Ахмет, пряча большую часть лица за металлом двери, заглянул внутрь, осторожно подсвечивая мощным фонарем

Бля-а. Охуеть, мужики.

Че там?

Хуй знает, мешки какие-то. Но столько... Щас зайду гляну поближе.

Ты там это, смотри...

Ахмет вошел, стараясь не растащить лужу крови сусанина, прибитого волной к воротам. Перед воротами расстилалась дочиста выметенная взрывом площадка, метрах в десяти мощным редутом громоздились во тьме штабеля. Приблизившись, он заметил торчащую из раны в мешке рогульку Клеймора, пробившую рогожку и полипропиленовый вкладыш. Выдернул. На ладонь, шурша, полился ручеек сахара. Посветил вдоль прохода между штабелями. Мешки, мешки, мешки... Посчитал - четырнадцать в высоту. Конец штабеля не просматривался: на сколько хватало мощности довольно сильного фонаря - настолько и тянулись во тьму бесконечные ряды.

Заходи, народ. Посмотри на закрома Родины. Токо это, аккуратнее. Где нехожено - не суйтесь.

Алик с Жириком оторопело глядели на штабель.

Во-о... - выдохнул, наконец, Алик. - Сколько же тут... Интересно, че в мешках?

Сахар. Жирик, давай подымайся к Максимычу. Скажи - все, нет у него больше проблем. Пускай порадуется. И второго давай короче.

Лады. - Гоблин скрылся, оставив пораженных спецов таращиться на монументальную композицию.

Че, Алик, пошли посмотрим? А то я светил в проход, хотел посмотреть, где штабель кончается - а фонарь-то недобивает, прикинь.

Прошли метров пятьсот. Штабель кончатся не желал.

Ептыть мне, да на сколько этот проспект еще уходит? Че-то мне даже уже не интересно.

Да насрать, на самом деле. Пошли обратно, это уже не наша печаль, где он кончается, где начинается.

Выйдя из сахарного тоннеля - там все же давило на уши что-то, да и кровью пахло, присели у ворот на скатанные бушлаты. Штабель здорово дал по мозгам - не удавалось ни оценить количество добычи, ни последствия этого события: увиденное в голове не укладывалось.