Глава 28 Святой Колумба

Все сидели за столом и попивали сидр. Сидр слегка отдавал уксусом, но Джеку это нравилось: ведь сидр был даром Срединного мира, а не Земли Серебряных Яблок. Сидр подарили те самые деревья, что спали всю зиму, а потом мальчишки и мужчины разбудили их криками: «Waes hael!» Мелко нарезанные яблоки бродили в бочках с самой обычной водой. Однако их продержали там чуть дольше, чем нужно, и сидр получился кисловатым. Этим-то несовершенством, свидетельством времени и перемены, Джек и наслаждался от души.

Бука задумчиво созерцал блуждающие огни; Пега играла в «детские пряталки» с Орешинкой: закрывала лицо руками и восклицала: «Ку-ку!» Малышка была вне себя от восторга: прыгала вверх-вниз, точно вылупок несмышленый, и радостно «глипчала», стоило Пеге отвести ладони от лица.

«Господи милосердный, как же я к ней привыкну-то?» – размышлял про себя Джек.

Оборотившись к Буке, Джек спросил, что послужило причиной такой непримиримой вражды между хобгоблинами и эльфами.

– Эльфы нас ненавидят, потому что у нас есть души, – объяснил король.

И Бука пересказал своими словами историю брата Айдена о войне на Небесах и о том, как Господь изгнал ангелов, не примкнувших ни к той, ни к другой стороне. Джек завороженно слушал.

– Долгие годы мы жили с эльфами в мире, – рассказывал Бука. – Или, скорее, эльфы не обращали внимания на нас, а мы держались подальше от эльфов. Они проложили Полую дорогу, чтобы не сталкиваться с Владыкой Леса. Он ведь не прочь заманить в ловушку неосторожного эльфа, которому вздумалось поохотиться в его владениях. А затем в один прекрасный день на ладьях приплыли пикты – и, не успев высадиться, принялись рубить деревья. Владыка Леса страшно отомстил им. Он попросил брата, Старика-с-Луны, наслать безумие на пиктских женщин. И тогда одни бросились с утесов, а другие утопились в море. А мужчины нашли убежище под землей – и там, в потаенных пещерах, повстречали эльфов.

– Пикты были просто потрясены, – продолжал король. – Или, правильнее сказать, покорены и очарованы: а это куда серьезнее. Большинство их, впрочем, вышли из-под земли и выторговали себе жен у ирландцев, приплывших из-за моря. Но часть осталась в пещерных убежищах.

– Это были древние, – отозвался Джек.

– Они поклоняются эльфам, словно богам, и приводят им рабов.

Джек с Торгиль озадаченно переглянулись. Джек хорошо помнил тот невольничий рынок, где давным-давно скандинавы попытались продать его и Люси. Не позабыл он и низкорослых людей, что появились из лесу, точно тени. Тела их были раскрашены вьющимися лозами, что словно извивались при каждом движении, а голоса шелестели и шуршали, как ветер в хвое. Их вождь положил глаз на Люси, но Олав Однобровый защитил девочку.

– Я думала, они едят своих пленников, – промолвила Торгиль.

– Когда-то так оно и было, – кивнул Бука. – А теперь рабов, неподходящих для службы у эльфов, приносят в жертву Владыке Леса. Древние ищут его дружбы, но они обманываются. Его ненависть неутолима. Рабов отводят в чащу леса в ночь новолуния. И что там с ними случается, я предпочту не описывать.

– Сдается мне, я знаю, – прошептала Торгиль, побелев как мел.

– А вот кому печеного яблочка? – воскликнула Мамуся.

Хобгоблины жадно протянули миски. Мамуся вылавливала курящиеся плоды, сбрызнутые медом, а помощник щедро поливал их сверху сливками. Теплое, пряное благоухание разом взбодрило Джека после удручающего рассказа про пиктов. В числе рабов, купленных у викингов, был один угрюмый монах. Джек гадал про себя, что за судьба его постигла.

А хобгоблины между тем принялись состязаться, кто засунет за щеку больше яблок. Победитель справился с десятью: щеки у хобгоблинов на диво далеко растягиваются. Орешинку пришлось постучать по спине после неудачной попытки им подражать.

«Бог ты мой, даже я думаю о ней как о вылупке», – осознал Джек.

Он попытался подманить девочку печеным яблоком. Малышка тут же испуганно кинулась к миссис Опенок, и мальчик опечалился – и почувствовал что-то вроде ревности.

– Вслед за пиктами пришли кельты, бритты, римляне и саксы, – продолжал между тем Бука, швыряя яблочные огрызки через плечо. – В жизни не видел ничего подобного римской армии! Она захлестнула холмы, с лязгом, топотом и ором. Римляне рубили деревья, пролагали дороги, возводили стены. Если Владыка Леса кое-кого и сцапал, так на смену им шли все новые и новые. Владыке осталось лишь несколько нетронутых участков леса, и он изрядно ослабел. Он ведь черпает свою силу в деревьях…

– А теперь начнется хорошее, – перебил Немезида. – Мы дошли до прибытия святого Колумбы.

– Мои сколько-то-там-прадеды его застали, – похвалился король. – Он прибыл из-за моря, из Ирландии.

– На крохотном корабле, – добавил Немезида. Глаза его моргали в усыпляющем ритме. История о святом Колумбе явно пришлась ему по душе. – Волны должны были бы разбить его в щепы, но лодочка скользила по морю безмятежно, точно чайка. Колумба заговорил с пиктами о странных вещах – о «милосердии» и «жалости». Пикты весело расхохотались и попытались убить его, но Колумба дунул на пучок соломы и взметнул его в воздух.

– Да он был бардом! – закричал Джек. – Так барды сводят людей с ума.

– Что бы он там ни проделал, пикты перепугались до смерти. Они рухнули на колени и принялись молить его об этом новшестве под названием «милосердие». И вот Колумба сбрызнул их головы водой, и все они стали кротки как ягнята. А мои сколько-то-там-прародители, спрятавшись под плащами из шкуры скрытношерстных овец, внимательно слушали проповеди святого, – подвел итог Бука. – В ту пору, так же как и сейчас, хобгоблинов в домах грязевиков не привечали. Поэтому хобгоблины ходили за святым Колумбой от деревни к деревне, оставаясь незамеченными. А однажды темной ночью мой сколько-то-там-прадед набрался храбрости – и подошел к его окну. «Грязевик, скажи, будь так добр, – прошептал он, – что за магию ты использовал против пиктов», – «Идите сюда, к огню, чтобы я мог вас видеть», – пригласил Колумба. Мой сколько-то-там-прадед робко прокрался в дверь, ожидая, что его, как всегда, побьют камнями. Но Колумба лишь рассмеялся. «Экий ты необычный», – отметил он. А затем угостил моего сколько-то-там-прадеда сидром и задал ему немало вопросов про милосердие и про жалость. Ответы моего сколько-то-там-прадеда поразили святого до глубины души. «Вижу, ты меня слушал», – одобрительно отметил Колумба. Мой сколько-то-там-прадед признался, что и впрямь подслушивал у окон. В конце концов Колумба созвал хобгоблинов – и окрестил их всем скопом. Хобгоблины выстроились по берегам Лох-Несса, и святой Колумба окунал их в воду одного за другим. Семь дней и семь ночей трудился он не покладая рук. В какой-то момент из глубины всплыл келпи и сожрал пару-тройку хобгоблинов, но святой Колумба прогнал чудовище.

– Келпи! Вот кого ненавижу! – встрял Немезида. – Они чего только не делают, чтобы до нас добраться, – по деревьям лазают, в землю зарываются, с утесов прыгают! Мне от одной мысли о них плохо делается!

Немезида побледнел как полотно и дрожал крупной дрожью. Мамуся и жена Немезиды подступили с обеих сторон к расстроенному хобгоблину и принялись утешать его и поглаживать, пока тот не пришел в себя.

– Немезида лишился родителей, а также всех теток и дядьев на пикнике у Лох-Несского озера, – шепнул Бука Джеку. – Мы все стараемся не упоминать тварей на букву «к» в его присутствии. Финал же нашей истории таков: святой Колумба заверил наших предков, что теперь у них у всех есть души – в наилучшем виде. С тех самых пор эльфы и стали нашими заклятыми врагами.