Воспоминание о Паше

Сначала я не видел лиц людей, сидящих передо мной, – только три темные фигуры за длинным столом. Затем под потолком, моргнув, вспыхнула лампочка, осветив неширокое квадратное помещение без окон, большую часть которого занимал стол. Два мужчины и женщина смотрели на меня. Прежде я никого из них не видел.

За спинами членов трибунала – знакомый зеленый плакат «Будущее зависит от тебя». Вот сейчас, – как никогда – не зависит.

– Конунг Артур, прошу вас, сделайте шаг вперед, – сказала женщина. Голос у нее был мягкий, лицо широкое, доброе.

Я замешкался. Конвоир подтолкнул меня в спину.

Очутившись посреди комнаты под перекрестным огнем взглядов, я ощутил, как зашевелился в душе холодный страх.

За спиной хлопнула дверь: конвоир удалился.

– Начнем, пожалуй? – обратился к женщине один из мужчин с длинным, как у лошади, лицом и высовывающимися из‑под верхней губы черными пеньками зубов.

Женщина кивнула.

Второй мужчина поднялся. Это был широкоплечий бритоголовый бугай. Черная кожанка, заскорузлая и грязная, плотно облегала могучий торс.

– Ты конунг Артур? – спросил он.

– Полагаю, что я.

– Отвечай «да» или «нет», – рявкнул лошадиное лицо.

– Да.

– Ты принял на себя команду отрядом?

– Да.

– И вернулся на Базу без него?

– Да.

Бугай удовлетворенно кивнул и опустился на стул. Лошадиное лицо застрочил что‑то в блокноте. Женщина участливо смотрела на меня.

– Ну, расскажи нам, как это произошло.

Вспомнилось наивное любопытство конунга Сергея – тогда я ушел от ответа, но едва ли такое возможно сейчас.

– Это произошло в Твери.

Лошадиное лицо прекратил скрипеть ручкой по бумаге и поднял голову.

Я коротко рассказал этим людям о путешествии моего отряда в Тверь, о Поляне, о ЧП. Они слушали не перебивая. На лицах не отражалось ровным счетом ничего. Но когда я упомянул о питерах, брови бугая полезли на лоб, лошадиное лицо крякнул, а женщина переспросила, словно не расслышав:

– Питеры? В Твери?

– Так точно.

– Продолжай! – нетерпеливо перебил бугай.

– Мой отряд столкнулся с одним отрядом питеров – отрядом конунга Кляйнберга, но думаю, в Твери могли находиться и другие. Мы угодили в западню, и Кляйнберг предложил разрешить ситуацию с помощью поединка. От нас вызвался Зубов…

– Хороший выбор, – вставил лошадиное лицо.

– Питеры же выставили мутанта…

– Что?! – бугай вскочил. – Это не по правилам.

– Я сказал Кляйнбергу ровно то же. Но он…

Я развел руками.

Члены трибунала смотрели с явным сочувствием.

– Итак, – женщина кашлянула, отпив из кружки. – Итак, твой боец, разумеется, проиграл – что дальше?

Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал им правду. Рассказал, как жутко слышать за спиной ровное дыхание бегущего мутанта, как бьется и трепещет за ребрами Теплая Птица, когда он приближается к тебе в тупике – без единой эмоции на лице, напоминающем выдернутое из груди сердце.

Я умолк, чувствуя, – больше не могу: так свежо еще воспоминанье.

На лицах мужчин отразилось все. Мне не нужно быть ими, чтобы понять – они только что, вместе со мной, находились там, в Твери, в заснеженном тупичке, глядели в красноватые глаза мутанта.

– Впечатляюще, – проговорил лошадиное лицо. – Но как ты спасся от Паши?

Этот вопрос застал меня врасплох. Помедлив, я ответил:

– Паша почему‑то развернулся и ушел, словно услышал зов.

– Зов?

– Да, именно.

Члены трибунала некоторое время молча разглядывали меня, затем лошадиное лицо сказал:

– Впрочем, мотивировки мутантов еще не до конца изучены…

– Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, – признался бугай.

Женщина бросила на него строгий взгляд.

– Не превращайте трибунал в балаган.

– Не буду.

Бугай прикрыл рот широкой ладонью.

– Ваш рассказ, конунг, – женщина повернулась ко мне, – представляет определенный интерес. Столкновение с питерами, это, безусловно, прецедент.

– Который, – подал голос лошадиное лицо, – безусловно, выходит за рамки нашей компетенции.

– Не думаю.

Лошадиное лицо воззрился на женщину с нескрываемым удивлением. Та и бровью не повела:

– Согласна, в компетенцию трибунала не входит обсуждение столкновения с питерами – здесь решение принимает исключительно Лорд‑мэр. Однако, вынести вердикт в соответствии с Уставом Наказаний, исходя из анализа стратегических действий конунга, мы можем. И даже обязаны.

– Но…

– У вас есть возражения?

Лошадиное лицо осекся и покачал головой.

– Конвоир, – крикнула женщина. – Выведите!

Я маялся перед запертой дверью, из‑за которой глухо доносились голоса. Что они там обсуждают? Что вообще здесь можно обсуждать? Отряд москвитов столкнулся с отрядом питеров на своей законной территории, был атакован и истреблен. А они упражняются в чесании языков. Как жаль, что отца Никодима нет на Второй Базе!

– Жим‑жим?

– Что?

– Спрашиваю – дрожат поджилки? – ухмыльнулся конвоир.

– А, это. Да, дрожат, – признался я. – Жим‑жим.

– Впускай! – донеслось из‑за двери.

Я вошел в комнату. Что‑то в ней изменилось. Лошадиное лицо ковырял длинным желтым ногтем крышку стола; бугай разглядывал потолок. Лишь женщина открыто и прямо смотрела на меня: в ее лице отчетливо читалось сознание исполненного долга.

– Конунг Артур, – произнесла она, поднявшись со стула, – трибунал Московской резервации, взвесив все за и против, опираясь на Устав Наказаний, властью, данной ему Лорд‑мэром.

– Слава Лорд‑мэру, – глухо отозвались лошадиное лицо и бугай.

– Вынес приговор, являющийся безусловным воплощением судебного принципа Московской резервации – «Будущее зависит от тебя». Конунг Артур, вы приговорены к казни через повешенье.

– Что?

– Приговор должен быть приведен в исполнение публично в назидание тем, кто недобросовестно исполняет свои обязанности.

– Что ты такое лепечешь? – процедил я. – А вы, – окинул взглядом остальных членов трибунала, – вы чего молчите?

Лицо женщины сделалось жестким.

– Это решение трибунала Московской резервации, бывший конунг. Тебе ясно?

– Заткнись, – заорал я, уже не сдерживая переполнивший меня страх. – Ты была в Твери, сука? Была? Ты видела Пашу?

– Конвоир!

Ударом в челюсть я сшиб с ног вбежавшего в дверь стрелка.

– Мне нужно поговорить с отцом Никодимом, слышите?

Бугай вскочил из‑за стола.

– Не надо, конунг.

– Где отец Никодим?

Бугай кинулся на меня, придавив к стене так, что затрещали ребра. В помещение вбежали два стрелка. Один принялся хлопать по щекам лежащего на полу конвоира, другой стал помогать бугаю.

– Когда ты вступал в должность конунга, – перекрывая шум, крикнула женщина, – ты должен был подумать о возможных последствиях.

– Сука, – прохрипел я.

– Заткни пасть.

Бугай коротко боднул меня в висок. Чернота заполнила сознание.