Тема 15. Просвещение и школа в 18 веке в России

Экономические и политические преобразования, проводимые Петром 1, вызвали огромную потребность в специально подготовленных людях. Государственные учреждения, армия, флот, промышленность, торговля нуждались в большом числе специалистов: офицерах, артиллеристах, инженерах, врачах, государственных служащих, ученых, учителях. В связи с этим был осуществлен ряд важных просветительных реформ.

Светские школы.

Церковь была подчинена государству, светской власти: вместо патриаршества учрежден государственный Синод. Основное внимание стало обращаться на организацию русских государственных светских школ, в которых бы готовились все нужные государству специалисты. Имеются сведения, что в первой половине 18 века было открыто 133 школы, что составляет внушительную цифру по тому времени. Содержание образования имело ярко выраженное реальное направление. На первом месте было изучение математики и др. наук, имевших применение в морском и военном деле, в строительстве, промышленности и технике. Общее образование в школах сочеталось со специальным.

Организованные в первой четверти 18 века государственные светские школы были новым типом учебных заведений. Религия в них уступала место общеобразовательным и специальным предметам. Хотя при комплектовании государственных школ правительство особое внимание обращало на вовлечение в них прежде всего детей дворян, однако в эти школы принимали детей и других сословий. Все средние и высшие школы предназначались в основном для образования детей господствующего класса, готовили их для занятия командных должностей в армии и государственной системе управления. Царское правительство самым отрицательным образом относилось к организации школ для крестьян, составлявших тогда основную массу населения страны. Крестьянские дети в государственные школы по существовавшим тогда правилам не принимались, детям крепостных крестьян доступ в школы был закрыт. В первой четверти 18 века повысилась роль государства в управлении школьным делом. С этого времени школы находились в ведении тех высших государственных органов (приказов, а затем коллегий), для которых они готовили специалистов. Государство открывало и содержало школы, комплектовало состав учащихся и разрабатывало инструкции, определявшие содержание образования и порядок учебных занятий.

Важным событием в развитии науки и просвещения явилось открытие в Москве Школы математических и навигацких наук (14 января 1701 г.). В школу принимали всех желающих, а также набирали принудительно мальчиков в возрасте от 12 до 17-20 лет из дворян и “разных чинов”: приказных, посадских, церковнослужителей и др. Принимать детей крепостных крестьян в эту школу строго запрещалось. Первые годы школа находилась в ведении Оружейной палаты. В 1706 г. школу передали приказу морского флота, а затем - Адмиралтейской коллегии. Следует отметить, что по времени возникновения Школа математических и навигацких наук была первой и самой крупной реальной школой в Европе (в 1723 г. - 300 учащихся).

В начале 18 в. были созданы специальные школы по подготовке артиллеристов, инженеров и врачей (1701 г. - артиллерийско-инженерная школа; 1703 г. - Московская инженерная школа; 1721 г. - Петербургская артиллерийская школа; 1707 г. - Московская медицинская школа). В связи с осуществлением административных реформ была сделана попытка организовать юридическое образование. Создавались особые школы для подготовки канцелярских служащих.

В начале 18 в. правительство Петра 1 сделало первую попытку создать на территории России сеть государственных общеобразовательных начальных школ, которые давали бы учащимся знания в чтении, письме, арифметике, готовили бы их к государственной светской и военной службе. Организация общеобразовательных школ проводилась через Военную, Адмиралтейскую и другие коллегии, а также церковь, в распоряжении которой имелись необходимые для этого средства (помещения, учителя, известный педагогический опыт). Государственные школы для обучения детей грамоте и счету создавались при архиерейских домах, при верфях, горных заводах, воинских частях. Первые школы подобного типа были открыты в 1711 г. в Архангельске. В феврале 1714 г. Петр 1 издал указ об открытии во всех губерниях при архиерейских домах и в больших монастырях цифирных, или арифметических школ. В этих школах должны были учиться дети дворян, духовенства и купечества. Организация школ натолкнулась на большие препятствия. Местные духовные власти, которым поручались заботы о материальных нуждах школ, не оказали им должной поддержки, нередко отказывались предоставлять помещения для них и выделять средства на содержание учителей. Так, вологодский и белозерский епископ Павел писал: “Школьному учителю Михаилу Литвинову школу отвести негде, удобных палат нет... за оскудением домовой казны давать ему не из чего”. Лишь после многократных и грозных предписаний Сената об устройстве школы епископ Павел вынужден был сообщить, что “для учения велено школьному учителю Михаилу Литвинову иметь школу... в доме подьячего Ивана Иевлева”, “А столы и скамейки и для отопления той школы дрова иметь из дому епископа”.

Большие трудности возникали и с набором учащихся, так как родители чаще всего дворяне, отказывались отдавать мальчиков в школы, находившиеся на большом расстоянии от их места жительства. Но Сенат по-прежнему обязывал местные власти составлять списки детей, подлежащих обучению, проводить смотры дворянских детей и пригодных из них к обучению в принудительном порядке отсылать в школы. Учителям предлагалось выдавать ученикам по окончании школы свидетельства и следить, чтобы без таких свидетельств им не разрешать жениться. Суровые меры не принесли желаемых результатов, и учителя цифирных школ постоянно жаловались на отсутствие учащихся. Одно сословие за другим просило царя об освобождении от принудительной повинности учить сыновей в новых школах. В 1716 г. от обязательного обучения в цифирных школах освобождаются дворянские дети. В конце концов все сословия, за исключением тех, кого именовали разночинцами, были освобождены от обязательной посылки детей в цифирные школы. Хотя цифирные школы не смогли утвердиться в качестве основного типа русской школы, все же в русской педагогике они имели важное значение. Они являлись первыми светскими государственными школами в провинциальной части России. Их сеть была относительно разветвленной. В них велось обучение арифметике, начальной геометрии, географии. Опыт цифирных школ послужил основанием для организации учебной работы светских школ других типов - артиллерийских, гарнизонных и горнозаводских. Многие учителя цифирных школ перешли на работу в эти школы и продолжали плодотворно трудиться в области начального обучения.

Духовные школы.

Древняя Русь имела у себя одно лишь элементарное школьное обучение, практиковавшееся в приходских школах и состоявшее в обучении чтению, пению и письму. Преподавателями этих приходских школ были или члены местного приходского клира или особые, так называемые, мастера из мирян. И те и другие сами получали образование в тех же школах, вследствие чего уровень школьного образования постоянно оставался практически один и тот же, нисколько не поднимаясь в течение нескольких веков. Школы эти были, разумеется, открытыми для всех желающих учиться, без различия сословий и будущих занятий их воспитанников. Если в них и наблюдается преимущественно церковный характер курса, то это зависело от общего религиозного направления жизни самого русского общества. Особой специальной подготовки к духовному служению так и не выработала Древняя Русь. Священнослужитель стоял на одинаковом уровне религиозного знания с народом; это был не пастырь-руководитель своей паствы в усвоении высоких истин веры, а скорее представитель того же религиозного миросозерцания, которое господствовало в самой массе народа. Единственным средством возвыситься над этим общим уровнем народного религиозного образования для пастыря было самообразование, которое достигалось с помощью усердного чтения “разных божественных писаний”, как тогда назывались все религиозные книги. Человек, воспользовавшийся этим средством, получал действительно громадное превосходство над другими, слыл мудрым и имел сильный авторитет.

Неудовлетворительность старинного элементарного образования приходских школ раньше всего была осознана в юго-западной России под влиянием борьбы с польским католичеством. За возвышение уровня православного образования взялись братства, корпорации более широкие и сильные, чем приходы. Братства имели все средства организовать более обширные и богатые школы, чем прежние приходские; ввели в них изучение новых предметов и классических языков, и что важнее всего, постарались поднять в них уровень образования, общаясь со школами других народов, старейших по образованию, вызывая иностранных учителей и посылая своих учеников для обучения за границу. Братские школы вступили сначала в тесную связь с Грецией, откуда и получили первых организаторов школьного дела, положивших в южно-русском образовании начало преобладанию греческого элемента. Плодом этой связи с Грецией было развитие плодотворного и весьма популярного в России еллино-славянского образования, которое и господствовало в братских школах до реформы главной из этих школ, Киевской коллегии, Петром Могилой. Петр Могила, получивший западное европейское образование, остался недоволен еллино-славянским направлением русских школ, встал за другую, привлекавшую его образованность - иезуитскую, с ее всемирным латинским языком и всеоружием схоластики (латинский язык, следование авторитетам в преподавании, диспуты, зубрежка). Окружив себя дружиной молодых ученых - таких же воспитанников латинских западных школ, он преобразовал Киевскую братскую школу по образцу иезуитских коллегий и ввел в нее преобладание латинского схоластического элемента. Петр Могила твердо отстоял свою реформу и мало-помалу латинское образование стало господствующим на всем юго-западе. Но несмотря на сильное развитие в братских школах религиозного интереса, школы эти, как и школы приходские, все таки не были школами духовными. Главной целью их и до и после реформы Киевской коллегии, постоянно оставалось образование общее, а не подготовка молодых людей к церковным должностям.

С середины 17 века просветительное движение пробудилось и в Московском государстве. Старое приходское образование оказалось неудовлетворительным и здесь; как раньше в южной Руси, так и здесь явилась потребность в новых высших школах. На юге организацию их приняло на себя общество; в Руси московской, за отсутствием сильных общественных корпораций, которые могли бы соответствовать юго-западным братствам, за это дело взялось правительство и для выполнения его обратилось за помощью к юго-западным ученым. В течение последней четверти 17 века шли непрерывные столкновения и споры московских ученых с юго-западными “пришельцами”, среди которых последние показали себя с самой невыгодной для себя стороны. Оказалось, что латинская образованность обошлась им недаром, что с латинским языком они успели всосать в себя и латинскую мысль. Эллино-славянское направление образования среди этих споров стало даже еще популярнее по сравнению с латинским; поэтому иерархия возложила на него все свои надежды в деле за православие. При типографском доме в 1679 г. была основана школа, в которой было приказано обучать греческому языку. В этой школе учителями были назначены греки, а в 1682 г. для открытия Московской Академии были вызваны из Греции знаменитые братья Иоанникий и Софроний Лихуды. Приехав в Москву (в 1685 г.) они начали свои курсы и академия, с которой была соединена теперь и типографская школа, сделалась центром еллино-славянского просвещения и сильным противовесом против образования латинского, шедшего из Киева. Киевские ученые один за другим должны были оставить Москву; латино-киевский источник образования был отвергнут, как нечестивый и вредный для православия. Подозрение в неправославии коснулось и самих Лихудов и довело их наконец до заточения в Ипатьевском монастыре. После этого Академия начала быстро клониться к упадку. В таком плачевном положении и застала русское школьное образование реформа Петра 1. Необходимо добавить при этом, что и московская академия, как и киевская и другие юго-западные школы, тоже являлась школой не духовной, а общей, чем-то вроде древнерусского университета.

Петр 1 высказал мысль об устройстве особого духовного образования и предложил снова обратиться за наукой к тем же киевлянам, которых только что успели выжить из Москвы, как еретиков латынщиков. Сама реформа образования всеми силами поворачивала Россию от востока к западу, от прежних византийских влияний к западной цивилизации, взросшей на латино-римской почве. Борьба прежнего еллино-славянского направления с латинским тянулась впрочем еще долгое время, и при Петре 1 и даже после него.

Первые школы, созданные архиереями в 18 в., по старой памяти, были общими заведениями, какими были все прежние приходские и братские школы, но мало по малу при архиерейских кафедрах стали появляться исключительно духовные школы, “назначавшиеся для обучения молодых людей в надежду свящества” и закрытые для посторонних лиц. Явление это было необходимым результатом возникшего при Петре 1 строгого распределения всего государственного народонаселения по сословиям и вместе с тем господствующим в первой половине 18 в. крайне утилитарного взгляда на науку. Только во второй половине 18 в. заговорили о науке как о средстве к общему гуманному развитию. До этого времени, при Петре 1 и после него, образование понималось в смысле выучки чему-нибудь определенному, годному в узко-практическом отношении, в смысле подготовки людей к определенному виду занятий и преимущественно государственной службы.

При разделении профессий по сословиям, которые выработались у нас в начале 18 в., все образование стало сосредоточиваться именно в сословных школах. Причем эти школы сначала забирали в свои руки и первоначальное элементарное образование, поэтому долгое время происходила большая путаница в определении их курса. Они должны были разрешить очень мудреную задачу - соединить в совсем курсе совершенно разнородные предметы обучения - первоначальные общие с сословно-специальными. Со временем впрочем школьное начальство само осознало непосильность принятого ими труда и предоставило первоначальное обучение детей грамоте семьям и частным школам, но дальше этой уступки все же не решилось пойти. Выучившись грамоте, в определенный срок ребенок должен был потом непременно поступить в свою профессиональную школу.

С таким специальным и сословным характером духовные школы сохранялись вплоть до реформы 1808 г., когда специально созданный Комитет завершил все прежние попытки по организации духовных школ, придал им окончательно общецерковный характер через открытие при Священном Синоде особого отделения для учебного управления, обеспечил их определенными окладами и определил их учебную и воспитательную деятельность общими уставами. В таком состоянии духовные школы существовали до духовно-учебной реформы 1860 года.

В первой четверти 18 в. была создана сеть новых духовных школ. Они открывались вначале по инициативе отдельных епископов, поддерживавших правительственные преобразования. Эти начальные духовные школы получили название архиерейских (устраивались под надзором архиереев, часто при их домах). Первые из таких школ открылись в Тобольске (1702 г.), Ростове (172 г.), Новгороде (1706 г.). По примеру Московской Славяно-греко-латинской академии в некоторых из этих школ вводилось изучение латинского и греческого языков. В 1702 г. в Ростове открылась большая по тому времени школа, в которой училось до 200 человек. Кроме церковного чтения, письма и пения в старших классах школы изучали греческий и латинский языки. Школа просуществовала до 1709 г.

Святитель Дмитрий Ростовский и его педагогическая деятельность (1651-1709 гг.)

Великим деятелем в педагогике в Петровское время был св.Дм.Ростовский, нравственно великий духом, превосходный педагог в христианском смысле этого слова. Для нас особенно интересно и важно остановиться на педагогической деятельности Св.Д.Ростовского, на его Ростовской школе и на тех педагогических взглядах, которые были высказаны им в различных местах проповедей. Подобно другим областям Московского государства, и в Ростовской епархии были издавна так называемые приходские школы, но к концу 17 века эти школы, несомненно, пришли в упадок. Сознавая, что вся неустроенность в государстве от “неучения младенческого”, святитель и решил открыть элементарную школу, в чем и был первоначально поддержан администрацией Монастырского приказа. Сведений точных об открытии школы нет. Из сохранившихся ученических упражнений можно заключить, что занятия в школе начались 1 сентября 1702 г. Училище помещалось в Ростовском кремле, близ архиерейского дома; число учеников в нем доходило до 200. Из сохранившихся рукописей видно, что в школе были учителя греческого и латинского языков. Обучение началось с русской азбуки, письма и пения. Затем преподавались языки греческий и латинский. В письме к митрополиту новгородскому Иову, святитель Дмитрий говорил о себе, что он “завел училище греческое и латинское”. Ученики разделялись на три класса. В классах ученики сидели “по успехам”. Неуспевающие ученики сидели позади, возле печки и дверей. Лучший ученик назывался императором и сидел впереди на особом месте. “Император” вместе с тем был и аудитором: спрашивал уроки, ставил отметки, объяснял и повторял уроки. “Император” садился на свое место с особыми церемониями; ученики воспевали ему: “здравствуй, новый император!”. Он следил и за порядком. Рядом с “императором” сидел “первый сенатор”. Все эти школьные обычаи чисто латино-иезуитского происхождения, перешедшие сюда через киевскую коллегию, доставляли немало развлечений ученикам среди однообразной школьной жизни. Сочинения учеников знакомят нас с времяпрепровождением их во время каникул. Они гуляли в поле, ездили на лодке на остров Ростовского озера, посещали св. Дмитрия. По праздникам они произносили речи или разыгрывали театральные пьесы и диалоги. Театральные представления, пение и музыка влияли, без сомнения, очень плодотворно на эстетическое чувство учащихся. Им приходилось и рисовать декорации и готовить костюмы. Содержание учеников было довольно приличное. Обращение учителей было сравнительно мягкое, и наказания назначались не столько за неуспеваемость, сколько за дурное поведение и очевидную ленность. Св. Дмитрий любил свою школу и учеников, часто посещал училище, сам выслушивал ответы учеников. Отобрав способнейших, обучал их зимой, толковал некоторые книги Ветхого Завета, объяснял Новый Завет. Таким образом, Ростовская школа явилась соответствующей элементарной приходской древнерусской школой, но она представляла уже движение вперед, внеся в круг преподавания греческий и латинский языки. Взяв некоторые формальности из западных школ, св. Дмитрий не взял их духа. Семейственность, простота отношений при известной вполне обычной в то время строгости, полное отсутствие формализма - важные черты школы. Главная же заслуга св.Дмитрия состоит в том, что ему принадлежит почин в утверждении новой, хотя и на старом основании, элементарной народной школы, в то время, когда о ней никто не думал. Ростовская школа была доступна для всех, а не для одних детей духовных, была общей, а не специальной; в этом ее существенная разница от школ Петровских, узкоспециальных и предназначенных для известного класса людей.

Значительной также была деятельность Новгородской архиерейской школы, где в 1706 г. занималось 100 учеников из разных сословий. Петр 1 часто использовал эту школу в государственных целях, посылая в нее учиться дворянских детей с целью подготовки их к государственной службе. Царское правительство давало также школе задания по переводу и созданию книг. Новгородская школа стала образцом при организации школ в других епархиях и центром подготовки учителей для новых духовных школ. В начале 20-х гг. 18 в. при участии этой школы были организованы в Новгородской епархии 15 так называемых “меньших школ”, которые были открыты при крупных церквах и монастырях и охватили более 500 учащихся. Доступ в школы был открыт для всех желающих (кроме крепостных крестьян), но учились в них главным образом дети духовенства. В архиерейских школах предлагалось обучать детей чтению, письму, славянской грамматике, а также, говорилось в указе 1722 г., “нелишне будет... обучиться и арифметике”. На содержание учителей и учащихся архиерейских школ епископам разрешалось в своей епархии проводить особый хлебный сбор с монастырских земель.

В 1721 г. были открыты школы при Александро-Новском монастыре в Петербурге и в Нижнем Новгороде. Петербургская школа называлась словенской, в ней обучали азбуке, письму, арифметике, Псалтырю, грамматике и толкованию Евангелия. В 1725 г. здесь учились 82 мальчика, главным образом дети канцелярских и монастырских служителей. В Нижегородской школе было устроено три класса: букварный, славяно-российский и эллино-греческий.

В 20-х гг. 18 в. некоторые архиерейские школы стали превращаться в средние духовные учебные заведения - семинарии, в которых кроме духовных дисциплин изучались логика, география, история и другие общеобразовательные предметы. Духовные семинарии возникали в большинстве епархий, из них выходило не только подготовленное новое духовенство, но и ряд светских деятелей. В 30-х гг. были даны строгие указания об увольнении “неученых” священников и о замене их окончившими духовные школы. В связи с этим снова остро стал вопрос об организации во всех епархиях специальных школ для обучения детей духовенства. В 30-40-х гг. многие из архиерейских школ были реорганизованы в духовные семинарии - сословные учебные заведения. Первой школой такого типа была Невская славяно-греко-латинская семинария, созданная в конце 1725 г. В 30-е годы 18 в. были организованы духовные семинарии в Коломне, Пскове, Казани, Вятке. За последующие 5 лет учреждены семинарии в Нижнем Новгороде, Твери, Вязьме, Смоленске, в Троице-Сергиевой Лавре. В 1740 г. имелось 17 семинарий, в 1764 - 26.

Обучение в духовных семинариях для всех детей духовенства считался строго обязательным. Для контроля за выполнением этого требования проводились смотры и переписи детей духовенства, чтобы “годных к учению от негодных разобрать”. Уклоняющихся от учения во время этих “разборов” полагалось отдавать в солдаты или зачислять в податное сословие. Для набора учащихся в школы архиепископы посылали в уезды уполномоченных. По реестрам уполномоченных отбирали от родителей расписки о посылке их сыновей в срок “в дом архиерейский для учения в школу”. За невыполнение расписки угрожали наказанием и ссылкой в дальний монастырь. Архиепископы практиковали посылку и так называемых срочных уполномоченных, которые должны были при себе доставлять учеников в школу “с хлебом для пропитания” и “с книгами, кто чему обучается”. Принудительные наборы учащихся проводились до 1742 г. Сначала, по прежнему порядку, доступ в епархиальные школы и духовные семинарии был свободен всем; по мере же возникновения светских профессиональных школ, правительство требовало, чтобы в духовные школы принимались лишь дети духовенства, чтобы все прошли обучение. Для этого местное епархиальное начальство составляло списки всех детей, подлежащих посылке в школу, по этим спискам и происходили школьные наборы. Обычно такие наборы назначались в неопределенные сроки, для пополнения или обновления состава семинарий. Если число учеников семинарии уменьшалось от побегов, смертных случаев, или сдачи в рекруты, или если много было отчислено за неспособность к учению, тогда на место выбывших приказывали набирать число учеников, недостающее до полного комплекта.

Поступивший в семинарию в течение года испытывался, может ли учиться, не туп ли, не притворяется ли дураком, как притворялись больными подлежащие военной службе. Принятый ученик обязывался оставаться в школе до конца учения, в чем и давал письменное обязательство. Исключали редко, в крайних случаях: “буде покажется детина непобедимой злобы, свирепый, до драки скорый, клеветник, непокорлив...”. А так как жестокие наказания в семинариях были очень распространены, то ученики убегали из семинарий в большом количестве, в бегах числилось человек по 20; 40;60, иногда даже учение приостанавливалось из-за множества беглецов и школы пустовали. Для поимки беглецов снаряжались военные команды. Пойманных, скованных в колодках и с караулом, возвращали в семинарию, где их безжалостно наказывали плетьми. Отцы часто скрывали беглецов. За укрывательство беглых из школы детей духовенство подвергалось денежным штрафам, лишению места и телесным наказаниям. В 1761 году ярославская семинарская контора просила угличское духовное правление “держать под караулом в оном правлении дьякона, пока он сына своего не отыщет”.

Таким образом, постепенно устанавливался новый порядок обучения духовенства, т.е. чтобы дети лиц духовного звания обязательно учились в духовных школах, и только в духовных- - архиерейских, семинариях, славяно-латинской академии.

В одной из интермедий времен Петра 1 выведен дьячок, желающий подкупить подьячих, чтобы его детей не брали в семинарию. Когда взятка не помогла, он произносит такую речь:

Все мои знакомцы и вся моя родня, соберитеся сюда!

Посмотрите, какая на меня пришла беда!

Детей моих от меня отнимают,

И в проклятую семинарию на муку обирают.

О, мои детушки сердечные,

Не на ученье вас берут, но на мученье бесконечное.

Лучше бы вам не родиться на сей свет, а хотя и родиться,

Того же часа киселем задавиться и в воде утопиться.

О, мои милые детушки и белые лебедушки

Лучше б вас своими руками в землю закопал,

Нежели в семинарию на муку отдал!

Прощайте, мои детушки, уж мне вас не видать,

И с вами уж никогда не живать.

Московская эллино-греческая академия

В развитии просвещения в России в 18 в. видную роль продолжала играть основанная в 1687 г. по инициативе Симеона Полоцкого Московская эллино-греческая академия (с 1701 г. до 1775 г. называлась Славяно-латинской, с 1775 г. переименована в Славяно-греко-латинскую академию). Это была одна из самых крупных повышенных школ страны. Опыт построения учебного плана и курсов преподавания в этом учебном заведении, а также методика обучения широко использовались духовным семинариями. К тому же Московская Академия была главным источником пополнения преподавательских кадров для всех других духовных учебных заведений страны. Академия состояла из восьми классов: четыре низших, двух средних, двух высших (философии и богословия). Основным предметом в первых четырех классах был латинский язык. Наряду с ним изучался церковнославянский язык, основы географии, истории и арифметики. В 30-40-х гг. 18 в. Академия комплектовалась только детьми духовенства и превратилась в сословное духовное учебное заведение. За эти годы число учащихся из других званий в академии было сведено к минимуму. В 1769 г. было строго запрещено содержать в Академии детей светского происхождения. В 1814 г. Славяно-греко-латинская академия была реорганизована в московскую духовную академию и переведена в Троице-Сергиевскую Лавру.

Во второй половине 18 в. в России окончательно утвердилась система духовных учебных заведений, состоящих из академий, семинарий и малых (низших) духовных школ. В конце 18 в. на содержании Синода значилось 4 духовных академии (кроме Киевской и Московской Славяно-греко-латинской, в 1797 г. учреждены академии в Петербурге и Казани), 36 семинарий и до 115 малых школ.

Основой семинарского образования стал латинский язык. Математическое образование ограничивалось одной арифметикой, но и ее изучение до 1786 г. считалось необязательным.

В период 20-70-х гг. 18 в. духовные семинарии в ряде губерний России оставались единственными учебными заведениями. Хотя в них обучались главным образом дети духовенства и давался им небольшой объем знаний, все же они играли известную положительную роль в развитии образования. Часть выпускников становилась церковнослужителями, часть продолжала учение в Московском университете (основан в 1755 г.) и в других светских учебных заведениях.

Митрополит Платон (1737-1812 гг.) и Московская Академия. “Слово о воспитании”.

Среди лиц Екатерининского времени, размышлявших о воспитании, выделяется, без сомнения, митрополит московский Платон. Он родился в 1737 г. в селе Чашникове, в 40 верстах от Москвы, от бедного причетника и при крещении был назван Петром. Учился в московской славяно-греко-латинской академии, где принял фамилию Левшина. В течение четырех лет Петр Левшин слушал богословие и философию, но академическая наука не удовлетворяла вполне любознательность Левшина, и он самостоятельно принялся за изучение истории и географии, которые любил всю жизнь; много также занимался греческим языком.

Приняв монашеский сан с именем Платона, он получил назначение на должность учителя философии Троицкой семинарии. При посещении Троицкой семинарии, императрица Екатерина II обратила внимание на молодого учителя и спросила Платона: “Почему он избрал монашескую жизнь?” “По особой любви к просвещению”, - ответил он. На это императрица возразила: “да разве в мирской жизни нельзя заботиться о просвещении?”. “Можно, - сказал учитель, но не столь удобно, имея жену и детей и разные суеты мирские, сколько в монашеской жизни, где человек по всему свободен”. Императрица осталась довольна и ответами учителя и успехами учеников.

В 1763 г. Платон получил высокое назначение учителя богословия к наследнику престола Павлу Петровичу и сделался придворным проповедником. Пристраиваясь к характеру своего воспитанника, будущего Государя, Платон из обыкновенного разговора умел выводить для великого князя что-нибудь назидательное, так что уроки его превращались в беседы, а беседы в уроки. Сама императрица Екатерина II любила слушать Платона, и однажды была тронута его поучениями до слез и сказала: “отец Платон делает из нас, что хочет; хочет он, чтобы мы плакали и мы плачем”. В 1765 г. Платон издал сочиненное для уроков с наследником Православное учение, или сокращенное Христианское Богословие. В 1775 году Платон был назначен архиепископом Московским и по указу Священного Синода стал директором Московской славяно-греко-латинской Академии, с которой сердце его было крепко связано воспоминаниями о его молодости. Воспитание и образование учащихся в Академии при Платоне носило характер нравственно-церковный. Если даже обратим внимание на темы сочинений, задававшихся учащимся, то все они сводятся к понятиям: Бог и добродетель; молитва и покаяние; мудрость и суета земных благ и т.п.

В 1787 г. Платон был пожалован Митрополитом московским. К главнейшим его сочинениям относятся: “Поучительные слова” в 16 томах(1763 г. по 1806 г.), Краткая российская история в 3-х частях (1805 г.) и Записки о собственной жизни.

“Слово о воспитании”.

В 1765 г. Платон произнес “Слово о воспитании”, в котором он развивает мысль, что “воспитание есть предуготовление к добродетели”. И поэтому не состоит оно в нежностях телесных, в увеселениях чувственных, в обучениях, которые только своей наружностью поражают, а больше ничего. Не состоит воспитание в сем. А состоит он, чтобы взойти познанием в самом себе, познать Создателя своего”. Первый и наилучший, по мнению митрополита Платона, в воспитании способ есть добрый пример. Он всегда очень поучителен, особенно для младенческого возраста. “Самая лучшая наука бывает делом, а не одним словом. Сия наука есть евангельская, ибо свойственно есть христианской мудрости, чтобы не словами, но делами философствовать. Евангелие учит, что царствие Божие не в словеси, но в силе”.