Главная мысль

Кант называет эпоху Просвещения важнейшим этапом человеческой истории, ознаменованным принципиальным изменением отношения человечества к присущей ему разумной способности – способности суждения. Кант считает, что до эпохи Просвещения человечество не понимало и не использовало должным образом присущую ему разумную способность, а именно – не пользовалось этой способностью самостоятельно: по его словам, человечество ранее было «неспособно пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-либо другого», что Кант определяет как «состояние несовершеннолетия».

Причиной пребывания человечества в этом состоянии несовершеннолетия, по мнению Канта, является сам человек, поскольку он пребывает в нем не из-за недостатка разума. По его словам, в состоянии несовершеннолетия человек «находится по собственной вине», по причине «недостатка решимости и мужества пользоваться им (рассудком) без руководства со стороны»; люди «охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними» по причине собственных «лености и малодушия».

Эпоха Просвещения же, по мнению Канта, ознаменовала собой переход из состояния несовершеннолетия в состояние совершеннолетия, что было осуществлено благодаря тому, что Просвещение сформировало новую культуру, основанную на разумной способности суждения, а точнее – способности самостоятельно пользоваться рассудком без руководства со стороны: «Просвещение – это выход человека из состояния несовершеннолетия», осуществивший «истинное преобразование образа мышления».

Именно эта способность суждения является для Канта необходимой составляющей нового человека – человека «совершеннолетнего», руководствующегося призывом «Sapere aude!» – «имей мужество пользоваться своим собственным рассудком», названным Кантом девизом эпохи Просвещения.

2. Принцип свободы: свободное разумное суждение.

Кант считает, что единственным условием осуществления цели просвещения, направленной на преобразование образа мышления, является свобода: по его словам, «для такого просвещения не требуется ничего, кроме свободы»[6]. Он также пишет, что «возможно, что публика сама себя просветит, а если только предоставить ей свободу, так это почти неизбежно».

Под свободой он понимает свободу суждения, свободу «самостоятельного пользования рассудком» и называет ее обеспечением основной задачей нового просвещенного общества. При таком понимании свободы суждения в качестве свободы как таковой Кант считает ограничение свободы суждения ограничением свободы вообще, то есть несвободой, и объявляет его главным преступлением перед обществом и человечеством.

В этой связи Кант уделяет особое внимание религиозной сфере человеческого общества – сфере, являющейся, по его мнению, примером вопиющей несвободы в возможности самостоятельного суждения. По его словам, сфера религиозной догматики является сферой «не только наиболее вредного, но и наиболее позорного» несовершеннолетия, поскольку для разумного человека совершенно недопустимо «соглашаться с некими постоянными, не подвергнутыми ни с чьей стороны публичному сомнению религиозными установками».

Критикуя такое положение дел в религиозной сфере, Кант заявляет:

«основной момент просвещения состоит в выходе людей из возникшего по их собственной вине состояния несовершеннолетия преимущественно в делах религии».

В связи с этим Кант рекомендует просвещенным монархам, стремящимся создать просвещенное общество и желающим воплощать волю просвещенного народа, избегать подобной догматичной политики, а именно предоставить в религиозных делах полную свободу. По его словам, лишь того «государя, который не находит недостойным для себя сказать, что его долг – ничего не предписывать людям в религиозных делах, но предоставлять им здесь полную свободу... следует считать просвещенным».

3. Ограничение свободы: свобода и послушание.

Особый интерес представляют рассуждения Канта о необходимости некоторого ограничения свободы. По его мнению, не всякая свобода полезна для просвещения и не всякое ограничение свободы ему препятствует, а, напротив, «некоторое не только не препятствует, но даже содействует ему».

Тема ограничения свободы возникает у Канта в связи со следующими размышлениями. Во-первых, он обращает внимание на проблематичность сосуществования гражданской и духовной свободы. Кант приходит к выводу о том, что чем больше в государстве дано гражданской свободы, тем меньше остается духовной: «большая степень гражданской свободы кажется предпочтительней свободы духа народа, и все же первая ставит последней непреодолимые преграды». И наоборот, чем меньше в государстве дано гражданской свободы, тем больше оказывается духовной: «меньшая гражданская степень гражданской свободы открывает простор для развития всех способностей народного духа.

Во-вторых, Кант проводит различение между «публичным» и «частным применением разума и наделяет их разной степенью свободы. Под публичным применением разума Кант понимает рассуждения по поводу различных вопросов «внеслужебного» характера. Именно публичное применение разума он называет выражением духовной свободы и именно на него распространяет обязательное требование свободы. Под частным применением разума Кант понимает рассуждения, касающиеся вопросов именно «служебного» характера, и считает, что степень его свободы должна быть ограничена из соображений соблюдения порядка. Итак, по его мнению, «публичное применение своего разума всегда должно быть свободным,...но частное его применение нередко может быть очень ограничено», поскольку оно касается «пользования своим разумом на определенном, доверенном (кому-то) гражданском посту или службе», где «не дозволено рассуждать, и следует повиноваться» [.

Таким образом, Кант приходит к убеждению, что для просвещенного государства приемлема не всякая свобода, и выдвигает следующую формулу, определяющую должное положение вещей: «рассуждай сколько угодно и о чем угодно, только повинуйся».

Нужно добавить, что, размышляя о современной для него эпохе, Кант говорит, что она еще не является «просвещенным веком», поскольку «слишком многого еще не достает для того, чтобы... люди были бы... в состоянии надежно и хорошо пользоваться своим собственным рассудком... ”. Но именно в эту эпоху, по его словам, «открывается простор для свободного совершенствования в этом, а препятствий к всеобщему просвещению...постепенно становится все меньше» – потому она и носит название «век Просвещения».