Не, Вить. Не. Хуй им. По всей морде

Витька радостно крякнул, и поспешил за ломанувшимся к пулемету хозяином. Только вбежал в угловую комнатку, как Дом сотрясла первая очередь - не представляя, как обращаться с этой дурой, Ахмет все же отсек два патрона. "От ни хуя себе! И вправду, по-взрослому дудухает!" - высовываясь в окно, отметил Витька. Небольшой перелет, искорки МДЗ вспыхнули в пыльных фонтанах далеко за спинами оторопевших беспредельщиков.

Ниже бери, ниже!

Да вижу, отъебись! - нервно огрызнулся Ахмет и снизил линию прицеливания.

Дал полноценную очередь, патронов на семь-восемь. Одно попадание, переднему, точно в грудь - парня словно кувалдой отшвырнуло, идущих за ним щедро обдало кровью. Из пыльного облака, поднятого кучно легшей очередью, брызнули и залегли оставшиеся. Один бесхитростно шлепнулся на асфальт, судорожно дергая затвор высоко задранной волыны, двое других пристроились умнее - один за поваленным столбом освещения, другой за бетонным цветничком.

Во, смотри, че он с бетоном может - радостно прошипел Ахмет, тщательно выцеливая того, что залег за цветничок. - Ах ты пидор, стреляет уже!

Оглушительно загрохотало, и цветничок брызнул в стороны, словно кусок рафинада под паровым молотом. Тот, что лежал рядом, за столбом - вскочил и понесся за угол. Три и еще три, все, готов - аж подбросило. Тут же, без паузы, перенес огонь на последнего - и поймал на вставании: две пули в верхнюю часть, покатился, как жирная болонка от хорошего пендаля. Все.

Пошли соберем. Да по гильзам-то не топчись!

Ага. Щас, только мешок найду.

А че мешок-то? Четыре ствола да обувка.

Да я себе. Че-то поистаскал все.

Ну, бери, раз надо.

Однако прибарахлиться Почтарю не удалось: оказалось, 12.7 целых трупов не оставляет. Все обмундирование было испорчено безнадежно - трупы буквально плавали в крови. Обувь тоже оказалась гавном - заношеные китайские кроссовки. Зато неплохо рванул хозяин: почти три сотни 5.45, три АК-74, да пулемет с барабаном семерки. В ценах 201.. года - два года жизни, как минимум....Их прожить еще надо. - долго грузился после этого Ахмет. -...Не, во сука меня угораздило - ведь я че сделал? Вообще, конечно, беспределу оборотку дал. Не-е, это только для меня оно так. А на самом деле - "уничтожил личный состав патруля администрации, выполняющий боевое задание"... Но прошел день, другой - а карающей длани на загривке он так и не ощутил. Акция возымела только одно последствие - прекратилось патрулирование Старого города: гибель Лехиной тройки послужила лишь аргументом в борьбе между группировками в администрации, сыграв на руку одной из сторон. Не сказать, что исчезновение патруля сильно порадовало: хоть лично ему и стало спокойнее, но исчез постоянный источник свежей информации, и о том, чем дышат в администрации, оставалось только гадать. Витька окончательно переселился в Ахметов Дом, принеся даже нечто типа присяги - видимо, твердо уверовав в наличие у Ахмета, а стало быть, и у себя, шансов потрепыхаться еще годик-другой. Постепенно все вошло в привычное русло - просидев несколько ночей у готового к бою НСВ, Ахмет успокоился и вернулся к привычным занятиям: покупал впрок дешевые дрова, заготавливал картошку и солил капусту, а в конце сентября, когда с клещом стало поспокойнее, впервые "сходил" - как это стало потом называться. Началось с добавленной кладовки. Отрубив стеной еще кусок подвала, Ахмет, быстро возведя и оборудовав левый отсек, обнаружил, что на месте, где напрашивается правый, вместо бетонной стяжки лежит песок вперемешку с рыхлым строительным мусором....Бля, а ведь это ж почти готовый погреб! Хрящ долбить не надо, Мухалыч с Витькой дня за три вынесут. Стены - гавно вопрос, утеплителя - как грязи. Лед когда станет, нарубить, и пожалуйста: мясо летом продавай! В три цены! Да какой в три, в пять, в десять! - осенило Ахмета. - Или во, еще лучше - сдавать места: торжок-то - в двух кварталах! И склад тебе холодный, и охрана... За мясом, а может, и еще чем из жратвы Ахмет решил отправиться к пейзанам.

Целью похода было оценить возможность, а если она есть - то и рентабельность обмена. Ахмет считал, что в окрестных деревнях на патроны можно выменять достаточно для окупания риска. Оставалась неясной доставка - но об этом можно было подумать и потом, когда будет побольше информации о дороге.

Поход вышел комом с первого шага - на окраине города, проходя на довольно легкомысленном расстоянии от забора садового кооператива, Ахмет получил в левый борт заряд дроби. Почтя за лучшее уйти от греха, отполз да и дернул со всех ног домой, позорно оставив поле боя за анонимным стрелком. Большого урона не понес - стреляли метров с пятидесяти-шестидесяти, тройкой, да через негустые, но все ж кусты, однако вернуться пришлось. Пока выковыривал из ляжки и руки дробины, заматывал маленькие, но упорно кровящие дырочки, время ушло. Следующим утром он шел уже не по дороге, а напрямую, далеко обходя строения и необлетевшие кусты, по километровому радиусу огибая садовые кооперативы. До Веникова добрался лишь к сумеркам, и до темноты пытался занять подходящую для наблюдения позицию; когда нашел - наблюдать, собственно, было уже нечего. Низкая облачность стремительно превратила сумерки в самую настоящую ночь, вдобавок начало моросить, и пришлось уйти глубоко в лес, чтоб разжечь костер и заночевать.

Крестьяне должны вставать с рассветом, доить там, или че у них там по распорядку. Надо идти. Уже почти светло... - Ахмет уговаривал сам себя, не решаясь оторвать задницу и шагнуть от маленького жаркого костерка в насквозь промокший лес. Поспать нормально не удалось, сырость не позволяла согреться ни на минуту, только согреешь ноги - а уже пробивает дрожь от замерзшей под волглой курткой спины.

Всю ночь шел дождь, мелкий, едва заметный, но лес, словно губка, пропитался насквозь. Каждый шаг выстреливал из-под лиственно-хвойной подстилки ледяные струйки, обильно поливая ноги аж до самых колен....Не, хватит этого раза. За глаза. Чтоб я еще раз в лес да без сапогов. Или сапог? Да насрать, лишь бы резиновые и высокие... Едва устроившись на НП, Ахмет обнаружил, что наблюдать, собственно, не за кем. Люди в деревне были, однозначно - это прекрасно чувствовалось даже на полукилометре. (...А как ренген-то фурычит. Всегда бы так... - отметил Ахмет обострившееся чутье на человека, приписав его ночевке в лесу.) Только на улицу никто носа не казал, над деревней повисла тишина. Ни мычанья, ни гавканья, ничего, однако признаки жизни налицо - над трубами слабо шатались прижатые низкими тучами дымки, и даже те дома, где не топили, брошенными совсем не выглядели....Блин, да не могут же они целый день дома просидеть. Жратву-то как-то надо же добывать... Ахмет с час безрезультатно пялился в монокуляр, затем, слегка разомлев под выглянувшим наконец солнышком, решил вздремнуть и направился к кострищу.Бабу он заметил совершенно случайно, обратив внимание на легкую тень, тронувшую край радарного поля. Она деловито перлась куда-то краем леса, помахивая пустой пластиковой канистрой....Литров на двадцать. Доить пиздует. Значит, стадо по лесу раскидано. Понял, понял. - машинально прикинул Ахмет, тихонько выдвигаясь ей наперерез. С местом угадал, только перевел дух, как над подлеском уже запрыгала блескучая красно-фиолетовая косынка. Ближе, ближе... Оп-па. Даже дернуться не успела. Ахмет втащил бабу прямо в куст, за которым прятался. Зафиксировал руку, второй зажал рот, и, не давая прийти в себя, положил ничком на заранее присмотренное место. Баба заизвивалась, попыталась вывернуть рот из-под ладони, но Ахмет навалился на нее всей массой, и баба понятливо притихла. Заручившись согласием не орать, отпустил. Села, и тут же начала оправлять многослойные одежки, бросая на Ахмета не слишком уж и испуганные короткие взгляды.

Добиться от нее какой-либо информации не удалось. Рафига, как она назвалась, ни на йоту не приблизила Ахмета к цели похода. То ли она на самом деле не могла оценить нужду односельчан в Ахметовских товарах, то ли башкиры из Веникова за время анархии успели вернуть в женские головы шариат. Смирившись с тем, что товарообмен нынче совсем не женское дело, он попросил ее сообщить кому-нибудь из абыев о своем визите с целью взаимовыгодного обмена бус на Манхэттены. Забив стрелку у агростанции, Ахмет занял выгодную, как ему казалось, позицию, и сел ждать аборигенов. Все шло нормально, а главное - стало можно спокойно курить, не думая о маскировке. Дальнейшие события Ахмет старается вспоминать как можно реже, поэтому, щадя его самолюбие, пройдемся по ним пунктиром: местные выцепили его, как играющего в войнушку детсадовца - хваленый радар даже вякнуть не успел. Еще по дороге к деревне забрали все, что было в карманах, волыну, обувь и большую часть одежды, несколько раз деловито пнули - надо сказать, по делу, когда пытался упираться.

Просидев до вечера в каком-то непонятного назначения сарае, к вечеру был приведен пред раскосые очи местного аналога Коня. Должность эту исправлял в Веникове бывший начальник местной мусарни Магомедыч, старый (как сказать, обашкирившийся? не знаю, оставлю так) полутатарин-полулезгин лет шестидесяти; изменений в его облике видевший его лет десять назад Ахмет не заметил, бывают такие старики - мелкие, жилистые, которые по достижении определенного видимого возраста меняться перестают. Оказалось, местные в основном промышляют ловом рыбы в Кожаном озере, и Магомедыч весь день пасется там. Повезло - Ахмет был с ним шапочно знаком: как-то заносило на рыбалку в компании, предпочитавшей отдых на Кожаном, а высочайшее разрешение омыть сапоги в охраняемом водоеме надо было выменивать на пузырь именно у него.

Нет, конечно, убивать его и так бы никто не стал, но знакомство роль свою все же сыграло. Когда после обстоятельной беседы двое рослых башкир вывели его во двор краснокирпичного особнячка и подтолкнули в сторону дороги на Тридцатку, важно стоящий на крыльце Магомедыч что-то скомандовал в лабиринт дощатых сараюшек во дворе. Оттуда мгновенно, словно ждала наготове, вылетела замурзанная девчонка, шлепнула перед Ахметом чудовищного розового колера резиновые сланцы и встала, весело щурясь на милостиво отпущенного пленника.

Не доводилось гулять по заросшей дороге в сланцах? Летом бы все ниче, но в конце сентября прогулки в четверть сотни верст, в сланцах с оторванными лямками и одной майке запоминаются надолго. Первые пятьсот метров Ахмет просто радовался, что съехал со вполне реальной пики, и шлось ему легко, летелось, можно сказать. Следующие километра три, несмотря на вновь зарядивший дождик, он яростно прошлепал по лужам, осуществив в воображении с десяток карательных операций по вразумлению вероломных башкортов, нагло отнявших у него: АК-74 новый - 1шт., полный рожок пятерки - 2 шт., бинокуляр 6х32 в чехле - 1 шт., рюкзак кожаный импортный - 1 шт., и это только из крупных потерь... А еще куртка танкистская летняя - задроченная, конечно, но еще вполне, штаны камуфляжные, ботинки-мартенсы, пачка винстона еле начатая, зажигалка-федор! Да кусок лепешки, наконец! Хорошо, хоть АПБ в этот раз не взял... Су-у-у-уки!!! Паррррву блядей! Но реальность что-то давалась в ощущениях, благородную ярость успешно смирявших. От мокрой резины на стопе вылезли зачатки будущих пузырей, мокрая майка перестала нагреваться от тела, подозрительно ненавязчиво саднило в почках - Ахмет уже на полном серьезе начал бояться за свой организм, которому оставалось шагать еще пятнадцать верст. Однако дошел, за ночь дошел, куда ж деваться. Ладно хоть его триумфальное возвращение не видел никто, кроме жены. Вдобавок оказалось, что капитально простыл, несколько дней пролежал с жаром, кашляя как тубик - сухо, до крови.

Пока валялся, в голове насчет ошибок похода малость прояснилось; теперь Ахмету даже казалось странным - как можно было не понимать такие элементарные вещи....Явился, мудило гороховое, еще б речь им толкнул, типа "Я пришел осчастливить вас плодами цивилизации!", мудило, ох, муди-и-ило... Это ж их самый кошмарный сон, единственная внешняя угроза - мы, "городские". И как не порвали сразу, тем более, на бабу ихнюю в лесу напал... - Ахмета до сих пор потряхивало от походных впечатлений. -...У них еще здорово все, рано с ними с позиции силы беседовать. Соль есть, без света сидеть привыкли, охотников - через дом, че им от нас надо, да ничего. Пока по три патрона на ствол не останется, репу чесать не начнут. Хотя слабые места тоже есть, как не быть... Лекарства нужны по-любому, курево опять же, шмотки тоже истаскаются... И последнее - почему он меня отпустил? Из "гуманности"? Ха, мент-гуманист, колобок повесился... Не-е-ет, он меня отпустил не из слюнявых соображений, а из вполне конкретных. У него свои понятки, и ход за мной теперь. Раз он курбаши у них, то у него свои интересы есть. Информация нужна ему? Конечно. Лекарства те же, это он через себя по-любому пустит, это еще и вопрос власти для него. Патрон к калашу тоже нужен, и это он пальцы гнул, типа у самого завались, вовсе не от того, что и впрямь завались, это он торговаться начал. А патрон ему нужен, нужен, иначе вместо тапочек мне на дорожку дроби в жопу дали бы... Куиш Большой и Куиш Малый от него в двух верстах, Сарыкульмяк - тоже рядом, Кырмыскалы те же, Хасли опять же... Им тоже где-то надо рыбу ловить, так ведь? Так. Вопрос контроля за озерами и покосами - это для них вопрос жизни и смерти. Да, технично он свою партию отыграл. Умный человек, ничего не скажешь. Но, бля, я тут тоже не лох чилийский. Че он там трКкнул? "Ище афтмат найдешь, апят прыхады?" Приду, Исмаил-абы, приду. Сигналок вот только возьму, и приду. Охуеешь. Сего числа, как Конь выражается...

На этот раз подготовился тщательно. Разработал план, не поленившись сходить на рекогносцировку, отдал за ящик эсэмокпоследний коньяк, до смерти заинструктировал Витьку. Наконец, настал Великий День Смытия Позорного Пятна - исполненный решимости Ахмет отправился к курбаши поселка Вениково Исмаилу Магомедычу Тетееву с официальным визитом.

Пятно смылось - операция прошла в рамках намеченного плана. Ахмет наблюдал в ПАГ-17 панораму будущего "сражения при Веникове". Вот степенно вышедший из особнячка курбаши забавно присел, осыпанный срезанными очередью ветками, поднялась бестолковая суета. Вот, наконец, какая-то осмысленная реакция - толпа собравшихся во дворе подвергшегося нападению курбаши разделилась надвое, и большая часть потрусила к околице.