Глава 47 Падение Дин-Гуарди

Предводитель ярткинов выступил вперед, проворно передвигаясь с помощью длинных бурых пальцев. Вот он дотронулся до посоха. Джек затаил дыхание.

Воздух зазвенел, точно колокол. Казалось, содрогнулось само небо. Земля отозвалась глухим гулом. Свет, чистый и прозрачный, как весенняя заря, разлился над морем. Вот он выплеснулся вверх, через мрачные стены Дин-Гуарди, и хлынул вниз, в туннель. Ветер принес с собою благоухание омытого грозою луга – только чище и свежее.

Зелень. Вот подходящее слово. Воздух пах зеленью – и Джек радостно, всей грудью вдыхал этот запах.

Мальчуган опустил взгляд. Посох, добытый им в Ётунхейме, посох, возвещавший всему миру о том, что он, Джек, – настоящий бард и наследник Драконьего Языка, сгорел дотла. На глазах у Джека ветер подхватил серебристый пепел – и унес прочь.

– Они идут! – закричала Торгиль.

Ярткины бурным потоком хлынули через разрушенную преграду. Шелестя и перешептываясь, они сплошной толпой текли мимо детей. Джек, Торгиль и Пега прильнули друг к другу, едва смея дышать, а соломенного цвета скирдочки, волна за волной, прокатывались мимо.

На сей раз они вызывали в памяти хорошие сны – те, что Джек очень бы хотел запомнить, да только они обычно таяли при пробуждении. Надо думать, прежде ярткины рассердились на то, что Торгиль вздумалось угрожать им ножом. А теперь они ликовали и радовались.

– Да ты смеешься! – потрясенно воскликнул Джек, обращаясь к воительнице.

– Так и ты тоже, – отозвалась Торгиль, сияя счастьем.

– Мы все смеемся – ох, замечательно-то как! – подхватила Пега. – Почти как в тот день, когда я научилась печь хлеб или когда впервые увидела фиалки. Или, или… как в тот день, когда ты освободил меня, Джек, – в самый лучший день моей жизни!

И Пега порывисто обняла мальчика и поцеловала его.

Джек оторопел – но, впрочем, остался страшно доволен. И поцеловал ее в ответ. А потом поцеловал Торгиль. И друзья кинулись обниматься – в восторге от неба, моря, земли и друг друга.

Между тем последние ярткины исчезли под Дин-Гуарди. Сумасбродная радость, овладевшая Джеком, Торгиль и Пегой, схлынула. Теперь они, отчаянно смущаясь, искоса поглядывали друг на друга. Джек взять не мог в толк, что на него нашло – целоваться с девчонками! А Торгиль еще и хихикала! Не иначе как все они посходили с ума.

– Тучи расступились, – сообщила Пега, нарушая неловкое молчание.

И действительно: серую пелену, еще недавно застилавшую солнце, разметал ветер; сквозь рваные клочья проглядывало синее небо. Волны с грохотом обрушивались на берег, окатывая детей солеными брызгами.

– Похоже, море больше ничто не сдерживает, – заметила Торгиль. – Бежим быстрее. Начинается прилив, и, если я не ошибаюсь, туннель того и гляди затопит.

– Не знаю, смогу ли я еще раз выдержать этот холод, – пожаловалась Пега.

– Выбирай: либо выдержишь, либо утонешь.

Джек поднял глаза. Стены Дин-Гуарди уже не одевало жемчужное марево, пришедшее с моря: настал час заката. Но резкие очертания темнеющих скал смягчались в сиянии роскошной полной луны, что вставала на смену солнцу. Если только камни могут выглядеть счастливыми, то эти так и лучились счастьем.

«Хотя все равно слишком круты, не вскарабкаешься», – раздосадованно подумал Джек, спеша за Торгиль и Пегой.

Друзей ждал приятный сюрприз. В туннеле все изменилось, точно по волшебству. Стены затянул мох; зеленая завеса чуть колыхалась под сквозняком. Повсюду выросли такие же светящиеся грибы, что дети повстречали раньше. Более того, земляной пол сделался мягче, в воздухе разливался восхитительный аромат.

В Дин-Гуарди вошло лето. От мертвящего холода не осталось и следа.

– Landvaettir воистину могущественны, если смогли прогнать Хель, – промолвила Торгиль.

Когда дети поднялись в верхние ярусы, туда, где находились темницы, обнаружилось, что все двери распахнуты настежь. Внутри никого не оказалось, хотя кое-где кандалы выглядели так, будто некогда сковывали чью-то руку или ногу.

– Думаешь, узников съели келпи? – прошептала Пега.

Джеку в это не верилось. Камеры были слишком надежно заперты. Ему очень не понравились следы липкой слизи на стенах, да и ноги как-то подозрительно прилипали к полу.

«Накеры», – подумал он, но вслух ничего не сказал.

Дверь во внутренний дворик стояла открытой, над костровой ямой разливался алый отблеск, вдоль стен полыхали факелы. На фоне пламени черным силуэтом маячил зловещий вертел.

– Не могу заставить себя туда посмотреть, просто не могу! Они не?… – Пега закрыла лицо руками.

– Да все с ними в порядке! – Джек уже завидел Буку и Немезиду с отцом Севером и Этне. А рядом – того, кого он уже не ждал встретить снова.

– Брут! – завопил мальчик.

– Добро пожаловать в Дин-Гуарди! Или, как называл его мой предок Ланселот, в замок Веселой Стражи. Впрочем, весельем здесь давным-давно не пахнет.

Брут широко усмехнулся – эта знакомая усмешка неизменно выводила Джека из себя. Негодный раб по-прежнему щеголял в золотой тунике и пунцовом плаще, что подарила ему Владычица Озера. А на изукрашенном бриллиантами поясе висел могучий меч Анредден.

Пега кинулась к Буке и порывисто обняла его.

– Я так боялась! Я думала, вас…

– Мы целы и невредимы, родная. А уж как счастливы тебя видеть! – И Бука громко чмокнул ее в макушку.

– Брут, а почему ты раньше здесь не объявился? Почему ты не помог нам? – завопил Джек.

Мальчику отчаянно хотелось стереть с нахальной физиономии эту дурацкую усмешку.

– Боюсь, не мог. Старина Иффи швырнул меня в подземелье, как только увидел. И меч, кстати, отобрал, да только эти ребята принесли мне его обратно.

Джек оглянулся: повсюду среди теней теснились сонмы и сонмы крохотных бугорков. Яркие глазки сверкали в свете факелов.

– Ярткины здесь?

– Мать частенько с ними беседовала. Они отличные ребята, если их ненароком не разобидеть.

Брут подал знак, и перепуганный до смерти Крысеныш пристыженно подбежал к нему с бокалом вина.

– Сдается мне, ты мечом и пользоваться-то не умеешь, – презрительно рассмеялась Торгиль.

– А мы, потомки Ланселота, битвы выигрываем иначе, – подмигнул Брут. – Как бы то ни было, мы только вас и дожидались, чтобы ярткины могли закончить свое дело.

Брут кивком указал на бессчетные скирдочки, немо наблюдающие за происходящим. Судя по их виду, они могли так просидеть долго, очень долго: возможно, века.

– Что за дело? – не понял Джек.

– Давным-давно Старик-с-Луны возвел этот замок. – Брут осушил бокал и подцепил с блюда жареного цыпленка. Блюдо держал трепещущий Крысеныш. – После того как Старика-с-Луны выгнали, здесь жили многие, очень многие, но никто не ощущал себя в безопасности, если понимаете, о чем я.

– Еще бы – если в подвале завелась Хель! – кивнула Торгиль.

– Даже сам Ланселот, спускаясь вниз, поневоле оглядывался через плечо. И что же! Благодаря тебе, Джек, мальчик мой, кольцо Нежити наконец разорвано.

– Никакой я не «твой мальчик», – буркнул Джек.

Его до глубины души раздражало, как небрежно, походя Брут упомянул о его великой жертве: ведь мальчуган лишился драгоценного посоха!

– Все следы старой крепости должны быть уничтожены, – продолжал Брут как ни в чем не бывало, словно не замечая ярости Джека. – Мне, конечно, досадно, что крепость обречена пасть, но мы бессильны помешать Владыке Леса. До сих пор удерживали его одни только ярткины. Так что давайте-ка попрощаемся с Дин-Гуарди. Крысеныш! Тащи вина на всех!

Поваренок опрометью кинулся в буфетную и вышел обратно, сгибаясь под тяжестью металлических кубков и бутылей.

– А они пьют? – шепотом спросила Торгиль, кивая на немые, выжидательно застывшие скирдочки.

– Не так, как мы, – отозвался Брут. – Ага! Вот отменное вино из Иберии. Иберия – это на континенте. Не знаю точно где. Иффи и его банде подавай все самое лучшее!

Друзья подняли тост за гибель Дин-Гуарди. Джек предложил свою чашу одному из ярткинов, что стоял чуть поодаль от прочих.

– Спасибо тебе, дитя земли. Намерения у тебя добрые, хотя мы предпочитаем воду, – промолвило странное создание.

– Мне не хотелось, чтобы вы чувствовали себя лишними, – объяснил Джек.

По внутреннему дворику из конца в конец прокатилось не то журчание, не то шуршание: словно песок сыпался. По-видимому, над Джеком смеялись.

– Такие, как мы, никогда не чувствуют себя лишними, – прошелестел ярткин, отступая назад и растворяясь среди теней. – Мы тебя не забудем.

– А теперь пора идти, – бодро возгласил Брут. – Крысеныш, ступай-ка впереди с фонарем. Торгиль, мальчик мой, пойдешь замыкающим.

Торгиль заулыбалась; то, что ее назвали «мальчиком», ей изрядно польстило.

– Держись ко мне поближе, – велел Бука, ставя Пегу между собою и Немезидой. – Не верю я в доброжелательность Владыки Леса.

Осторожно обходя застывшие в ожидании скопления ярткинов, друзья пересекли внутренний двор и вышли за ворота. На фоне звездного неба зловеще нависала Изгородь.

– Проход начинается здесь. Не вздумайте свернуть в сторону, а то с пути собьетесь. Ах ты, славная наша Обводочка-Загородочка, – заворковал Брут, чуть ли не похлопывая фамильярно рукою по темным, блестящим листьям.

Джек ведать не ведал, применимо ли к Изгороди слово «славная». Если сейчас Изгородь настроена благодушно, то какова она, будучи не в духе, Джек предпочел бы вовеки не знать. В проходе царила невыносимая духота. Шипы и сучья жадно тянулись к Джеку, цеплялись за одежду, царапали кожу. Как-то раз предприимчивый побег обвился было вокруг лодыжки Джека, но тут же – с явным сожалением! – отполз прочь. Листья сочились такой враждебностью, что впору задохнуться. Один неверный шаг – и проход закроется, схлопнется, сминая тех, кто внутри…

«Не думай об этом», – приказал себе Джек.

Но вот наконец друзья оказались снаружи – на вольном воздухе. В небе над головами мерцала полоса звезд; полная луна венчала башню Дин-Гуарди. Послышались треск и скрежет: проход и в самом деле закрылся.

– Погодите! – воскликнул мальчуган. – Но ведь в крепости остались Иффи и его люди!

– Они вполне заслужили свою участь, – отозвался отец Север.

Джек заметил, что монах бережно прижимает к груди алтарный покров со Святого острова.

– Ярткины уже разобрались с ними, – объяснил Брут. – И всех, кого сочли негодными отбросами, пошвыряли в кладовую. Да, собственно, всех, кроме Крысеныша. Иффи попытался дать бой, ну да сражаться с ярткинами непросто. Верно, Крысеныш?

– Д-да, – пролепетал поваренок.

– Крысеныш вот тоже попытался сопротивляться. Небось несладко приходится тому, кто попадется им под руку.

«Ох, несладко», – подумал про себя Джек.

То-то злополучный поваренок перепуган до смерти.

– Взберемся-ка вон на тот холм, – предложил Брут.

Холм был невысок; шагать вверх по склону сквозь перистые травы Джеку даже нравилось. Стрекотали сверчки, из-под листьев выглядывали лягушки. Стояла самая что ни на есть обычная погожая летняя ночь.

С вершины мальчуган отлично видел темный силуэт Дин-Гуарди под полной луной. Крепость словно выросла в несколько раз. И тут Джек осознал, что это Изгородь подступила к стенам.

Владыка Леса пошел в атаку.

Стонали выдираемые из кладки камни. Трещали деревянные двери. Железные решетки на окнах ломались, рассыпая искры. Шум стоял оглушительный. Спустя какое-то время Джек заметил, что крепость словно умалилась в размерах. Она погружалась в землю: вот так тает снежный сугроб, растекаясь ручьем. Когда на месте былой твердыни осталась почти ровная поверхность, грохот и гром разрушения угасли вдали.

Если в этом хаосе и звучали человеческие голоса, Джек их не слышал. У мальчика заныло сердце. Он даже представить себе не мог последние минуты тех, кто оставался заперт внутри. Джек жалел предводителя стражи, что так восхищался Этне, и того старого солдата, который когда-то всю ночь пролежал в росной траве, слушая пение эльфов. «Будь осторожна в просьбах!» – предостерегала Торгиль.

– Так проходит слава Дин-Гуарди, – промолвил Брут, выпрямившись во весь рост: статный, высокий и неправдоподобно красивый на фоне полной луны. – То был оплот теней и скорби, величие его было обречено, и бесславно – падение. Однако ж начать с чистого листа всегда приятно, – добавил он, испортив весь эффект возвышенной речи.

– Что, будешь перестраивать крепость? – полюбопытствовала Торгиль.

От былой твердыни не осталось и следа. Над морем торчал лишь одинокий каменистый выступ.

– Я здесь хозяин, в конце концов! Владычица Озера и ее нимфы обещались помочь мне.

– Кто б удивился, – буркнул Джек.

– А пока я тут подремлю минутку на травке. Располагайтесь, как дома; тут так тепло и уютно.

И Брут мгновенно заснул. Его примеру последовали и остальные. День выдался долгий и тяжкий. Но теперь, когда опасность миновала, всех одолела усталость.

Один только Джек посидел еще немного, гадая, не он ли в какой-то мере виноват в гибели людей Иффи, и вспоминая свой посох, добытый в Ётунхейме. Полная луна сияла над каменным плато, где еще недавно высился замок Дин-Гуарди. Интересно, а наблюдал ли Старик-с-Луны за его уничтожением – и как разгром на нем сказался?