Подготовка нападения на Японские острова

Когда американцы овладели Филиппинами, экономическая мощь Японии еще не была подорвана. Поэтому военному нападению на Японские острова должна была предшествовать экономическая блокада и подавление военной промышленности. Чтобы осуществить блокаду, необходимо было перерезать сообщение по морю с теми районами Азиатского материка, из которых Япония ввозила необходимое для нее сырье, прежде всего с Китаем, откуда она получала уголь и продовольствие. После потери Филиппин Япония лишилась в основном лишь одного важного вида сырья – нефти. Как и все подвозимое из Нидерландской Индии сырье, нефть могла транспортироваться теперь только вдоль берегов Индо-Китая и Китая. А за этими водами американские подводные лодки и авиация следили так зорко, что большая часть японских торговых судов и танкеров не добиралась до места назначения. По-иному обстояло дело в вопросе морского сообщения с Кореей, Маньчжурией и Северным Китаем. Правда, и здесь сообщение можно было нарушать с помощью подводных лодок, но для этого пока недоставало значительно более эффективного регулярного наблюдения с воздуха, которое могло бы осуществляться лишь с находившегося еще в руках японцев острова Окинава. Поэтому очередным шагом было овладение этим островом, который одновременно должен был явиться трамплином для последующего прыжка на собственно Японские острова. (Карта 5, стр. 286)

Подавление японской промышленности невозможно было осуществить без использования мощных соединений «летающих сверхкрепостей». Их базы находились на Марианских островах, на расстоянии почти 2500 км. Поэтому самолетам за счет бомбовой нагрузки приходилось брать очень много горючего. Сопровождение истребителями исключалось. «Крепостям» приходилось сбрасывать бомбы с большой высоты, а поврежденным машинам не удавалось преодолеть большого расстояния до своих баз. Усиление воздушных бомбардировок требовало более близкого расположения аэродромов, с которых до Японских островов могли бы долетать и истребители и на которых «сверхкрепости» могли бы совершать хотя бы промежуточную посадку при возвращении на свою базу. В этом случае они могли бы заправляться здесь горючим, а поврежденные машины можно было бы ремонтировать. Этим условиям отвечал небольшой остров Иводзима, расположенный примерно посередине между Марианскими островами и Японией. От захвата Формозы, также лежащей недалеко от Японии, американцы воздержались, поскольку при крупных размерах и сложности условий местности этого острова неизбежно пришлось бы натолкнуться на очень сильное сопротивление с японской стороны.

После взвешивания всех этих соображений очередными объектами американского наступления были намечены острова Окинава и Иводзима.

Нападение на Иводзиму началось трехдневным артиллерийским обстрелом с кораблей и воздушными налетами, а сама высадка была осуществлена 19 февраля двумя дивизиями морской пехоты. Третью дивизию американцы держали в боевой готовности на транспортных судах. На острове 23 тыс. японцев занимали глубоко эшелонированные, хорошо оборудованные для ведения оборонительного боя позиции. Десант имел успех, как всегда, благодаря мощной поддержке флота и авиации. На другой день была высажена и резервная дивизия, а к вечеру был захвачен аэродром. Однако в дальнейшем бои на острове приняли затяжной характер и сопровождались чрезвычайно тяжелыми потерями. Когда маленький яйцевидный остров шириной всего 4 и длиной 8 км, наконец, в середине марта перешел полностью в руки американцев, было подсчитано, что победители потеряли в общей сложности к этому времени 4600 человек убитыми и 15 300 ранеными. Из 23 тыс. защитников острова в живых оставалось вряд ли более сотни. Японская авиация мало чем могла помочь отдаленному острову. Не хватало сильного соединения авианосцев, обеспечиваемого крупными морскими силами. Только нескольким «камикадзе» удалось потопить один американский авианосец и повредить второй.

Упорство и готовность к самопожертвованию, с какими японцы обороняли Иводзиму, были непревзойденными. Однако на продолговатом острове Окинава длиной 120 км американцам приходилось ожидать встречи с еще более сильным гарнизоном. Его численность они определяли примерно в 60 тыс. человек. На самом же деле, учитывая мобилизованных для ведения боя местных жителей, американцы встретили вдвое большее число защитников острова. Японская авиация, которая в борьбе за этот остров не нуждалась в авианосцах, по мере своих сил принимала участие в бою.

Американцы использовали для захвата острова 10-ю армию в составе шести дивизий общей численностью 180 тыс. человек. Предварительные воздушные налеты в целях подавления японской авиации были направлены против острова Формоза, а также отделенной от него узким проливом группы островов Сакисима и острова Кюсю, самого южного из островов собственно Японии. 1 апреля была осуществлена высадка десанта на юго-западном берегу острова Окинава. Техника проведения такого рода операций была американцами уже настолько хорошо изучена, а сосредоточение всех видов боевых средств так велико, что операция прошла без существенных потерь. К вечеру на острове было уже 50 тыс. человек. Был захвачен первый аэродром, и противник оказался расчлененным на две группы. Одна из них, значительно более крупная, находилась в южной части острова, средняя ширина которого составляет всего 15 км. Если отрезанные на севере силы вскоре удалось нейтрализовать, то борьба за южную часть острова велась с такой ожесточенностью, какую даже трудно представить себе человеку с Запада. Японцы заняли позицию, опиравшуюся флангами на оба побережья. Артиллерийская поддержка была чрезвычайно сильной. Американцы неделями фактически совершенно не продвигались вперед. Японские военно-морские и военно-воздушные силы поддерживали войска всеми имевшимися в их распоряжении средствами. При этом речь идет не только о все возраставшем числе смертников – «камикадзе». Соединение военно-морских сил, состоявшее из последнего гигантского линкора «Ямато», одного крейсера и 6 эскадренных миноносцев, пыталось пробиться к американским транспортам снабжения, по-видимому, с задачей уничтожить их даже ценой собственной гибели. Не достигнув цели, это соединение пало жертвой массированных воздушных налетов американцев. Чтобы обеспечить выход в море линкора «Ямато», японскому флоту пришлось использовать почти все свои нефтяные запасы, и остававшиеся еще в Японии корабли не могли теперь принять участия в боевых действиях.

Бои за остров Окинава затянулись до 21 июня. Лишь в середине мая одной американской дивизии морской пехоты удалось вбить решающий клин в японскую оборону в южной части острова. Но и после этого пришлось еще вести длительные бои, чтобы окончательно сломить сопротивление японцев. Незадолго до окончания боев на острове японский командующий и его начальник штаба сделали себе харакири. Об ожесточенности этих боев со всей очевидностью свидетельствуют большие потери (39 тыс. убитыми, ранеными и пропавшими без вести) у американцев, причем только в результате потопления транспортов с войсками в основном от налетов «камикадзе» они составили более 10 тыс. человек. Японцы потеряли 109 629 человек, только 7871 попал в плен.

В апреле и мае налеты японской авиации усилились. Было послано на смерть 900 «камикадзе», из которых 200 поразили намеченные цели. Часть смертников использовала самолет-снаряд, напоминавший по своему устройству Фау-1, транспортируемый и выбрасываемый обычным самолетом и снаряженный 1 т взрывчатого вещества. Налеты японцев были направлены главным образом против американских авианосцев, из которых значительная часть получила тяжелые повреждения. Всего в районе островов Рюкю и Кюсю японцы потеряли в воздушных боях 3400 самолетов и на земле 800. Потери американцев составили 1000 самолетов.

Захват американцами островов Иводзима и Окинава явился для японцев сокрушительным ударом. Практически это повело к завершению боев в Восточной Азии. Поскольку примерно к тому же времени было сломлено сопротивление в Германии, исчезли последние шансы еще хотя бы немного затянуть войну. Уже вскоре после высадки американцев на Окинаве японский премьер-министр генерал Койсо 7 апреля вышел в отставку. Он принял свой пост в июле 1944 г., объявив о тотальной мобилизации всех сил народа, когда Япония еще вела последние бои за свои внешние форпосты. Эти бои были проиграны. Когда вступил в должность преемник Койсо адмирал Судзуки, решающее влияние на внешнюю политику Японии получили деятели военно-морского флота. Они всегда лишь с сомнениями и нерешительностью следовали резко-прямолинейному курсу представителей армии. И тем не менее все попытки добиться сносного мира путем соглашения, за подписание которого Япония была готова дорого заплатить, провалились ввиду установки противников на безоговорочную капитуляцию, которой они требовали и в Восточной Азии. Япония сделала еще попытку достичь своей цели при посредничестве Советского Союза. Заключенный между этими государствами в апреле 1941 г. пакт о ненападении значительно облегчил обеим странам ведение войны в последние годы. Советский Союз чувствовал себя более или менее обеспеченным от нападения с тыла и в значительной мере ослабил его, особенно в решающую зиму 1941/42 г., когда он как раз вовремя смог бросить крупные силы из Сибири в решающую битву за Москву. Для Японии пакт с СССР имел, вероятно, еще большее преимущество: нейтралитет русских ограждал ее от угрозы появления американских авиабаз в Восточной Сибири и в районе Владивостока. Для русских казалось совершенно невозможным разрешить чужой авиации свить себе гнездо на советской территории. Но теперь договор сделал свое дело и стал для русских нежелательным политическим препятствием для осуществления их планов в Восточной Азии.

Для западных держав попытка японцев достичь мира с помощью Советского Союза могла означать, что Япония более не ждет для себя успехов от продолжения войны. Это давало западным державам возможность своевременно, исключив из этого дела русских, создать в районе Восточной Азии обстановку, соответствующую их интересам. Но, как и в отношении Германии, здесь также формула безоговорочной капитуляции оказалась препятствием. Кроме того, еще в начале февраля 1945 г. на Ялтинской конференции между обеими западными державами и Советским Союзом была достигнута договоренность относительно продолжения войны в Восточной Азии. Правда, к этому времени овладение Филиппинами было уже в основном завершено, однако нападение на острова Окинава и Иводзима только планировалось. Предстояли еще окончательные бои за Японские острова. Япония готовилась к чрезвычайно упорной и длительной последней схватке, и США придавали этому очень большое значение. Опыты с атомной бомбой были еще не закончены, об ее эффективности пока никто не имел конкретного представления. Мощная поддержка Советского Союза в деле разгрома японцев казалась Соединенным Штатам крайне необходимой для сокращения сроков войны. Поэтому западные державы 11 февраля заключили тайное соглашение с Советским Союзом, по которому Советский Союз обязывался в течение 2–3 месяцев после капитуляции Германии и прекращения военных действий в Европе вступить на стороне западных держав в войну против Японии. В качестве вознаграждения западные державы обещали русским «восстановление прежних прав России, нарушенных предательским нападением японцев в 1904 году». Речь шла в основном о возвращении южной части Сахалина, использовании порта Дайрен (Дальний) как торговой гавани и Порт-Артура как военно-морской базы, о праве на железную дорогу в Маньчжурии и передаче Советскому Союзу Курильских островов. Русские были крайне заинтересованы в том, чтобы участвовать в заключении мира на Дальнем Востоке в качестве равноправной стороны, принимавшей участие в войне. Поэтому они затягивали ответ на поданную японцами в мае просьбу о посредничестве и сосредоточивали в областях, граничащих с Маньчжурией, крупные силы, часть которых приходилось перебрасывать из Германии. В аналогичном положении находились и американцы, которые еще ожидали прибытия освобождавшихся из Германии сил, чтобы после этого приступить к нападению на Японские острова.

Возникшую паузу американцы использовали для продолжения воздушной войны, имевшей целью перерезать японские морские пути подвоза, парализовать сеть коммуникаций и военную промышленность и терроризировать японское население. Здесь они совершили такую же ошибку, что и в Германии, считая устрашение мирного населения столь же важным средством ведения войны, как подавление экономики страны. Непрерывные воздушные налеты на крупные японские города ввиду легкости построек наносили тяжелейшие потери и разрушения. По японским данным, было убито 260 тыс. человек, ранено 412 тыс., лишилось крова более 9 млн. человек. Но гораздо сильнее на моральном состоянии населения отражались продовольственные трудности и военная обстановка. Систематическое уничтожение торгового флота, без которого Япония была лишена средств к существованию, блокада подвоза железной руды, угля и нефти для военной промышленности – все это неизбежно должно было сломить сопротивление японцев.

Этих решающих факторов политическое руководство США, видимо, недооценивало или, быть может, у него не хватало терпения, чтобы выждать результатов их действия. В 1945 г. в Потсдаме американцы снова договорились с СССР о его вмешательстве в войну против Японии, что русские пообещали сделать к началу августа. Кроме того, Трумэн решился на применение атомной бомбы, образец которой был испытан 16 июля в пустыне в штате Нью-Мексико. Правда, для успокоения совести Трумэн еще желал дать японцам последнюю возможность закончить войну принятием капитуляции. Однако японцы отклонили соответствующий ультиматум США, Великобритании и Китая от 26 июля, так как в нем ничего не говорилось о последующей судьбе императора и даже полностью не исключалась возможность признания его военным преступником. Уже по этой причине ультиматум для Японии был неприемлемым.

Теперь Трумэн считал, что он имеет моральное право применить атомную бомбу. Он обосновывал свое решение тем, что в результате применения атомной бомбы будет ускорено окончание воины и это спасет жизнь сотням тысяч американцев и японцев. В качестве целей были избраны Хиросима и Нагасаки, как промышленные центры и густонаселенные города. 6 августа в 8 час. 15 мин. на Хиросиму обрушилась первая бомба. Она была сброшена на парашюте; вскоре после ее отделения от самолета в нескольких сотнях метрах над землей появился огромный огненный шар, излучавший колоссальное количество тепла. Действие взрыва оказалось потрясающим. В радиусе более 4 км возникли сотни пожаров. Нагревание воздуха было чувствительным на расстоянии до 7 км, ожоги первой степени люди получали даже на расстоянии 4,5 км, радиоактивное излучение оказалось смертельным в радиусе 1000 м. от эпицентра взрыва. Из населения города численностью в 300 тыс. человек 78 150 было убито, немногим менее 100 тыс. ранено, почти 14 тыс. пропало без вести. Через двое суток еще более мощная бомба была сброшена на Нагасаки, и лишь потому, что город расположен в холмистой местности, действие бомбы оказалось слабее.

В тот же день в войну вступил Советский Союз. Он использовал отклонение японцами ультиматума о капитуляции от 26 июля как предлог для своего вмешательства, обосновывая его тем, что Япония своим отрицательным поведением сделала посредничество Советского Союза невозможным. Поэтому, верный своему союзническому долгу, СССР согласился на предложение союзников выступить на их стороне против Японии и тем самым содействовать скорейшему окончанию войны. Наступление русских против японских войск в Маньчжурии началось 9 августа с северо-запада, северо-востока и из района Владивостока и продолжалось также и после прекращения военных действий до тех пор, пока не были заняты вся Маньчжурия и Корея севернее 38-й параллели.

10 августа под впечатлением взрывов атомных бомб японское правительство решилось принять требования противника. Оно лишь добивалось того, чтобы прерогатива императора как носителя верховной власти не потерпела ущерба. Союзники пошли на это с оговоркой, что окончательная форма правления в Японии в соответствии с Потсдамскими решениями будет определена свободным волеизъявлением японского народа. После этого японцы 14 августа признали капитуляцию, которая была торжественно подписана 2 сентября на американском военном корабле.

Военные действия второй мировой войны закончились.

Заключение

Прошло шесть лет после окончания военных действий, но Вторая мировая война не закончилась ни формально, ни фактически. Из «горячей» войны она стала «холодной» с временными рецидивами пер вой. Уже тот факт, что оказалось необходимым найти новый термин для того состояния, которого до сих пор не знала история народов, доказывает, насколько мало победителям удалось принести миру мир, за который они сражались и который обещали. Главная вина в этом падает, конечно, на Советский Союз. Но значит ли это, что государственные деятели западных держав по этой причине ни в чем не виноваты? Разве трудно было предугадать, что так и будет? Разве ответственные государственные деятели Запада не были по крайней мере легковерны, когда пытались сверх военного союза добиться политической реорганизации мира рука об руку с державой, недвусмысленно показавшей еще в 1939 году, что она понимает под демократией и освобождением народов? Только трудно объяснимая близорукость могла привести к той обстановке, от которой сейчас страдает и еще неопределенно долго будет страдать весь мир.

Источники зла коренятся в давно минувших годах. Даже не прилагая особых усилий, можно проследить эти источники вплоть до Первой мировой войны. Война 1914–1918 гг. началась еще в классической форме государственно-политических противоречий старых европейских великих держав. В своей основе эта война с немецко-австрийской стороны носила оборонительный, консервативный характер и создавала впечатление агрессивной лишь благодаря политической неуклюжести. Движущими силами противоречий были: с английской стороны – традиционная политика поддержания равновесия сил в Европе, равновесия, казавшегося нарушенным в связи с усилением Германии; с французской стороны – веками проводившаяся борьба за первое место в Европе вместе с открыто признававшимся стремлением к реваншу за 1870/71 г., Россия же стремилась путем уничтожения Германии подорвать Дунайскую монархию, что должно было обеспечить русским господство в Юго-Восточной Европе. В конце 1916 г. после первоначальных побед Германии создалось равновесие сил, которое, как казалось, не давало ни одной из сторон перспектив на решающую победу на поле сражения. Это было правильно замечено германским правительством и нашло свое логическое выражение в декабре 1916 г. в предложении германского кайзера о заключении перемирия. Война все еще была лишь европейским конфликтом, во всех государствах у власти стояли еще силы, которые могли пресечь разрушительные и разлагающие тенденции. Каждое из этих государств в отдельности, как и все европейское общество в целом, без всякого сомнения, выиграли бы, если бы немедленно прекратили войну, не только ведшую к усиливающемуся обнищанию и обескровливанию всех участвовавших в войне держав, но и освобождавшую такие силы, революционная взрывная мощь которых не поддавалась учету.

Решение западных держав продолжать войну с помощью американцев до полного поражения Германии и разгрома Дунайской монархии лишило Европу ее ведущего положения в мире. Принять это решение западным державам было тем легче, что немецкое мирное предложение лишилось своего эффекта из-за неясного отношения к бельгийскому вопросу. Но еще опаснее, чем призыв к окончательному решению спора силой оружия, было то, что ведущие государственные деятели Запада перенесли этот конфликт, носивший ранее лишь государственно-политический характер, в область идеологии. Тем самым они вступили на наклонную плоскость, по которой катятся и до сегодняшнего дня. Демагогическое натравливание народов друг на друга было движущей силой и нередко предлогом политики уничтожения и подавления противника. Государственно-политические и экономические цели находили удобное обоснование в «ответственности за развязывание войны», которая возлагалась на противника, внутриполитическое разложение стало обоюдоострым средством борьбы. Применившие это оружие государства считали себя еще достаточно сильными и внутренне целостными, чтобы использовать его в лагере противника без вреда для себя. Немецкое верховное командование периода Первой мировой войны пошло по этому пути и пропустило Ленина из Швейцарии через Германию в Россию. Западные державы не стеснялись почти никаких средств, чтобы добиться внутреннего разложения Германии и Дунайской монархии. Вместо того чтобы всеми силами и совместно искать эволюционный путь, по которому прежде всего Англия шла к своему благополучию в метрополии и во всей своей мировой империи уже сотни лет, западные державы только для того, чтобы выиграть войну и взвалить свои непомерно возросшие расходы на плечи разбитого противника, занесли факел революции в страны своих врагов и возвели на них несправедливое обвинение в нарушении морали. Отсюда они и черпали свое моральное право диктовать условия мира, истинные цели которого были едва прикрыты фиговым листком справедливого возмездия.

Версаль бросил в почву дурное семя. Из этого семени выросли все аргументы будущего немецкого диктатора, которые понадобились ему, чтобы своей демагогией увлечь за собой разочарованный немецкий народ.

Глубоко трагичен тот факт, что западные державы лишь под политическим нажимом, который умел оказывать Гитлер, признали за Германией ее право на национальное достоинство, в котором они ей в конце Первой мировой войны и в двадцатые годы отказывали совершенно или в значительной мере. Теперь было уже поздно. Демагогия вступила на свой победоносный путь, и не только в Германии. Она захватила все народы, получая мощную поддержку государственных деятелей. Конечно, после немецкой победы во Франции демагогия рас цвела в немецком народе самым пышным цветом. Немецкий народ был отравлен угаром непобедимости и умело внушенном ему правителями чувством расового превосходства, он попал в капкан безграничной веры в гений своего «фюрера». Из этого капкана основная масса народа так и не освободилась до своего горького конца. В то же время победа во Франции, по крайней мере подсознательно, создавала впечатление избавления от капризов истории, жертвой которых Германия являлась из-за своего центрального положения в Европе в течение веков, постоянно становясь мячом в руках европейской политики и полем сражения для великих держав. Освобождение от этих оков нашло свое выражение в столь умело выбранной для отравления сознания масс, хотя и столь же заносчивой формуле «тысячелетней империи».

На последующие события наложило свой отпечаток аморальное руководство немецким народом Гитлера, страдавшего манией величия, а также тот факт, что на Западе у кормила власти стояли два государственных деятеля, считавшие, что с демагогией Гитлера и «взрывной силой» японского народа можно справиться – наряду с длительным применением силы – тоже только путем демагогии. Рузвельт едва ли успел понять, а Черчилль понял лишь слишком поздно, когда он уже не играл решающей роли, что Советский Союз – это такой партнер, который должен был стать для западных держав столь же необходимым в военном отношении, сколь и опасным для их политических целей. Эта опасность обострилась, когда попытка немцев покорить Советский Союз окончательно провалилась, японцы были вынуждены обороняться, а Италия откололась от своих прежних союзников – то есть осенью 1943 г. К этому моменту, однако, свойственная идее крестового похода идеология, постоянно питаемая расистскими бреднями Гитлера, а также умелая политика Советского Союза, не остановившегося даже перед роспуском Коммунистического Интернационала, и, наконец, отчужденность Нового Света от Европы толкнули президента США на такой путь, с которого он уже не мог или не желал сойти. В 1918 г. Вильсону не удалось подготовить мир к демократии, чтобы таким путем достичь вечного мира. Тогда американцев постигло разочарование. Теперь американский президент хотел добиться этой цели в союзе со Сталиным. Трагическая вина Рузвельта в том, что он не отказался своевременно от этого противоестественного союза. Вместо этого он пошел по порочному пути «безоговорочной капитуляции», что было с его точки зрения единственным средством бескомпромиссного достижения одинаковых, как он считал, целей всех государств, участвовавших в войне против Германии и Японии. Так он стал могильщиком нового устойчивого мирового порядка. Наконец, демагогия привела людей, уверенных в своей непогрешимости и не понимавших, что фанатизм мешает им ясно видеть происходящее, к тому, чтобы устроить судилище, на котором они не только сделали себя судьями в своем собственном деле, но, не ограничиваясь преследованием истинных преступников, подвергли божьему суду и целые народы. В своей заносчивости они потерпели фиаско, как и те силы, которые они по праву подвергли разгрому. Они не пожелали понять, что плохи не народы сами по себе, что народы могут быть направлены по ложному пути по своей или чужой вине, поклоняясь при этом фальшивым богам. Свергнуть этих фальшивых богов и освободить совращенные ими народы – такова та истинная задача, которую должны были бы поставить перед собой государственные деятели Запада.

Когда 150 лет тому назад мощная коалиция освободила Европу от диктатора, ввергавшего ее в течение 20 лет из одной войны в другую, нашлись разумные государственные деятели, не возложившие на французский народ ответственности за ложный путь, по которому он пошел. Они знали меру, потому что были единодушны в самом главном, и смогли принести миру столетний мир – мир, одаривший человечество невиданным расцветом культуры и цивилизации. Конечно, и этот мир был не свободен от недостатков, свойственных всему содеянному руками человеческими. Но демагогия, захлестывающая сейчас своим потоком государственных деятелей и народы, еще не получила тогда своего всеобъемлющего влияния на политику. Лишь когда человечеству удастся освободиться от этого страшного бича двадцатого века, оно вновь обретет покой.