Глава десятая. Есть два различных понимания человека — духовное и недуховное

О ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

1. ПРОБЛЕМА

Есть два различных понимания человека — духовное и недуховное.

Духовное понимание человека видит в нем творческое существо с бессмертною душою, живое жилище Духа Божия, самостоятельного носителя веры, любви и совести. Жизнь этого существа есть таинственный, внутренний про­цесс, процесс самоутверждения и самостроительства. Этот творческий центр нуждается в свободе и заслуживает ее; он есть самостоятельный субъект права и правосознания. Он есть живая основа семьи, родины, нации и государства, ответственный источник духовной культуры: церковной жизни, науки, искусства, нравственности, политики, труда и хозяйства.

Безумно и преступно гасить этот творческий очаг на земле. Заменить его нечем, обойтись без него невозможно. Несовершенства же его преодолеваются и могут быть устранены — только им самим, в процессе внутреннего горения. Для того, чтобы стать лучшим и жить лучше, че­ловек должен принять данный ему от Бога и от природы способ бытия и совершенствовать свою жизнь изнутри. Гасить огонь личного духа безумно, потому что угасить его все равно не удастся, сколько бы людей ни было погублено и умучено в этих попытках; человеку дано быть духом; он призван быть духом; в этом основной и священный смысл его жизни; и огонь этот все равно вспыхнет вновь и разгорится с новою силою. Гасить огонь личного духа преступно, потому что это значит лишать людей доступа ко всему священному, великому и бессмертному на земле; это значит обессмысливать жизнь и разрушать культуру. Угасание этого творческого очага останавливает и опусто­шает жизнь человечества на земле, ибо то, что остается после его видимого, мнимого прекращения есть лишь мучи­тельное и унизительное, слабое и бесплодное подобие бы­лого огня и былой жизни...

Проблема частной собственности сводится при таком понимании к вопросу, подобает ли этому творческому ду­ховному центру иметь на земле некое прочное, веществен­ное гнездо, предоставленное ему и обеспеченное за ним — гнездо его жизни, его любви, деторождения, труда и сво­бодной инициативы? И если подобает, то в силу чего и на каких условиях? Должно ли государство беречь духовную самостоятельность и творческую самодеятельность граж­дан — и в культуре, и в политике, и в хозяйстве — или же оно призвано стать всепоглощающим, всепорабощаюшим, обезличивающим чудовищем Левиафаном*⁸⁶ и потому должно стремиться к изъятию и огосударствлению частной собственности, принадлежащей отдельным гражданам, их семьям и их свободным объединениям (корпорациям)? Имеет ли оно основание и право — превращать граждан посредством экспроприации и конфискации в стадо зави­симых и беззащитных рабов? Должна ли «публичная» стихия поглощать и упразднять стихию частной жизни и личной инициативы? И что есть государство — органичес­кое единение живых людей, одаренных честью, совестью и правосознанием, или бюрократическая маши­на, «регистрирующая» рабочую силу и принуждающая ее к рабскому труду? Возможен ли дух без свободы и твор­чества? Возможны ли свобода и творческая инициатива без частной собственности?..

Так ставится вопрос о частной собственности при ду­ховном понимании человека. Совсем иная постановка во­проса слагается при недуховном понимании человеческой природы.

Отвлеченно говоря, можно представить себе такое не­последовательное учение, которое соединяло бы «духов­ную» точку зрения с коммунистическими требованиями; история человеческой мысли знает и не такие еще курьезы. Но по существу говоря, совсем не случайно, что практи­ческий социализм и воинствующий коммунизм оформились и выработали свою программу именно тогда, когда связа­лись с «экономическим материализмом»; это было последо­вательно и неизбежно. Для материалиста на свете нет ни­чего, кроме материи — ни души, как самостоятельной, не сводимой к телу реальности, ни тем более духа. Человек состоит из тела, телесных потребностей и отправлений; этим он и исчерпывается. При этом он подлежит механи­ческим законам, которые управляют его жизнью, — зако­нам «простым» и «ясным»; здесь нет никаких тайн и ника­кого особенного «творчества»; так же обстоит и в обще­ственной жизни. Все то, что разумеют духовно настроен­ные люди, говоря о Боге, о бессмертной душе, о вере, о со­вести, о духовном творчестве, не существует для материа­листа; все это кажется ему порождением невежественной глупости или своекорыстного лицемерия. Согласно этому, человек есть не духовная, а материальная величина, не творческий очаг, а рабоче-мускульный центр, не самосто­ятельный субъект прав, а зависимый объект, подлежащий властным распоряжениям. Ему нужна не вера, а трезвая сообразительность, не инициатива, а дисциплина и безого­ворочная исполнительность, не любовь, а классовая нена­висть, не совесть, а классовое сознание. Нравственное чувство может только помешать его классовой борьбе; семья ему не нужна, она только отвлекает его от классово­го единения; разговоры о родине и нации должны быть покончены раз навсегда; государство есть машина для подавления классовых врагов и для принудительной ор­ганизации труда. Естественно, что эта машина призвана поглотить жизнь и труд личного человека. Когда госу­дарство получает форму классово-пролетарскую и про­летарски-партийную, оно сведет частную жизнь человека к минимуму или совсем упразднит ее. Трудовые обязаннос­ти и размеры потребления будут предписываться человеку государственной властью; никакого прочного веществен­ного гнезда, своего жилища или оседлости у него не будет. Свободная инициатива ведет только к вредным субъектив­ным выдумкам или к хозяйственной анархии, а имущест­венная независимость совершенно не нужна и даже недо­пустима, ибо она создает только дурное своеволие, беспо­рядок и «эксплуатацию» человека человеком. В силу всего этого частная собственность вообще, а в особенности на орудия производства (земля, фабрики, машины, скот, инструменты, библиотеки и т.д.) должна быть упраздне­на, а соответствующие вещи должны быть изъяты и пере­даны в распоряжение бюрократически-классового аппара­та. Самостоятельности и самодеятельности граждан дол­жен быть положен конец. Государство должно создавать новую культуру и новое хозяйство: безбожно-безличную, материалистическую культуру и механически-принуди­тельное, коммунистическое хозяйство.

Так противостоят друг другу духовное и недуховное по­нимание человека в их последовательно продуманных ос­новах и выводах. Два противоположные миросозерцания, две различные веры, два «человека», два способа жизни. Два противоположных отношения к частной собственности. Одно — начинающееся от Бога и духа и утверждающее начало частной собственности, идущее от веры и любви, чтущее свободу и совесть, строящее семью, родину и на­цию, воспитывающее в человеке правосознание и здоровое чувство сверхклассовой государственности. Другое — иду­щее из рассудка и ненависти, презирающее свободу и со­весть, сознательно разлагающее семью, родину и нацио­нальную жизнь, подрывающее в человеке все основы пра­восознания и сверхклассового государства... В каждом из этих воззрений вопрос о частной собственности раз­решается не «случайно» и не «произвольно». И там, и тут все предопределено заранее — исходным отправным пунктом.

Куда же ведет каждый из этих путей?