Несколько предостережений по поводу науки

Бытует одна апокрифическая история о некоем биологе, который прославился тем, что дрессировал блох. Когда он приказывал им прыгать, они послушно взмывали в воздух. Однажды он решил продемонстрировать своим друзьям, как он вымуштровал своих блох. Он оторвал одной из них ногу и приказал подпрыгнуть. Послушная блоха прыгнула. Затем он оторвал ей еще одну ногу и снова приказал прыгать. Блоха прыгнула и на этот раз. Так он оторвал ей все ноги, одну за другой. Когда он отдал команду в очередной раз, безногая блоха даже не пошевелилась. Тогда биолог повернулся к друзьями и заявил, что в результате многолетних экспериментов ему удалось выяснить, что если блохе оторвать все ноги, она теряет слух! Именно так он истолковывал неповиновение блохи. Но есть и другое толкование, скорее всего более верное — блоха не могла прыгнуть, потому что лишилась ног. Эта история показывает разницу между фактическими данными и их интерпретацией. То, что блоха перестала прыгать, когда у нее оторвали все ноги, это факт. То, что она не прыгала, потому что не слышала команды, это интерпретация. Увы, слишком часто наука не делает различия между фактами и их интерпретацией. А ведь интерпретация может оказаться всего лишь личным мнением ученого. Чтобы выяснить, что происходит на самом деле, необходимо научиться отличать одно от другого.

Ученым давно известно об этой проблеме, и, как уже говорилось ранее, они стали использовать термин историческая наука ⁷ для обозначения тех отраслей науки, в которых много субъективности или толкований. Это сферы, в которых подтвердить ту или иную гипотезу или теорию бывает довольно трудно; где, к примеру, нельзя провести ряд экспериментов, чтобы проверить полученные результаты. Многие из этих научных отраслей имеют дело с прошлыми событиями, и проверить их подлинность порой не представляется возможным; поэтому их и называют «историческими». Такие научные дисциплины, как космология, палеонтология, эволюционная теория, креационизм и физическая антропология, относятся именно к подобным «историческим» наукам. С другой стороны, у нас есть экспериментальная наука, например, физика, химия и некоторые аспекты биологии, допустим, генная инженерия, где результаты легко проверить с помощью неоднократных лабораторных испытаний. А вот когда мы имеем дело с исторической наукой, нужно быть особенно внимательными и уметь отделить фактические данные от интерпретаций.

Тот факт, что в науке доминируют парадигмы, имеет непосредственное отношение к вопросу о существовании Бога и нашей общей оценке этого вопроса. Парадигмы свидетельствуют о присутствии социологического компонента в науке, а это ставит под сомнение ее чистоту, объективность и открытость, которые любят приписывать своим научным дисциплинам некоторые ученые. Если же вместо независимого мышления научное сообщество выказывает твердую приверженность сначала одной парадигме, потом другой, как, скажем, в случае с движением континентов, то тут трудно отрицать наличие существенного «стадного» социологического элемента в научных выводах. Смены парадигм трактуются учеными как прогресс, хотя порой эти смены заключаются в возврате к ранее отвергнутым парадигмам. Так было в целом ряде случаев, которые мы рассматривали ранее; например, с концепциями самопроизвольного зарождения жизни и крупных геологических катастроф⁸. Хотя в данных случаях новая, вернее, воспринятая заново парадигма отличается в ряде деталей от прежней, отвергнутой, основной принцип остается прежним как в старом, так и в новом вариантах, а следовательно наука время от времени возвращается к отвергнутым интерпретациям. Безусловно, по мере накопления новой информации наука так или иначе продвигается вперед по пути к истине, но при этом она нередко отклоняется от общего направления, сворачивает в сторону и начинает блуждать окольными тропами, по которым ее водят ошибочные парадигмы.

После многолетних исследований, посвященных происхождению жизни на Земле, при всем уважении к труду многочисленных ученых, пытающихся подтвердить эволюционную теорию, я пришел к выводу, что концепция самопроизвольного зарождения жизни и эволюции от простых форм к сложным сопряжена с непреодолимыми научными проблемами. Несмотря на всеобщее признание эволюции в научном мире, фактических данных в ее пользу совсем не много, тогда как данные, ей противоречащие, весьма весомы⁹. Более того, целый ряд ученых испытывают серьезные сомнения в теории эволюции и высказывают их в своих книгах¹⁰. Подобную озабоченность высказывает, к примеру, Хастон Смит, известный философ, профессор Университета Сиракуз. Говоря об эволюции, он утверждает, что «ни одна научная теория в наше время не пользуется столь широкой поддержкой при столь несоразмерно малочисленных данных в ее пользу»¹¹. Когда речь заходит о недостатке научных данных, то эволюция здесь на первом месте.

Мы можем увидеть, насколько велика притягательность парадигмы, на примере той непоколебимой уверенности, которую питают некоторые эволюционисты, несмотря на недостаточность фактов, свидетельствующих в пользу этой теории. Дуглас Футайма из Мичиганского университета написал учебник по эволюции, который получил наибольшее распространение в Соединенных Штатах. В этой книге он утверждает, что «эволюционные биологи сегодня не утруждают себя попытками доказать реальность эволюции. Просто, эта проблема уже снята с повестки дня, причем давно, уже более ста лет назад»¹². Когда наука демонстрирует такую уверенность, особенно в свете столь существенных данных, свидетельствующих отнюдь не в ее пользу, то она из поиска истины превращается в догму. Эволюционная теория — это симптом чрезмерной самонадеянности, свойственной секулярной науке.

Как мы уже отмечали, у науки есть тенденция к самоизоляции. Томас Гексли однажды заявил, что «невозможно одновременно быть истинным чадом Церкви и верным солдатом науки»¹³. В подобном отношении отражен дух исключительности, которым проникнута наука¹⁴. От ученых можно часто услышать, что наука и религия — это совершенно разные сферы. Мы может отсеять самые разные области человеческого знания, такие, как литература, экономика и психология, но намеренное пренебрежение некоторыми из них, как это очень часто делает наука в отношении религии, может привести лишь к постоянным задержкам на пути к познанию истины. Наш поиск истины, или конечной реальности, как ее иногда называют, должен включать в себя как можно больше информации, особенно когда речь заходит о таких обширных вопросах, как происхождение этого мира. Чем больше вариантов мы рассмотрим, тем больше вероятность натолкнуться на верные интерпретации.

К сожалению, тенденция к исключительности и самоизоляции в науке чрезвычайно сильна. В результате наука порой берется за задачи (например, концепция происхождения жизни из информации, заложенной в атомах, или социобиология), которые ей не под силу¹⁵. Большинство ученых уверены в могуществе науки, и отказываться от этих воззрений они не собираются. Все это подпитывает их чувство превосходства, отгараживающее науку от прочих сфер познания, которые тоже представляют собой один из аспектов реальности. Оказалось, что слишком большой успех науки стал одним из препятствий в поиске истины. Ученые, как правило, специализируются в одной из научных отраслей, но у них могут возникнуть трудности, если они не понимают, что один из недостатков подобной специализации состоит в том, что она ограничивает их научный кругозор. Они могут привыкнуть смотреть на мир сквозь призму своих узконаправленных научных интересов.

Некоторые обвиняют науку в бесчестности, потому что она произвольно исключает из своих расчетов Бога и в то же время заявляет, что обладает истиной в вопросе о происхождении Вселенной и жизни в ней. Хотя в науке действительно отмечаются случаи намеренного обмана, и не обращать на эти случаи никакого внимания было бы не разумно, но все-таки они достаточно редки и не играют существенной роли в конфликте по поводу бытия Бога. Тем более что в истории есть множество примеров, когда обман и зло творили люди, выступающие под знаменами религии. Основная проблема, которой отмечен этот конфликт, это не умышленный обман, а так называемый самообман, когда ученые совершенно искренне убеждены в том, что они правы, а все прочие заблуждаются. О Боге можно забыть, потому что все можно прекрасно объяснить и без Бога. Вот пример очевидного самообмана: ученые верят, что определенные организмы жили за сотни миллионов лет до их появления в летописи окаменелостей¹⁶, потому что они уверены, что эти организмы эволюционировали из других видов, а это, насколько им известно, требует огромных промежутков времени.

Да, ученые в большинстве своем считают, что они правы, но история учит нас, что наука в прошлом нередко ошибалась. Самообман — это проблема не только науки, она свойственна всем людям; однако наука более уязвима для нее по причине своего необычайного успеха. Ей проще увериться в своей непогрешимой правоте. Ученым нужно больше внимания уделять научным данным и меньше тому, насколько их выводы согласуются с мнением других ученых.