Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава девятая. Утро





 

Туда‑сюда. Из угла в угол. До двери и обратно к окну. Как демон, когда он голоден или злится. Присесть на неразобранную кровать. Упасть носом в подушку. Сон не идет. Нет сна, нет и не будет. Какой тут сон после всего? Завтра, точнее, уже сегодня в школе, как вареная луковица, будешь сидеть, тупить и хлопать глазами. Первым уроком физика. Физичка – высушенная стерва. Любит докапываться до несделанной домашки. Вскочить. Метнуться к столу. Цапнуть учебник. Отбросить в сторону – все равно ни слова не понятно, а формулы выглядят бессмысленнее китайской азбуки. Распустить волосы – от резинки ноет затылок. Собрать в косу. И снова к окну, и обратно к двери. Из угла в угол, туда‑сюда. Рассвет протискивается внутрь через неплотно задернутые шторы. Ветреный, багровый рассвет. На светлом ковре алая рассветная полоса. Кажется, это даже красиво. Можно ходить по кровавой дорожке. Туда‑сюда. До двери и обратно. Распахнуть окно. Вдохнуть запах утреннего неба и сонной реки. Проглотить комок в горле. На часах без пяти шесть. Город дремлет. Ветер в трубах, редкие трели соседских будильников и кошки на помойках не в счет. Где‑то по Первой линии едет мусоровоз, за ним джип – различать машины по звуку легко. Легче, чем кошек.

Карина привычно вслушалась в город. На Седьмой линии у кого‑то работал телевизор, слышалась ругань. «Ты меня не любишь, уходи!» – «И уйду!» Звук разбивающейся посуды. Стук. Грохот. Поцелуй. Шепот. Кровь прилила к щекам. Иногда Карина ненавидела себя за умение слышать слишком многое. Она тряхнула головой, запрещая подслушивать, и «настроилась» на уличный фон. Все те же злополучные кошки. Ленивое тявканье соседского пса. Скрип тормозов. Быстрые шаги на Двенадцатой...

Скрипнула половица в доме – где‑то за стенкой так же ходит дед. Спасибо ему, что ночью не стал ни о чем расспрашивать. Просто помог выбраться наружу, поцеловал в лоб и отправил наверх. Шепнул «все расскажешь, сначала успокойся» и даже не щелкнул по носу, как обычно. Понял.

Деду совсем не нужно знать о том, что произошло ночью в лабиринте. Что она натворила в свою первую ходку смотрителем! Какой страшный потерпела провал, какую неисправимую совершила ошибку, отпустив Макара. Пусть дедушка считает, что все в порядке и что его лусик не спит из‑за ссоры с братом и встречи с «хозяином». Милый добрый дедушка! Если бы ты только знал!!!

Что ей теперь скандал с Робертом? Что ей дон Барбаро? Брат смирится, займется бизнесом семьи, как и отец, тем более что Роберт никогда не горел желанием следить за подземельем. Мэтр Барбаро? Он оказался галантен и забавен. Называл ее маленькой синьоритой и восхищался тем, как ловко она управляется с демоном. А уходя, галантно поклонился и послал воздушный поцелуй.

 

 

* * *

 

Карина опоздала на целых десять минут. Зачем она вообще полезла в дальние коридоры? Зачем взяла с собой Пахака?.. Низачем. Низачем, по привычке, как обычно... Растерянная, несчастная, она бежала так быстро, что едва не подвернула ногу на спуске. Первый раз за пятнадцать лет.

Венецианец прогуливался по тоннелю. Заметив бегущего рядом с Кариной Пахака, старик усмехнулся в усы и шагнул навстречу. В глазах – ни грамма испуга, скорее, интерес.

– Я – Карина Ангурян. Смотрительница. Новая смотрительница.

– Хорошо. Рад знакомству, маленькая синьорита. Иосафато Барбаро.

И ни вопроса – почему она, а не Роберт. Ни удивления, ни недоумения. Словно он все знал заранее. А может быть, и вправду знал? И если так, то был ли смысл лгать, что все в порядке? Что за последний год было десять проникновений, не обошлось без жертв, но тайна Лабиринта‑на‑Дону все еще остается тайной.

Лгать смысла не было, но Карина все же солгала. Точнее, скомкала правду, переведя разговор на утерянную черепаху. Удивительно, но мэтр не выглядел недовольным. Он покосился в сторону свернувшегося в клубок возле Карининых ног Пахака и пожал плечами, мол, если демон послушен, то и черепаха ни к чему. Карина хотела спросить, а как же потом... после нее? Тот Ангурян, что придет следом, – как он справится без предмета? Но дед предупредил, чтобы она не задавала хозяину вопросов. У смотрителя лабиринта есть право лишь на один вопрос или просьбу, и этим правом следует воспользоваться вовремя и верно.

– До встречи, маленькая синьорита...

– До свидания, мэтр Барбаро.

Воздушный поцелуй. Венецианец развернулся, и стена, словно послушная его мысленному приказу, ушла под землю. Это был миг, когда Карина еще могла окликнуть Барбаро и признаться, что полчаса назад она отпустила из лабиринта чужака. Не просто чужака – врага, сына врага и внука врага. Но девушка смотрела на крепкую стариковскую спину и молчала.

Потом Карина бродила по лабиринту около часа, пытаясь привести мысли в порядок. Демон весело трусил рядом.

– Что будет? Что теперь будет, Пахак? Что с нами всеми станет? Он же... Макар же все видел. Тебя видел! Меня! И черепаха у него? Что делать? Ну... А если он растрезвонит? Если расскажет своим?

– Хихи.

– Не смешно!

 

 

* * *

 

«Все расскажешь, сначала успокойся», – шепнул дед. И даже не щелкнул внучку по носу.

Дедулечка миленький! Знал бы ты, как хочется прижаться к тебе и все‑все рассказать! Но как? Как? Как признаться, что твоя Королева Червей, твой лучик‑лусик только что взяла и предала всю твою жизнь? Весь твой и свой род?

Прозвенела ранней побудкой «Нокия». Карина нажала на отбой, плюхнулась в кресло и воткнула наушники. Загудели басы – тягучая, пробирающая до костей музыка снова напомнила о случившемся. Закрыв глаза, Карина пыталась хотя бы на секунду перестать думать, но перед ней стояло изумленное, испуганное лицо Макара, а в голове звучал его вопрос «Кто ты вообще такая?».

Я? Я – предательница! Я могла бы стать смотрителем ростовского лабиринта, но стала...

– Надо поговорить.

Ей показалось, что она наконец‑то заснула и видит кошмар. И лучше, если бы это действительно был сон.

– Макар? Ты?

– Он самый. С этим разобрались. А вот кто ты такая?

Шорох ловко перенес тело через подоконник и остался стоять на месте, уставившись на Карину холодным взглядом. Он выглядел взъерошенным, злым и все же невероятно красивым, может быть, даже красивее, чем прежде. Эта странная и страшная ночь словно добавила ему мужества. В волосах запуталась и поблескивала паутина. Царапина на щеке перестала кровоточить, но от нее к уху шли подсохшие бордовые полосы – видимо, когда Макар стирал кровь рукой. Темные брови сдвинулись к переносице, а глаза... глаза были уставшие, грустные и... разноцветные.

– У тебя от черепахи радужка цвет поменяла. Так всегда от предмета. Видел?

– Кто ты такая? – упрямо повторил вопрос Макар.

– А ты еще не догадался?

– Ну то, что ты Ангурян, я догадался. Адрес, как видишь, нашел...

– Тогда что тебе еще нужно?

– Все остальное.

Карина поднялась, обогнула круглый стол и оказалась прямо перед ним. Пожалела, что стоит босиком – ведь даже задрав подбородок, она смотрелась рядом с ним дюймовочкой. А именно сейчас ей было важно, чтобы Шорохов раз и навсегда въехал – она его не боится.

– Про адрес ты соврала, про телефон тоже... Про имя?

– Меня Карина зовут.

– Карина, значит...

– Я не врала, просто... – Голос дрогнул, она опустила взгляд и уставилась Макару куда‑то в шею.

– Что? Без песика ты уже не такая смелая, а? Карина Ангурян?

– Это не песик, идиот! Это демон! И если бы не я, ты бы тут не выеживался. Тебя бы сейчас со стен соскребали! – Обида за Пахака и то, что Макар не понимает и вряд ли поймет, что она для него сделала, заставила ее вздернуть подбородок и уставиться прямо в глаза Макара.

– Ну, положим, это мне тоже ясно. Неясно все остальное.

– О господи... Что остальное? Что? – застонала Карина. – Иди отсюда, Макар, и забудь то, что видел! И демона! И лабиринт. Просто забудь. Да, я врала! Но поверь мне сейчас, будь человеком! Не лезь! Если хочешь жить – не лезь! Оставь нас в покое! Меня оставь в покое! Вали, куда ты там собирался. В Сорбонну? В Оксфорд свой? Подальше вали! И забудь!

– Уже бегу, – жестко прервал ее Макар. – Значит так. Или ты все мне рассказываешь, или...

– Что? Расскажешь отцу?

– Например.

– Давай. Расскажи! Соберите армию, пусть лезут. Ты видел, что там внизу? Подгоняй своих. Покорми Пахака!

– А может, проще взорвать там все? А? Вместе с твоей зверушкой?

Карина аж задохнулась от возмущения. Ох, как она разозлилась. На него, на себя, на ситуацию, которая с каждой секундой становилась все безысходнее и все страшнее. И на то, что Макар не желал ее слушать и слышать, а с глупым мальчишеским упрямством требовал ответа. И на то, что она не представляла, что же ей делать дальше...

Макар шагнул внутрь комнаты, подошел к кровати и улегся прямо на покрывало. Наглый, злой и отвратительно красивый, он смотрел на Карину снизу вверх, уверенный в том, что она никуда не денется.

Мгновение на раздумья. Карина придавила наглеца коленом к подушке и направила острие ножа (спасибо деду за подарок) прямо в левый зеленый глаз.

– Дернешься – сдохнешь. Теперь понял? Я и без зверушки справлюсь с тобой, Шорохов!

– Смысл спасать парня, если собираешься его тут же угробить? – сдавленным, но все еще насмешливым голосом спросил Макар.

Карина вздрогнула, вспомнив свою же довольно неуклюжую шутку.

– Слушай. Последний раз прошу! Уходи, а! Просто уходи. И пообещай, что все забудешь. Или я сама тебя найду и убью.

– Боюсь, все забыть не выйдет! – Он медленно положил ладонь на ее руку, держащую нож. Спокойно. Зная наверняка, что она не ударит. – Вот это, например.

У Карины закружилась голова. Она сама не сообразила, как и почему ослабила хватку и как так вышло, что его лицо оказалось сверху, а его губы на ее губах. Не поняла, почему, когда Макар ее отпустил, она засадила ему левым кулаком в челюсть.

– Ух ты! Круто! – рассмеялся Макар, хватаясь за лицо.

– Тише ты! Еще не хватало, чтобы сюда кто‑нибудь зашел... – замахала руками Карина, отпрыгивая назад, словно испугавшись, что Макар даст сдачи.

– Садись и слушай... – послушно перешел на шепот Макар, – и поправь меня, если я ошибаюсь.

 

 

* * *

 

И снова туда‑сюда, как растревоженный Пахак. От двери до окна и обратно. Кусая губы и теребя косу. Глядя в пол перед собой, чтобы не таращиться на Макара, который устроился на полу возле кресла и несет такое, что нужно немедленно звать деда и принимать меры. Хотя... Меры следовало принять уже давно.

–...это какие‑то адски древние планы. Кажется, еще с начала двадцатого. Понятия не имею, откуда они у нас. Короче, батя их передал спецам. Ну, там дедок из Питера был один, маркшейдер, и дядя бородатый – москвич. Типа диггер. Батя хотел, чтоб спецы проверили, что и как внизу. Психанул, когда ему не дали метро строить, вот и сунулся сам. Решил разузнать, почему проект зарубили. Думал, может, там бункеры, и поэтому администрация бузит. Батя у меня – рисковый, ему ж плевать: можно, нельзя. Он как танк.

– Угу. Мои такие же. – Карина, устав ходить, села у батареи так, чтобы видеть Макара, но ни в коем случае не находиться ближе чем за три метра. Шорох понял, усмехнулся и продолжил:

– Залезли под землю трое. Вылезли двое. Теперь‑то я знаю почему... Этот твой, как его?

– Пахак?

– Ну да. Пахак. В общем, диггеры сказали, что больше не пойдут ни за какое бабло. И чтоб мы тоже не совались. Толком не впилили, конечно, что там за фигня, но обгадились. Пахак, значит? Симпатичный зверек.

– Я привыкла. Мне он в самом деле кажется милым.

– Ну да... – Макар дотронулся пальцем до царапины на щеке. – Действительно. Домашний любимец.

– Ладно. Дальше давай.

– Ну а чего дальше? Дальше батя решил пока забить на метро. А я...

– А ты решил не забивать?

– Ну да, – улыбнулся Макар. И тихо, очень тихо добавил: – Сесть рядом можно? Или снова в челюсть?

– Можно. – Карина подвинулась. И покраснела.

– Качнул, короче, с батиного ноута те самые карты. Ну, там всякие еще записки, приписки. В библиотеке пару штанов протер. Дополнил кой‑где. Там мало, но если все собрать – интересно получается. До кучи надыбал в сети квестовиков. Прикольные чуваки. И карты у них прикольные – девяносто процентов фуфла... Но что не фуфло, то здорово ложится на старинные схемы. Прям в тютельку.

– Знаю.

– Откуда? Ладно, не говори, если не хочешь. Потом.

Она почувствовала, как его колено коснулось ее ноги, и с трудом перевела дыхание. Отодвинулась в сторону сантиметров на пять. И еще раз. И еще. А потом двигаться оказалось больше некуда.

– Ты не можешь спокойно сидеть? – спросила, в тысячный раз покраснев. А когда он выдохнул «не‑а, чего‑то вот не могу», закрыла глаза и решила ни о чем больше не думать.

–...и вышел на Ангурянов... То есть на вас! А дальше ты знаешь.

Шумел за окном утренний Ростов. Спешил окунуться в октябрьский понедельник – суетливый и заполошный. Радовались высокому чистому небу чайки. Пожилой голубь, гуляющий по узкому карнизу мансардного окна, наклонял голову, пытаясь разглядеть происходящее внутри. Голуби известны своей любовью к созерцанию и философским настроем.

– Нам нельзя встречаться, – повторяла она между поцелуями. – Мы же враги! И вообще, вот это все... Это – нельзя! Ничего вообще нельзя!

– А мне плевать! – он заставлял ее замолчать до следующего вздоха.

– Нельзя. Я должна была тебя там оставить. Пахаку скормить. Или убить. Знаешь. Я ведь все еще должна. Нет. Ну в самом деле...

– Мне плевать! Убивай. Хочешь?

– Не хочу. Мака‑а‑ар. Погоди! Пообещай мне...

– Что?

– Пообещай, что уедешь? Что забудешь все, что видел внизу... И меня.

– Никогда. Не отпущу! Ясно?

Его пальцы крепко обхватили ее запястья. Она тихонько рассмеялась. Вывернулась в секунду. Откатилась вбок.

– Если я не захочу, меня никто не удержит. Меня же с пяти лет учили... Я же не просто так – я смотритель ростовского...

Прервалась, изменившись в лице. Села прямо. Пригладила распушившиеся волосы. Ладонями обхватила пылающее лицо. Проговорила очень медленно, чеканя каждое слово:

– Нам нельзя быть вместе, Макар. Я Ангурян, ты Шорохов...

– Что? Опять эта дебильная вражда? Семья на семью? Зуб за зуб, око за око? Верона? Средневековье? Слушай, Каринка, ты же понимаешь, что это полный бред. Фигня! Ну начнут предки выступать. Конечно же, начнут. Ну, поорут. Ну, устроят истерику. Мозги нам вынесут. И что? Возьмем да и свалим, в конце концов. Да плевать я хотел!

– Нет. Не в этом дело. То есть и в этом тоже. Но не в этом. У меня – долг!

– Карин...

– Нет, Макар! – Она оттолкнула его с такой силой, что он даже опешил. – Все! Вот сейчас все! Уходи! Мне вообще в школу пора!

Она вскочила, подбежала к окну, отдернула шторы. Спрыгнул вниз испуганный голубь. Курлыкнул так, чтоб всем вокруг стало ясно – он недоволен. В маленькую мансардную комнату ворвался солнечный свет. Яркий, бессовестный. Схватив со стола учебники, Карина торопливо принялась запихивать их в рюкзак. Книги летели на пол, раскрывались в полете, падали.

– Да не отстану я от тебя. Ты же в курсе. Я же Шорохов...

– Именно что! Шорохов. Ступай! Иди же! Или я брата позову.

– Вот сумасшедшая! Не позовешь ведь.

– Позову...

– Ну и зови. Пообщаемся.

Он уселся в кресло, закинул ногу на ногу и, весело улыбаясь, уставился на Карину. В кармане звякнул мобильник. Макар достал его и прочитал сообщение. Карина стояла рядом, опустив руки – в одной раскрытый рюкзак, в другой какая‑то тетрадка. Кажется, по чертовой физике.

– Пожалуйста, – умоляюще протянула девушка и почувствовала, как подбираются к горлу слезы, которые она точно не сумеет сдержать. – Пожалуйста.

Макар ничего не ответил. Он, кажется, снова и снова пробегал глазами по высветившемуся сообщению и словно впал в транс.

– Макар...

Молчание.

– Что там? Что‑то случилось?

Макар посмотрел на Карину как будто с удивлением. Словно он на мгновение забыл – где он, кто он и с кем.

– Цыба умер... – глухим голосом произнес Макар.

– Что? – Карина почувствовала, как по ее телу пробежал мороз.

– Цыба умер. Сегодня ночью. Пока я был там... Внизу. Мой Цыба умер! Гоха умер!

– Как? Как?

– Ка‑а‑ак? – Наверное, он хотел заорать, но голос сорвался. Захлебнулся где‑то в легких. Макар тяжело встал. Не оборачиваясь, двинул к окну. И уже перенося ногу через подоконник, прохрипел: – Кровоизлияние в мозг. Та драка в субботу. Бобр... Убобрил твой Бобр моего братишку.

– Мака‑а‑ар...

Шорох был уже внизу. Скрючившись, словно у него прихватило вдруг живот, он побежал вдоль по улице, петляя, как раненый волчонок.

 

Date: 2015-09-19; view: 314; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.008 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию