Глава 18. Бессонная ночь дает о себе знать

Бессонная ночь дает о себе знать. В голову лезут только фанфики. Поэтому вот вам новая глава. Приятного прочтения.

Утро следующего дня выдалось пасмурным. Однако в небольшой квартире на Оксфорд-стрит словно светило солнце. Лили проснулась и потянулась, но вдруг обнаружила, что чьи-то сильные, но в то же время нежные руки держат ее в своих объятиях. Лили повернула голову и обнаружила рядом с собой безмятежно улыбающегося Джеймса. Казалось, Земля начала вертеться в обратную сторону. Мерлиииииин...
— Доброе утро, — поприветствовал ее Поттер, зарываясь носом в рыжие волосы, пахнущие корицей и яблоком. — Ты в курсе, что очень вкусно пахнешь, Лил?
— О, просто потрясающий комплимент, — фыркнула девушка, проводя пальцами по его обнаженной груди. — Скажи, мне это снится?
— Ну, — у него был вид человека, серьезно обдумывающего ответ, — полагаю, что ты бодрствуешь. Потому что людям не могут сниться одинаковые сны.
Лили прикрыла глаза от удовольствия, поскольку губы Джеймса занялись исследованием ее шеи. Казалось бы, вчера ночью он должен был изучить все ее тело до мельчайших подробностей.
— Занимаюсь повторением пройденного, — Джеймс словно прочитал ее мысли, хитро при этом улыбнувшись.
— Поттер, я щекотки боюсь, — захихикала девушка, когда его руки скользнули под одеяло и принялись ласкать ее.
Но Джеймс не обратил внимания на ее призыв остановиться. Неизвестно сколько они бы еще провалялись в постели, если бы Лили не было нужно на работу.
Пока Поттер принимал душ, Лили готовила ему завтрак, улыбаясь своим мыслям и что-то напевая себе под нос. Вспоминая их вчерашний разговор после того, как они очутились у нее в квартире, ей стало слегка не по себе. Мягко говоря, она поступила очень некрасиво, соблазнив женатого мужчину. И даже слова Джеймса, сказанные ей тогда, вызывали сейчас какое-то странное чувство внизу живота. Как ей теперь смотреть в глаза подруги?
Лили устало прикрыла глаза. Прошлая бессонная ночь давала о себе знать, однако нельзя было сказать, что ночь не удалась, даже напротив. Эванс вдруг к своему несказанному ужасу осознала, что совершенно не прочь делать все это снова и снова...
— Джеймс, подожди, — она слегка отстранилась от него, глядя ему прямо в глаза. — Я не уверена, что мы поступаем разумно...
— Лили, ангел мой, мы делаем то, что мы хотим. Что в этом плохого? Но... слушай, одно твое слово, и я уйду. Клянусь. Но я же вижу, что ты не хочешь, чтобы я уходил...
— Не хочу, — не передать словами, как она этого не хотела! — Но... Мы поступаем жестоко по отношению к Корнелии...
Джеймс слегка напрягся. Как же ему хотелось, чтобы она не затрагивала эту тему снова!
— Я испытываю к Корнелии совершенно не те чувства, которые приемлемы для супругов, — его глаза потемнели, а голос стал каким-то безжизненным. — На самом деле я очень трепетно отношусь к ней, но люблю ее скорее как младшую сестренку, которую нужно оберегать от опасностей и бед. Я и женился на ней чисто от отчаяния, думал, что это поможет мне забыть тебя... А когда она забеременела, мне показалось, что у меня получилось... Но волей судьбы я снова тебя встретил и понял, что никто и никогда не сможет тебя заменить. Но отступать было поздно.
Лили во все глаза смотрела на него. Что происходит с этим миром? Неужели у нее появился шанс на счастье? Джеймс хотел было что-то еще сказать, но Лили не дала ему больше вымолвить и слова. Она сомкнула пальчиками его губы и прошептала:
— Ш-ш-ш, не говори больше ничего. Твои действия сами все скажут, — и поцеловала его.
Его руки блуждали по ее телу, оглаживая спину и бедра...
— Нельзя же так подкрадываться! — воскликнула она, когда к ней подошел Джеймс и положил руки на ее талию. — У меня чуть сердце не выпрыгнуло...
— Оно и чувствуется, — усмехнулся Поттер, положив руку ей на левую грудь. — Трепещет как крылышки снитча. О чем ты думала? — с любопытством спросил он.
Лили развернулась к нему лицом и потянулась было губами к его губам, но тут так некстати засвистел чайник.
— Кофе? — спросила она, улыбаясь.
— Ты, — просто ответил он и, подхватив ее на руки, усадил прямо на кухонный стол.

Разбудили Рона в то пасмурное утро громкие недовольные голоса, раздававшиеся из комнаты дочери. Обычно настроение мистера Уизли соответствовало погоде, так что хмурые тучи, что окутали небо над Лондоном, отражали его как нельзя лучше. Но такое пробуждение ему не понравилось категорически. Где, черт возьми, Гермиона с чашкой кофе в постель? Подобная романтика хоть ненадолго выводила Рона из кататонии.
Гермиона, как выяснилось, находилась в спальне Розы и сейчас самозабвенно орала на нее. Мало того, что из-за этого проклятого, так некстати сломавшегося будильника она проспала на работу, так еще и выходки дочери окончательно испортили миссис Уизли настроение. Где это видано, чтобы четырнадцатилетняя девчонка возвращалась домой только под утро?!
— Я спрашиваю тебя в последний раз, Роза Мелани Кэтрин Уизли, где и с кем ты была?! — растрепавшиеся и без того пышные волосы Гермионы сейчас как никогда напоминали воронье гнездо. Но женщине было плевать на прическу, когда дома такое творится.
— Какое тебе дело? — кричала в ответ Роза Мелани Кэтрин Уизли, которая ненавидела, когда ее называли полным именем. После этого она всегда чувствовала себя так, словно далее последует приговор — Азкабан. — Ты только и занята, что своей предвыборной кампанией, числом калорий, которые потребляешь в сутки, и контейнерами с бесформенными свитерами для домовых эльфов! Неужели сейчас ты вспомнила о том, что у тебя еще есть какие-то материнские обязанности?
Гермиона чувствовала себя так, словно только что прокатилась на соплохвосте и при этом умудрилась врезаться в Гремучую иву.
— Как ты разговариваешь с матерью? — вскричала она. Розу ее слова ничуть не задели.
— Так же, как и ты с дочерью!
— Умолкните, обе! — раздался у двери непривычно суровый голос Рона. Роза перевела на него взгляд и вдруг вся съежилась. Глаза отца, в которых всегда плясал смех, сейчас метали огненные стрелы. — Что вы здесь устроили? Кто кого переорет? Роза, немедленно объясни, что произошло.
— А я тебе скажу, что произошло, — Гермиона, однако, не спешила успокаиваться. — Твоя дочь, Рональд Билиус Уизли, вернулась домой в пятом часу утра. И отказывается комментировать свое поведение.
— Это правда? — Рон перевел взгляд на потупившуюся дочь.
— А ты пойди проверь защитные заклинания, — не унималась Гермиона. — То, что указывает время, когда кто-то переступает порог нашего дома, утверждает, что...
— Гуляла я! — закричала Роза. — Понятно? Я уже взрослая, а вы все отказываетесь это понять! Почему я должна подчиняться каким-то вашим идиотским правилам?!
— Гуляла она, — презрительно фыркнула Гермиона. — Ну вот что, дорогая. Раз ты не понимаешь всю серьезность ситуации, в которой мы находимся из-за беглого опасного преступника, и раз ты отказываешься это принять, с сегодняшнего дня ты будешь находиться под домашним арестом. И не надо так жалобно на меня смотреть! — вдруг рявкнула Гермиона, становясь почти безумной, что даже Рон невольно отпрянул обратно к двери. — С сегодняшнего дня и до первого сентября тебе запрещено покидать пределы этого дома. А после я напишу декану твоего факультета, чтобы она лично следила за тобой. И уж будь уверена, я не оставлю тебе ни единой лазейки!
С этими словами она схватила с тумбочки Розы сделанный и подаренный Сириусом амулет-портал.
— Гермиона, дорогая, а тебе не кажется, что это уж чересчур? — робко спросил Рон, не сумев выдержать ошарашенный вид дочери. На что Гермиона разозлилась окончательно.
— Если тебе плевать на ее безопасность, то пожалуйста, можешь разрешать ей все, что вздумается! Но последнее слово все равно будет за мной, понятно?!
С этими словами Гермиона громко захлопнула за собой дверь и, полыхая от ярости, отправилась в ванную, на ходу соображая, сколько контейнеров с одеждой для эльфов сегодня должно поступить.
Роза не выдержала и расплакалась, уткнувшись лицом в подушку. Рон беспокойно переминался с ноги на ногу у двери. Какая-то его часть хотела подойти к дочери, погладить ее по голове, утешить, спросить, в конце концов, в чем дело, но вот другая... Тон, который Роза позволила себе по отношению к матери, был совершенно недопустимым. Поэтому Рон решил ограничиться лишь тем, что накрыл рыдающую девочку одеялом, ласково чмокнул ее в лоб и шепнул:
— Это ради твоего же блага, солнышко. Мы с мамой переживаем за вас с Хьюго, вы — самое дорогое, что у нас есть.
Роза ослышалась, или ее отец и вправду сказал это? Но когда она подняла голову, он уже выходил из спальни, тихонько прикрывая дверь.

По прошествии трех недель Северус решительно не понимал, что могло произойти с Корнелией такого, что она постоянно находила какие-то глупые причины для того, чтобы не видеться с ним. Временами он принимался размышлять на тему, что же он сделал не так. А вдруг кое-какие его действия отпугнули ее? Или хуже того, Поттер присел ей на уши, вследствие чего она теперь его и знать не желает. Нет, это уж слишком. Сидя в своем новом небольшом кабинете (он, как личный помощник самого Гарри Поттера также как и Блэк — «подфартило» что называется, теперь был удостоин такой чести), он долго гипнотизировал взглядом чистый лист пергамента, а затем, решившись, наконец окунул перо в чернильницу и принялся писать.
Корнелия, зябко кутаясь в домашнюю мантию, готовила завтрак. Ей хотелось хоть как-то отблагодарить Джинни за гостеприимство. Вот уже две недели она видела Джеймса лишь мельком, когда он забегал к ним узнать, как дела или перекинуться парой фраз с Гарри. Раза три он спрашивал у нее, как она себя чувствует. Все остальное время он проводил в коттедже в Годриковой Впадине, мотивировав это тем, что перед игрой ему нужно отдыхать и набираться сил. Плюс ко всему у него стремительно портилось настроение, что он списал на волнение перед решающими матчами. Зная непредсказуемый характер мужа, Корнелия ничему не удивлялась.
В окно слегка постучали. Девушка перевела на него взгляд и обнаружила, что на подоконнике с другой стороны сидит небольшая серая ушастая сова и смотрит на нее. В клюве сова держала конверт, предназначенный, вне всякого сомнения, лично ей.
Корнелия впустила птицу и угостила ее корочкой бекона. Сова благодарно ухнула и улетела, а Корнелия распечатала письмо и принялась читать. После прочтения у нее сжалось сердце.
«Корнелия, — было написано на пергаменте, — я не знаю, что произошло и почему ты так упорно избегаешь меня. Меня убивает твое игнорирование моих сообщений, все твои отказы встретиться режут меня без ножа. Я не могу понять, что я сделал не так. Если я тебя чем-то обидел, прошу меня простить, но мне хотелось бы знать, чем именно я заслужил такое к себе отношение. Сегодня я буду ждать тебя в „Дырявом котле“ в восемь вечера в течение часа, если ты не придешь, тогда я, так и быть, больше не напишу тебе ни слова, если ты просто устала от меня и нашей дружбы, которой мне очень не хватает. Если ты придешь, тогда мы сможем все обсудить и решить, что же нам делать дальше. Если ты по каким-то причинам не сможешь прийти именно в это время, прошу, дай мне знать. Северус.»
Когда на кухню, зевая и что-то недовольно ворча, зашел Альбус, письмо, написанное мелким убористым почерком Северуса Снегга, уже корчилось в огне, что горел в камине.

***
— Хреново, знаешь ли, обманывать ее, пусть она тебе жена всего лишь фигурально, — буркнул Джеймс, принимая из рук Лили чашку с горячим чаем. — Такого бреда, что я ей наплел, мне вообще никогда еще не доводилось не то что говорить, но и слышать. Не уверен даже, что она мне поверила.
Лили чувствовала себя крайне неуютно оттого, что из-за нее Джеймсу приходилось лгать Корнелии. Как она ей в глаза теперь смотреть будет?.. Но если Поттер не любит ее, а проводит все время рядом с ней, Лили, не гуманнее ли было бы им расстаться? Но вслух она сказала другое:
— Я даже не знаю, что можно тебе посоветовать, Джеймс... Мою позицию ты знаешь.
Ее позиция, которую она озвучила ему, заключалась в том, чтобы он хотя бы ночевал с женой. Но при этом сама мысль о том, что он будет проводить ночи в постели с другой женщиной, причиняла ей невыносимую боль.
— Знаю, Лил. Но и ты мою тоже знаешь. Больше я тебя не оставлю.
— Интересно, что ты будешь делать, когда вам настанет время возвращаться в Америку? — тихо спросила она. Джеймс отставил чашку и взял ладони Лили в свои.
— Я мог бы предложить тебе поехать со мной... но боюсь, что ты откажешься, — смущенно признался он. — Поэтому я подумываю, чтобы остаться в Англии. Навсегда.
— Ох, Джеймс, как это замечательно! — она обняла его и счастливо засмеялась. — Знаешь, когда ты уехал, у меня тоже было такое желание. Уехать куда-нибудь... да хоть в Гондурас! Говорят, что в Тегусигальпе есть отличный монастырь...
— Какие еще гуси в Альпах? — со смехом вопросил Поттер. — Ты что же, намеревалась в служители Господни податься?
Лили тоже рассмеялась.
— Дурак ты, Поттер, — со смехом заметила она. — Кстати, а когда планируется окончание Чемпионата?
— К середине августа, — пожал плечами он. — Сейчас начинаются четверть-финалы, то есть игры «на вылет»...
«Значит, еще как минимум месяц мне придется довольствоваться ролью любовницы, — с тоской подумала Лили, стараясь ничем не выдать своих эмоций. — Стоп, разве ты не хотела этого?»
Она была счастлива. Впервые за два с лишним года она была по-настоящему счастлива.

***
Корнелия решительным шагом направлялась в излюбленный «Дырявый котел». Сегодня они, наконец, расставят все точки над i. Неважно, к какому решению они придут, главное, чтобы оно было обоюдным.
Северус уже ждал ее и просиял улыбкой, едва она опустилась на стул напротив него. Как она ни силилась скрыть это, но она тоже была рада видеть его. До дрожи в коленках рада. Разве так должно быть? Разве должно быть желание обнять человека, с которым ты желаешь порвать все отношения?
— Привет, — неловко нарушил затянувшееся молчание Северус и дотронулся до ладони девушки. Ее рука дрогнула, но она не убрала ее.
— Привет, Сев, — Корнелия слегка помедлила, а затем решилась. — Я хочу поговорить с тобой начистоту. Время, которое мы провели вместе, было замечательным, но... Так не может больше продолжаться. Наша дружба... она неправильная какая-то. Я все время обманываю мужа, когда собираюсь на встречу с тобой, хотя мы и не занимаемся ничем недопустимым. Но... пойми, если он узнает... Ты ведь уже однажды увел у него девушку, — при этих словах она ощутила, как щеки заливает краска.
Северусу показалось, что его огрели по затылку битой для квиддича в лучшем случае.
— Значит, все дело в том, что скажет Поттер? — спросил он тихим голосом, полным боли. Да, Северус Снегг, ты влип по самые не хочу.
Корнелия, занятая рассматриванием своей мантии, лишь коротко кивнула.
— Он мой муж, — заговорила она после того как поняла, что Северус ничего не скажет первым. — Получается, что история повторяется, Сев. Мне не хотелось бы потерять его доверие.
— Ничего не повторяется. Мы ведь просто друзья, так? Я вовсе не собираюсь уводить тебя у него.
— Я это понимаю. А он не поймет. Прости. Я люблю его. Прощай, Северус.
С этими словами она тихонько встала и вышла на улицу, украдкой вытирая набежавшие слезы. А Северус так и остался сидеть за столом, глядя ей вслед и шепча:
— А я люблю тебя.

***
Лили ужасно тошнило. Как назло, зелье против расстройства желудка готовилось целых два часа. Тим, конечно, обещал сварить его как можно скорее, но прошло всего минут сорок, а ей казалось, что она вот-вот умрет от обезвоживания. Виктория протянула ей уже наверное пятый стакан воды, который Лили тут же залпом выпила.
— Мерлин, да что же это такое? — простонала она, скорчившись над раковиной. — Неужели всему виной вчерашняя рыба?
— Какая рыба? — спросила Викки, подозрительно рассматривая позеленевшее лицо подруги.
— Вчера приготовила тушеную рыбу... и вот пожалуйста, кажется, отравилась ею, — чуть не плача, прошептала Лили. — Что ты на меня так пялишься? — попыталась возмутиться она, но тут же снова скривилась от острой боли в животе.
— М-м-м... а ты уверена, что здесь дело в якобы испорченной рыбе? — как бы невзначай бросила Виктория.
Лили смотрела на нее как на полоумную.
— Что ты хочешь сказать?
— Нет, Лил, это ты мне хочешь что-то сказать. Не так ли? — голубые глаза Виктории сузились в предвкушении. И без дальнейших предисловий ткнула подругу лицом в факт. — Скажи-ка, а когда у тебя были последние месячные?
Лили открыла рот, собираясь было оскорбиться, но вдруг ее точно громом поразило. Она принялась подсчитывать, и то, что у нее получилось, ей совершенно не понравилось. Она принялась считать снова, потом еще и еще, но результат оставался все тем же.
— Три... тридцать два дня назад, — упавшим голосом сообщила она. Виктория выглядела удовлетворенной и даже улыбнулась. — Нет, Викки, это же не то, о чем мы подумали, правда? Всему виной та дурацкая тухлая рыба...
— Да перестань ты уже, — внезапно развеселилась Викки. — Рыбка давно уже умерла, а о покойниках говорят либо хорошо, либо никак. Ты беременна, Лили, — констатировала она очевидное. И невероятное.
— Но... но как? — недоумевала Лили. Виктория снова прыснула.
— Тебе рассказать, как? — сделала невинные глаза она. — Ты что же, не знала, что от любви бывают детки? Кстати, как ты собираешься преподнести эту новость Джеймсу?
— А при чем здесь Джеймс? — Лили попыталась было прикинуться сапогом, но не тут-то было.
— Лил, прекрати ломать комедию! Вся больница несколько дней обсуждала ваш знаменитый поцелуй посреди приемного отделения! Только не говори мне, что у вас ничего с ним не было!
— А если и не было! — Лили было крайне не по себе. Вот же угораздило ее влипнуть! И что она, интересно, теперь всем скажет? Что ребенка ей ветром задуло? — Может быть, это ребенок Тима!
— Может быть? — Викки была явно в шоке. — Лил, что же это получается? Ты даже не знаешь, кто является отцом твоего малыша?! Эванс, ну ты... с Гремучей ивы точно свалилась!
Лили не знала, что и думать. Может быть, это вообще не беременность. Мало ли с чем задержка может быть связана. А тошнота, ну так в этом рыба виновата. Все эти мысли Лили озвучила вслух. Виктория лишь покачала головой.
— Знаешь что, давай-ка ты тест сделай, — девушка сунула ей в руки обычный магловский тест для определения беременности на ранних сроках. Лили лишь хмыкнула:
— Вот я посмеюсь над тобой, если результат будет отрицательным, — и скрылась в уборной. Виктория лишь закатила глаза к потолку и крикнула, чтобы Эванс услышала:
— А я — над тобой, если он будет положительным!
Через десять минут Лили вышла из уборной еще более бледная, чем прежде. Маленькая бумажная полоска в ее руках так и прыгала.
— Ну что? — деланно равнодушно осведомилась Виктория. Глаза Лили наполнились слезами, и она протянула подруге тест, на котором красовались две красные полоски.