Духовный треугольник

Вот, наконец, приходят и друзья. «И услышали трое друзей Иова о всех этих несчастьях, постигших его, и пошли каждый из своего места: Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, и сошлись, чтобы идти вместе сетовать с ним и утешать его» (Иов. 2:11). Библия называет их друзьями, пото­му что они так думали о себе и представлялись другим. Пришли они, как мы видим, вроде, с хорошими намерениями, но при этом с тайными желаниями своего сердца, что и было ис­тинным мотивом их визита. Оттого-то их совесть и не позво­лила им начать сразу же обличать Иова. Из-за уважения перед авторитетом его личности, а также по причине собственной воспитанности, они еще целых семь дней сидели и терпеливо молчали, как бы сетуя вместе со страдающим другом. Не ис­ключаю, что-то человеческое было в сердцах этих людей, отчего они так печалились и даже громко плакали. Однако в шестой главе Иов почему-то окрестил это страхом: «Так и вы теперь ни­что: увидели страшное и испугались» (Иов. 6:21), и на это у него, как мы скоро увидим, были весьма серьезные причины.

Боюсь у так называемых друзей, которых, думаю, лучше упо­минать теперь в кавычках, включился «механизм» самозащиты, о котором в своё время сказал Сам Иисус: «Ибо если с зелене­ющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк. 23:31). Вполне возможно, что где-то в подсознании у них мелькнуло: «Какова же может быть наша участь, если даже с послушным Богу человеком происходит такое?» В глубине души они всегда знали, что Иов намного лучше и правдивее их, а значит, испу­гались они скорее не за него, а за самих себя, ибо какая тогда судьба ждет их, если некогда зеленеющее дерево праведника страдает так. И все же еще раз оговорюсь, это мог быть лишь голос совести, уста же их говорили совершенно иное.

Практически всю третью главу Иов сетует, а уже в самом ее конце выдает свои глубинные страхи: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет по­коя, нет отрады: постигло несчастие» (Иов. 3:25,26). Вот тут и возникает непростой вопрос: чем отличались между собой Иов и тот же Давид? Оба праведники, оба безупречно верят и испол­няют путь правды, оба твердо стоят и убеждены в своей правоте. «Крепко держал я правду мою и не опущу ее; не укорит меня сердце мое во все дни мои», — говорит Иов (Иов. 27:6). «Рассуди меня, Господи, ибо я ходил в непорочности моей, и, уповая на Господа, не поколеблюсь», — вторит ему Давид (Пс. 25:1).

Частично на этот вопрос мы уже ответили, когда говорили об Утешителе и Его исключительной роли в установлении от­ношений с Богом. Давид, будучи еще подростком, познал Бо­жье утешение и, как следствие, Его помощь. Иову же все это еще предстояло пройти, чтобы в его жизнь, наконец, пришла вся полнота дружбы с Богом. Однако для этого Богу необходи­мо было изменить застарелую мотивацию его веры на новую, основанную на доверительных отношениях со Христом. Не­смотря на то, что Иов, как и Давид, был уверен в правильно­сти своего пути, все же была во всем этом принципиальная разница. В чем она заключается? «Искуси меня, Господи, и испытай меня; расплавь внутренности мои и сердце мое» (Пс. 25:2). Весь 25-й псалом говорит о том, что Давид ради сохранения отношений с Богом не боится потерять все. Пребывая в полном смирении, он сохраняет уверенность: «А я хожу в моей непорочности; из­бавь меня, и помилуй меня» (Пс. 25:11). Еще лучше это описы­вает псалом 17: «Воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих вознаградил меня; ибо я хранил пути Господни и не был нечестивым пред Богом моим; ибо все заповеди Его предо мною, и от уставов Его я не отступал. Я был непорочен пред Ним и осте­регался, чтобы не согрешить мне. И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих пред очами Его» (Пс. 17:21–25). Моти­вом этого утверждения или основанием подобной уверенности служило искреннее желание: «Господи! возлюбил я обитель дома Твоего и место жилища славы Твоей» (Пс. 25:8). Именно ради этого Давид, как и апостол Павел, почел все тщетою. Ни в этом ли состоит принципиальная разница?

У Иова же при всей его несомненной непорочности пока что совершенно иные мотивы. «Ибо ужасное, чего я ужасал­ся, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне» (Иов. 3:25). Получается, что он соблюдал свою непорочность и удалялся от зла не в страхе Господнем, а из-за страха потерять все, что имел. При этом он понимал, Кто есть настоящий Дая­тель всех этих благ, и что необходимо делать, чтобы не навлечь на себя Его гнев. Иов самоотверженно жил, выполняя все доброе, что надлежало делать для исполнения правды в сво­ей жизни. Но ни этого только хотел Бог, несмотря на то, что Иов считал, что этого было вполне достаточно для Господнего расположения. Его целью была дружба, выраженная в довери­тельных отношениях. Господь не хотел быть Богом на рассто­янии, — такой Бог не может стать личным утешителем и тем более любимым Отцом. Давид, сказавший: «К Тебе прилепилась душа моя» (Пс. 62:9), не без трудностей и испытаний имел в своей жизни близкие взаимоотношения с Господом. Благодаря им, он прилепился к Богу, Который через утешение, следовав­шее за этими испытаниями, укреплял отношения Давида с Са­мим Собою. Поэтому Давид, несмотря на все свои ошибки, и был мужем по сердцу Бога. Нечто подобное предстояло пройти и Иову.

Целых три десятка глав станут для нас свидетельством раз­ворачивающейся трагедии Иова. Даже в 31-й главе, где «слова Иова кончились» (Иов. 31:40), последнее, о чем в очередной раз спрашивал Иов, был извечный вопрос о несправедливом стра­дании праведника: «Не для нечестивого ли гибель, и не для дела­ющего ли зло напасть?» (Иов. 31:3). С этого вопроса и вплоть до последних слов Иов снова и снова (словно Господь ничего не видит!) пытается доказать себе и Богу, что это не должно быть его участью. Хотя все это и очень похоже на оправдание, Иов не лжет. Исповедуясь перед людьми и Богом, он, действитель­но, прав, в чем мы окончательно убедимся далее, когда будем разбирать вопрос совести. «Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы?.. Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: „ты — надежда моя“?.. Радовался ли я погибели врага моего, и торжествовал ли, когда несчастие постигало его?.. Если бы я скрывал проступки мои, как человек, утаивая в груди моей пороки мои, то я боялся бы большого обще­ства, и презрение одноплеменников страшило бы меня, и я молчал бы, и не выходил бы за двери» (Иов. 31:16,24,29,33–34).

Имея твердое основание для своих дел, Иов без тени со­мнения предлагает Богу взвесить его на весах правды, чтобы Тот смог убедиться в его непорочности: «Пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность» (Иов. 31:6). И Го­сподь не оставляет не услышанной просьбу Иова. Отвечая на его вопрос, Он взвешивает его в свете Высшей правды, а че­рез пророка Иезекииля во всеуслышание объявляет его чело­веком праведным, способным даже спасти свою собственную жизнь (Иез. 14:13,14). Да, Иов прав! Трудно сказать, смогли бы мы выполнить хотя бы часть из того, что перечисляет он, даже если бы у нас были те возможности, которыми обладал этот че­ловек. Более того, зачастую именно такие возможности под­водят и делают нас алчными, бессердечными и зависящими от материального блага людьми. Буквально каждый стих 31-й главы можно взять за основу праведной жизни перед Богом, и всё равно это не защитит — напасти одолевают Иова, а он без­утешно мучается, ища ответа на свой извечный вопрос.

Но правильно ли задает свой вопрос Иов? Не в том ли от­вет — как и в чём мы видим эту самую праведность? Иов, буду­чи праведным по делам, в делах ее и видел. О праведности он рассуждал, как о выполненных обязательствах или заслужен­ном звании, имея ко всему этому отношение наемника. Только отношение наемника заставляет человека чего-то требовать, как это описывается в притче Иисуса. Там говорится, что хо­зяин дома выходил на торжище нанимать работников в свой виноградник. А когда же пришло время ему расплачиваться, существо наемника быстро дало о себе знать. «Пришедшие же первыми думали, что они получат больше; но получили и они по динарию; и получивши стали роптать на хозяина дома и гово­рили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе» (Мф. 20:10–14). Этим примером я лишь хочу подчеркнуть, что наемник, видя смысл всех отношений лишь в исполнении контракта, будет соответственно этому и требовать, а Господь желает воспитать не такое отношение к Себе. Полно­ценная праведность, согласно Божьему взгляду, — это не оправ­дание за какие-то дела, а благодать от Господа и как результат благодарное, нашедшее радость в Боге сердце человека.

Как бы хорошо не шли наши дела, всегда останется вер­ным установление: «Не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих» (Пс. 142:2). Нет никакой цели в том, чтобы наши дела стали безупречными, как у идеально работающего механизма, чтобы у Бога пропа­ла всякая возможность нас обвинить, — как будто Он этого и ищет! Это тупик без выхода, приводящий к авторитарному пониманию Бога как надзирателя и карателя, а не как друга и помощника. Цель же Бога — зажечь в нас веру, уповающую на Христа, Который даровал нам возможность вернуться на путь правды. Благодаря этому дела в нашей жизни должны обрести совершенно иную мотивацию. «Но ныне, независимо от зако­на, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих; ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показа­ния правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во вре­мя долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса. Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким за­коном? законом дел? Нет, но законом веры. Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим. 3:21–28).

Давид в отличие от Иова понял характер Бога и всегда прибегал к Нему как к Спасителю: «Поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!» (Пс. 37:23). Но и с Иовом не все так печально, иначе Господь не приступил бы к нему. Проблески осознания сути происходящего, то и дело вспыхивающие у Иова на протяжении всего периода испытаний: «Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня?» (Иов. 17:3), — превратились, наконец, в яркий и радостный день новых и близких отношений с Богом. Но это все впере­ди, пока же Иов еще продолжает искать оправдание через соб­ственные дела: «Я изложил бы пред Ним дело мое, и уста мои на­полнил бы оправданиями» (Иов. 23:4).

Будучи правым в своих поступках, он по-прежнему ошибает­ся в их мотивации. Сам по себе милостивый, сострадательный и правдивый, Бога он таковым не видит. Его правота, кото­рую Бог не отвергал, в его же собственных глазах превзошла милость Божью и тем самым лишила его одного из главней­ших качеств верующего человека — надежды. Надежды на Его милость и любовь, а не на свои заслуги. Конечно, Иов верил, но вера его была чем-то вроде знания. Она не черпала силы из личных отношений, в которых Бог прежде всего предстает Уте­шителем. Разумеется, это не лишало Бога возможности раз за разом наставлять Иова откровениями и помогать ему, посколь­ку сердце этого человека было непорочным. Но это неспособ­но было оградить его от того, что происходило вокруг. Правота собственных заслуг не способна по-настоящему оградить чело­века, но существует иная правота, которая зиждется на надежде и уповании, подлинно охраняя человека. «Непорочность и право­та да охраняют меня, ибо я на Тебя надеюсь» (Пс. 24:21). Только черпающая свои силы в Боге правота способна оградить чело­века, а также дать ему в качестве сопровождения мир и радость сердца, которых как знак присутствия истинной правоты так не хватает Иову. «Ибо Царствие Божие не пища и питие, но пра­ведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14:17). Не бы­вает истинной правды, мира и радости вне Святого Духа, это принципиальная разница на которую указывает и Давид, обо­сновывая силу своей непорочности и правоты: «ибо я на Тебя надеюсь».

Заметим однако, что все эти проблемы — ничто, по сравне­нию с теми, которые имели «друзья» Иова. Задавшись целью помочь проблеме Иова, Господь также вытаскивает на свет еще более запущенную проблему взаимоотношений между людь­ми. На самом деле трагедия людских взаимоотношений явля­ется ключевой темой не только в Книге Иова, но и основной темой в данном послании о правде. Уже из первых слов одного из «друзей» Елифаза: «Если попытаемся мы сказать к тебе сло­во, — не тяжело ли будет тебе? впрочем кто может возбранить слову!» (Иов. 4:2), видно, что в сфере отношений между «дру­зьями» творится что-то неладное. Поэтому уже скоро мы окон­чательно убедимся, что эти люди пришли не поддержать Иова, а лишь оправдаться и дистанцировать себя от случившейся трагедии в его жизни.

Видя тяжелые мучения Иова, Елифаз начинает, как гово­рится, «стелить мягко», да так, что потом становится доволь­но «жестко спать». Весь их визит становится похож на шквал ненормальных обвинений на фоне идеальных и безупречных «друзей, умудренных опытом и проницательностью от Бога». Внутренняя озабоченность «друзей» была обременена об­личающими их страданиями Иова, толкая их на обвинения, которые, по сути, явились лишь реакцией защиты интересов собственного сердца, испорченного злым сокровищем. Вме­сто того чтобы задуматься о собственной жизни и поддержать Иова как друга, Елифаз дерзнул облечь свое недовольство в не­кое пришедшее якобы свыше откровение, о чем мы прочита­ем немного позже. Он, словно хитрый лис, начал постепенно подбираться к жертве, дабы потом, имея надежный задел для собственного «откровения», выложить его в защиту своей по­зиции. Если говорить другими словами, то во 2-м стихе 4-й главы Елифаз сказал примерно следующее: «Впрочем, несмо­тря на твое состояние, нам никто не может запретить говорить правду, которую мы — твои настоящие друзья — просто обяза­ны сказать, дабы открыть тебе глаза».

Что скажешь, если уже в самых первых словах Елифаза можно уловить лукавство: «Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих — упова­нием твоим?» ( Иов. 4:6). Получается, что еще в самом начале своих речей «друзья» признавали непорочность Иова, приводя даже примеры его праведности. Но вскоре они абсолютно бес­почвенно начинают укорять его, принуждая признаться в не­существующем согрешении и пытаясь уловить убитого горем и измученного страданием человека в его словах. Такой подход невозможно назвать мудрым и уж тем более методом, который использует Бог. И все же, двигаясь дальше, мы понимаем, что все это были лишь цветочки, ягодки нас ожидают впереди.

Чтобы понять реальную опасность складывающегося по­ложения, необходимо, взвешивая каждое слово на весах ис­тины и правды, детально разобрать видение Елифаза, которое он привел Иову как довод истинности последующих его об­личений. Давайте внимательно прочитаем это «откровение»: «И вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон нахо­дит на людей, объял меня ужас и трепет, и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. Он стал, — но я не распознал вида его, — только облик был пред глазами мо­ими; тихое веяние, — и я слышу голос: человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего? Вот, Он и слугам Своим не доверя­ет; и в ангелах Своих усматривает недостатки, тем более — в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, ко­торые истребляются скорее моли. Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут. Не погибают ли с ними и достоинства их? Они умирают, не достигнув му­дрости» (Иов. 4:12–21). О, если бы люди, имеющие непри­язнь или претензии к другим людям, говорили от себя просто и открыто. Но нет же, обманывая собственную совесть, как это решил сделать Елифаз, они представляют это как некое откровение, которое к ним непременно приходит. Знали бы они, что оно приходит лишь потому, что этого желает их ис­порченное сердце. Безусловно, мои слова сейчас касаются лишь верующих людей, поскольку неверующие, будучи еще на неверном пути, не нуждаются в обольщении такого изо­щренного рода, которое придумал лукавый, чтобы сбить вер­ных с пути правды.

Видение Елифаза является яркой иллюстрацией того, о чем мы уже говорили, разбирая действия и мотивацию лжепроро­ков в предыдущих главах. В данной ситуации мы сталкиваемся с той же самой проблемой: Елифаз, как и лжепророки, при­крывается «откровением» как неким позволением свыше, что­бы строить на нем свои домыслы. Весьма очевидно, насколько ему помогло это «откровение», когда он, обличая Иова, то и дело напоминает о нём при каждом подходящем случае. Но действительно ли это было откровение свыше или обычное искушение, на которое поддалось обманутое сердце Елифаза, становится видно лишь при детальном рассмотрении самого «откровения». «А если пророк допустит обольстить себя и ска­жет слово так, как бы Я, Господь, научил этого пророка, то Я простру на него руку Мою и истреблю его из народа Моего, Из­раиля» (Иез. 14:9).

В 12-м стихе Елифаз сам объясняет, каким образом «при­неслось» к нему слово. А оно, между тем, «принеслось» под покровом таинственности. Есть существенная разница между тайной и таинственностью. Поскольку у лукавого нет тайн, а лишь один обман и имитация, вот он и пытается, подражая Всевышнему, придать всему некий ореол таинственности, туманно и завуалированно преподнося это как Божью тайну, — на что и клюнул Елифаз. Итак, тайна, о которой мы думали как о тайне Божьей, превращается в таинственность, цель которой — изыскать неправду в жизнях других людей. Здесь мы видим мотив, который можно смело назвать неправедным. Обольщенный таким обманом человек сам теряет мир сердца, покой мыслей и радость, постепенно окружая себя атмосферой скрытности и лукавости. Именно эти признаки мы наблюдаем у Елифаза и его спутников.

Итак, Елифаз принял это слово, потому что оно было при­ятно ему, тем более благодаря «откровению» все его подозре­ния по поводу Иова «неожиданно» оправдались. Могу пред­положить, что это даже послужило отправной точкой для того, чтобы «друзья» все-таки решились прийти к Иову. Но от кого приняло его ухо это слово? Библия никогда не обманывает и все называет своими именами, даже если в ней передаются слова неправды. Поэтому когда Елифаз, подразумевая Бога, сказал: «У хо мое приняло нечто от него», Слово Божье доносит до нас местоимение «него» с маленькой буквы, давая нам по­нять, кто это был на самом деле. Но если и этого как доказа­тельства мало, дальше станет все гораздо очевиднее.

Объясняя, как это случилось, Елифаз рисует перед нами примерно следующую картину: в тот момент, когда он уже за­сыпал и размышлял о снах (видимо, также связанных с мыс­лью о случившейся трагедии), на него вдруг нашел ужас, трепет и некий дух (опять с маленькой буквы). Этот дух прошел над ним, да так, что волосы от страха встали дыбом. Мы много раз в Библии встречались со страхом Господним, но нигде этот страх не проявлял себя как страх на низменном рефлекторном уров­не. Здесь показан обычный плотский страх, который вызывают только темные силы.

Наконец, перед Елифазом встал некто, вида которого он не различил. Здесь Библия употребляет то же самое слово «вид», которое использовано для описания сотворения, когда Господь разделил все по виду и роду. Итак, Елифаз не смог различить даже вида, другими словами, определить природу этого духа. Налицо очередная подделка дьявола, потому что он не только визуально подражает Богу, но и говорит, как Он, из тихого вея­ния, при этом это не нежный голос Бога, а усыпляющий — лу­кавого. Нам достаточно прочитать, в чем этот голос хочет нас убедить, и природа этого послания станет понятна. А убедить он нас хочет в том, что Бог, оказывается, не до­веряет ни Своим слугам, ни ангелам, усматривая в них какие-то недостатки. Так и хочется после этих слов сказать: «Боже, ведь Ты же Сам их сотворил. Более того, разве Ты не желаешь построить Свои отношения со слугами именно на доверии?» В попытке исказить реальность происходит явное покушение на характер Бога, Который есть любовь. Несмотря на нашу греховность, Его доверие и милость к нам остаются на прежнем высоком уровне, потому что «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13:8). Ну, а какой Тот же, мы можем узнать не только из текста Нового Завета, но и из слов Ветхого Завета, где перед нами открывается все Тот же неизменно любящий характер на­шего Бога: «…десница Твоя поддерживает меня, и милость Твоя возвеличивает меня» (Пс. 17:36). Однако именно в этом месте пришедший к Елифазу нечистый дух, как не странно, оказыва­ется прав, в той части, где говорит об отношении Бога к слугам и ангелам, поскольку сатана говорит здесь о себе и своих при­спешниках. Он, действительно, до сих пор, находясь в союзе с падшими ангелами, остается униженным и оскорбленным «несправедливым», на его взгляд, отношением к нему Бога. Чего только стоит выражение «и в Ангелах Своих усматривает недостатки», так и хочется добавить: «в падших».

Несмотря на такие явные проколы, неясности на этом не за­канчиваются. Если бы к Елифазу обращался Сам Бог Духом Своим, то разговор шел бы от первого лица, однако в 18-м сти­хе мы читаем о Боге в третьем лице: «Вот, Он». Отсюда следует, что если кто-то не уверен в том, что откровение было от Самого Бога, то лучше ему держать свой язык за зубами. Проблема же в том, что Елифазу все это нравится, и он продолжает передавать, сам не понимая того, оскорбляющее человеческое достоинство унижение. Если вдуматься, то легко в этом усмотреть вечную мечту сатаны, который только одним выражением «тем более», поставил человека ниже ангелов. Он говорит, что «и в Ангелах Своих усматривает недостатки: тем более — в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истре­бляются скорее моли» (Иов. 4:18,19), но Слово Божье нам однозначно дает понять, что «не все ли они (ангелы — от авт.) суть служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение?» (Евр. 1:14). И в довесок мы узна­ем от этого духа, что человек истребляется быстрее моли, как грязь, быстро распадаясь между утром и вечером.

Да, безусловно, человек без Бога — ничто, и Господь не раз говорит об этом со страниц Священного Писания. Но говорит Он с одним лишь желанием — направить нас на путь спасения и правды, чтобы мы осознали заблуждение суеты и задумались о вечном. Правда, в данном случае мы ничего такого не услы­шали. Фатальная неизбежность вечной ущербности, — вот ка­кой вывод можно сделать из слов Елифаза. Но всё становится на свои места, в том числе и Сам Бог, который выступает здесь очевидно в человеконелюбивом качестве, когда мы понимаем, что всё это лишь желания и слова сатаны. «И прошел Господь пред лицем его и возгласил: Господь, Господь, Бог человеколюби­вый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и ис­тинный» (Исх. 34:6). Это сатана не доверяет своим слугам, он видит людей ниже ангелов, потому что сам некогда был им, и теперь все его мечты — вернуться туда, откуда он был скинут, и не на щите, а со щитом. Он никак не хочет смириться с основ­ной ролью человека, которую дал ему Бог в этом мире, поэтому враг душ людских постоянно и унижает человека. Елифаз же охотно верит ему, проецируя это «откровение» не на себя, как следовало бы это делать, если уж это были слова от Бога, а на невиновного Иова.

Как я уже говорил, Елифаз впоследствии не один еще раз прибегал к своим «откровениям» как к аргументам, дающим ему возможность упрекнуть Иова и лишить его твердого осно­вания надежды: «Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его» (Иов. 15:15). Знал бы только Елифаз, что он опять высказывает не свое мнение, а убеждение дьявола, кото­рый потерял то самое доверие Бога, возгордившись и восстав против Него. Правда, на этот раз дьявол уже хочет опорочить Небеса в глазах Иова, чтобы окончательно погубить его надеж­ду на лучшее, тем более у Иова появился подходящий повод для огорчения и разочарования. Теперь, если верить словам Елифаза, и жить незачем, и бороться нет никакого смысла, ибо какой стимул стремиться туда, где царит атмосфера недове­рия и нечистоты? Даже ходящих с Иисусом недавних рыбаков Господь называет чистыми, говоря: «…омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь; и вы чисты…» (Ин. 13:10).

«Но я к Богу обратился бы, предал бы дело мое Богу, Кото­рый творит дела великие и неисследимые, чудные без числа; дает дождь на лице земли, и посылает воды на лице полей; униженных поставляет на высоту, и сетующие возносятся во спасение. Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предпри­ятия. Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным» (Иов. 5:8–13). Удивительно, но эти сло­ва, так же как и вся 5-я глава, являются речью Елифаза. Какие сильные слова — хоть в Псалтырь вставляй. Действительно, все сказанное верно, и это слова не какого-то постороннего человека, но — мудрого, знающего, Кто Такой Бог и что такое молитва. Здесь еще одно яркое подтверждение того, что люди, пришедшие к Иову, молятся и знают, что говорят. Но, увы, как потом становится видно, они не живут согласно тем словам, которые так хорошо излагают, используя их лишь как стрелы, чтобы поразить своего ближнего.

«Услышь, Боже, голос мой в молитве моей; сохрани жизнь мою от страха врага. Укрой меня от замысла коварных, от мя­тежа злодеев, которые изострили язык свой, как меч; напрягли лук свой — язвительное слово, чтобы втайне стрелять в непороч­ного; они внезапно стреляют в него, и не боятся. Они утвердились в злом намерении; совещались скрыть сеть; говорили: кто их уви­дит? Изыскивают неправду, делают расследование за расследо­ванием даже до внутренней жизни человека и до глубины сердца» (Пс. 63:2–7). Когда Давид, говоря о своих противниках, про­сит Господа укрыть его от страха врага, он, по сути, описывает то же самое, что произошло и с «друзьями» Иова, когда над их чувствами и желаниями возобладал страх, сделав их своими ма­рионетками. В случае с Давидом такой страх довел его врагов до открытой конфронтации, а в случае с обессиленным Иовом страх уже не нуждался в таком проявлении, но от этого он стал лишь бо­лее коварным и менее распознаваемым, в чем мы и убедимся дальше. Доказательством этому вскоре послужат следующие главы Книги Иова, где параноидальное желание «друзей» ви­деть Иова согрешившим постоянно толкало их изыскивать в его жизни неправду, дабы, наконец, утвердиться в своем злом намерении, как об этом пишет Давид.

Логически завершая мысль 63-го псалма, мы можем сделать вывод, который поможет нам не стать такими же, какими были «друзья» у Иова. Нельзя, чтобы заботой нашей жизни стало бес­покойство о якобы творящейся неправде в сердце более успеш­ного человека, коими для своего окружения были Иов и Давид. Такое притворное беспокойство неминуемо приведет к после­дующему изыскиванию неправды — вплоть до непозволитель­ного расследования внутренней жизни человека — и копанию в самых сокровенных глубинах сердца, которое может быть известно лишь одному Богу. Подобное насилие и бесцеремон­ность могут лишь нанести глубокие и долго незаживающие раны, к тому же нам не дано знать истинного смысла пути, дан­ного человеку Господом. И здесь одна из особенностей правды, которая должна царить в жизни человека: ее заботой должно стать исследование Божьей воли для нашей собственной жизни, а не для жизни человека, которого мы выбрали себе в соперники. Иначе правда незаметно становится неправдой и уже вскоре бессовестно вторгается в жизни других людей без каких-либо просьб о помощи с их стороны, лучше их зная, как жить и что делать (как это и случилось с жизнью Иова).

Говоря о страхе врага, Иов, как и Давид, называет истин­ный мотив речей своих «друзей»: «Так и вы теперь ничто; увиде­ли страшное и испугались» (Иов. 6:21). Испугались лишь за себя, видя, как наказывается праведник. Незнание милости и любви Божьей вызвало в них лишь страх при виде происходящего, потому что это был единственный способ заглушить голос со­вести, что обличал их в свете праведной жизни Иова. Они изы­скивали что-нибудь, что оправдало бы их и позволило им не тревожиться о личной жизни, потому что жизнь их оппонента вызывала вопросы. На фоне опороченного Иова такое мыш­ление как бы убеляло их в своих собственных глазах и делало лучше перед Богом, что в реальности выглядело совершенно не так. Увы, но этим занимаются многие и в современных церк­вях: принижая и унижая соперников, возвеличивают тем са­мым себя, как будто этого не видит Бог.