Внеземной секс

А теперь – короткое, но очень колоритное по содержанию, особенно по финалу, сообщение студентки Ларисы Алексеевой из Краснодара:

«В первом часу ночи я шла по городу. Возвращалась со свидания с моим кавалером. До институтского общежития, где я жила, оставалось несколько кварталов… Внезапно передо мной появились два незнакомца. Они были одеты в серебристые костюмы, плотно обтягивающие тела. На головах – шлемы с какими‑то пепельными непрозрачными пластинами, полностью скрывавшими лица. Из груди – повторяю, прямо из груди! – одного из них раздался голос, вроде бы мужской.

Голос сказал:

– Мы прилетели издалека. Не хотите ли пойти с нами?

– Пойти? Куда?

– Не хотите ли пойти с нами? – повторил голос.

– Но ведь уже поздно, – ответила я, почему‑то вовсе не испугавшись этих страшилищ. – Я хочу спать.

– Мы сделаем так, что вам не захочется спать.

И тут до меня дошло – да ведь передо мною же стоят «марсиане», прилетевшие из космических далей.

– Вот здорово! – с энтузиазмом воскликнула я, переводя взгляд с одного «марсианина» на другого. – Вы с Марса, да? Или с какой‑то другой планеты? Как же мне повезло, что я повстречалась с вами. Ведь такая встреча – мировая сенсация. Скорее рассказывайте, как вы там, на вашем Марсе, живете. Сгораю от нетерпения выслушать ваш рассказ.

Вместо ответа, один из «марсиан» медленно провел сверху вниз ладонью перед моим лицом.

В ноздри ударил странный едкий запах, незнакомый мне, и я потеряла сознание… Что было дальше – не ведаю.

Очнулась около трех часов ночи. Едва придя в себя, сразу же глянула на свои наручные часики. Потом осмотрелась по сторонам. Вижу, лежу в двух шагах от главного входа в мое родное студенческое общежитие. Чувствую сильные боли внизу живота, словно после усиленных занятий сексом…

Охая и ахая, прижимая руку к низу живота, я встала с земли и побрела к дверям общежития.

А вскоре потянуло меня на солененькое и пропали месячные. Я пригорюнилась и в то же время очень‑очень сильно удивилась. Дело в том, что я не имела еще половых связей с моим кавалером, от которого возвращалась в ту памятную ночь по ночному городу. Наш роман был в стадии, так сказать, распускающегося бутона – ну, вздохи, лобзания, романтические прогулки под луной. Да и с другими мужиками не состояла в интимной связи в последние месяцы… Между тем налицо были все характерные признаки беременности.

Тут я вспомнила, как сильно и весьма специфически болел мой, простите, половой орган после встречи с «марсианами». И, вспомнив, совершенно осатанела. Сообразила, что это, видать, они изнасиловали, обрюхатили меня, лишив предварительно сознания.

Кинулась я в женскую консультацию. Там говорят: да, милочка, вы беременны. А кто отец ребенка?… Отец, отвечаю с бешенством, в космосе летает, смылся, говорю, на Марс, подальше от исполнения святых отцовских обязанностей, сволочь инопланетная!… Давайте, говорю, направление в больницу – пойду туда потрошить себя, как курицу.

Дали мне направление. Легла я в больницу, и мне сделали аборт. Вот и все».

В отличие от краснодарской студентки, другая женщина, коренная москвичка, не стала делать аборт в приблизительно сходных обстоятельствах.

Ее двадцатипятилетний супруг сам разыскал меня. Кто‑то дал ему номер моего домашнего телефона, он позвонил, и мы договорились о встрече.

Наше свидание было непродолжительным, а произошло возле входа на станцию «Арбатская» Московского метрополитена. Мужчина сказал, что его зовут Валерием, но отказался назвать фамилию. Он также умолчал о своем домашнем адресе.

– Наслышан о вас как о собирателе историй про встречи с инопланетянами, – произнес он, извлекая из внутреннего кармана пиджака обычный почтовый конверт. – Вот и надумал повстречаться с вами, показать пару странных фотографий.

Валерий помахал перед моим носом почтовым конвертом.

– Фотографии здесь, в конверте, – сообщил он. – Прежде чем показывать их, расскажу все по порядку. Хочу сразу же подчеркнуть, что не надеюсь на вашу помощь.

Мужчина горестно вздохнул.

– Мы с женой прекрасно понимаем, помочь нам нельзя. Ситуация, в которой мы оказались, совершенно безысходна… А пускать в дом любопытствующую публику с научными приборами мы не намерены! Да, категорически не намерены. То, что случилось у нас, – это наша семейная драма. Наше интимное горе. И мы хотим нести наш крест в одиночку, не выставляя на публичное судилище… Вам ясна моя позиция?

– Нет, – ответил я.

– Нет? – растерялся Валерий.

– Послушайте, голубчик, я что‑то не улавливаю логики в ваших речах. Если вы хотите сохранить все это в тайне, то с какими, спрашивается, целями пригласили меня на рандеву?

– Ах, вот вы о чем… Понял. Это была идея моей жены. Ну, чтобы я повидался с вами. Знакомые принесли нам несколько вырезок из газет – ваши статьи. Жена прочитала их и говорит: разыщи этого человека.

Отдай ему фотографии. Поведай о нашем несчастье. Скажи, пусть он расскажет нашу историю в одной из своих новых статей, не называя имен. Пусть история послужит предупреждением для других людей. Вдруг у кого‑либо из них случится когда‑нибудь то же, что произошло у нас. И люди будут, ужасаясь, теряться в догадках, не зная о скрытых причинах происшедшего.

– А вы с супругой знаете?

– Думаю, знаем. Во всяком случае, нам кажется, что это так. Валерий вытащил из конверта две фотографии и протянул их мне.

– Можете оставить снимки себе на память, – молвил он. – Их предыстория такова. Жена собралась рожать.

Будучи на пятом месяце беременности, она как‑то сказала мне со смехом: «Знаешь, месяца четыре назад был у меня удивительно яркий сон. Снилось, что я нахожусь в небольшом круглом помещении, слабо освещенном. Лежу, голая, на столе. Рядом стоит высоченное существо, похожее на человека, но не человек. Голова как огурец. Огромные раскосые глаза. Серый комбинезон в обтяжку, доходящий до горла.

Существо открывает рот и произносит на чистом русском языке: «Надеюсь, вы не будете возражать против искусственного зачатия?» Я не успела ответить. Увидела, как надо мной взлетела вверх его рука с большим стеклянным шприцем в ней. Потом сон внезапно кончился…» Ну, мы с супругой посмеялись над ее рассказом, и я надолго забыл об этом нашем разговоре.

– А когда вспомнили вновь?

– Примерно через полтора или два года после рождения ребенка. Родился мальчик. И вот стоило жене покормить грудью его, как тут же делалось ей дурно. По ее словам, всякий раз ощущение бывало таким, будто сынок «опустошал» всю ее, «выпивал вместе с молоком из груди всю энергию из тела». Жена решила, что заболела, и пошла по врачам. Эффект от походов нулевой. Потом, когда мальчишка подрос, энергетические «опустошения» моей супруги стали случаться значительно реже, однако все же происходили время от времени. Сынок как бы становился на подсос к собственной матери и в считанные секунды выкачивал из нее энергетические, так сказать, соки громадными дозами.

– Происходило ли это в вашем присутствии?

– И не однажды! Сын подойдет к матери, прижмется к ней, а та вдруг резко бледнеет, хватается рукой за сердце… У меня есть фотокамера. По мере того как малыш рос, я делал его фотографии для семейного архива. То, что иной раз выходило на снимках, повергало нас с женой в натуральный шок. Фотоаппарат улавливал явления, которые не наблюдались глазами в момент съемки.

Слева на снимке – рука матери ребенка, стоящего в ванне. Из правой подмышки мальчика торчит кишкообразный отросток, вонзившийся своим концом в женскую ладонь.

Справа на снимке видна рука матери и лишь частично ее тело. Женщина одета в толстый шерстяной свитер. В центре – тот же ребенок, повзрослевший на пару лет, поддерживаемый материнскими руками. Его левая нога, сделавшись почти в два раза тоньше правой, превратилась ниже колена в продолжение свитера на теле матери, а ступня ушла в ее живот.

Полученные снимки ясно показывали – рядом с нами растет не обычный ребенок, а монстр!… И вот однажды мне вдруг припомнился рассказ супруги о ее странном сне, на удивление ярком.

Валерий перевел дух.

– «Неужели это был не сон, – подумал я. – Неужели мальчик – не мой сын, а результат внеземного, судя по содержанию «сна», искусственного зачатия?» Взгляните на фотографии. Обе они были сделаны при обстоятельствах, когда моя жена в очередной раз «опустошалась», «энергетически грабилась» этим… гм… существом. На снимках отчетливо видно, что… э‑э… существо использует специальные, нечеловеческие, технические приемы для вторжения в тело своей матери.

Пока Валерий говорил все это, я внимательно изучал фотографии. Мерзкий мальчишка был запечатлен на них в разном возрасте. Временной интервал между первым и вторым снимками достигал, судя по облику этого малолетнего вампира, как минимум двух лет.

На первом снимке я увидел интерьер ванной комнаты. Слева на фотографии была запечатлена рука взрослого человека. Валерий тут же пояснил, что это была рука его жены. Правее виднелся пацан, стоявший в ванне. Из правой подмышки у него торчало странное образование, покрытое точь‑в‑точь такой же кожей, как и кожа на теле ребенка. Образование походило на толстенькую, слегка изогнутую недлинную кишку. Один конец кишки скрывался в подмышечной впадине, а другой был внедрен строго в центр женской ладони.

Прыткий мальчишка на снимке выпустил из себя некую трубку, незримую для окружающих, и вонзил ее в руку своей матери, как насос. А фотоаппарат, улавливающий, как известно, некоторую часть инфракрасной области спектра, «подсмотрел» содеянное вампиром.

На второй фотографии тот же самый пацаненок выглядел постарше. В кадр попала также часть тела его матери. Была видна женская рука, придерживающая ребенка, а также отчасти женский живот и женские колени. Женщина была одета в толстый шерстяной свитер.

Левая нога мальчика, упиравшаяся в материнский живот, разительным образом отличалась от правой. От лодыжки и почти до колена она, став необычайно тонкой, превратилась как бы в продолжение свитера, облегавшего тело женщины. Самое же интересное: ступня не просматривалась вообще! Она… ушла в женский живот, утонула в нем, как шланг в бочке с водой.

Судя по снимку, на сей раз пацан хлестал «энергию жизни» напрямую из чрева матери – непосредственно из места, столь хорошо знакомого ему, родного и обжитого. Оттуда, где он развивался и формировался, будучи зародышем, затем плодом. Валерий сказал:

– Мы с женой думаем, тот ее сон был вовсе не сном. Мы подозреваем, наш сынок – продукт внеземного искусственного зачатия. Ему, отчасти внеземлянину, постоянно не хватает энергии на Земле, чтобы нормально развиваться, да попросту даже жить. В отличие от обычных земных детей, ему регулярно требуются дополнительные порции сугубо земной, сугубо человеческой энергии. Вот он и становится время от времени на подсос к источнику энергии, наиболее для него беззащитному и близкому, – к собственной матери… Или, может быть, есть у вас какое – то иное объяснение? – В голосе моего собеседника прозвучала надежда.

– Ну, не знаю, – уклончиво произнес я. – Может быть, вы правы в своей гипотезе о внеземной природе ребенка. А может быть, и нет. Так или иначе, ясно одно. Мальчишка – энергетический вампир, сосун. Включая свой энергонасос, он пользуется при этом приемами, абсолютно недоступными нормальным людям… Зря вы отказываетесь от приборного обследования этого вашего малолетнего, простите, вурдалака.

Лицо Валерия окаменело.

– Прощайте, – холодно проронил он и протянул мне руку.

– Погодите, – сказал я, удерживая в своей ладони его сухие и горячие пальцы. – Допустим, вы правы.

Допустим, в вашем доме на самом деле подрастает тайный агент Иных Миров, внедренный в наш мир через чрево вашей супруги… Неужели вы не понимаете, что если это так, то тайный агент будет делать все возможное для сокрытия своего существования от окружающих? Ваш отказ от медицинского и приборного обследования ребенка выглядит иррациональным. Поймите меня правильно. Я вовсе не хочу пугать вас. Я просто задаю вопрос. А вдруг ваш отказ от обследования вампиреныша – это не ваше, Валерий, личное решение? Вдруг он – результат гипнотической команды, отданной вам тайным агентом? И вы лишь исполняете чужой приказ…

– Прощайте, – повторил Валерий и выдернул свою ладонь из моей.

На его лице не дрогнул ни единый мускул. А глаза… Я бы сказал, в них появилась какая‑то пустота, какая‑то бездонность, ледяная, мертвящая, беспредельная.

Он шагнул ко входу на станцию метро «Арбатская» и растворился в толпе.

«ХИРУРГ» И «АССИСТЕНТКА»

Владимир Васильченко, возраст – 34 года, проживает в Сочи.

Он говорит:

– Вы – второй человек, которому я рассказываю эту историю. Никому, кроме матери, не сообщал я до встречи с вами о пережитом. Не хотелось, чтобы обозвали меня сумасшедшим или, того хуже, мошенником… Однажды летом около одиннадцати часов вечера я сидел в кресле перед работающим телевизором и просматривал свежие газеты. Неожиданно по экрану пробежали полосы, раздался треск, и он погас. Я встал с кресла, заменил предохранитель в телевизоре, но это не помогло.

Едва на экране возникли помехи, как пес по кличке Мишка, живший в доме, с громким визгом сорвался с коврика, лежавшего на полу под окном, и забился под диван. Владимир удивился: что могло напугать пса? Он позвал Мишку раз, другой, третий. Псина не реагировала на зов, сидела под диваном, продолжая испуганно скулить.

Владимир встревожился.

Мишка был хорошо выдрессированным псом, всегда беспрекословно слушался своего хозяина. То, что сейчас он отказывался исполнять команду «Ко мне!», говорило об одном. Пес был смертельно напуган чем‑то или кем‑то.

Чем? Кем?

Васильченко растерянно прошелся по комнате. Ему показалось, он слышит какое‑то слабое жужжание, исходившее неведомо откуда. Владимир заглянул за шкаф, под стол, за телевизор… Нет, источник жужжания находился где‑то в другом месте.

Владимир подошел к окну. И ахнул.

Жужжало там, за окном. Звук, с каждой секундой нараставший, доносился с неба. Вместе с ним приближались к окну два луча, падавшие под острым углом с небес – из чернильной ночной мглы.

Небольшой частный дом, в котором герой нашей истории жил, был одноэтажным. Окно комнаты выходило на огород, расположенный позади дома. В дальнем конце огорода виднелся сарайчик – так называемая летняя кухня.

Лучи осветили огород и замерли, упершись в землю перед летней кухней.

– Тут же я услышал команду. Некий голос приказал мне выйти во двор и подойти к летней кухне, – говорит Владимир. – Самое поразительное, что приказ был отдан не вслух, а прозвучал прямо в моей голове.

Подчиняясь ему, я вышел из дома. Попутно мельком отметил – Мишка не побежал следом за мной, как обычно это делал, когда я выходил на огород. Пес остался под диваном. Он продолжал жалобно поскуливать.

Когда Владимир Васильченко приблизился к сарайчику летней кухни, он увидел, по его выражению, «совершенно сногсшибательное зрелище в духе фильмов ужасов».

Освещаемые падавшими с неба лучами, там стояли две женщины в серых костюмах, похожих на спортивные трико. У них были необычайно большие рты, нечто вроде щелей, прорезанных на круглых лицах. На головах – круглые шлемы, оставлявшие открытыми лица.

У одной дамы шлем имел длинный треугольный козырек, выступавший вперед над бровями, частично затмевавший открытое лицо. У другой козырек на шлеме оказался полукруглым. Он нависал над глазами, почти полностью скрывая их.

– Даму с треугольным козырьком на шлеме я назвал про себя «ассистенткой», – рассказывает Васильченко. – Она, как я вскоре сообразил, выполняла некие подсобные работы в спектакле, который я увидел. А вторую даму я определил сам для себя как «хирурга», ибо она была в том спектакле главным действующим лицом.

Присутствовало там и третье лицо. При первом взгляде на него меня всего так и передернуло от отвращения. Важно тут же отметить, что это была моя единственная короткая эмоциональная реакция на происходящее. В следующую секунду… как бы это выразиться… ну, полностью отрубило у меня все эмоции.

Я воспринимал дальнейшее с каким‑то ледяным спокойствием, которому, к слову сказать, решительно не нахожу по сей день никакого объяснения.

Итак, Владимир увидел третье лицо. Это было голое существо с головою очень старого мужчины. Ниже головы виднелась морщинистая шея, а вот дальше… Дальше шея переходила в совершенно невероятное тело, даже отдаленно непохожее на нормальное человеческое. Голова старика росла из большого кожаного мешка, безостановочно сотрясаемого внутренней дрожью.

– Едва заметив мешок, – рассказывает Васильченко, – я тут же сообразил, что он был вовсе не чехлом на человеческой фигуре, упрятанной в него. Это было именно живое тело, трепещущее и как бы беззвучно стенающее. На старческом лице, венчавшем мешок, застыла гримаса ужаса, а в глазах светилась мольба. Ни единого звука не доносилось из губ старика, плотно сжатых.

Женщины проводили какие‑то загадочные манипуляции, склонившись над странным существом. Безрукая и безногая тварь с человеческой головой лежала перед ними на чем‑то вроде доски, парившей в воздухе.

В ходе манипуляций мешкообразное тело существа, беспрерывно сотрясаемое дрожью, вдруг начинало в какие‑то моменты вибрировать с удвоенной силой. Тут же мешок сжимался, уменьшаясь в размерах, точно из него выпускали воздух. И появлялись на нем отростки, которые затем превращались в руки и ноги, ненормально, впрочем, гладкие и толстые, как бы раздутые изнутри. А на самом мешке проступали очертания грудной клетки и живота.

Проходило несколько томительных секунд, и эти очертания исчезали. Недооформившиеся до нормального, так сказать, вида руки и ноги теряли свой зыбкий облик, опять превращались в отростки, похожие на большие сардельки, а те втягивались в мешок. И мешок снова распухал, раздувался до своих прежних размеров.

Вот как охарактеризовал все эти жутковатые превращения Владимир:

– У меня сложилось впечатление, что женщины пытаются сформировать из мешка обычное человеческое тело. Но почему‑то работа не клеится. Голова у существа есть. Голову они уже сотворили. А с телом возникли какие‑то проблемы… Сейчас, задним умом, мне мерещится, что эти мысли о целях манипуляций с мешком возникли в моей голове вовсе не в результате моих наблюдений за происходящим и его оценки. Стоя в тот момент рядом с женщинами, я как бы воспринимал телепатически от них информацию о цели их работы. Во всяком случае, мне тогда казалось, что воспринимал. Возможно, я ошибаюсь.

Возясь с существом, висевшим в воздухе, дамы пользовались тремя инструментами.

Дама– «хирург» проводила то и дело по мешкообразному телу правой рукой, в которой было зажато что‑то вроде крупной круглой присоски с металлическим ободком. А левая рука тем временем с неимоверной скоростью носилась в воздухе туда‑сюда рядом с правой. Ее пальцы прыгали вверх и вниз, как бы печатая на незримой пишущей машинке. «Ассистентка» лишь изредка помогала «хирургу». Она подносила к телу существа предмет, похожий на короткий штырь с изогнутым крючком белого цвета. Тыкала крючком в тело. Именно после тыканий кожаный мешок начинал сжиматься, и на нем вскоре отрастали руки и ноги – ненадолго, впрочем.

Третий инструмент несколько раз появлялся в руках «хирурга», словно бы материализуясь из воздуха. Владимир так и не сумел описать его внятно.

– Это было нечто маленькое, металлическое, состоящее из блестящих трубочек и угловатых выступов, – говорит«он. – Никогда в жизни не видывал я подобных медицинских инструментов. Между тем работал лет пять назад в магазине «Медтехника» грузчиком… Когда я подошел к «хирургу» и «ассистентке», они не обратили на меня внимания. Женщины молча и сосредоточенно занимались своим делом. Я стоял рядом и тоже молча пялился на них.

Прошло десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Владимир слегка заскучал. Напоминаю, он не испытывал ни страха, ни удивления.

– Кто вы такие? – спросил наконец он.

– Отвяжись! – коротко бросила «ассистентка», чуть повернув голову и косо глянув на мужчину из‑под своего треугольного козырька.

Она произнесла это слово, не разжимая губ. Ее голос прозвучал прямо в голове человека.

Владимир не последовал совету.

– Что вы делаете? – спросил он. – И что это за мешок с ушами и глазами?

– Заткнись!

– Нет, девочки, в самом деле, что это за мешок? Он что, живой?

– Сказано тебе, заткнись. Не мешай работать.

– Да, но…

– В последний раз говорю, заглохни! Что Владимир и сделал.

Как позже выяснилось, простоял он среди ночи возле летней кухни более двух часов, в дальнейшем без единого слова наблюдая за лихорадочной работой «хирурга» и куда более спокойной работой «ассистентки». Долгая тишина была нарушена лишь однажды.

«Ассистентка» опять косо, мельком глянула на мужчину и поинтересовалась:

– У тебя рука болит? Да?

– Да.

– Иди сюда.

Владимир сделал короткий шаг вперед. Протянул «ассистентке» свою правую руку, покрытую от запястья до локтя воспаленной шелушащейся кожей.

Он рассказывает:

– У меня был аллергический дерматит, тяжелое кожное заболевание, доставлявшее массу страданий. Ни один врач не мог вылечить его! В течение долгих лет я лечился в знаменитой курортной поликлинике номер 5 города Адлера, потом у известного дерматолога Белецкого в Харькове, у сочинских невропатологов Козельского, Кармиряна, Степанова… Ни в коем случае не хочу бросить тень на них, но факт остается фактом – пользы от лечения не было.

«Ассистентка» вознесла штырь с крючком над больной рукой человека. Провела крючком по ней. Волосы на руке тут же встали дыбом.

– Отойди на прежнее место и не открывай рта, – скомандовала дама.

Прошло два часа…

– Эй, послушайте, – проговорил с некоторой опаской Владимир, ожидая, что в ответ его снова крепко одернут. – Мне очень хочется покурить. Можно, я схожу домой за сигаретами?

«Ассистентка» согласно кивнула головой.

Владимир пересек огород, вошел в дом и подхватил со стола пачку сигарет. Услышав шаги хозяина, пес Мишка завозился под диваном. Несколько раз он тихо и горестно тявкнул, однако из‑под дивана не вылез… Владимир чиркнул спичкой, раскурил сигарету и вновь направился к летней кухне.

Женщины исчезли. Вместе с ними пропало и мешкообразное тело с головой старца. А лучи, падавшие с небес и еще минуту назад освещавшие площадку перед летней кухней, погасли.

– Я вернулся в дом. Закатал до локтя рукав рубашки на правой руке и осмотрел руку. Что за чудо? Кожа на ней была абсолютно здоровой! Экземная корка исчезла неведомо куда… С того дня миновало вот уже четыре года, а проклятое кожное заболевание не возвращается, слава Богу и инопланетянкам, ко мне. Чувствую себя отлично.