Раздел Е. Юридическая (правовая) психология

Юридическая психология — наука, изучающая явления и зако­номерности психической жизни людей, связанные с применени­ем правовых норм и участием в правовой деятельности. Иначе го­воря, это наука о психологии правоприменительной деятельности и ее субъектов, т. е. сотрудников правоохранительных органов¹. Юридическая психология в системе государственного образова­ния изучается в юридических вузах и на юридических факульте­тах университетов. Она также преподается в вузах правоохрани­тельной системы, экономических и управленческих учебных за­ведениях. Цель преподавания этого предмета студентам-юристам ученые-правоведы видят в формировании психологической куль­туры юриста, которая повышает эффективность юридической деятельности, способствует ее гуманизации². «Психологическая культура юриста предполагает, — пишет один из авторов, — на­личие у всех работников юридических органов системы психоло­гических знаний, а также навыков и приемов, которые обеспечи­вают высокую культуру общения» ¹. Словом, речь идет о вооруже-

¹ Наряду с понятием «юридическая психология» применяется его сино­ним — «правовая психология». Однако последняя может включать в свое со­держание психологическую сторону правосознания руководителей и рядовых граждан,'а не только субъектов правоохранительной деятельности.

²См.: Васильев Е.Л. Юридическая психология. — М., 1981. — С. 3.

нии юристов психологическими знаниями, поскольку в их дея­тельности на первом месте стоит работа с людьми, и для ее успе­ха нужно знать психологию этих людей.

Курс юридической психологии преподается также в некото­рых гуманитарных вузах, не входящих в систему государствен­ного образования: студентам, специализирующимся по практи­ческой психологии для работы в области социальной защиты, производственной педагогики, бизнеса (менеджмента и марке­тинга). Причем здесь ее изучение строится на базе общей психо­логии и других отраслей психологической науки, которые тоже преподаются в указанных вузах, и особенно большой набор пси­хологических дисциплин, конечно, у будущих профессиональ­ных психологов. Поэтому в программу курса юридической пси­хологии для студентов-психологов не входят общепсихологиче­ские вопросы, тогда как для студентов других, непсихологиче­ских специальностей они составляют примерно половину содер­жания учебного предмета.

Можно предположить, что при дальнейшем продвижении страны по пути к правовому государству юридическая (право­вая) психология будет преподаваться во всех вузах, где изучает­ся право.

В пособии, адресованном студентам-психологам, нет необхо­димости копировать содержательную сторону учебников по юридической психологии, рассчитанных на студентов-юристов. Дело в том, что при изучении этого предмета основное внимание студент-психолог должен уделять не теории психологии, а пси­хологическому анализу различных ситуаций, реально склады^ вающихся в процессе правоприменительной деятельности. Этим он подготовит себя к выполнению функций консультанта или эксперта, оказывающего психологическую помощь блюстите­лям закона при следственных действиях, в оперативно-розыск­ной работе, в деятельности по охране общественного порядка, в судебном разбирательстве и т. д.

Иначе говоря, если при изучении юридической психологии главным для студента-юриста является получение знаний о пси­хологии людей, его потенциальных клиентов, то для студента-психолога главное — это познание психологического содержа­ния деятельности юриста. Для этого ему надо быть компетент­ным если не в юриспруденции, то по крайней мере в юридиче­ской психологии.

'Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. — М., 1998. — С. 6-7.

С учетом этого и составлены основные ориентирующие проб­лемные вопросы и учебные задачи.

Решая предложенные ниже учебные задачи, студент-психо­лог будет мысленно видеть себя на месте то следователя, то судьи, то подсудимого, то свидетеля, то инспектора угрозыска, то адвоката, то прокурора и т. д. Такая ролевая метаморфоза нужна потому, что изучать юридическую психологию придет­ся, главным образом, по учебной и специальной юридической литературе, адресованной студентам-правоведам, где описыва­ются функциональные обязанности профессионалов, выпол­няющих различные виды правоприменительной деятельности (следователя, судьи, прокурора, адвоката и т. д.). Вот и нужно психологу образно представить конкретную деятельность по ее описанию (мотивы, цели, средства и способы действий, желае­мый или реально достигаемый конечный результат деятельно­сти) и принимать решение за юриста по методу мысленного диалога: «Как бы я поступил в данной ситуации?»; «Что с пси­хологической точки зрения целесообразнее: согласиться с отве­том допрашиваемого или промолчать?»; «Почему свидетель не дает нужных показаний, хотя явно осведомлен в вопросах, ко­торые ему задает судья? Не хочет? Не уверен? Боится кого-то или чего-то?». Разбираясь в различных правовых ситуациях и поведении участников действий в этих ситуациях, психолог ищет ответы на возникающие проблемы с точки зрения законов психологии, которые он знает как профессионал, а сами ситуа­ции студент может черпать из учебной и научной юридической литературы, художественных (лучше всего — детективных) произведений или из самой жизни.

Конечно, лучше всего было бы изучать предмет, пользуясь учебником «Юридическая психология», но, во-первых, такие учебники вне юридических вузов трудно найти, а во-вторых, в них конкретные правоприменительные деятельности описаны не столько в психологическом, сколько в юридическом ключе, так что психологию все равно придется в эти описания «вно­сить» самому психологу. Тем не менее по учебникам «Юридиче­ская психология» любого издания гораздо лучше можно познать психологические аспекты деятельности юриста, чем по другим, «чисто» юридическим книгам.

Еще раз подчеркнем: главное для психолога, выступающего в роли консультанта или эксперта по психологическому объясне­нию поведения, действий и деятельности людей, подвергающих­ся правовому разбирательству, — это знание психологической структуры деятельности юриста, выполняющего разные профессиональные функции. Зная деятельность и опираясь на принцип деятельностного подхода, он всегда сможет квалифи­цированно решать такого рода задачи.

Итак, студентам-психологам предлагается проанализировать приводимые ниже правовые ситуационные задачи, представ­ляющие модели реальных ситуаций (умышленные и неумыш­ленные противоправные действия, казусы, неосторожные дейст­вия, нанесение вреда под воздействием непреодолимой силы и т. д.), а также ситуации, где требуется психологическая оцен­ка неверного толкования правовой нормы и совершения из-за этого противоправного действия или нанесения вреда, влекуще­го за собой привлечение к уголовной или административной от­ветственности. Все ситуации в задачах относятся к категории случаев, подпадающих под те или иные нормы права (статьи за­кона), по которым предусмотрено наказание или оправдание, так что студент должен быть уверен, что все действия с правовой точки зрения соответствует закону, хотя по существу могут ино­гда с морально-этической стороны показаться несправедливыми или просто вредными (как, например, в случае применения ору­жия со смертельным исходом в задаче № 2). Такую оговорку мы здесь делаем для того, чтобы показать: от психолога требуется знание не юридической (соответствует или не соответствует за­кону), а только психологической стороны явления, так как кон­кретную статью закона ему подскажут (ему ее знать необяза­тельно, хотя и небесполезно).

Ситуационные задачи и вопросы:

1. В психологическую структуру любой деятельности, как из­вестно, включаются мотивы, цели, средства, результат. Про­анализируйте с этой точки зрения наиболее распространенные^ виды правоприменительной деятельности: следователя; мили­цейского патруля; прокурора как обвинителя в суде; судьи; ад­воката; прокурора, осуществляющего надзор за исполнением за­конов, соответствия закону различных подзаконных актов и других документов исполнительных органов (поставлений, рас­поряжений, приказов и т. д.), а также других представителей правоохранительных органов (по выбору студента может быть проанализирована деятельность любого из наиболее ему знако­мых или доступных для ознакомления видов деятельности, в том числе из названных выше, ибо цель данной учебной зада­чи — овладеть способом такого анализа).

2. В законе «О милиции» сказано, в каких случаях сотрудник милиции имеет право применить оружие без предупреждения. Вот два случая.

Первый. Наряд внутренних войск выполнял службу на кон­трольно-пропускном пункте (КПП) на автостраде в районе чрез­вычайного положения в Северной Осетии по проверке и пропуску транспорта. Один из легковых автомобилей по требованию наря­да на КПП не остановился, промчался под шлагбаумом и на боль­шой скорости стал удаляться. Офицер (старший наряда) выстре­лил без предупреждения по автомобилю из автомата Калашнико­ва, в результата чего водитель был убит, а пассажир был достав­лен в милицию. Последующая проверка показала, что запрещен­ных к перевозке предметов в автомобиле не было, а не остановил­ся автомобиль потому, что пассажир опаздывал на самолет.

Второй случай точь-в-точь такой же, в том же районе, только с тем отличием, что в остановленном после смерти водителя ав­томобиле было обнаружено спрятанное оружие и боеприпасы, а водитель и пассажир являлись сбежавшими из мест заключения опасными преступниками.

Оцените действия офицеров в обоих случаях с точки зрения психологии деятельности, учитывая, что оружие применено в полном соответствии с законом.

3. Профессор Буров и доцент Воронов, враждовавшие между собой, были вдвоем на охоте на о. Колгуев (Северный Ледовитый океан). Профессор Буров погиб (убит?) от удара охотничьим но­жом в левый глаз (удар «нечеловеческой силы», как заключил судебно-медицинский эксперт). Воронов на следствии, в частно­сти, говорил: «...наши и без того неприятные отношения с про­фессором стали все обостряться на острове. Я не знаю, может быть, в конце концов, не совладав собой, поддавшись минутной вспышке, я бы и действительно убил профессора. Может быть. Но я его не убивал». Далее он рассказал следовательно, как по­гиб Буров. Будучи на другом берегу озера, он видел стоящего по противоположную сторону Бурова и вдруг услышал выстрел с того места, где тот стоял. Когда прибежал, то увидел, что он убит ударом ножа в левый глаз, а ружье валяется рядом. Больше ни­кого поблизости не было.

Вопрос: Можно или нельзя довериться рассказу Воронова, ко­торого руководство и сослуживцы считают человеком безупреч­ной репутации? Какие моменты в обстоятельствах дела, в том числе и в рассказе Воронова, вам показались достойными вни­мания психолога-эксперта? (Здесь описан действительный факт. Суд признал Воронова виновным, вынес обвинительный приговор о лишении свободы, но впоследствии приговор был от­менен, Воронов признан невиновным и освобожден из мест за­ключения.) Почему оказалось возможным оправдание Воронова, когда никаких дополнительных сведений, помимо описан­ных выше, не было? Как бы вы стали рассуждать, если бы потре­бовалось подвергнуть психологической экспертизе первый (об­винительный) приговор суда в отношении Воронова?

4. Потерпевшая не могла описать место нападения на нее гра­бителей, не помнила ничего, кроме того, что это было в одном из переулков на улице Тверская (Москва). Следователь повез ее на место нападения, т. е. в переулки Тверской улицы, которые ре­шил показать потерпевшей (вдруг узнает?). Действительно, один из переулков она сразу узнала по арке и мусорному контей­неру под ней. Почему она не могла описать эти детали (арку, му­сорный контейнер) до этого, еще в кабинете следователя? На что надеялся следователь, решив повезти ее в переулки Тверской улицы?

5. Свидетель не мог вспомнить точную дату, когда именно он видел преступника во дворе. Он знал его лично и действительно видел недели полторы-две назад. Следователь тогда предложил попытаться вспомнить все события последних недель, которые ему вообще запомнились, без привязки к каким-либо датам. По­сле этого свидетель назвал точную дату и час, когда он видел преступника. Почему он вспомнил теперь, а не раньше? Какой психологический закон использовался, чтобы стимулировать память свидетеля?

6. Свидетель столкнулся с человеком в дверях лифта. Тот, оказывается, был разыскиваемым преступником или, по край­ней мере, мог им быть. Однако свидетель никак не мог помочь следователю, так как ему не удавалось словесно описать приме­ты преступника. А когда ему предложили нарисовать портрет на бумаге, он сделал это хорошо и уверенно. Значит, он помнил приметы. Почему тогда он не мог дать словесный портрет?

7. В фильме «Семнадцать мгновений весны» есть эпизод, ко­гда Штирлиц заходит к своему немецкому коллеге якобы за таб­леткой от головной боли, а на самом деле его интересует чемодан нашей радистки, захваченный гестапо. Чтобы не вызывать по­дозрений, он решает замаскировать свой интерес к чемодану от­влекающими вопросами, которые задает сразу при входе и ухо­дя из кабинета гестаповца, — вопросами о таблетках. Какой за­кон психологии использовал Штирлиц, отвлекая внимание сво­их возможных преследователей?

8. Может ли воображаемый или потенциальный преступник воспользоваться подобным приемом для отвлечения внимания свидетелей, и что нужно следователю или инспектору уголовно­го розыска предпринять, чтобы свидетель освободился от психо-

логического давления тех отвлекающих приемов, которые обычно применяются или могут применить преступники?

9. Подросток купил наркотик на рынке, но у кого купил, не признается. В милиции объяснили, что наказание ему не гро­зит: купив наркотик, он не совершил никакого преступления, а выступает только в роли свидетеля. Преступником является продавец, а он должен помочь задержать его. Но подросток сто­ит на своем: «Не знаю», «Не помню», «Не разглядел» и т. д. По­чему он не дает нужных показаний? В самом деле не помнит или чего-то боится? Если боится, то чего именно? Как найти психо­логический контакт с ним? Что вы посоветуете в качестве пси­холога-консультанта?

10. Какие вообще могут быть психологические причины отка­за от правдивых показаний свидетеля или потерпевшего, т. е. людей, явно невиновных и далеких от подозрений в причастно­сти к совершению преступления? Если боится, то чего и по ка­кой причине? Может ли помочь этим людям психолог, чтобы они могли принести пользу правосудию, дав объективные свиде­тельские показания? Если да, то как именно?

11. Почему некоторые люди, выступая в суде или на следст­вии свидетелями, порой дают ложные показания, хотя их под расписку предупреждают, что это уголовно наказуемо? Что бы вы посоветовали как психолог-консультант, чтобы ложные по­казания стали невозможны или, по крайней мере, стали чрезвы­чайной редкостью?

12. Как бы вы провели процедуру опознания подозреваемого или уже уличенного в преступлении, если опознающий его не видел, но хорошо слышал его характерный голос и запомнил его? Что делать, если при процедуре опознания он постарается изменить голос, например охрипнет?

13. В автодорожном происшествии погиб пешеход, а винов­ник скрылся. Поскольку это произошло недалеко от автобусной остановки, свидетелей наезда автомобиля на пешехода было много. Прибывший инспектор ГАИ быстро опросил свидетелей, и тут обнаружилось много разногласий в показаниях: один ска­зал, что автомобиль был темно-синего цвета, второй утверждал, что темно-зеленого, а третьему показалось, что, скорее, это был черный лимузин иностранного производства. Было много разно­гласий насчет марки автомобиля, его номерного знака и т. д. Чем психологически объясняется такое разнообразие в воспри­ятии и запоминании одного и того же факта (события, явления) у нескольких людей, одновременно и с одного места наблюдав­ших его?

14. «Во время одного из заседаний конгресса по психологии в Геттингене в зал ворвался человек, за которым гнался воору­женный бандит. После короткой схватки на глазах у всех раз­дался выстрел, и оба человека выбежали из зала примерно через двадцать секунд после своего появления. Председатель сразу же попросил присутствующих записать все, что они видели. В тай­не от участников конгресса все происшествие было предвари­тельно инсценировано, отрепетировано и сфотографировано. Из сорока представленных отчетов лишь один содержал менее 20% ошибок, касающихся основных фактов происшествия, 14 отче­тов имели от 20 до 40%, а 25 отчетов — свыше 40% ошибок. Лю­бопытно, что более чем в половине отчетов около 10% подробно­стей были чистейшей выдумкой. Результаты оказались весьма удручающими, несмотря на благоприятные условия: все проис­шедшее было коротким и достаточно необычным, чтобы при­влечь к себе внимание; подробности его были немедленно зафик­сированы людьми, привыкшими к научным наблюдениям, при­чем никто из них не был вовлечен в происходящее. Эксперимен­ты такого типа нередко проводятся психологами и почти всегда дают сходные результаты» (Селье Г. От мечты к открытию. — М., 1987.— С. 103-104).

Почему получаются такие результаты? Что можно сказать в свете этой тенденции, похожей на некую психологическую зако­номерность, о расхождениях в показаниях свидетелей преступ­ления? Можно ли доверять разноречивым свидетельствам оче­видцев происшествий, преступлений? По какому принципу можно отсеять явно неверные (ошибочные) свидетельства, если воспользоваться знанием психологических закономерностей восприятия волнующего события (т. е. в условиях высокого эмо­ционального напряжения)?

15. Квартирные кражи в городах происходят в значительной мере по беспечности хозяев (от «мастерства» воров мы в данной случае абстрагируемся): оставляются открытыми окна, форточ­ки, дверные замки открываются без ключа (гвоздем, проволо­кой и т. п.), тонкие квартирные двери легко можно выдавить плечом и т. д., хотя об опасности краж и ограблений люди посто­янно предупреждаются милицией через средства массовой ин­формации. Как бы вы объяснили психологически причину та­кой беспечности? Что бы вы предложили, чтобы граждане отре­шились от такого благодушия?

16. Представьте себя в роли впервые выступавшего в суде мо­лодого адвоката, защищающего какого-то опасного преступни­ка. Каким вы представляете ход ваших мыслей и логику аргу-

ментов в пользу своего подзащитного, если уверены, что он ви­новен и заслуживает строгого наказания и к тому же вам нече­го противопоставить обвинительной речи, только что произне­сенной прокурором? Что вообще может выдвигать в защиту сво­его клиента любой адвокат: ведь известно, что он, адвокат, тоже законопослушный гражданин и как таковой твердо настроен против преступлений и против преступников? Как рассеять обы­вательское представление некоторых граждан, что адвокат «приносит вред обществу, защищая преступников»?

17. Представьте себя в роли следователя по делу преступника, которому грозит довольно строгое уголовное наказание. Как вы поступите, если вам кто-то из друзей или родственников пре­ступника предлагает крупную взятку и в случае отказа угрожа­ет расправой? Естественно, что вы не пойдете на сделку с сове­стью, но как поступите реально? Открыто и гласно отвергнете попытку взяткодателя? (Тогда рискуете быть обвиненном в кле­вете, ибо доказать свою правоту не сможете.) Или сделаете вид, что согласны, и известите «соответствующие инстанции»? (То­гда взяткодатель, ожидавший снисхождения и сокрытия явных улик, поймет, что вы не сдержали слово.) Или в интересах след­ствия откажетесь от предложенной взятки без каких-либо по­следствий для взяткодателя? (Тогда о факте предложения взят­ки ваше руководство знать не будет, и это тоже не в интересах следствия.) Какой вариант вы предпочтете, который защитит и интересы следствия, и вам самого оградит от возможной мести друзей преступника?

18. Ваш хороший знакомый имеет кое-какие сведения о нахо­дящемся под следствием гражданине, подозреваемом в соверше­нии тяжкого преступления, но боится явиться к следователю со своими показаниями. Он боится не только друзей преступника, но и следователя, который, как он выражается, «затаскает» его по допросам, очным ставкам и т. д. Как бы вы убедили его в не­обходимости поделиться имеющимися у него сведениями со сле­дователем?

19. Как вы думаете, зачем нужен психолог-профессионал как консультант или эксперт суду, если юристы сами изучают юри­дическую психологию и, в частности, ее конкретную отрасль — психологию судебную?

20. Может ли и должен ли работающий психологом-консуль­тантом в правоохранительном органе практический психолог как профессионал в области психологии, но не юриспруденции знать юридическую психологию лучше и глубже, чем юрист, то­же изучавший ее в вузе?