Документ 4

Документ представляет собой анонимную уставную запись о поступлении смоленской епископии пошлин с городов Смо­ленской земли. Эти пошлины назывались погородием и состоя­ли из двух частей — урока и почестья. Урок взимался еписко­пом уже без участия княжеской власти, в дополнение к указанным в документе 1 десятинам от даней. Почестье, судя по этимологии этого слова (от честь, честити — оказывать ува­жение), — первоначально угощение и подарки, связанные с выполнением епископом или его представителем публичных (судебных и административных) функций. К XIII в. это пош­лина в денежной и натуральной формах. Запись перечисляет 12 городов Смоленской земли, в которых, естественно, сущес­твовали храмы.

Документ не имеет даты. В пользу датировки его более поздним временем, чем 1136—1150 гг., скорее концом XII — первой половины XIII в., могут указывать следующие сообра­жения. Во-первых, денежный счет записи принадлежит к тому же периоду, что и грамота 1136 г. В записи не упоминаются гривны серебра, известные в документах середины XIII в. и тем более гроши конца XIV в. Во-вторых, система исчисления пошлин не имеет архаичной формы доли поступлений, а обо­значена в твердых ставках, что свидетельствует об определен­ном времени, нужном для выработки новой системы. В-треть­их, запись относится ко времени, когда церковная организация могла самостоятельно собирать с городов причитающиеся ей пошлины, не опираясь на княжескую систему сбора даней. В-четвертых, экономическое положение смоленских городов бы­ло достаточным для удовлетворения среди других и финансовых претензий владыки. Л. В. Алексеев обратил внимание на от­сутствие указания на почестье от Торопца — крупнейшего, наряду с Мстиславлем и Ростиславлем, провинциального горо­да княжества — и нашел, что это свидетельствует о времени, когда смоленский епископ не мог приезжать в этот город. Он связывает составление записи с 1211 —1218 гг., когда новго­родский архиепископ Митрофан был изгнан из Новгорода в Торопец³⁴⁰.

Три гоны короткий — значение этих слов не ясно. Гоны — мера площади земли и расстояния (Земли орамой [пахотной] пятери гоне³⁴¹), а также участки, отведенные для разведения бобров или для охоты на зверя.

Смоленские уставные грамоты.

Невод, тр[...]ица, бредник

— вероятно эти слова обозначали орудия рыбной

ловли.

Полавочник, скатерти, убрусы

— тканые изделия разного назначе­ния;

Берковеск — мера веса, равная десяти пудам, 160 кг.

340 Алексеев Л. В.

Смоленская земля.., с. 24-25.

Словарь русского языка XI —

XVII вв.

в. 4. М, 1977,

с. 72.

Законодательство

Древней

Руси

Щапов Я. Н. Княжеские

уставы и церковь.., с. 150-165.

Там же, с. 164-

165; Памятники

русского права.

Вып. второй.

Составитель

Зимин А. А.

М., 1953, с. 120.

Новгородская Первая летопись, с. 24-26, 209-211.

УСТАВ НОВГОРОДСКОГО КНЯЗЯ

СВЯТОСЛАВА ОЛЬГОВИЧА

О ЦЕРКОВНОЙ ДЕСЯТИНЕ 1137 Г.

Введение

Устав князя Святослава представляет собой законодательный акт, регулирующий отчисления в пользу новгородской еписко-пии от судебных доходов князя.

В Уставе содержатся ценные сведения об организации управ­ления в северных и северо-восточных землях Новгорода. Нали­чие в нем позднейших приписок, отразивших изменившийся, в XIII в. порядок распределения юрисдикции между князем и органами боярской республиканской государственности, дает возможность исследовать динамику укрепления новгородской независимости от княжеской власти.

Материалы Устава имеют значительную ценность также для изучения развития новгородской денежной системы.

Устав Святослава Ольговича известен в двух списках:

1. С — второй половины XIV в., в приложении к Синодаль­ной кормчей 1280-х гг. (ГИМ, Син. 132); используется здесь как основной;

2. Е — конца XV — начала XVI в., в Кормчей (ГБЛ, Егор. 472).

В обоих известных сейчас списках Устав Святослава оказыва­ется прямым продолжением помещенного перед ним Церковно­го устава князя Владимира. По мнению Я. Н. Щапова, предше­ствующая документу редакция Устава Владимира сложилась в XIII в.; следовательно, интересующий нас текст воссоединил­ся с ней не ранее второй половины XIII в.³⁴². Так же в обоих случаях Устав Святослава дополнен припиской, состоящей из двух рубрик: А се обонезьскый ряд (ст. 6) и А се бежичьскый ряд (ст. 7). Временем составления этих приписок А. А. Зимин и Я. Н. Щапов считают XIII в.³⁴³.

Дата составления самого Устава Святослава обозначена в его тексте — в лето 6645, индикта 15, что соответствует 1137 г.

Князь Святослав Ольгович занимал новгородский стол дваж­ды: с 19 июля 1136 г. по 17 апреля 1138 г., а затем с 25 декабря 1139 г. по февраль 1141 г.³⁴⁴.

Текст

/. Устав³⁴⁵, бывъшии³⁴⁶ прежде нас³"

в Руси³⁴* от пра-

2. А зде, в Новегороде, что есть десятина от дании обретох упряжено преже мене бывъшими князи. Толико от вир и продажь десятины зьрел, олико днии в руце княжи и в клеть его.

3. Нужа же бяше пискупу, нужа же князю в томъ, в десятой части божий. Того деля уставил есмь святой Софьи, а ть емлеть пискуп зв десятину от вир и продажь 100 гривен новых кун, иже выдаваеть домажиричь из Онега. Аче не будеть полна ста у до-мажирича, а³⁵⁹ осмьдесят выдасть, а дополнок възметь 20 гри­вен у князя ис клети.

4. Урадил есмь аз святей Софии и написал Никола князь новогородьскыи Святослав: в Онеге на Волдутове погосте два сорочка, на Тудорове³⁶⁰ погосте два сорочька, на Ивани погосте с даромь 3 сорочькы³⁶¹, на Ракуле 3, на Спиркове³⁶² два, у Вихтуя сорочек, в Пинезе 3, в Кегреле 3, устье Емьце два, устье Ваг два, у Пуите сорочек, у Чюдина пол сорочька, у Лигуя с³⁶³ даромь два, у Вавдита с даром два, у Вели два, у Векшензе два, на Борку сорочек, в Отмине³⁶⁴ сорочек, в Тоиме сорочек, у Поме пол сорочка, у Тошьме сорочек, у Пененича сорочек, у Порогопустьир пол сорочка, у Валдита два сорочка, на Волосе в Моши два, у Еми скора, а на мори от чрена и от салгы по пузу, у Тудора сорочек.

В лето 6645, индикта 15.

5. Оже ли кто в которое время а то рюшить или отиметь, что я урядил князь Никола Святослав с владыкою Нифонтом, князь ли, или ин кто сильных новогородець, а будеть богу про­тивен и святей Софии.

6. А се обонезьскый ряд: во Олонци 3 гривны, на Свери грив­на, на Юсколе З³⁶⁵ гривны, в Тервиничах 3 гривны, у Вьюнице гривна, устье Паши гривна, у Пахитка на Паши пол гривны, на Кукуеве горе гривна, у Пермина гривна, у Кокорка пол гривны, на Масиеге низ Сяси пол гривны, в поезде от всее земли влады-це 10 гривен, а попу две гривны, у Липсуевичь пол гривны, у Тоивота гривна, в Липне пол гривны.

7. А се бежичьскый ряд: в Бежичих 6 гривен и 8 кун, Горо-деирке полъпяты гривны, в Змени 5 гривен, Езьске 4 гривны и 8 кун, Рыбаньске гривна волжьская, в Низьске пол гривны

волжьская

РАЗНОЧТЕНИЯ

дед³⁴⁹ и от дед³⁵⁰ наших, имати пискупом^35[ десятину³⁵² от дании³⁵³ и от вир³⁵⁴, и продажь³⁵⁵, что входить в³⁵⁶ княжь двор³⁵⁷ всего³⁵*.

345 СН далее в Руси;

346 НВ бывших;

347—348 СН, КЕ, Сд нет;

348 СН Русе;

349—350 ОФ нет;

351 РЕ митрополиту;

352 ОФ нет;

П дати;

Устав князя Святослава Ольговича

Законодательство

Древней

Руси

Древнерусские

княжеские уставы

XI-XV вв. М.,

1976, с. 141.

Тихомиров М. Н., Щепкина М. В. Два памятника новгородской письменности. М, 1952, с. 21. Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восста­ния на Руси XI-XIII вв. М, 1955, с. 195.

354 П мер; Тт веры;

Крестин.

далее и от лова княжа;

КЕ, Сд далее и от лов княжих,

и от виноград,

и от всего;

356—357 КЕ, Сд дом кнпж;

Крестин., РЫЕ двор княжь от;

КЕ, Сд, ЯТ нет;

359 Е нет;

КОММЕНТАРИЙ Статья 1

Первая статья Устава содержит ссылку на существующее зако­нодательство, идущее в Руси от прадедов и дедов, т. е. имеющее общерусский характер. Это законодательство касается предо­ставления епископам (пискупом) десятины от всех княжеских доходов (что входить в княжь двор всего), в том числе от даней, вир и продаж. Статья, следовательно, говорит о двух формах десятины — от даней и от вир и продажь.

Следует заметить, что несмотря на ссылку на устав пра­дедов и дедов, порядок назначения обеих форм десятины отнюдь не был непреложным. В практически синхронном па­мятнике — Уставе князя' Ростислава смоленской епископии 1136 г. десятина формируется на основе только податного им­мунитета: И се даю святей Богородицы и епископу десятину от всех даней смоленских что ся в них сходит истых кун, кроме продажи, и кроме виры, и кроме полюдья³⁶⁷.

Статья 2

В момент вокняжения Святослав Ольгович обнаружил, что податной иммунитет новгородской епископии обеспечен преже нею бывшими князи, тогда как организация судебного иммунитета нуждается в особом вмешательстве. Неясная фраза Толико от вир и продажь десятины зьрел, олико днии в руце княжи и в клеть его порождает противоречивые толкования.

Слово днии в этой фразе М. Н. Тихомиров переводил как дней и соответственно усматривал в нем указание на былое су­ществование порядка дележа доходов между князем и еписко­пом по дням³⁶⁸.

Более убедительным представляется общепризнанное пони­мание в слове днии испорченного даней, позволяющее толко­вать всю фразу как: десятина от вир и продаж находилась в соответствии с теми суммами дани, которые собирались в руках князя и в его Казне. Очевидно, слово даней имеет здесь расширительное значение, подразумевая именно поступ­ления от вир и продаж, а не от податей, что в данном контек­сте было бы бессмысленным.

Десятина от податей, как явствует из самого факта ее противопоставления, до Святослава Ольговича была уже уста­новлена кем-то из его предшественников.

Надо особо оговорить это обстоятельство, поскольку Б. Д. Греков был склонен переводить спорную фразу следую­щим образом: к моменту вокняжения Святослава сумма одной только десятины от вир и продаж равнялась всей сумме княже­ской дани, собираемой с Новгородской земли³⁶⁹. Такое толко­вание отодвигает момент фиксации судебной десятины в отда­ленное прошлое, что противоречит Уставу Святослава Ольго­вича.

Статья 3

Существо нововведений Устава сформулировано в ст. 3. Она устанавливает фиксированную сумму ежегодной судебной деся­тины независимо от реальных доходов князя, получаемых от судебного иммунитета. Устав определяет, что епископу надле­жит получать 100 гривен новых кун «от вир и продаж», а выда­вать ему эту сумму должен домажирич из Онега. Если у дома-жирича (сборщика податей) не будет полной суммы десятинных отчислений, то разницу епископ получает из княжеской казны (клети). Этот порядок пояснен конкретным примером: если у домажирича будет только 80 гривен, то недостающие 20 гривен берутся из клети. Начальная фраза статьи свидетельствует о равной заинтересованности епископа и князя в установлении такого порядка.

В литературе давно уже стала дискуссионной проблема по­литической направленности этого документа. В чью пользу он был составлен? Кто получал выгоды в результате фиксации судебной десятины — князь или епископ? Мнения исследова­телей по этому вопросу можно разделить на три группы: Устав носит прокняжеский характер; Устав практически ней­трален: Устав — результат победы Новгорода в антикняже­ской борьбе.

Выразителем первой точки зрения был Б. Д. Греков. В самом Деле, если в соответствии с его пониманием спорной фразы в ст. 2 судебная десятина до Святослава была равна всей сумме даней, собиравшихся княжеской казной, то ее фиксация в 1137 г. резко ограничивала доходы епископа. «Может быть, — спрашивал Б. Д. Греков, — эта реформа была одной из причин оппозиции владыки Нифонта по отношению к князю Святос­лаву?»¹⁷⁰.

Устав князя Святослава Ольговича

Греков Б. Д.

Избранные труды.

Т. 4. М., 1960,

с. 144.

Греков Б. Д. Революция в Новгороде Вели­ком в XII в.— Ученые записки Института исто­рии РАНИОН. Т. 4. М., 1929, с. 18.

Законодате л ьство

Древней

Руси

Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского госу­дарства, с. 222.

372 Карамзин Н. М.

История госу­дарства Россий­ского, т. 2, с. 185-186.

Лихачев Д. С. «Софийский вре­менник» и новго­родский полити­ческий переворот 1136 г.— Истори­ческие записки, № 25, 1948, с. 244-249

Памятники

русского права.

Вып. второй,

с. 116, 119.

Тихомиров М. Н. Крестьянские и

городские восста­ния на Руси XI-XIII вв с. 195.

376 ГВНП, с 55-56,

№ 28.

Вторая точка зрения изложена С. В. Юшковым: «Содержа­ние этого Устава весьма бедное; никаких особых привилегий он не обеспечивает новгородской церкви».

Наконец, последняя точка зрения безраздельно господствует сегодня. Впрочем, она была провозглашена еще Н. М. Карамзи­ным, увидевшим в Уставе стремление князя Святослава «обезо­ружить Нифонта своею щедростию»³⁷². Д. С. Лихачев обратил внимание на форму заклятия против возможных нарушителей Устава: гарантом Устава в ст. 5 названа св. София, патронесса епископии, а не св. Николай, патрон князя Святослава А. А. Зимин отметил, что фиксация десятины создает извест­ную независимость епископии от князя³⁷⁴. М. Н. Тихомиров пошел дальше других исследователей, склоняющихся к общей оценке документа как памятника победы новгородцев в антикня­жеской борьбе. Он признал в Уставе Святослава государствен­ный акт, отражающий интересы смердов, повинности которых отныне строго определены законодательным путем³⁷⁵.

На наш взгляд, сама постановка вопроса при всей его важнос­ти носит несколько идеальный характер, исходя главным обра­зом из оценки не самого Устава, а обстоятельств, сопутствовав­ших его появлению. И дело здесь даже не в личности Святослава Ольговича, которая не вполне сочетается с тем пред­ставлением, которое может быть составлено о князе, пришедшем в Новгород на гребне антикняжеских волнений 1136 г. Хорошо известно, что сразу по вокняжении Святослав вступает в кон­фликт с епископом Нифонтом, отказавшим князю в церковном венчании. Святослава дважды изгоняют с новгородского стола. Все эти события характеризуют его как последовательного за­щитника княжеских привилегий, опиравшегося не на Новгород как таковой, а на определенные боярские группировки в нем. Деятельность князя позволяет оппозиционным боярским груп­пам дважды добиваться его изгнания.

В этой связи представляется, что распространенная оценка Устава Святослава как важнейшего памятника, порожденного успехами восстания 1136 г., основывается главным образом на прямолинейном привлечении в качестве аргумента той схемы периодизации новгородской истории, в которой восстание 1136 г. признано поворотным пунктом от княжества к боярской республике. Дает ли сам Устав материалы именно для такой его оценки? Разумеется, он выгоден епископии. Действительно, он укрепляет ее независимость от князя. Но возможно ли гово­рить о значительных материальных льготах, предоставленных князем новгородской церкви?

Фиксированный Уставом доход епископа в 100 гривен новых кун сравнительно невелик. Под гривнами новых кун, которые к концу XII в. стали гривнами ветхих кун, возможно пони­мать лишь гривны кун Пространной Правды. Их соотношение с гривной серебра, отмеченное договором Новгорода с немцами конца XII в., равнялось 4:1. Иными словами, 100 гривен новых кун равны 25 гривнам серебра. Для сравнения отметим, что та­кая сумма составляет половину вступительного взноса «пошло-

го» купца в иванскую корпорацию. Эту сумму, бывшую лишь одним из источников дохода новгородской епископии, можно было бы при желании признать заметной, если бы она впервые назначалась князем в качестве десятины. Однако судебная деся­тина в виде нефиксированной величины и прежде поступала в Софийский дом. Следовательно, вопрос о материальной выгод­ности для новгородской епископии рассматриваемого Устава вообще может быть сведен к обсуждению мизерной суммы, сос­тавлявшей разницу между прежними и новыми поступлениями в епископскую казну десятины от вир и продаж. Если оставать­ся в русле материальных расчетов, следует признать правоту С. В. Юшкова, говорившего об отсутствии особых привилегий новгородской церкви, якобы декларированных этим доку­ментом.