Отношения между центром и периферией в патримониальных режимах

В отличие от имперских и имперско-феодальных обществ патримониальным режимам были присущи немногие духовно-символические или организационные различия между центром и периферией. Различия отражали скорее экономические или демографические особенности, например наличие в центре большей плотности населения. Относительно низкий уровень дифференциации между центром и периферией отражал и отсутствие фундаментальных структурных перемен как в самом центре, так и на периферии.
Центр вмешивался в жизнь местных (сельских, городских или племенных) общностей главным образом для выполнения законов, сохранения мира, сбора налогов и поддержания культурных и религиозных связей. С очень немногими исключениями эти задачи выполнялись обычно через существующие местные единицы и подцентры (семейные, территориальные или ритуальные). В обществах этого типа не предпринималось попыток создания структурных начал, которые подрывали бы, как это происходило в имперских системах, сложившиеся социальные и культурные порядки либо самого центра, либо периферии.

Сложившаяся в большинстве патримониальных режимов концепция центра подчеркивала его роль как хранителя постоянного социального и космического порядка, благосостояния и единства общества. Значительное место занимала регуляция межгрупповых отношений в соответствии со сложившимися критериями справедливости, поддержания равновесия с внешней и внутренней средой, духовно-символического обеспечения порядка. Центральные элиты стремились прежде всего обеспечить монопольную символизацию прямого соотношения между космическим и социальным порядками, особенно в плане соответствия этих порядков политической организации общества. Во-вторых, они стремились напрямую контролировать внешние отношения государства. В-третьих, эти элиты формировали различные механизмы улаживания конфликтов и умиротворения. В-четвертых, они создавали механизмы накопления, обеспечения и распределения экономических ресурсов. Если эти режимы вели активную экономическую политику, она принимала экстенсивный характер как распространение контроля над большими территориями. В остальном эта деятельность была связана с перераспределением ресурсов.
Отношения, существовавшие между центром и периферией в патримониальных обществах, в сильной степени влияли на представления о соотношении между политическими границами, с одной стороны, и культурными, социальными и этническими — с другой. С частичным исключением некоторых буддийских обществ идеологические измерения членства в обществе не получили развития, не было и осознания необходимости конвергенции этих границ в единых территориальных рамках вокруг одного центра. Поэтому существовала лишь слабая привязанность к границам и территории, эти границы редко воспринимались как рамки культурной идентичности. <...>
Как центр, так и периферия в патримониальных обществах могли идентифицировать себя с весьма различными началами, со многими культурными и этническими символами, с несколькими «большими традициями», каждая из которых имела свои территориальные рамки. Региональные, семейные и иного рода группы имели разные основы территориальной идентичности, что приводило зачастую к дроблению принадлежности между различными культурными и религиозными центрами или же к переносу своей привязанности от одного центра к другому.
Слабое развитие независимых социальных слоев дополнялось господствующим положением бюрократии. Контроль со стороны центра над макросоциальными критериями и духовно-символичес-

кой сферой дополнялся сегрегацией местных структур, пользующихся относительной автономией. В таком обществе не возникали страты, способные на осознание своих общих интересов в масштабе всей страны. Узкостатусное сознание соответствовало сильной тенденции к сепаратизму семейных, территориальных, этнических и политических групп, сохранявших специфический образ жизни в определенных компонентах. <...>