одинокой. А теперь она выпрямилась во весь рост, вскинула голову… Стремительно высыхающие волосы потрескивали, и девушка, казалось, светилась, излучая силу. Холодок дурного предчувствия пробежал по спине рыцаря.

– Колдунья!..

Это слово как будто кто‑то шепотом произнес в его уме, и сэр Андрас резко отступил на шаг назад.

– Вот так‑то лучше, – сказала Кики. – А теперь я буду рада вернуться в свою комнату; я уже почти добралась до нее, а ты мне помешал.

Кики повернулась и решительно зашагала по тропинке к монастырским воротам. Мужчины молча последовали за ней.

Ворота были не заперты, и Кики толчком распахнула их, не ожидая помощи рыцаря. Она думала, что во дворе будет пусто, и весьма удивилась, увидев там Изабель, Линелле, Бронвин и Гвенит, испуганно стоявших у стены рядом с воротами.

– Ох, Ундина! – вскрикнула Изабель.

Но прежде чем она успела произнести еще хоть слово, вмешался сэр Андрас:

– Ты правильно сделала, доложив о ее отсутствии. Твоя верность и преданность будут вознаграждены.

Слова рыцаря обожгли сердце девушки, Изабель предала ее? Она вспомнила, какой холодной была старая служанка, как она поначалу осуждала Ундину, но Кики казалось, что за прошедшие дни Изабель и другие женщины начали относиться к ней по‑другому… Она постаралась сохранить на лице отсутствующее выражение, продолжая переставлять деревянные ноги – через двор, ко входу, по коридору, к своей комнате… Ей хотелось обернуться к женщинам и закричать: «За что? Я думала, мы подруги… почти семья!»

Но она не хотела доставить такого удовольствия сэру Андрасу – он не должен был видеть ее боль.

У самой двери ее комнаты сэр Андрас воинственным тоном заговорил с девушкой:

– Настоятель будет ждать тебя, как только закончится утренняя служба. Я пришлю за тобой, – Он немного помолчал и добавил: – Можешь быть уверена, тебе сегодня не удастся отправиться на одинокую прогулку. Но ради твоей же безопасности мои люди проследят, чтобы ты оставалась в комнате, пока тебя не позовут.

Кики твердо посмотрела ему в глаза.

– Ради моей безопасности, вот как? А мне кажется, что ты приставил ко мне тюремщиков.

И, не ожидая ответа, она вошла в комнату и с силой захлопнула за собой дверь.