Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Видят ли овощи сны
До административного комплекса мы дошли молча. Отец Никодим теребил бороду. Автоматчики посторонились, пропуская нас в длинный коридор, пахнущий пылью и крысиным пометом. Подошвы глухо стучали по доскам. Коридор закончился широкой лестницей. Отец Никодим стал подниматься по ней, я – следом, догадавшись, что мы из одноэтажной пристройки перешли в пятиэтажную башню. На первом этаже – площадка со стеклянными дверями, перед которыми дежурил автоматчик. Отца Никодима он словно не заметил, а на меня бросил завистливый взгляд. За дверями виднелись витражи из цветного стекла, бросающие повсюду разноцветные блики. Под витражами – бесконечные ряды деревянных многоярусных нар, на которых – люди. Сотни, а может, тысячи, людей. То же самое на втором, и на третьем, и на четвертом этажах. – Теплица номер четыре, – отец Никодим кивнул на стеклянную дверь. Автоматчик посторонился, дав мне возможность рассмотреть теплицу номер четыре. Люди, лежащие на нарах, неподвижны, кожа бледна, веки сомкнуты. Многие – в неестественных позах. – Все эти люди, – проговорил я, подавляя тошноту, – они мертвы? – Они спят, – сказал отец Никодим, – так же, как спал ты, я, вот он, – кивнул на автоматчика. – Лорд‑мэр приказал собрать их со всей резервации. Время от времени они просыпаются и пополняют Армию. – Так долго? – Что – долго? – Так долго спят? – Сон протекает у всех по‑разному. Кто‑то, как ты или я, очнулся почти сразу, эти вот заспались… Автоматчик негромко хохотнул. – Стрелок, – обратился к нему отец Никодим. – Дозволь нам с конунгом осмотреть теплицу. – Но, ваш крест… – Туда – назад. Видишь, Артур хочет знать, как все устроено. Глава ОСОБи взглянул на меня. Автоматчик с явной неохотой пропустил нас за стеклянную дверь. Едва различимый запах тления витал в воздухе. Значит, не все в теплице – спят… Отец Никодим повел носом и недовольно обратился к подошедшему работнику в робе, похожему на крысу, вставшую на задние лапы. – Плохо работаешь, Епифанцев. Глазки Епифанцева суетливо забегали. – В чем же дело, ваш крест? – Как в чем? Ты что, не чуешь – мертвечиной разит? Епифанцев втянул воздух: крылья тонкого горбатого носа расширились, показав в ноздрях кустики черных волос. – Не чую, ваш крест. – Ну, так я тебе говорю. – Ваш крест, овощей много, трудно найти дохлого. Я догадался, что овощами работник теплицы называет спящих людей. Среди них больше мужчин, но встречались и женщины, одна, – рыжеволосая, лежащая на нарах нижнего яруса, привлекла мое внимание. Я приблизился. Чем‑то похожа на Марину. Да, волосами. Я взял рыжую прядь: у моей женщины волос мягче, нежнее. Тяжелая рука легла на плечо. Я обернулся. – Что, Артур, понравилась? – отец Никодим подмигнул. – Пришлю к тебе, если проснется. – А сны? – Что? – Снятся ли им сны? Отец Никодим задумался. – Наверное, снятся. Нам всем снятся. Я представил: бесконечный сон, вроде того, про казнь Серебристой Рыбки. Мурашки побежали по телу. Овощи! Темнота и лабиринт, наполненный страхами, радостями и болями. Лабиринт, построенный на обломках памяти, в который не войти, из которого не выбраться. Овощи не видят снов. Что‑то начало расти внутри меня – вся моя жизнь в Русских Джунглях набухала, как овощ. – Просыпайся. Отец Никодим отстранился, Епифанцев захихикал. – Просыпайся! – заорал я и ударил рыжеволосую женщину по щеке. Даже краткое соприкосновение передало холод ее тела. Блуждающие в лабиринте. Ау! Сюда! Выход здесь! – Просыпайтесь. Я побежал вдоль нижнего яруса. – Просыпайтесь! Отец Никодим что‑то крикнул. Стена. Я остановился. У лабиринта нет выхода. – Артур! Глава ОСОБи улыбался, пока я подходил. Епифанцев вытирал ладонью выступивший пот. – Посмотри‑ка, Артур. Рыжеволосая женщина сидела на нарах, тараща на нас непонимающие глаза. Ее губы пошевелились (синеватые, тонкие), но не издали ни звука. – Черт подери, – сказал Епифанцев. – Впервые такое вижу. – Что такое? – обратился к нему отец Никодим, на лице которого еще не угасла улыбка. – Впервые вижу, чтобы овоща разбудили, ваш крест, – работник теплицы вытер взмокшие ладони о серую ткань робы, – обычно они либо сами просыпаются, либо вообще не просыпаются. – Не думаю, что ее разбудил Артур, – задумался отец Никодим. – Скорее, просто настал ее час. Эй. Он помахал рукой перед глазами женщины. Та не среагировала. – Бесполезно, ваш крест, – ухмыльнулся Епифанцев. – После пробуждения овощу надо часов пять, чтоб оклематься. Бывают, конечно, исключения, но эта явно не из них. – Хорошо, Епифанцев, вызывай людей. Пойдем, Артур. Мы направились к стеклянной двери. Отец Никодим обернулся. – Да, и еще, – он выразительно кивнул на неподвижно сидящую на нарах женщину. – Держи свой хуй на привязи, а то я тебя знаю. Епифанцев почтительно закивал головой.
|