Дореволюционные учения об институте и конструкции

Института в праве.

В работах общего характера дореволюционного периода проблема конструкции института практически не затрагивается, ученые ограничиваются лишь тем, что дают общее определение правового института, не давая даже четких критериев их разграничения. В этих трудах ученые лишь оговаривали недостатки в работах своих коллег, не пытаясь при этом найти возможность разработки наиболее приемлемой конструкции правового (юридического) института, наверное, предоставляя эту возможность следующему поколению юристов-исследователей. Однако Л.А. Кассо в своем труде «Понятие о залоге в современном праве»[98] дает общую конструкцию залога, что уже немаловажно для развития всей правовой науки.

Дореволюционные ученые не могли обойти своим вниманием такую важную правовую категорию как юридический институт. При этом каждый дает свое, индивидуализированное определение этого явления. Так В.М. Хвостов определяет его следующим образом: «Совокупность юридических норм, которые относятся к известному абстрактному юридическому отношению или к нескольким отношениям, тесно связанным между собой, и при том совокупность этих норм, мыслимая, как одно целое, называется юридическим институтом»[99]. Причем в качестве примера он приводит такие институты как институт собственности, купли-продажи, товарищества[100]. В данном случае, видимо, стоит обратить внимание на то, что к данной правовой категории автор относит именно абстрактные юридические отношения (или их однородную совокупность) и при этом не выделяет никаких критериев подразделения данных отношений. Возникает закономерный вопрос: так как же определить к какому институту относятся те или иные нормы? Где пределы, границы, разделяющие различные институты? На этот вопрос мы ответ не находим и в работе другого знаменитого дореволюционного ученого, Г.Ф. Шершеневича, который писал: «Совокупность норм, определяющих группу типических отношений, объединенных общей житейскою целью, называется правовым институтом…»[101]. В силу того, что такие понятия, как «группа типических отношений» и «житейская ценность» не вносят хоть сколько-нибудь определенности в понимание самого содержания, сути правового института, а автор в своем исследовании ограничивается исключительно данным определением и примерами, то оно (определение) не несет в себе значимой юридической ценности. Обращает на себя внимание тот факт, что Г.Ф. Шершеневич выделяет следующие институты: брак, право собственности, наследование по завещанию[102], некоторые современные теоретики права также выделяют институт наследования по завещанию, но наряду с ним выделяют и институт наследования вообще, в результате получается, что одно и то же отношение регулируют различные институты, чего быть не должно. Во избежание такой конкуренции правовых норм постепенно вводились такие категории, как подотрасли и субинституты, хотя сколько-нибудь четкие критерии разграничения их до сих пор не наблюдается.

Следующее определение института дает Н.К. Ренненкампф: «Совокупность юридических норм, заключающих однородное содержание, определяющих однородные отношения, есть юридический институт. Каждый юридический институт есть известное целое, проникнутое общим началом и общей целью. Институты обширные могут разделяться на несколько подчиненных, второстепенных, обнимающих отдельные предметы, вытекающие из общего и связанные с ним»[103]. В данном случае автор отмечает, что есть большие институты, состоящие из более маленьких, но не уделяет должного внимания факту соотнесенности одних и тех же отношений как большему, так и меньшему институту, не делает попытки ни разграничить их, ни ввести новую правовую категорию, которая помогла бы решить данную проблему. Примечательно и то, что, по его мнению, «совокупность всех юридических институтов, действующих в известном государстве, составляет право или юридический порядок этого государства»[104]. «Каждая область права, — продолжает он, — отличается особым принципом и юридическим действием, и потому, то или другое место, занимаемое частью права в общей системе, сообщает ей в известной степени различное юридическое значение и последствия»[105], последняя характеристика придает институту большее значение в системе права, нежели даже отрасли. Логично ли это? Можно сказать, что да. Юридический институт в правовой системе, видимо, можно сравнить со средним слоем в обществе, на котором, по большей части, и держится вся социальная структура: если средние слои неспокойны, то все может рухнуть в одно мгновение. Именно это, вероятно, подразумевал профессор В.М. Хвостов, когда говорил о системе права, выделяя три основных, необходимых для достижения положительного результата законотворчества процесса элемента. Он делает акцент на правильное разграничение различных институтов: «при помощи этой операции (юридической конструкции – Е.Ю.) юристы формулируют известные общие понятия в праве, группируют нормы права в институты… Обращение с правом, благодаря этому, упрощается и облегчается, так как у юриста при одном названии института, правильно конструированного, возникает представление обо всех тех нормах, которые включает в себя этот институт, и об его отношении к другим институтам»[106].

Таким образом, получается удивительное несоответствие: с одной стороны, никто из дореволюционных ученых, думаю, не стал бы отрицать практическую важность создания некой единообразной конструкции института, определившей бы критерии, по которым нормы, регулирующие конкретное отношение, можно было отнести к одному конкретному институту. Но при этом, несмотря на то, что правовая мысль в данный период достигала немалых высот, в трудах, носивших общий характер, не было создано ничего подобного.

Однако не стоит упускать из виду работы, носившие специальный характер, где попытки разработать конструкцию какого-то одного, конкретного института все-таки предпринимались. Так Л.А. Кассо, изучая эволюцию залога во Франции, Германии и России выделяет отдельные сложные по своей структуре элементы, составляющие залог[107]. И хотя, говоря о развитии залогового права во Франции и Германии Л. А. Кассо ограничивается лишь перечислением и описанием последовательно сменявших друг друга конструкций института залога (например, удовлетворения из стоимости заложенного объекта[108], поземельного кредита[109], личной ответственности залогодержателей[110], Grundschuid[111], законной ипотеки[112], ответственности наследника по залогу наследодателя[113] и многие другие), автор довольно четко выделяет основные конструкции, свойственные современному ему российскому залоговому праву, раскрывает их сущность и проблемы, связанные с несовершенством и плохой разработанностью этих правовых категорий. Л.А. Кассо выделяет: залог по закладным крепостям; удовлетворение залогодержателей по старшинству закладных; выдачу ссуды под соло-векселя; публичную продажу недвижимости по искам других кредиторов заемщика; передачу залогового права; продажу заклада; запрещение, налагаемое как предварительное обеспечение; добровольный залог, молчаливо установленный самим актам передачи вещи; неустойку и протест[114]. И хотя данная работа носит в большей мере описательный характер (автор не раскрывает структуру элементов конструкции залога, давая лишь общую характеристику вышеприведенным понятиям и описывает проблемы, связанные с их применением), сама попытка выделить конструкции залога и дать им характеристику весьма значительна для развития данного вопроса.

Итак, в трудах дореволюционных ученых не была разработана абстрактная (универсальная) конструкция института, не были даны критерии разграничения различных институтов. Но была сделана важная попытка сконструировать институт (в данном случае залога) в отдельной отрасли права, и хотя эту попытку нельзя назвать слишком удачной, она была большим шагом в разработке вопроса конструкции института (и института вообще) в праве и давала обширную почву для дальнейшего исследования данного вопроса. В данный период были созданы перспективы усовершенствования правовой мысли в современной России, если бы этому не помешали 20-е годы, годы отрицания всего предыдущего опыта страны.

Е.Л. Поцелуев*