О несчастной любви

В русской легенде об Иване да Марье рассказывается о том, как в далекой сторонушке встретил парень девицу. Полюбилась она ему. Дело молодое, сыграли свадьбу. Прошел месяц женитьбы, и тут Марья говорит мужу, что приснились ей ее родители, не иначе как надо съездить навестить родную матушку с родным батюшкой. Слово за слово, тут и выяснилось, что Марья да Иван из одной сторонки происходят, из одной деревеньки и из одной семьи, что родители у них общие. «Что же мы наделали», – воскликнул Иван, – не будет нам прощения ни от родителей, ни от людей, ни от Бога!

Наутро они ухали из города, а куда – бог весть…

Эта легенда представляет, несомненно, более поздний вариант мифа. В иных, более ранних вариантах сестра склоняет брата к замужеству. Брат же противится и убивает сестру. Затем раскаивается в содеянном, мучается и убивает сам себя, бросаясь в пучину реки с высокого откоса.

Как видим, перед нами типичная история «несчастной» любви, чем‑то похожая на «Ромео и Джульетту» Шекспира. С той лишь разницей, что у Шекспира вражда между двумя семейными кланами делает из молодых отверженных.

В балтийской мифологии, в ее более древней части присутствуют брат и сестра – дети солнечного божества. Они соответствуют русским Ивану да Марье. Затем брат «раздваивается»… и в более поздних мифах и легендах фигурируют уже два брата. Так в латышской народной поэзии присутствует сюжет о том, как два брата‑близнеца, дети Диеваса влюбляются в свою сестру – Saules meita – «дочь солнца» (имя Саулес созвучно русскому слову солнце). Они катают свою сестру по очереди на яблоневой лодке по небу, зажигают на море два огня и едут к ее дому на двух конях.

Таким образом, два коня становятся символом двух братьев‑близнецов, соперничающих из‑за сестры. Этот мотив встречается во всей индоевропейской мифологии, в частности в изображении двух коньков на крышах изб.