Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Тише едешь – дальше будешь: по Украине





 

 

Чарли: Я заметил его вскоре после полуночи. Сказывалась усталость, вконец измученные переговорами с пограничниками и чиновниками (они длились вот уже одиннадцать часов, а толку все не было), мы уже отчаялись пересечь границу. Поначалу это даже захватывало – казалось забавным противостоять непоколебимой бюрократии, совершенно отличной от всего, к чему мы привыкли на Западе. Теперь же мне больше всего на свете хотелось попасть на территорию Украины, хотя бы для того, чтобы наконец завалиться в постель. И вот тогда я заметил, что этот тип смотрит на меня.

Он выглядел богатым в той самой утонченной манере, когда ясно, что человек разбогател отнюдь не недавно. Дорогая, элегантная одежда и модная прическа – ежик. Благородная седина на висках, на вид около сорока лет. Незнакомец выглядел преуспевающим бизнесменом, однако у его BMW были красные номера. Дипломатические, как позже выяснили мы. И он был знаком со всеми пограничниками, милиционерами и чиновниками. Но самое интригующее – он интересовался нами. Болтая с таможенниками под флуоресцентным фонарем у здания таможни, он все поглядывал на нашу группку. Я стоял рядом с Рассом и Дэвидом в темноте, освещенный только фарами грузовиков. Юэн лежал в стороне, завернувшись в спальный мешок, пытаясь заснуть на чахлом газоне среди дизельных выхлопов. Небось украинский бизнесмен пытается вызволить свою машину, которую обшаривали на предмет наркотиков или другой контрабанды, предположил я, и тут он, повернувшись ко мне, вдруг пожал плечами.

Я в ответ тоже пожал плечами.

– Пфф, – произнес я, надеясь, что это повсеместное выражение эмоций – «Черт, ну что тут поделаешь» – понятно и на Украине.

– Да, – ответил он на английском с сильным акцентом. – Импорт дешевле.

Я понял его в том смысле, что пошлина за разбитый или поврежденный автомобиль меньше, и вернулся к обсуждению с Рассом единственного предмета, достойного интереса. Где нам спать этой ночью? Мы прибыли на границу немногим позже полудня и намеревались добраться до Ужгорода, это примерно в восьми километрах от границы. Теперь, посреди ночи, мы уже оставили всякую надежду попасть туда.

– У меня есть свой отель, – это сказал тот самый бизнесмен, бочком подкравшись к нам. – Называется «Камелот». Недалеко отсюда. Переночуйте у меня, если хотите.

Он сунул нам проспект. Его «Камелот» выглядел роскошно и даже шикарно, в стиле всех этих русских нуворишей. Вообще‑то смахивает на публичный дом, подумалось мне, этакое питейное палаццо, где богатые функционеры, политики и высокопоставленные чиновники покупают себе любовниц на продолжительные декадентские выходные, с сексом, икрой и водкой. Но это все‑таки была гостиница, а в ту ночь нам было негде переночевать.

– Поехали, остановитесь там, – уговаривал он нас. – Это рядом. Поужинаете. Хорошенько выспитесь. Парковка есть. Гаражи есть.

Я вспомнил, что следует проявлять бдительность. Помимо того старика‑словака еще множество людей предостерегали нас, что Украина просто кишит мафиози. Вообще‑то ничто не указывало, что этот бизнесмен был гангстером. Но, несомненно, связи с мафией у него есть, решил я. Если на Украине владеешь большим отелем, то наверняка платишь за «крышу».

Я побрел к Юэну, который безуспешно пытался заснуть, и рассказал ему, что нам предлагают ночлег.

– А с какой стати этот парень торчит здесь вот уже Целую вечность, чтобы предложить помощь группе незнакомцев? – задался вопросом Юэн, Замечание было весьма дельным. И если мы не придадим ему значения, то нарушим первое правило курса по выживанию во враждебной среде.

 

Юэн: Джейми Лоутер‑Пинкертон словно бы сошел со страниц руководства для английских офицеров. Высокий, худощавый, аристократического вида и молчаливо‑властный, он вел курсы по выживанию во враждебной обстановке. В его задачи входило обучение бизнесменов, журналистов, общественных деятелей и правительственных чиновников, направляющихся в самые опасные точки земного шара, включая зоны военных конфликтов и страны, раздираемые гражданскими войнами и терроризмом. В числе его слушателей оказались и мы.

Мы были убеждены, что Джейми когда‑то служил в специальной воздушно‑десантной службе, хотя сам он этого никогда не подтверждал и всегда менял тему, когда о данном спецподразделении заходила речь. Стены дома, где он читал свой курс, были увешаны фотографиями Джейми с людьми, которых он, по его словам, знал, когда те служили «в полку» или «в Херефорде»[6]. Чего там только не было: Джейми с товарищами в водолазных костюмах, посреди непролазных джунглей или же в качестве эскорта королевы Елизаветы на торжественном приеме. Эти ребята были из числа тех, что ставят машины на стоянке так, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. И речи Джейми изобиловали историями об «отличных парнях», всех как один «здоровяках» и «служивших в… ну, в общем, в Управлении» (мы не сомневались, что имеется в виду ЦРУ). Нам так и не удалось выяснить, чем Джейми занимался в прошлом и даже чем он занят сейчас, за исключением того, что род его деятельности был как‑то связан с «безопасностью». Чарли несколько раз пытался склонить его к разговору о спецподразделении.

– А как расшифровывается SAS? – спрашивал он. – Вроде как…

– Специальная воздушно‑десантная служба, – влезал я в надежде, что Джейми разговорится.

– Э… Да… Ну… Специальная воздушно‑десантная служба… Да… Так оно и есть, – отвечал Джейми неопределенно: он был великий мастер уклоняться от расспросов. – Да… А еще вроде как есть такая авиакомпания… «Скандинавские авиалинии» или что‑то в этом роде…

И затем возвращался к теме очередного занятия. Как обнаружить бомбу под машиной, оторваться от слежки, укрыться от автоматной очереди, уложить нападающего, отмазаться от угрозы похищения или пройти через минное поле. Частично он касался на лекциях и медицинской подготовки, демонстрируя нам наиотвратительнейшие фотографии – там были запечатлены все вообразимые пулевые ранения, раны от мачете и конечности, оторванные противопехотными минами. Кажется, не было такой угрозы жизни или здоровью, с которой Джейми не сталкивался бы и которую он не преодолевал бы в своей решительной и невозмутимой манере. Была в числе его подвигов и встреча с медведями в Сибири и на Аляске, тема для нас животрепещущая.

– Как‑то раз столкнулся я с… на… Не знаю, что это был за медведь, – рассказывал Джейми. – Похоже, что гризли, хотя я не очень в них разбираюсь, но это случилось возле реки на Аляске. Мы как раз забирались на Мак‑Кинли и…

– Но это же самая высокая гора Северной Америки? Неужели та самая, на которой тренируются перед восхождением на Эверест? – перебил его Чарли.

– Э… Ну, да. В общем, у нас выдалось несколько свободных дней, а я, знаете ли, страшно люблю рыбалку. Вот я и отправился на полуостров Сьюард вместе с одним приятелем, по прозвищу Глазастый Фил (дело в том, что у него один глаз полузакрыт). А он высоченный, ростом около двух метров, в SAS служил, ну, сами понимаете… – И Джейми принимался рассказывать очередную захватывающую историю.

За трехдневный курс Джейми внушил нам, что есть несколько нерушимых правил, которыми руководствуются при путешествии по Центральной и Восточной Азии.

– Я советую избегать передвижений ночью и ранним утром. Обычно в это время местные – да, я говорю об отдаленных районах, – так вот, в это время плохие дяди и предпочитают орудовать. Для них это обычный бизнес, и если они попытаются ограбить вас – ну, или сделать что‑нибудь другое, – то захотят и смыться без помех. А это лучше всего провернуть под покровом ночи, так что старайтесь передвигаться днем, – резюмировал он.

– Одевайтесь попроще, не дразните грабителей, – инструктировал нас Джейми, когда мы обсуждали переход границы. – Если вам приходится стоять в очереди час, стойте час. Не пытайтесь проскочить. И никогда – зарубите это себе на носу, – никогда не заводите на границе сомнительных знакомств.

 

Чарли: Мы столько времени впустую проторчали на границе, что наши мозги уже начинали плавиться. Теперь уже недоразумения на словацкой границе казались сущим пустяком. У нас был целый ворох документов, британский посол в Киеве хлопотал за нас уже почти семь часов – но все тщетно. Подавайте им оригиналы технических паспортов на BMW и «Mitsubishi», и точка. Наши ламинированные ксерокопии не пойдут.

Мы позвонили в английское представительство BMW, а они, в свою очередь, по электронной почте и телефону связались с головным офисом в Мюнхене. Те позвонили в московское представительство, откуда отправили факс в Киев, и те, наконец, связались с пропускным пунктом и заверили, что мотоциклы принадлежат им и ни в коем случае не будут проданы на Украине. Однако, похоже, дело с мертвой точки так и не сдвинулось.

Вместе с нашим посредником Сергеем Грабовцом – добродушным, мускулистым, бывшим спецназовцем, – на границе к нам также присоединился Василий Нисиченко – высокий, немногословный русский врач, заядлый курильщик. Им обоим предстояло путешествовать с группой поддержки, помогать Дэвиду и Рассу. Сергей немедленно включился в работу, связавшись со своим братом, каким‑то начальником из МВД, жившим под Волгоградом. Может, хоть он сумеет хоть как‑то посодействовать? Мы слышали, что к делу даже подключился сотрудник КГБ, который выехал из Киева (а до него от границы семьсот тридцать километров), дабы уговорить пограничников пропустить нас. По‑прежнему ничего.

– Не волнуйтесь. Все будет в порядке, – убеждал Сергей.

– Так нас все‑таки пропустят? – спрашивал я.

– Конечно, пропустят. Максимум через десять минут.

Прошло четыре часа, на протяжении которых нас всех уже раз пять вызывали для ответов на вопросы, но мы по‑прежнему торчали на границе. Затем пришла долгожданная весть: два генерала, один во Львове, другой в Киеве, разрешили нам въезд на Украину. Пораженные количеством людей, просивших за нас, пограничники и чиновники сдались.

Через два часа мы стояли уже в другом административном здании, наблюдая, как таможенники поглощают ужин и обсуждают, что с нами делать. Генеральское разрешение позволило нам пройти лишь через зоны иммиграционного и паспортного контроля. Теперь нам предстояло преодолеть таможню, относившуюся к совершенно другому ведомству. И, разумеется, там пришлось начинать все с начала.

– Нам нужны оригиналы паспортов на мотоциклы, – хором выводили чиновники уже знакомую нам песню. – Юэн, не подпишете ли нам еще две открытки?

Клаудио, снимавший с помощью прибора ночного видения, осторожно высунув камеру из зловонной уборной, чтобы его не заметили, дал весьма мудрый совет:

– Делать нечего, остается только ждать. Через какое‑то время надоест и им.

Наконец, когда уже казалось, что выхода из тупика нет, чиновникам действительно надоело, и они согласились выдать транзитные документы, которые давали нам возможность проехать через Украину. Отпечатав десять экземпляров документа, прочесть который мы были не в состоянии, таможенник поставил печать на каждом с лицевой стороны, перевернул пачку, проштамповал все с другой стороны и вручил нам счет. Дэвид и я поплелись вниз, заплатили в кассе, получили чек, поставили на нем печать и отнесли его наверх, где таможенник уже трудился над вторым комплектом десяти экземпляров документа. Вся процедура началась по новой. Снова вниз со счетом за второй комплект, касса, получение чека и так далее, пока мы не оплатили пять полных комплектов документов, по одному за каждый из трех наших мотоциклов и двух автомобилей группы поддержки. Затем все пять этих комплектов пришлось пронести по четырем отделам, поставив в каждом печать. Наконец, через два с половиной часа, нам разрешили проезд через границу.

– Впереди Украина, а потом Россия, – возвестил Юэн по рации, словно генерал‑победитель.

Было около трех часов ночи.

 

Юэн: Мы устали, как собаки, были голодны и мечтали лишь о том, чтобы завалиться спать, но, несмотря на все это, испытывали полнейший восторг. Лично я считаю, что именно подобные задержки и препоны и делают путешествие интересным. Ведь путешествие – это не только сидеть за рулем мотоцикла. Мотоцикл был лишь средством, которое мы выбрали, чтобы перемещаться от одного приключения к другому. Я знал, что у нас будут задержки и осложнения, которые я запомню навсегда, и тот переход границы несомненно таковым и оказался.

Я испытывал удовольствие от каждой затянувшейся минуты переговоров. На границе можно увидеть столько интересного. И пока Чарли и Дэвид торговались с чиновниками, я наблюдал за большим старым черным «мерседесом» с тонированными стеклами, остановившимся на границе. Открылась дверца, и наружу вышел мужчина в кожаном пиджаке, слаксах и черных кожаных туфлях. Худющий, с торчащей изо рта сигаретой, он напоминал хорька. Я прежде никогда не видел настолько отталкивающих типов. Страшный, кожа да кости, и при этом он почему‑то навевал на меня ужас. Незнакомец прошел в мою сторону, взглянул с презрением на мотоциклы, слегка качнув сигаретой, резко повернулся и направился назад к пограничному посту. Опустилось боковое стекло машины. Оттуда выглянул другой парень. Еще один тип, страшнее которого я в жизни не встречал. По их лицам было заметно, что убить человека для этой парочки – пустяк, совершенно ничего не значит. Для них это все равно что почесаться.

Человек‑хорек забрал свой паспорт и залез в «мерседес». Но, прежде чем уехать, он обернулся и устроил солдату, который гонял нас целый день, настоящий разнос. Сущую порку. Да уж, всыпал ему по первое число. И этот солдат, перед которым мы виляли хвостами весь день, вдруг превратился в провинившегося школьника младших классов. Голова опущена, вид напуганный и раболепный. Крутой парень с сигаретой хлопнул дверцей и рванул с места. Все, кто наблюдал за этим инцидентом, вздохнули с облегчением. Ну и жуткие типы.

Поэтому, когда Роман – как выяснил Чарли, именно так звали дружелюбного владельца гостиницы – вдруг возник снова, стоило нам пройти через последний контрольно‑пропускной пункт, я просто не знал, что и думать. Близкий ночлег в отеле был столь соблазнителен, однако у меня вызывали подозрение мотивы, которым руководствовался этот человек.

Мы забрались на мотоциклы и, двигаясь в сопровождении машин поддержки, медленно проехали через последние несколько КПП. Возле многокилометровой очереди грузовиков и легковушек, вот уже несколько дней безуспешно пытавшихся выехать с Украины, мы испытали настоящий триумф. Мы сработали как одна слаженная команда. Паника, которой Дэвид и Расс поддались на словацкой границе, уступила место спокойствию профессионализма. В значительной степени именно благодаря их усилиям мы таки выиграли битву с бюрократией. Наши документы не годились, но Дэвид и Расс убедили украинские власти смягчиться и позволить нам въехать. Однако самым сильным чувством в тот момент была страшная, просто нечеловеческая усталость.

Ломая голову над тем, можно ли все‑таки доверять Роману, я вспомнил напутственное слово Джейми Лоутера‑Пинкертона.

– И последнее, – сказал он нам несколько месяцев назад, когда мы сидели на огромных диванах в его уютном доме. – Доверяйте своим инстинктам. Первое впечатление обычно верное, и особенно это относится к выживанию в «пампасах». Не знаю, как это объяснить. Но если у вас появится хоть малейшее сомнение – останавливайтесь и двигайте в обратном направлении. Независимо от обстоятельств.

Теперь же, оказавшись на распутье, я слишком устал, чтобы делать какой‑то выбор. Вообще‑то мне не слишком нравилось, что Чарли познакомился в очереди на границе с каким‑то подозрительным типом, тащившим на буксире на Украину автомобиль, который пограничники перебрали до последнего винтика. И, надо же какое совпадение, теперь вдруг выясняется, что у него есть своя гостиница, в которую он так настойчиво приглашает. Откуда нам знать, действительно ли он владеет отелем?

Я полагал, что рисковать не стоит, однако моего мнения не спрашивали. Решение принял Чарли. Нет, я вовсе не считал, что каждые пять минут надо устраивать заседание комитета, однако посоветоваться все‑таки было бы неплохо. Но таков уж Чарли – просто сообщает тебе, что делать дальше.

Сергей не советовал нам принимать приглашение на ночлег. Дэвид и Расс колебались, но Чарли уже все решил.

– Все в порядке, – сказал он. – Этот парень внушает мне доверие. Поехали.

 

Чарли: Мы мчались глубокой ночью, и тьма все сгущалась. Роман сказал, что до гостиницы всего лишь девять километров, но, похоже, мы уже проехали в два раза больше. И чем дольше мы ехали, тем больше я нервничал. Что‑то тут явно не так. В голову полезли всякие мысли. «Вот ведь влипли, – думал я. – Боже, он хочет нас куда‑то заманить, а потом убьет и заберет наши машины и оборудование».

Когда я почти решил, что надо давать деру, автомобиль Романа свернул с дороги на Ужгород. Я сверился с GPS‑навигатором. Он показывал, что мы должны держаться главной дороги. Я уже не сомневался, что пора сматываться, но Василий, наш врач, сидел в машине Романа, и бросить его мы не могли. Мы ехали по извилистой проселочной дороге еще несколько долгих, мучительных минут, все больше углубляясь в лес. Мне стало совсем жутко. Мы переехали мост, и, когда я решил, что мы угодили прямо в западню, в свете фар вырос огромный розовый отель. Освещенный прожекторами и окруженный домиками, он был оформлен в средневековом стиле. Пожалуй, это отвечало названию «Камелот»[7]. Рядом мы увидели гаражи: безопасная парковка, как и было обещано. Роман выскочил из машины, само дружелюбие, и нас окружили три охранника в форме.

– Пошли внутрь! – крикнул хозяин гостиницы и потащил нас с Юэном вверх по ступенькам.

Мы оказались в замке, правда, больше смахивающем на аттракцион Диснейленда, нежели на резиденцию рыцарей Круглого стола. Здесь имелись крепостной вал, толстые каменные стены, арки и башенки. С сумками на плечах мы поднялись на пару пролетов к своим номерам и столкнулись с Дэвидом.

– Просто потрясающе! – сказал он, вытаращив от изумления глаза.

Юэн настоял, чтобы я взял номер побольше – а точнее, баронские апартаменты. В столовой был стол на восемь персон. В гостиной – кожаный диван, два кожаных кресла и широкоэкранный телевизор, подключенный ко всем мыслимым и немыслимым порноканалам. Стены были увешаны копиями картин старых мастеров, а в огромной ванной помимо джакузи имелся и массажный душ. На гостиницу вроде было похоже, но подозрения все еще не оставляли меня.

– Ты можешь в это поверить? – спросил я влетевшего ко мне Юэна.

– Да как‑то с трудом, – ответил он. – Совсем недавно я лежал в спальном мешке буквально под колесами грузовиков, слушая галдеж и вдыхая выхлопы. И вот, проехав, словно бы в какой‑то компьютерной игре сквозь тьму, мы оказались в отеле. Здесь какой‑то подвох или у меня крыша едет? Какая‑то ловушка или?..

Я по‑прежнему был уверен, что нас прикончат еще до того, как мы заснем. Нас просто откармливают на убой, как Ганса и Гретель. Опасаясь, что нас подслушивают, мы прокрались в ванную, чтобы обсудить положение.

– И все‑таки что‑то здесь не так, – продолжал Юэн. – А может, я стал слишком подозрительным и вдобавок циничным. Бывают же гостеприимные щедрые люди. Но все равно у меня такое чувство, будто мы во что‑то вляпались.

Благодарность, которую я испытывал к нашему радушному хозяину, сменилась нервным беспокойством, но я рассудил, что он потратил на «Камелот» кучу денег и, быть может, всего лишь хочет похвастаться своим отелем.

– Не знаю, – ответил я. – Но, по крайней мере, хорошо уже то, что ты не спишь на траве рядом с грузовиками, а вместо пограничников здесь парочка слоняющихся охранников.

– А что, если мы спустимся вниз, а Роман откроет Дверь, и мы пройдем еще этажом ниже, и там окажется огромное казино, набитое бандитами, курящими сигары, и женщинами в обтягивающих зеленых платьях с блестками, и все дуются в кости? – фантазировал мой друг.

– Юэн, смотри, вот висят полотенца – мужские и женские, – я пытался отыскать хоть какие‑то доказательства того, что «Камелот» – самая обычная гостиница.

– А еще он обнял меня, – продолжал Юэн. – Я поставил свои сумки, развел руки в знак благодарности, а он взял и сердечно так обнял меня, мол, добро пожаловать.

– Да ну, так он небось просто тебя узнал.

– Он просто милый парень, – заключил Юэн.

Роман разбудил персонал и велел им приготовить для нас ужин. В четыре часа утра он устроил нам пир из трех блюд – в подвальном ресторанчике, стилизованном под темницу, но зато освещавшемся зеркальными шарами и стробоскопами, создававшими психоделические световые эффекты.

– Такого наверняка больше нигде нет, – сказал я Сергею. Вид у того после нервотрепки на границе был изможденный – глаза красные, опухшие. – Такая редкостная попса.

– Да ничего подобного, – ответил он, – в России и на Украине подобного добра навалом.

Роман непременно хотел, чтобы мы все сфотографировались с ним, а Расс, уже пропустивший несколько стопок водки, предложил отметить пересечение границы. Но меня вдруг охватила усталость. Так и не избавившись окончательно от подозрений, что ночью нас укокошат, я поплелся спать. В номере я исследовал осветительные приборы и картины на предмет спрятанных камер, однако ничего такого не обнаружил. Затем я открыл шкаф: всего‑навсего крем для чистки обуви и маленький обувной рожок. После этого до меня наконец дошло, что здание, куда мы попали, действительно было гостиницей, а Роман – невероятно славным малый. Он выполнил все, что обещал. Чувствуя себя виноватым за излишнюю подозрительность, я включил телик, посмотрел его несколько минут и заснул прямо в кресле. Наконец‑то можно отдохнуть.

 

Юэн: Я проснулся рано утром и вышел наружу. При свете дня все выглядело иначе: и то, что глубокой ночью так живо представлялось ужасным логовом мафии, где гангстеры перережут нам глотки и завладеют нашими денежками, в действительности оказалось самым что ни на есть невинным отелем. Мне даже стало стыдно, что мы не поверили в радушие Романа. Ночью интерьер гостиницы наводил на мысль о триллере, наверное, мне надо смотреть поменьше фильмов. Ну почему я такой циничный? Видимо, жизнь в большом городе вроде Лондона вынудила меня относиться к незнакомцам с заведомым подозрением. Надо бы избавиться от такой привычки.

Побродив по пустому отелю, пока Чарли и остальные еще спали, я натолкнулся на карту мира, висевшую на стене. У меня просто перехватило дыхание. Ведь мы проехали еще совсем мало по сравнению с тем, сколько нам еще предстояло. Мы едва только начали путешествие, и все же мне подумалось, что если даже нам вдруг придется прямо сегодня вернуться домой, то мы все равно уже проделали долгий путь, и отпуск получился вполне сносным. Даже теперь я не мог представить себе всего размаха нашего предприятия. На протяжении долгих месяцев я только и бредил картой. И вот теперь я, можно сказать, там, внутри – мчусь по ней на мотоцикле.

Мы были в дороге лишь немногим более недели, и у меня появлялось чувство, что в ходе путешествия мы постепенно расслабляемся. Мы как будто примерялись к каждому дню, неуверенные, отражает ли он то, что нам предстоит в ближайшие месяцы. Но пока я не мог постичь лежащее впереди расстояние. Ведь фокус, пришло мне на ум, заключается в том, чтобы разбить долгое путешествие на маленькие отрезки. С утра до перерыва на кофе. От кофе до обеда. От обеда до вечернего отдыха. Хотелось бы надеяться, что к тому времени мы достигнем пункта назначения. Если нет, то придется поспешить, пока не стемнело. Разбив все путешествие на части, мы сделаем его осуществимым. Однако к тому моменту, когда я начал мыслить более масштабно – вот через несколько дней мы доберемся до России, а еще через несколько будем в Казахстане, – то почувствовал такой размах, что мне опять стало не по себе.

Я все еще скучал по дому и гадал, неужели так и будет до конца поездки. Ну ладно, по крайней мере у меня хоть больше не стоит комок в горле, как в самые первые дни. До этого все мои поездки на мотоцикле были не слишком продолжительными: я уезжал утром и возвращался домой к обеду. Ну, максимум, проводил целый день на гонках в Донингтоне. Но я обязательно всегда возвращался туда же, откуда и уезжал. Теперь же у нас впереди была лишь нескончаемая полоса асфальта. И впредь она будет мчаться нам навстречу, а мы так и будем двигаться на восток – зная, что возврата к пройденным местам уже нет. Это было очень странное ощущение. И чем дальше мы уезжали от дома, тем острее я ощущал одиночество, тем больше тосковал по семье.

Но не подумайте, что мы только и делали, что переживали. Нет, были и мгновения, воистину изумительные. А иной раз – и довольно часто – мы становились свидетелями настоящего волшебства. Вот, например, когда мы мчались вперед на исходе дня, а солнце, садясь на западе, согревало нам спины и бросало наши тени перед нами на дорогу. И мы гнались за собственными тенями, продвигаясь на восток. Долгая дорога вокруг света, с каждым часом все ближе к дому.

Волшебство продолжалось и на следующее утро. Западная Украина словно затерялась во времени. Кажется, за добрую половину века в пейзаже или укладе жизни здесь так ничего и не изменилось. В высшей степени аграрный край – повсюду деревеньки, хутора, лошади, тянувшие плуг, и множество женщин, работавших в поле. Похоже, местным мужчинам было нечем заняться – они вечно сидели на обочинах дорог и глазели на изредка проходящие мимо машины. Дороги тут были из гравия, все сплошь в рытвинах и ухабах, и поначалу нам было трудновато, но затем мы привыкли и воспринимали их как своего рода развлечение. Украинцы как будто вкладывали все деньги на обеспечение страны мобильной связью, совершенно позабыв про дороги – однако наши мотоциклы выдерживали все. Затем раздался вызов по рации. Это был Дэвид:

– Приготовьтесь к первой неприятности.

На въезде в очередную деревню дорогу нам преграждал шлагбаум. Рядом с будкой стоял охранник. Мы не знали, был ли это милиционер или солдат, правительственный чиновник или же местный бандит.

– Они всего лишь хотят посмотреть наши документы, – сказал Сергей со смиренным выражением лица. – Все будет в порядке.

Это оказалась местная милиция. Они потребовали предъявить технические паспорта, и снова их не устраивали ксерокопии. Дескать, непременно должны быть оригиналы. Я решил, что нам светит еще одна двенадцатичасовая задержка, как на границе, и очень надеялся, что остановка действительно будет долгой. Мне нужно было вздремнуть. Я решил, что все складывается превосходно: на краю дороги растет несколько деревьев, в тенечке под одним из них я и посплю. Мы уселись на обочине, закурили, чтобы скоротать время, ожидая, что выход из тупика непременно найдется. Впредь подобные остановки ждут нас не только при въезде в новую страну. Задержки и контрольно‑пропускные пункты будут посреди каждой страны, пока мы не доберемся до побережья Тихого океана.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил я у Василия, нашего врача.

Тот, как обычно, курил сигарету с несколько виноватой улыбкой. За плечами этого человека были десятки лет опыта общения с российской и центрально‑европейской бюрократией. Он знал, как ждать, как подстраиваться и ловчить достаточно осторожно, никогда при этом не угрожая или обхаживая чиновников, как это мы могли бы делать на Западе: следовало просто убедиться, что о нас не забыли, а, стало быть, со временем мы добьемся необходимого.

– Хочешь знать, что я думаю? – сказал он с сильным акцентом. – Никто не обещал, что это путешествие будет легкой прогулкой. Но все будет в порядке. Нужно набраться терпения.

В ожидании, пока через КПП проедут многочисленные украинские грузовики, автобусы и краны, мы решили прогуляться по деревне. За исключением полосы асфальта в центральной части, она, вероятно, никогда не менялась. Старые крестьянки в косынках баюкали малышей. Дети таскали воду из колодца. Два парнишки ехали на громыхавшей телеге, которую тащила серая кобыла. Три женщины, точки на огромном поле, возделывали большими мотыгами землю, а местные мужчины в кепках сидели себе на скамейке. Похоже, у всех украинских мужчин в сельской местности одно‑единственное занятие: смотреть, как мимо проезжает мир.

В продовольственном магазинчике оказался неплохой ассортимент основных продуктов питания, вроде колбасы и шоколада, и мы получили возможность поупражняться в беседе, оперируя теми немногими русскими словами, что выучили за месяцы подготовки к путешествию: «привет», «спасибо» и «четыре». Надо было относиться к урокам русского посерьезнее, однако при помощи улыбок и жестикуляции нам удалось кое‑что купить.

Женщины в магазине поинтересовались, откуда мы. «Инглийский», – ответили мы. Они вновь затрещали на украинском, дав этим понять, что наш «русский» был не очень. Не имея ни малейшего представления, о чем они говорят, мы могли лишь гадать, основываясь на их жестах, мимике и похотливом хихиканье.

Пока что эта незапланированная остановка оказалась самым примечательным моментом путешествия. Освобожденный от уз славы и известности, я наконец‑то встречался с простыми людьми в их естественной среде. Я хотел лишь спокойно подождать, когда нам разрешат проехать через КПП, но Чарли вновь затеял беготню, так что я отошел к колодцу и присел на его краешек. Из шаткой избенки вышла старушка и подсела ко мне. Она кормила кошку и болтала по‑украински. Я не понимал, о чем она говорит, но это как будто и не имело значения. Я лишь вслушивался в поток ее речи, а потом рассказал ей о нас. Старушка прикоснулась к моему лбу и несколько раз меня перекрестила. Мне показалось, что она сказала, будто наша встреча предопределена судьбой, но проверить это возможности не было. Мы долго так вот и сидели, под ее плавное бесконечное бормотание. Мне очень нравилось просто сидеть и болтать с этой простой женщиной. Думаю, она пыталась рассказать мне о своей жизни, о войне, о том, как ужасно это было. У меня просто в голове не укладывалось, что она прожила в этом домишке всю свою жизнь. В какой‑то момент старушка вдруг сказала, что будет молиться за меня. Я поведал ей, что у нас впереди очень долгая дорога, так что это окажется очень кстати. Это было прекрасно, я никогда этого не забуду. Та старушка тронула меня до глубины души. Она была чудесной женщиной с прекрасными глазами.

И такой душевной. Я мог бы слушать ее целый день. Она тоже не понимала, что я ей говорю, но и для нее это, похоже, не имело значения. Мне так нравилось просто слушать ее истории, так что я даже слегка расстроился, когда услышал, что нам наконец‑то разрешили ехать дальше.

 

Чарли: Мы продолжили двигаться по Западной Украине, направляясь во Львов. Эта часть страны выглядела невероятно бедной, только представьте: некоторые украинцы до сих пор обрабатывают поля вручную. Я видел, как один крестьянин медленно толкал ручной плуг вдоль длинной полоски поля. Жалкое существование, и весь пейзаж там был каким‑то черно‑белым. Никаких ярких красок. Совсем ничего.

Почти все деревни, через которые мы проезжали, были пусты. Те немногие жители, что нам попадались, выглядели очень старыми и крайне изможденными. Они лишь сидели у своих заборов, таращась на дорогу. Немногочисленные дети были одеты в болоньевые куртки, из которых явно уже выросли. То и дело на огромной скорости проносились мимо шикарные автомобили с тонированными стеклами. Мафия или бандиты, думали мы, которым совершенно до фонаря, как живет простой народ. Нищета была просто ошеломительной, особенно если учесть, что мы отъехали не так уж далеко от дома. От Лондона до Украины всего лишь неделя езды, но все равно это был совершенно иной мир.

К вечеру мы добрались до Львова – еще один долгий дневной бросок: двести пятьдесят километров по разбитым дорогам. За весь день мы остановились лишь дважды – у красивой церкви в какой‑то деревушке, да попить кофе в придорожном кафе. Самое удивительное, что повсюду люди от души стремились нам помочь.

А когда в львовской гостинице Клаудио спросил, есть ли у них безопасное место, где можно оставить мотоциклы, администратор просто сказал: «Здесь», указав на фойе некогда пышного и богато украшенного, а теперь довольно жалкого дворца, в котором располагалась гостиница.

Юэн скатал ковры, и мы завели мотоциклы вверх на пару ступенек, через двойные двери, в щедро декорированный зал, посмеиваясь над безуспешными попытками развернуть тяжелые машины на отполированном до блеска мраморном полу.

Мы приняли душ, переоделись и отправились на прогулку по городу. Нас сопровождал Андрей Хуняк, украинский друг Клаудио. Как и многие восточно‑европейские города, Львов был красивым местом. Здания в классическом стиле, булыжные мостовые, просторные площади, на которых старики играли в шахматы. За ужином Андрей, изучавший в Львовском университете лингвистику и подрабатывавший администратором базы данных, рассказал нам, как трудно найти работу на Украине.

– Рим не сразу строился, и свободный рынок не создать всего лишь за десяток лет. Прошло только тринадцать лет, как Украина обрела независимость. Это почти ничего, – пояснил он.

Мы спросили, доволен ли он, что коммунизм сменила демократия.

– Нелегко раньше жилось. Приходилось изворачиваться. Можно было купить лишь самое необходимое. Не было даже одежды. Прилавки в магазинах были пусты.

Хоть шаром покати. А теперь другая беда: в магазинах изобилие, но особо ничего не купишь. Слишком дорого.

Подобные истории мы слышали по всей Восточной Европе. Проезжая через Чешскую Республику, которая за несколько недель до этого вступила в Европейский союз, мы узнали, что значительная часть молодежи До сих пор вынуждена жить вместе с родителями, ибо не в состоянии приобрести собственную квартиру, да к тому же, поскольку эта страна стала членом ЕС, теперь ожидается очередной скачок цен на недвижимость. Многие украинцы подробно рассказывали нам о мафии, но никто не хотел, чтобы мы вставили это в свой фильм. Из чего мы сделали вывод, что украинская мафия держала всю страну в страхе – похоже, ее боялись даже больше, чем коммунистов пятнадцать лет назад.

 

Юэн: Поскольку сроки поджимали, мы покинули отель рано утром. До трех часов нам предстояло преодолеть пятьсот восемьдесят километров. У нас была назначена встреча в киевском отделении ЮНИСЕФ, – там находился центр помощи пострадавшим в результате чернобыльской катастрофы.

Чарли всю дорогу молчал, да и меня не тянуло на разговоры. Начало сказываться напряжение – не только от продолжительного броска до Киева, но и вообще от всего путешествия. Мы постоянно просыпались в несусветную рань, а ели впопыхах. Стресс при пересечении границы, странное приключение в отеле «Камелот» и нищета и убожество, с которыми мы столкнулись на Украине, – все это наводило нас на грустные размышления и лишь усиливало тоску по дому. Мы впервые осознали весь масштаб своей затеи. Мы столько повидали, столько проехали и столько всего сделали, что устали как физически, так и морально. А ведь еще шла только вторая неделя из пятнадцати. И это самая легкая часть пути. Казахстан, Монголия и Сибирь потребуют гораздо больших усилий. Перспектива была такой невеселой, что я предпочел не думать об этом.

Мы проехали около часа в полном молчании, а затем остановились выпить кофе в придорожном ларьке, находившемся в конце длинного правого поворота, под выглядывавшей из‑за холма огромной скульптурой советской эпохи. Памятник этот, изображавший сжатый кулак, уже пошел трещинами и кое‑где разрушился, но все еще сохранял свою мощь и выразительность. Когда я разворачивался, чтобы подъехать к ларьку, то заметил, что объезжаю на дороге то, что некогда было собакой. Машина сбила беднягу с такой силой, что ее останки разлетелись по всей дороге. Более страшной смерти на дороге я пока что еще не видел. Я смотрел на эти ошметки лишь краешком глаза, не желая лицезреть все подробности, однако и совсем оторвать взгляд было довольно трудно.

Мы с Чарли стояли на обочине дороги, молча потягивая кофе, а Клаудио снимал памятник. Впервые с тех пор, как мы покинули Лондон, нам нечего было сказать друг другу, и ситуация еще усугублялась тем, что от самой Праги вместе с нами ехал Клаудио. Попутчиком он оказался просто замечательным: с ним было легко общаться, он знал кучу историй, однако динамика трио совершенно отлична от отношений двух людей, и к подобной перемене нам еще предстояло привыкнуть.

Мы все видели собаку, но никто не осмеливался об этом упомянуть.

– Эта собака ну просто места себе не находит, – наконец выдавил я, прикрываясь стаканчиком с кофе.

Чарли взглянул на меня, и мы оба прыснули со смеху.

– Она в полной растерянности… или рассеянности, – добавил я, и мы совсем уж покатились со смеху. Шутка довольно глупая, согласен, но именно это нам и нужно было, чтобы нарушить тягостное молчание.

– Знаешь, что в самый последний миг пронеслось У нее в голове? – спросил Чарли, с трудом выговаривая слова. – Ее жопа!

На протяжении нескольких последующих минут Мы сыпали дурными каламбурами, гримасничая, когда проезжающие грузовики с брызгами плющили несчастное животное.

– Нееееет, не смотри! – кричал Чарли всякий раз, как это происходило. Однако дурное настроение улетучилось. Мы снова пришли в бодрое расположение духа и поехали дальше.

Постепенно становилось все холоднее и холоднее. Впервые по‑настоящему холодно со дня выезда. До этого погода нас баловала, и я даже перестал надевать термоподкладку, так было жарко. Вот, кажется, я уже взрослый человек, а до сих пор наивно верю рекламе – дескать, до чего же замечательное приспособление: в жаркую погоду мне будет в ней прохладно, а в холодную – тепло. Ничего подобного. В хорошую погоду, вырядившись, словно направлялся в Арктику, я постоянно обливался потом. А теперь же, когда я снял термоподкладку и надел под куртку и брюки лишь футболку да трусы, мне стало холодно.

– Простите, парни, но я в натуре замерзаю. Давайте сделаем остановку, – объявил я по рации.

Мы заметили кафешку, остановились, и начался утомительный процесс полной разгрузки мотоциклов: надо ведь было достать термоамуницию, убранную на самое дно вещевых мешков. Стоя на обочине дороги, раздетые до трусов, пока запихивали подкладки в мотокостюмы, мы буквально остолбенели, когда мимо медленно проехала милицейская машина, из которой на нас, полуголых, таращились менты. Они исчезли было из виду, но вскоре вернулись, все так же озадаченно разглядывая нас, пока проезжали поворот. Спустя буквально минуту блюстители закона вернулись вновь, на этот раз с включенной сиреной. «Ну, началось», – подумал я, когда они остановились перед нашими мотоциклами.

Нас не раз предостерегали о том, как ведут себя копы в Восточной Европе и Центральной Азии. Каждый путеводитель, который мы читали, и каждый путешественник, с которым мы общались, предупреждали, что эти люди печально непредсказуемы. И Джейми Лоутер‑Пинкертон напутствовал нас еще в начале января:

– Непреложное правило при прохождении через КПП – никогда не предлагать взятку, хотя кое‑где это и считается нормальным.

– Не предлагать? Никогда? – переспросил Чарли.

– Самим – никогда, – подтвердил Джейми. – Нужно спрашивать: «Есть ли официальная плата? Мне надо для этого пойти в полицейский участок или же можно заплатить непосредственно вам? Не могли бы вы объяснить, как тут у вас принято?» А если он в ответ заявит: «Ну да, у нас платят штраф на месте», – вот тогда и доставайте деньги.

Кое‑где принято предлагать полицейскому купить завтрак. Он отказывается, но берет деньги и отпускает вас на все четыре стороны. Однако самое главное, внушал нам Джейми, никогда не предлагать взятку самому.

– Не верьте тому, что видели в кино. Деньги в паспорте или в водительских правах – ни в коем случае. Иначе вам могут сказать: «Так, вы арестованы за попытку подкупа полицейского». Это обойдется вам вчетверо дороже, плюс ночь в камере.

Памятуя слова Джейми, мы выработали стратегию.

– Если нас остановит полиция – а это несомненно произойдет, – говорить буду я, – предложил я.

Когда милиционеры остановились и вылезли из машины, нам было понятно одно: оштрафовать нас за превышение скорости они не могут. Главным образом потому, что, когда они заметили нас в первый раз, мы в полуголом виде стояли на обочине дороги. Я мысленно уже прикидывал, сколько денег с нас потребуют.

– Вы немцы? – спросил один из них.

– Нет, британцы. Он англичанин, а я шотландец, – ответил я, указывая на флаги на наших шлемах.

– «Арсенал»! – воскликнул милиционер.

Не будучи футбольным фанатом, я все же понимал, что им следует поддакивать. В конце концов, тот же Джейми говорил, что два английских слова понятны во всем мире без перевода: «fuck» и «Бэкхем».

– Да, «Арсенал», – ответил я с улыбкой, пытаясь отразить на лице восторг от команды, о которой ничегошеньки не знал.

– «Челси»! – продолжал милиционер.

Я напряг мозги. Вроде «Челси» недавно играли с какой‑то европейской командой.

– Три‑один, – провозгласил мент. – «Монако» – три. «Челси» – один.

Вот ведь влип. Футбол – международный язык мужчин, а я не мог сказать ни слова. Я лишь улыбался, пока милиционер разглядывал мотоциклы. Затем он пожал плечами, вернулся в машину, и они уехали. Я так нервничал, выжидая подходящего момента, чтобы вручить взятку. Однако деньги не потребовались, и вообще первая встреча с грозной украинской милицией прошла удивительно гладко.

 

В пригороде Киева нас встретил автомобиль ЮНИСЕФ, и мы вместе отправились в центр, где жили участники проекта «Дети Чернобыля». Мы въехали на площадку перед довольно обветшалым четырехэтажным зданием, выделенным специально для детей, пострадавших от последствий Чернобыльской катастрофы 1986 года. Дети попали в центр, поскольку страдали вызванными радиацией психологическими или физическими расстройствами, с которыми в домашних условиях уже было невозможно справиться. Мы познакомились с Викторией, мать которой была беременна во время страшной аварии. Виктория родилась через два месяца после взрыва реактора и с восьми лет страдает лейкемией. Из‑за болезни она никогда не училась в школе. В центре ЮНИСЕФ она научилась работать с компьютером. Теперь Виктории было уже восемнадцать, и она изучала в университете информационный менеджмент. Другие дети оказались здесь, потому что их родители уже не могли о них заботиться. Мы также познакомились с маленькой девочкой, у которой недавно умер отец. Он был одним из ликвидаторов, направленных в Чернобыль (этот город находится всего лишь в ста тридцати километрах от Киева) для постройки саркофага – изоляционного купола над реактором. Подобно шестистам тысячам других мужчин и женщин, участвовавших в операциях по тушению пожара и очистке территории, он вошел в загрязненную область вокруг разрушенного энергоблока, зная, что тяжело, а возможно, даже смертельно заболеет после этого.

Центр был учрежден Катериной Новак, замечательной женщиной, которая в момент аварии жила менее чем в полутора километрах от комплекса, в Припяти – небольшом городке, построенном для обслуживания АЭС. Все население города, большая часть которого и работала на станции, после разрушения реактора и выброса радиации было эвакуировано. Катерина сама мать, и поэтому она сразу же решила начать помогать детям, чье здоровье в результате аварии было подорвано. У многих развился рак щитовидной железы и лейкемия.

Посещение произвело на нас неизгладимое впечатление. Мы посмотрели картины, созданные питомцами Центра. «У детей, перенесших воздействие радиации, весьма сильно проявляются эмоции», – сказал нам переводчик. Мы посетили компьютерный класс и вместе с детьми приняли участие в танцевальной терапии. Поначалу было трудно – мы просто не знали, что говорить. Но по своему опыту (мне приходилось участвовать и в других благотворительных акциях) я знал, что первые пять минут тяжелобольные, особенно дети, всегда испытывают стеснение, а после этого общаться уже легче. Надо дать детям возможность рассказать их историю, а затем держать ситуацию под контролем.

Чтобы сломать лед, мы рассказали детям, какие возникают трудности, когда мы пытаемся говорить по‑русски.

– Мы плохо занимались на уроках русского языка, – признался я. – И сперва я всем, кого встречал, говорил «четыре», «четыре», «четыре», думая, что по‑русски это означает «спасибо». Но однажды меня спросили: «Что ты все твердишь про четверку? Разве ты не знаешь, что это слово означает?» – Дети засмеялись. – Оказывается, я все перепутал. Ну и ладно! Мне очень нравится слово «четыре». И я не вижу ничего плохого в том, чтобы его повторять. Очень красивое слово.

Дети в чернобыльском центре оказались просто потрясающими, и нам было очень приятно поучаствовать в работе ЮНИСЕФ. И я гордился тем, что мне выпала такая возможность. В Британии сейчас очень модно критиковать знаменитостей, что бы они ни делали, но я, например, с удовольствием занимаюсь популяризацией или содействую сбору средств для благотворительных учреждений. Это для меня большая честь, и мне совершенно неважно, что на сей счет говорят другие. Я был чрезвычайно рад установить связь с ЮНИСЕФ и собираюсь и впредь сотрудничать с этой организацией.

 

Чарли: На следующий день мы отвезли мотоциклы на первый профилактический техосмотр и затем отправились на обзорную экскурсию. Киев – город красивый.

Неразвращенный, спокойный и к тому же первый из всех городов, в которых мы останавливались, где люди на улицах не приставали к Юэну. Наверное, подумалось мне, и Прага была такой же, прежде чем стать одним из самых популярных европейских туристических центров. Прогуливаясь по блошиному рынку, мы остановились у палатки, где продавались меховые шапки.

– Я вроде тебя знаю, – сказал один молодой торговец, на котором были солнечные очки с большими стеклами. – Точно, знаю.

– Очень может быть. А это Чарли, – отозвался Юэн, вытянув руку и хлопнув продавца по спине.

– Добро пожаловать на Украину! Вы на мотоциклах?

– Ну да, – подтвердил Юэн. – Откуда ты знаешь?

– Я похож на идиота?

– Откуда ты знаешь о мотоциклах?

– Видел по телевизору. По спутниковому. Два BMW, так?

Хотя мы уже и уехали далеко от дома, но все равно не могли сбежать от СМИ. Затем подошел еще один торговец:

– Привет… Никак Юэн Макгрегор?

– Да. Привет. Приятно познакомиться.

– Я смотрел твой фильм. «Крупная рыба».

– «Крупная рыба» – хороший фильм, правда? – заметил я. – Мне очень нравится.

– Не такой уж и хороший, – возразил второй торговец.

– Тебе не нравится? – поинтересовался Юэн.

– Не самый твой лучший, – ответил второй. – Хотите что‑нибудь купить? Для вас со скидкой, парни. Буду только рад…

Рынок оказался настоящим откровением. Икра здесь продавалась ведерками – ее черпали совком из глубокой бочки и выливали в ведерко наподобие того, с какими дети играют в песочнице. Рядом стоял русский мотоцикл 1950‑х годов выпуска, а на улицах было полно огромных «мерседесов» и BMW, за рулем которых сидели подозрительные типы, неизменно в сопровождении хорошеньких, богато одетых девушек в солнцезащитных очках за пятьсот долларов.

Мы решили пообедать в ресторане с террасой. Заказали котлеты по‑киевски, конечно же. Потом мы побывали у памятника советской эпохи, к которому по традиции приезжают новобрачные, – невесты в белых платьях и женихи в черных костюмах неизменно фотографируются возле этого монумента.

– Все эти советские скульптуры и памятники и вправду внушают некий трепет, – заметил Юэн. – Эти рабочие – такие могучие образы. Должно быть, они вызывали у простого человека ощущение силы и гордости.

Однако день оказался омрачен несколькими стычками, которые произошли у меня с Рассом и Дэвидом. Все началось, как только мы встретились в фойе гостиницы. Экскурсию по городу и проживание в отеле устроил мой приятель Фред Грольш, недавно поселившийся в Киеве, однако группа поддержки обращалась с ним довольно пренебрежительно. По крайней мере, так мне показалось. Дэвид и Расс постоянно опаздывали, меняли свои планы, разговаривали только друг с другом, и им было на все наплевать. Меня задело их поведение.

– Можешь ты замолчать и послушать, что скажет Фред, а потом уж пойдем гулять по Киеву! – раздраженно бросил я Дэвиду.

Он ничего не ответил, однако история повторилась, когда мы поставили мотоциклы в гараж BMW, и тут уж я набросился на Дэвида, не проявлявшего должного уважения к моему другу.

– Не наезжай на меня перед чужими, – огрызнулся Дэвид.

– Ты, блин, хоть слушай моего друга, который пытается что‑то организовать! – рявкнул я. – Тебе не нравится, как я с тобой разговариваю? А мне‑то каково? Меня жутко задевает, как ты ведешь себя с Фредом.

Конфликт обострялся, мы с Дэвидом поливали друг друга оскорблениями, пока не вмешался Юэн, которого все это страшно огорчало.

– Ты должен как‑то наладить отношения с Рассом и Дэвидом, – сказал он. – Иначе сорвется все путешествие.

Я попытался было извиниться перед Дэвидом, но это не помогло.

– Какой смысл извиняться, если ты знаешь, что вскоре снова начнешь? – заявил он. – Спорим, через некоторое время все пойдет по новой.

Вечером, когда все отправились в ресторан, я отказался от ужина. Мне хотелось побыть одному. Я позвонил Олли, но не стал рассказывать ей о нашем конфликте. Ни к чему ее расстраивать. Но жена, похоже, что‑то почувствовала, поскольку вскоре спросила, все ли у меня в порядке.

– Да все в порядке. Просто немного устал, – ответил я и дал отбой.

Я сидел в своем номере и размышлял о сложившейся ситуации. Я понимал, что настал переломный момент. Нет никакого смысла двигаться дальше на восток – где напряжение возрастет еще больше, – если мы не в состоянии поладить в Европе. Как следует поразмыслив, я понял, что это именно я во всем виноват – накаляю атмосферу и совершенно не слушаю, что говорят другие. Я постоянно набрасывался на Расса и Дэвида, даже не давая им закончить фразу, и вечно указывал этим двоим, что делать, даже если они знали это лучше меня. Это был переломный момент. Я понял, что Расс и Дэйв – нормальные ребята, проблема же заключается во мне.

Что я могу сказать в свое оправдание? Было трудно примириться с фактом, что домой я попаду еще очень не скоро. Когда я звонил, чтобы поговорить с дочками, легче не становилось, а они, как и любые дети, не понимали, что творится у меня на душе. Пожалуй, мальчишки даже не слишком горевали, что меня не было с ними. «Да‑да‑да, папочка, – стрекотали они в трубку, – ладно, папулечка…» Я никогда даже и представить себе не мог, что буду так скучать по детям, а еще я скучал по жене – просто мечтал крепко обнять ее вечером и вдоволь наболтаться. Ситуация усугублялась моими вечными тревогами: где мы будем сегодня ночевать, куда поедем и что будем там делать. Мне пришлось признаться самому себе, что я просто паникер. Нельзя знать все наперед. Так что придется мне все‑таки взять себя в руки, заставить успокоиться и расслабиться, чтобы из‑за моих тревог не рухнуло все наше предприятие.

И еще я был не справедлив к Рассу и Дэйву. Разумеется, они допускали промахи, но все же проделали просто фантастическую работу. Они полностью посвятили себя нашему путешествию и выполнили все, что обещали. И нечего мне постоянно дергаться и во все вмешиваться – нужно просто расслабиться и довериться во всем Рассу и Дэйву, двум высочайшего класса профессионалам. Я был грубияном и эгоистом. И хватит вечно сомневаться. Все у нас получится. Пускай Расс и Дэвид делают свою работу. Ну а с детьми и женой без меня тоже ничего не случится. Да, как ни крути, а получается, что в основном это именно я во всем виноват. Признать это было тяжело, но зато теперь стало намного легче. Непосильное бремя путешествия свалилось с моих плеч. Я зачем‑то пытался уследить за всем сам. Пусть все идет своим чередом. Иначе эти сто восемь дней проскользнут мимо меня, и я пропущу все самое интересное.

 

Юэн: На следующее утро мы с Чарли выехали вдвоем. Клаудио улетел назад в Лондон, чтобы пересдать экзамен на права. На этот раз он должен был его выдержать.

Мне было жаль покидать Киев, и я решил вскорости снова приехать туда с женой. В последний день в городе я сказочно провел время – правда, сперва хотел вернуться в гостиницу и отдохнуть, но потом решил все же прогуляться по главной улице. Она была заполнена народом, там что‑то постоянно происходило, и мне захотелось посмотреть.

Бродить в толпе мне, пожалуй, несколько затруднительно – не потому, что она меня подавляет, но потому, что я начинаю чувствовать себя в ней неловко. Понять это довольно трудно, ведь к известности и успеху стремятся весьма многие и вроде как грех жаловаться на повышенное внимание. Однако дело в том, что, хотя мне и весьма льстит, что меня узнают, и я всегда с радостью даю автографы, мне все‑таки довольно неуютно гулять по людным местам крупных городов. На меня неизменно начинают пялиться. Я, конечно же, понимаю причину этого, но если нахожусь в одиночестве, то начинаю как‑то стесняться.

Поэтому прогуливаться по главной улице Киева субботним днем, как если бы я шел по Оксфорд‑стрит в Лондоне или Сочихолл‑стрит в Глазго, но при этом не ощущать множества устремленных на тебя взглядов, было просто великолепно. Со мной такого не было очень давно, я наконец‑то вкушал свободу. Эх, до чего же это было здорово! Однако все, с кем мы встречались, уверяли нас, что Киев скоро станет новой Прагой, и я понимал, что эта чудесная атмосфера долго не сохранится. Весьма досадно, если этому прекрасному городу, полному жизни и самобытности, суждено превратиться в то, что мы видели в Праге – несметные толпы праздных туристов, шатающихся по улицам в поисках дешевого алкоголя. Я пообещал себе вернуться как можно скорее.

Пока мы ехали в Харьков, нас несколько раз останавливала милиция. Каждый раз мы звонили Сергею, чтобы он перевел, и с его помощью все проблемы разрешались. На подъезде к городу нас встретил Алексей, брат Сергея, и проводил до гостиницы. Следующим утром Алексей (или Король‑Мент, как мы прозвали его, ибо он занимал пост местного начальника милиции) вывел нас из Харькова – с завыванием сирены и мигалкой, так что все машины перед нами просто расступались. Буквально спустя несколько минут мы уже оказались за пределами Харькова, промышленного города, который толком и не посмотрели, и отправились в Красный Луч. На мой мотоцикл поставили новые шипованные шины и залили полный бак топлива. BMW мчался через обширные плодородные поля, среди которых изредка попадались небольшие рощицы, дорога была длинной и прямой, и я направлялся в Россию. Я был просто без ума от счастья. Мне нравилось ехать на мотоцикле. Мне нравилось быть в пути.

Единственной помехой нашему продвижению была милиция. Нас останавливали едва ли не каждые полчаса – в основном потому, что менты хотели посмотреть на мотоциклы. Поскольку зрелище – стремительно проносящиеся мимо два парня на мотоциклах – было необычным, то с подобными вынужденными остановками нам приходилось мириться. Однако на третий раз все обернулось отнюдь не так благополучно. Заметив ограничение скорости движения, мы поехали медленнее, и Чарли обогнал еле ползущую «Ладу». Он не пересек сплошную разделительную линию, но обгон все‑таки совершил.

Практически сразу же мы услышали вой сирены – на обочине стояла милицейская машина. Пришлось остановиться. Из машины выбрался внушительных габаритов мент и потребовал, чтобы Чарли предъявил документы. Желая дать понять, что мы с Чарли едем вместе, я тоже протянул свои документы и паспорт. Милиция останавливала нас так часто, что я ни капли не беспокоился. А уж от осознания того, что мы легко можем от них откупиться, всякое уважение к милиционерам совершенно улетучивалось.

Скрывшись с нашими документами в патрульной машине, милиционер знаком велел Чарли, чтобы тот сел рядом с ним на переднее сиденье. Ткнув пальцем в какую‑то схему и текст, по нашим предположениям являвшимся правилами дорожного движения Украины, он покачал головой.

– Нехорошо, нехорошо, – пробормотал мент, доставая квитанцию с печатью. – Большая проблема.

Стоя снаружи на обочине, я наклонился к окну.

– Штраф? – отважился я спросить, вспомнив совет Джейми Лоутера‑Пинкертона. – Нам надо заплатить штраф?

– Да, – ответил милиционер, строго взглянув на меня, – да, штраф.

Потянувшись за деньгами в карман, я услышал, что милиционер велит мне сесть в машину. Я уселся на заднем сиденье и достал несколько украинских банкнот.

– Нет! – недовольно рявкнул блюститель закона. Я вытащил еще несколько бумажек. – Нет! Нет, нехорошо, – по‑прежнему был недоволен милиционер. – Проблема, большая проблема.

Мы с Чарли тут же смекнули, в чем дело, и хором спросили:

– Доллары?

Мясистое лицо милиционера расплылось в улыбке. Чарли выудил из кармана двадцать пять долларов, в купюрах по пять долларов, как нам и советовал Джейми. «Держите в кармане помятые доллары, – наставлял он. – И вытаскивайте их медленно. Делайте вид, будто это все, что у вас есть».

– Двадцать долларов, – потребовал мент.

– Да ладно, пятнадцать, – начал торговаться Чарли.

– Двадцать долларов.

Но Чарли уперся:

– Да брось. Десять? Пятнадцать?

Милиционер и бровью не повел.

– Двадцать долларов. – Ткнув пальцем в Чарли, он уставился на него в упор и отрезал: – Гони двадцать баксов. – Затем повернулся ко мне, указал на меня и повторил: – Гони двадцать баксов.

Торговаться было бессмысленно. Ничего не поделаешь. Нам оставалось лишь сказать:

– Ну и хрен с тобой! – и заплатить каждому по двадцатке.

Затем мы побрели к своим мотоциклам. Усаживаясь на седло, я крикнул Чарли:

– Но я‑то ничего не нарушал! Я не пересекал сплошную линию! – Местный мент нас просто развел, ну до чего же противно. Дело было не в деньгах. Это было унизительно. Мы ничего не могли поделать, и мент знал это.

Чарли какое‑то время посокрушался:

– Вот, блин, и все это из‑за меня. – Однако, лично я считал, что это было все же лучше, чем лишиться мотоциклов вовсе.

Мы проехали еще немного, а затем остановились пообедать прямо в поле, немного отъехав от трассы по проселочной дороге. Но стоило лишь разложить хлеб и сыр, как мы заметили, что к нам приближается какой‑то оранжевый фургон. Он сперва проехал мимо, спустился с холма, а затем остановился и двинулся назад к нам. Я мигом насторожился: «Чего этому типу от нас надо?»

После бесчисленных предостережений и рассказов о мафии и продажной милиции я приготовился к худшему. Водитель вышел из фургона и просто стоял довольно близко, таращась на нас. Чарли протянул ему плитку шоколада. Я с подозрением смерил незнакомца взглядом, и в это время на поле показался трактор с плугом. Тогда мне стало ясно. Это был просто фермер, поджидавший своих рабочих.

И снова я разозлился на самого себя – ну разве можно быть таким подозрительным? Несомненно, на то, чтобы избавиться от чувства, будто всем от нас что‑то да нужно, требовалось какое‑то время. Мне следовало научиться доверять людям. Отнюдь не каждый встречный собирался нас ограбить. Вот и этот незнакомец в поле был всего лишь фермером, а в моей голове промелькнула куча сценариев, и все с неприятным исходом. Да уж, пора начинать бороться со своими заскоками.

 

Через пару часов мы вновь стояли перед милиционером, словно два нашкодивших школьника.

– Вы ехали с превышением скорости. Целых восемьдесят километров в час, – объявил милиционер. Впереди ехал я, и без того двигаясь по пустой дороге среди распростершихся полей довольно медленно.

– Ничего подобного, я ехал со скоростью пятьдесят миль в час, – возразил я.

– Ну да, пятьдесят миль и есть восемьдесят километров. А на этом участке трассы действует ограничение – пятьдесят километров в час. – Это было смехотворно медленно, особенно на прямой дороге среди полей, но деваться было некуда. Мент застукал нас на месте преступления, и нам предстояло раскошелиться. Снова.

На этот раз, однако, наученный горьким опытом, я позвонил Сергею, объяснил ситуацию и передал трубку милиционеру. Тот выслушал и вернул мне телефон.

Сергей сказал, что все не так уж и страшно.

– Вам всего лишь надо с ним сфотографироваться, и он отпустит вас просто так. И никакого штрафа не возьмет.

Я повернулся к Чарли:

– Мы разыграли карту Юэна, и, кажется, это сработало.

Чарли расплылся в улыбке.

Милиционер представился. Его звали Владимир. Пока я и Чарли по очереди фотографировались с ним, он разговорился и поинтересовался:

– Где вы собираетесь остановиться?

– Мы едем в Красный Луч, – ответил я.

– Да я не про то, где вы ночевать будете?

– В гостинице.

– Никаких гостиниц, – возразил он. – Остановитесь у меня. Поедете ко мне домой, там и переночуете.

– Это весьма любезно с вашей стороны, – ответил я, – но с нами едут еще несколько человек.

– Да нет проблем, места всем хватит!

Мы поболтали еще немного. Объясняя что‑то, я вытянул вперед руки и вдруг заметил, что на пальце нет обручального кольца. Оно исчезло. У меня упало сердце.

Я немедленно схватил перчатку и заглянул в нее. Однажды я уже обнаружил пропажу кольца, когда ездил на мотоцикле по Франции. Я тогда несколько часов прочесывал землю вокруг палаточного лагеря, а потом кольцо обнаружилось в перчатке.

Но на этот раз перчатка была пуста.

– Чарли, я потерял обручальное кольцо, – сказал я. Я так расстроился, что просто не передать. Мне буквально физически стало плохо.

Мы пошарили возле мотоциклов, однако так и не нашли кольцо. Чарли связался с группой поддержки. Джим тут же просмотрел материал, отснятый в гостинице утром. Как выяснилось, когда я загружал мотоцикл, кольцо было на мне, так что, скорее всего, я потерял его после этого где‑то по дороге.

Всего лишь две недели назад, вечером накануне отъезда, я сказал Ив, что, быть может, кольцо безопаснее оставить дома.

– Иначе мне не удастся перепихнуться в пути, – еще пошутил я. Но все‑таки решил надеть его – без кольца мне было как‑то непривычно. И вот теперь обручальное кольцо потерялось. Мы столько раз останавливались – на обед, выпить кофе, по требованию милиции, – и оно могло соскользнуть где угодно. Мы сели на мотоциклы и поехали назад к месту своей предыдущей остановки. Это было совсем близко, в последний раз нас останавливали около пяти минут назад, когда очередному милиционеру захотелось рассмотреть наши мотоциклы. Но кольца там не было.

Мы вернулись к Владимиру, поблагодарили его и взяли его телефон, а затем двинулись дальше. Чарли с сочувствием отнесся к моим переживаниям.

– Давай остановимся минут на пять и выпьем кофе, – предложил он.

Я позвонил Ив:

– Милая, только представь, я потерял обручальное кольцо. И нигде не могу найти его, любовь моя. Ну все уже вокруг обыскал.

Ив отнеслась к этому спокойно:

– Не переживай так, милый. Подобное случается, ни одно путешествие не обходится без потерь.

Полагая, что сами мы можем остановиться у Владимира, но группе поддержки все же потребуется гостиница, мы доехали до Красного Луча. Лучшие времена городка явно уже миновали. Выглядел он весьма захудало, и никаких признаков отеля не наблюдалось. Чарли подошел к какому‑то мужчине, стоявшему возле банка на центральной площади, и начал ему объяснять:

– Мы ищем гостиницу. Отель. Переночевать где‑нибудь. Здесь есть отель?

– Нет, – отвечал тот. – Здесь банк.

– Да я понял, что это банк, мне нужна гостиница. – Он изобразил, что кладет голову на подушку.

– Нет. Нет, – стоял на своем мужчина. – Это банк.

Чарли предпринял еще несколько бесплодных попыток, а затем сдался. Мы стояли посреди городской площади, и тут нам что‑то прокричал какой‑то седовласый бородач, одетый в черные брюки и камуфляжную куртку. Понять его мы не могли и поэтому не з

Date: 2015-09-19; view: 318; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.009 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию