Э. Сайд. О западном ориентализме

Американский ученый и литературный критик Э. Сайд рассматривает в своей книге «Ориентализм»* культурно-идеологические корни и политические интересы, которые, по концепции автора, во многом определяют характер восприятия стран незападного региона и само содержание знаний о нем. Внимание автора обращено не к сущностному характеру Востока как объекта анализа, а к ориентализму как предмету, представленному в западных науках и художественной литературе.

Так же как и сам Запад, Восток — это идея, имеющая свою историю и свою традицию в общественной мысли, свою образность и словарь — все то, что придало ему реальность и присутствие на Западе и для Запада. Данные две географические сущности соотносятся между собой и до известной степени отражают друг друга.

Европейская культура набирала силу и идентичность, либо черпая с Востока его цивилизационные и языковые достижения, либо противопоставляя себя Востоку, который выступал и как «культурный соперник» и как «глубокий и наиболее устойчивый образ Другого». Это противопоставление Востока Западу оказало наибольшее влияние на формирование ориентализма. Ориеша-шзм значительно больше говорит о Западе, чем о самом Востоке.

Прежде всего, ориентализм воплощает в себе активное, десубъективирующее отношение к Востоку со стороны европейцев; отражающее их власть над Востоком. Ориентализм — органический

• См.: Said?. Orientalism. L., 1978. Здесь дано реферативное изложение.

элемент эпохи колониализма, научное движение, смысл которого можно сформулировать следующим образом: великие достижения восточных цивилизаций — далеко позади, а теперь только мы, евоопейцы, можем говорить от их имени и моделировать их.

Сфера и масштаб ориентализма — это сфера колониальных империй, с крахом которых наступил конец и ориентализма. Неспособный узнать прежний Восток в современном «третьем мире», ориентализм столкнулся с вызовом политически активного и воинственного Востока. Доминирующая ныне форма ориентализма — уже на англо-французская, а американская. Формирование американского ориентализма происходило через корпоративные американские интересы в незападном мире, военные школы незападных языков, «холодную войну», соревнование с СССР и т.д. Культурное противопоставление к арабскому и иному Востоку таково, что в их изучении доминирующее место занимают не язык и культура, а применение западной социологии и экономики к Востоку. В результате ориентализм все более превращается в соционаучную идеологическую экспертизу, дополняемую «научной мифологией».

Как и А. Абдель-Малек, Э.Саид считает, что важный показатель кризиса ориентализма заключается уже в том, что освободительное движение разрушило ориенталистские концепции пассивных и фаталистичных «подчиненных рас». Вместе с тем как для специалистов, так и для широкого общественного сознания стало очевидным несоответствие между концепциями и методами современной науки о человеке и обществе и ориентализмом. Важнейший недостаток прежнего подхода заключался в постоянном сведении восточных культур (Э. Сайд обращается почти исключительно к материалам арабистики и исламоведения) к начальным истокам — в отвлечении от всей последующей истории.

Влияние колониализма, мировых процессов, исторического развития — все это было совершенно чуждо ориенталистам, они никогда не принимались всерьез, чтобы не затруднять понимание сущностного ислама.

Одно из наследий ориентализма — его философско-историческое основание, заключающееся в историзме, основанном на представлении об универсальности европейского опыта. То, чего пе наблюдалось в Европе, оставлялось без внимания, принимаюсь за случайную специфику, до тех пор, пока этнология или политэкономия не включала это в свои исследования. Несмотря на ее последующие изменения в составе европейского знания, так и не возникла фундаментальная критика методологической связи между развитием историзма и империалистической практикой, "Редполагающей однолинейную историю.

Э. Сайд считает необходимым переход от характерных для «историцистского» мышления бинарных оппозиций («волюнтаризм ~ детерминизм», «западное общество — азиатское общество», «изменения — застой» и т.п.) к новому многомерному типу анализа полиморфных объектов и разных вариантов развития. Европоцентричный универсализм должен быть заменен многомерным подходом. Необходимо разобрать материал, «уложенный» в соответствии с историзмом европейского типа, и собрать его в новом порядке в совершенно новый предмет, свободный от предвзятого историзма и редукционизма. В этом направлении, полагает Э. Сайд, работают уже многие ученые, преимущественно из восточных стран.

Комментарии. Работы А. Абдель-Малека и Э. Сайда вызвали множество откликов среди арабских и европейских ученых, которые большей частью согласились с тем выводом, что знание о других обществах (как и о своем собственном) тесно связано с властными и экономическими интересами, а ориентализм был тесно связан с колониализмом. Действительно, на протяжении XIX в. наука о Востоке, как и о других регионах, в немалой степени была отмечена влиянием европоцентризма и расизма. Тем не менее это не может быть отнесено ко всей европейской науке об обществе, которая на протяжении XIX в. постепенно обретала самостоятельную методологическую основу. К тому же именно на эту науку опирались интенсивные исследования истории, религии, культуры незападных обществ, во многом изменившие прежние представления. Через исследования западных ученых интеллигенция стран Азии и Африки знакомилась со своим культурным наследием, черпая в нем знания и уверенность для борьбы против колониализма.

Кроме того, критики «ориентализма» подчас впадают в противоположную крайность, превознося прошлые достижения своих цивилизаций в отрыве от анализа современного состояния своих обществ. На фоне движения за национальную независимость и возрождения исламской, индийской или буддийской самобытности, подчас приобретающей воинственный характер, идея диаметрального противостояния материалистическому Западу приобрела яростных сторонников. Возникает «ориентализм наоборот», столь же предвзятый в своих предпосылках и выводах, как и ориентализм западоцентристского толка.