Статья 1

Допущение кровной мести в Правде Ярослава говорит о влиянии на этот закон обычного права. Ко времени составле­ния Правды Ярослава кровная месть во многом потеряла свой первоначальный характер. Прежде всего, это выражается в ог­раничении круга возможных мстителей, что связано с превра­щением родовой общины в соседскую, распадом кровно-родст­венных связей. Правда Ярослава, по-видимому, зафиксировала уже сложившуюся практику.

В литературе высказываются различные мнения по вопросу о том, был ли перечисленный в статье круг родственников ис­черпывающим или нет. В. И. Сергеевич отстаивал точку зрения о том, что в статье приводится примерный перечень мстителей.

Н. П. Мрочек-Дроздовский, напротив, доказывал исчерпываю­щий характер этого перечня. В пользу того, что круг род­ственников убитого, которым разрешено мстить, дан лишь приблизительно, приводят примеры из летописей (месть княгини Ольги за убитого мужа — князя Игоря, попытка мести Рогнеды за гибель отца и братьев, месть волхвам со стороны родственников убитых на Белоозере). Приво­дились и логические доводы расширительного толкования статьи. В частности, в пользу такого понимания говорит казуистичность изложения норм права в Русской Правде (напр., в ст. 3 перечень предметов, которыми наносится удар, конечно, не может быть признан исчерпываю­щим). В пользу же того, что перечень мстителей дается пол­ный, говорит то, что в статье содержится перечисление муж­ского состава большой патриархальной семьи: отец, сын, братья, племянники.

Много споров в литературе вызывает вопрос о правовом ос­новании кровной мести — досудебная эта расправа или послесудебная. Русская Правда прямого ответа на этот вопрос не дает. Исследователи основывают свои выводы на анализе сис­тем права раннефеодального государства и летописях. Так, С. В. Юшков, например, считая, что преобладание в феодаль­ном Древнерусском государстве кровной мести — явление не­вероятное, выводит из этого ее послесудебный характер. И. Ф. Эверс, рассматривая Древнерусское государство как стоящее на одной из низших ступеней развития, видел в кров­ной мести непосредственную реакцию варвара, предполагая ее досудебный характер.

Исторически кровная месть сложилась, как непосредственная обязанность рода потерпевшего расправиться с преступником. Процесс феодализации Древнерусского государства, увеличе­ние роли князя и княжеского суда внесли изменения и в при­менение обычая кровной мести. Появилась возможность выку­пать себя кунами при посредничестве князя (хотя, без сомнения, и раньше убийца мог договориться с родственника­ми убитого). Выделяется категория лиц, нуждающихся в осо­бой защите князя в связи с оторванностью их от своих родст­венников (купцы, изгои), а также служащие князя, дружин­ники (гридни, ябетники, мечники). Княжеский суд постепенно вытесняет общинный, хотя какое-то время они сосуществуют (см., напр., ст. 33). Одновременно вытесняется практика само­вольной расправы с преступником: кровная месть, личная месть и некоторые разновидности самосуда. Можно предполо­жить, что князь дает свою санкцию на кровную месть, и это положение впервые закрепляется первой статьей Правды Ярослава. Кровная месть по Русской Правде, таким образом, носит характер переходный от непосредственной расправы ро­да (а может быть, уже и патриархальной семьи) к наказанию, налагаемому и исполняемому государственным органом. В за­щиту тезиса о послесудебном характере кровной мести после принятия Правды Ярослава можно привести пример расправы Яна Вышатича с волхвами. (Ян Вышатич был послан князем на подавление восстания на Белоозере. Руководили восстанием волхвы. После разгрома восстания и поимки зачинщиков Ян Вышатич разрешил родственникам погибших отомстить.) Речь здесь идет о государственном преступлении, поэтому, строго говоря, статьи Правды в этом случае неприменимы. Но если все же считать, что Ян Вышатич видел в преступлении вол­хвов лишь убийства отдельных частных лиц, то разрешение им мстить («мстите своих») указывает на то, что он выполнял обязанности княжеского суда.

Упоминаемая в статье дважды 40-гривенная плата рассмат­ривается исследователями двояко: как штраф в пользу князя (т. е. вира) или как платеж родственникам убитого в случае их отказа от мести (т. е. головничество). Иногда различают платеж, о котором говорится в первой части статьи, от таково­го во второй ее части. А. А. Зимин, например, в первом слу­чае видит головничество, а во втором — виру.