Экономические реформы и их последствия

Начало реформ. На состоявшемся в конце октября 1991 г. 5-м Съезде народных депутатов Б. Ельцин заявил, что настал момент для перехода к решительному реформиро­ванию экономики. Обозначив программу своих действий и обратившись к населению за поддержкой, он подчеркнул, что предстоящие меры будут болезненны, но предлагаемый им путь - единственно возможный в сложившихся условиях. Трудности и лишения, по словам Президента, будут ощущаться в течение года, но к осени 1992 г. начнется «стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей». Был оп­ределен день перехода к радикальным реформам - 1 ноября 1991 г., который, по настоянию республиканских лидеров, был перенесен на 2 января 1992 г.

План сводился к либерализации цен, ускоренной привати­зации, земельной реформе с введением права купли-продажи земли, реформированию банковской системы. Чтобы несколько смягчить положение населения, которому предстояло выдер­жать резкое повышение цен, предусматривались некоторые меры социальной защиты. Так как реформы требовали твердого руководства, Прези­дент заявил о своей готовности возглавить правительство. В связи с этим он запросил у Съезда согласия на предоставле­ние ему дополнительных полномочий, позволявших изменять структуру высших органов исполнительной власти (с после­дующим утверждением Верховным Советом), определять пер­сональный состав правительства. После бурных дебатов Съезд одобрил основные принципы предлагавшихся реформ и сро­ком до декабря 1992 г. наделил Ельцина дополнительными полномочиями. Избранный на Съезде Председателем Верхов­ного Совета Р. Хасбулатов призвал Съезд и Верховный Совет активно помогать Президенту. Краеугольным камнем заявленных реформ было освобож­дение цен из-под контроля государства. Сторонники этого шага доказывали, что разовое освобождение цен быстро приведет к установлению сбалансированного соотношения цен и спроса. Сократит избыточную денежную массу, наполнит товарами прилавки, будет способствовать конкуренции. И в конечном итоге приведет к оживлению и росту экономики. Рыночные отношения сами отрегулируют производство. В то же время противники либерализации предупреждали, что в условиях монополизированной советской экономики освобождение цен само по себе не приведет к росту конкуренции предприятий в борьбе за потребителя. Напротив, отпуск цен, особенно на сырье, энергоносители и транспортные услуги приведет к фак­тическому банкротству большинства предприятий, резкому падению производства, массовой безработице и обнищанию большей части населения страны. Они обращали внимание и на тот факт, что практически нигде в мире монетаристская модель не была реализована в чистом виде. В тех же странах, которым пришлось выходить из кризиса, начиная от США времен «великой депрессии» и заканчивая Япони­ей, всюду огромная регулирующая роль принадлежала госу­дарству.

Подвергалась жесткой критике и программа ускоренной при­ватизации, которая, по мнению ее критиков, приведет не к появлению эффективного собственника, а к растаскиванию государственной собственности. Созданное Президентом правительство, возглавляемое вице-премьером Е. Гайдаром, отказалось от предложений по ре­формированию экономики на основе ведущего регулирующе­го воздействия государства и сохранения за ним контроля в базовых отраслях. Акцент делался на ускоренное формирова­ние собственников, которые могли стать прочной опорой ре­форм и власти. Интеллигенция и служащие, а также часть квалифицированных рабочих, ставшие социальной базой в борьбе против всевластия КПСС в условиях перераспределе­ния собственности уже не могли быть надежной опорой. Так называемый средний класс советской эпохи, проголосовавший за демократию и рынок, не был классом собственников. Со­здать такой класс ускоренными темпами и было задачей пра­вительства реформ, чтобы не утратить власть. Начало радикальных реформ открыло период перехода к иному социально-экономическому строю. Благодаря энергич­ному воздействию на население средств массовой информа­ции многие россияне оказались подготовленными к отказу от прежнего строя. Власти удалось нейтрализовать возможное неприятие его негативных сторон. Мало кто отдавал себе от чет, что будет означать для него лично отказ от ставших при­вычными низких цен на товары и услуги первой необходимости, бесплатного медицинского обслуживания, образования, жилья, стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Труд­ности и обстановка углублявшегося экономического кризиса, 'прежде всего дефицита всего необходимого и раздражение от длинных очередей, парализовали волю к критическому осмыслению предлагавшихся реформ у большинства насе­ления.

Вместе с тем, рост цен с января 1992 г. превзошел все ожи­дания. Вместо оптимистичных прогнозов их увеличения в 3-5 раз и пессимистичных - в 8-10 раз, в течение одного 1992 г. цены подскочили в 36 раз! Рост заработной платы и соци­альных выплат не успевали компенсировать снижение поку­пательной способности населения. Однако оказавшееся в новых условиях население начало при­спосабливаться к росту цен. Очень важным моментом стало преодоление психологического барьера неопределенности и бездеятельности. Многие люди стали надеяться на свои силы, постепенно осознавая, что государство уже не будет заботить­ся о них, как прежде. В то же время перед теми, кто поверил в возможность занятия предпринимательством в России, от­крылись новые перспективы. Однако либерализация цен не включила механизм конку­ренции. Предприятия-монополисты пошли не по пути сниже­ния издержек, а по пути повышения цен на свою продукцию. В стране шло падение производства. В особенно критическом положении оказались предприятия военно-промышленного комплекса. Предполагалось, что именно эти предприятия, обладавшие высокими технологиями и современным обору­дованием, обеспечат прорыв отечественной промышленности на мировой рынок. Произошло же резкое сокращение госу­дарственного оборонного заказа и экспорта вооружений. Од­новременно у государства не оказалось средств на проведение конверсии. В итоге в оборонных отраслях резко сокращалось производство, сотни тысяч высококлассных специалистов вынуждены были уйти в другие отрасли хозяйства, прежде всего в торговлю. Не оправдались надежды и на быстрое реформирование сель­ского хозяйства. Фермерское движение без финансовой поддержки со стороны государства не могло встать на ноги. Пе­редел же колхозно-совхозной собственности, во-первых, не мог дать достаточных материальных средств, а во-вторых, он на­толкнулся на сопротивление как самих крестьян, так и руко­водителей колхозов и совхозов. Сельскохозяйственное произ­водство сокращалось и страна все больше зависела от продовольственного импорта.

Реформы разворачивались без соответствующей законодатель­ной базы. В этих условиях от них выиграли прежде всего те, кто наживался за счет менее расторопных сограждан. 29 янва­ря 1992 г. Президент издал указ «О свободе торговли», предо­ставивший равные права каждому, кто собирался заняться предпринимательством в сфере торговли. Указ подтолкнул к занятию торгово-посреднической деятельностью сотни тысяч людей. Рост торгово-посреднических операций происходил на фоне падения объема промышленного производства и прести­жа производительного труда. Скрытая безработица, простои предприятий, с одной стороны, примитивная торгово-посредническая деятельность, с другой, вели к резкому расслоению общества и как следствие к росту социальной напряженности. В тяжелом положении находилось не только производство, но и социальная сфера, наука, система здравоохранения и образо­вания. Закрылись многие НИИ, лаборатории, резко ухудшилось материальное положение ученых и преподавателей, что стало основной причиной их оттока в коммерцию или за границу. Только в 1992 г. в коммерцию ушли 90 тыс. ученых. Числен­ность научно-педагогических работников сократилась на 27 %. Внутренние соотношения доходов различных социальных групп российских граждан доперестроечного времени гораздо более соответствовали аналогичным пропорциям в западных странах. Но после начала радикальных преобразований в рос­сийском обществе произошли резкие подвижки социальной структуры. По данным Российской Академии наук, к концу 1993 г. слой богатых в стране составил 3-5 %, среднеобеспеченных - 13-15, бедных - 40, живших за чертой бедности -40 %. По данным других социологов, к средним слоям следо­вало отнести всего лишь 7 % населения, к бедным - 25, нахо­дящимся за чертой бедности - 65 %.

До начала радикальных преобразований в стране, если су­дить по доходам, был средний класс, к которому относились служащие, высококвалифицированная часть рабочего класса, интеллигенция, государственные служащие. Именно эта часть населения оказала максимальную поддержку начатым Горбачевым преобразованиям. Но в ходе реформ именно этот слой меньше других что-либо выиграл. Сокращение производства привело к росту безработицы. И только инерция системы и традиционная политика директо­рата удерживала страну от массового выброса на улицы мил­лионов безработных. В условиях России ссылки на безработи­цу, как на необходимый фактор повышения эффективности труда и мобильности рынка рабочей силы, оказались неоправ­данными. Плановая экономика страны и характер размеще­ния предприятий, отсутствие свободного и доступного рынка жилья сделали проблему безработицы настоящим бедствием. В стране есть города и поселки, судьба которых напрямую зависит от работающих там предприятий. Люди, занятые в местной промышленности, были не в состоянии найти работу по месту жительства и не имели возможности переехать в дру­гой регион. Официально регистрируемые Федеральной службой заня­тости безработные составляли лишь небольшую часть факти­чески безработных в стране. Скрытая безработица, когда зна­чительная часть рабочих переводится на неполную неделю, а то и вовсе посещает предприятия, но не работает, стала массо­вым явлением. Директорам предприятий стало даже выгодно отправлять работников в принудительные неоплачиваемые отпуска, чем увольнять их. Поскольку в этом случае пришлось бы платить пособие по безработице.

Социальную напряженность, вызванную падением произ­водства, снижала так называемая вторичная занятость: со­вместительство, работа во временных трудовых коллективах, в которых были задействованы в 1994 г. 8 млн. чел., из них 3 млн. занимались торгово-посреднической деятельностью. На конец 1994 г. потенциальная безработица в стране по оцен­кам специалистов составляла 9,9 млн. чел., или 13,2 % всего трудоспособного населения страны. Тогда как официальный статус безработного имели всего 1,5 млн. чел., или 2 % эко­номически активного населения, но это спасало обстановку, поскольку на начало 1995 г. Государственный фонд занятос­ти мог обеспечить финансирование региональных программ занятости только при уровне безработицы не более 3 % трудо­способного населения. По отдельным регионам безработица достигла катастрофи­ческих для местного населения размеров. Например, в Иванов­ской области в начале 1995 г. безработных было около 40 % всех трудоспособных жителей. Причем более 40 % составля­ли люди с высшим и средним специальным образованием. В Москве и Санкт-Петербурге, Белгородской, Саратовской, Уль­яновской областях более половины всех безработных состав­ляли люди с высшим и средним специальным образованием.

Приватизация. Приватизация должна была покончить с монополией государства в сфере производства, сти­мулировать заинтересованность производителей в результатах своего труда, сделать каждого в той или иной степени собственником. Долгие дискуссии о путях приватизации завершились при­нятием схемы, по которой на руки гражданам выдавались при­ватизационные чеки. Это пропагандировалось как наиболее справедливый путь приватизации, или, как чаще говорили, разгосударствления предприятий, поскольку каждый граж­данин через чеки становился как бы совладельцем всего госу­дарственного имущества, получая свою долю. Всего было роз­дано 146 млн. чеков. Гражданам предложили выбрать для себя схему реализации чека: либо использовать его при закрытой подписке на акции своего предприятия, либо участвовать в чековой аукционе; либо купить акции чекового инвестицион­ного фонда (ЧИФ) - таковых было создано 646, либо продать. Таким образом, граждане не на прямую должны были осуще­ствить свое право на участие в приватизации, а либо через акционирование своих предприятий, разместив свои чеки там, либо передав их в специально для этого созданные чековые инвестиционные фонды. На практике приватизационные чеки, получившие в наро­де название «ваучеры», оказались втянуты в спекулятивный оборот. Многие граждане продавали свои чеки сомнительным коммерсантам, или отдавали их в ЧИФы, рассчитывая на получение в будущем дивидендов. Реальная стоимость вауче­ров быстро падала, а население спешило от них избавиться, так как были установлены довольно жесткие сроки их реали­зации. В результате приватизационные чеки аккумулирова­лись в руках спекулянтов, легализировавшихся теневиков, и в значительной мере у администрации предприятий, чинов­ников, создавших побочные коммерческие структуры, которые специально занимались сбором приватизационных чеков у населения и работников предприятий.

Важнейшей чертой ваучерной приватизации стал беспри­мерный темп ее проведения. В начале июля 1994 г. вице-пре­мьер правительства А. Чубайс заявил: «Ни в одной стране мира подобного масштаба программа в подобные сроки мир­ным образом не совершалась. Россия сделала это впервые не только в своей истории, но и вообще в истории. Этот факт сегодня невозможно отрицать. Невозможно отрицать и тот факт, что именно программа российской приватизации сдела­ла необратимой, пожалуй, всю программу российских эконо­мических реформ». Фактически бескровно произошел передел собственности. Секрет заключался в том, что на первом этапе собственность как бы передавалась тем, кто ею и так владел, или, по край­ней мере, ощущал себя владельцем. 3/4 акционировавшихся предприятий избрали второй вариант приватизации, т.е. 51 % акций оставался в руках предприятий. Директора государствен­ных предприятий стали главами акционерных обществ, ниче­го не потеряв. Напротив, создав к этому времени коммерчес­кие структуры при предприятиях и сохраняя в них контроль, они даже получили возможность постепенно завладеть значи­тельной долей акций приватизируемых предприятий. Однако в самом механизме приватизации были заложены возможно­сти для перераспределения собственности в другие руки. Но на первом этапе получилось, что большинство населения и, в первую очередь директорский корпус, оказались заинтересо­ваны в ее успехе. 30 июня 1994 г. Госкомимущество заявило, что чековая приватизация завершилась. Как было сказано в официаль­ном отчете, главным ее результатом «явилось создание широ­кого слоя частных собственников, который сформировался бла­годаря введению в обращение приватизационных чеков, а также условий для становления рынка ценных бумаг». 40 млн. граждан стали акционерами созданных в ходе приватизации АО или чековых фондов. К 1 июля 1994 г. было приватизиро­вано 75,4 % предприятий торговли, 66,3 - предприятий об­щественного питания, 76,4 % предприятий обслуживания населения.

Большинство акционеров не стали и не могли стать эффек­тивными собственниками. Чтобы участвовать в управлении предприятием, нужно было обладать, по крайней мере, 10 %-ным пакетом акций. Что для обыкновенных держателей было не­возможно. С другой стороны, не оправдались надежды вклю­чившейся в приватизацию части населения и на получение дивидендов. С прибылью работали в 1994 г. не более 10 % приватизированных предприятий. Следовательно, и получить дивиденды по приобретенным акциям могли не более 10 % акционеров. То же относилось и к так называемым ЧИФам. Из 646 фондов лишь 136 начислили во втором квартале 1994 г. скромные дивиденды. Поступление доходов от приватизации в бюджет, на которые ссылались начиная ее, также оказались куда меньше ожидавшихся. За два года в бюджеты всех уров­ней поступило всего лишь 1 трлн. руб., что в два раза меньше доходов, полученных от приватизации в Венгрии. Вопреки ожиданиям сократились иностранные инвестиции в экономику: с 2921 млн. долл. в 1993 г. до 768 млн. долл. за 9 мес., 1994 г. При этом инвестиции шли в основном не в обрабатывающую промышленность, не в высокотехнологич­ные отрасли, а в добывающие. Доля валютных инвестиций в топливно-энергетические отрасли за 9 мес. 1994 г. поднялась с 25 до 63 %, тогда как в машиностроение наоборот упала с 17 до 3 %. Механизм проведения приватизации был нацелен на то, что­бы в максимально короткие сроки раздать государственную собственность с учетом того, что действительных капиталов для приобретения собственности по рыночным ценам в стране не было. Общая номинальная величина ваучерного фонда (око­ло 1,5 трлн. руб.) примерно соответствовала балансовой сто­имости основных производственных фондов России на конец 1991 г. Но после либерализации цены выросли в 20 раз, тогда как соответствующая переоценка стоимости основных фондов была проведена только в середине 1993 г. Таким образом вели­чина ваучерного фонда относительно стоимости предприятий была завышена, что позволило через чековые инвестиционные фонды фактически обеспечить передачу государственной соб­ственности новым владельцам по низким ценам.

500 крупнейших приватизированных предприятий России стоимостью не менее 200 млрд. долл. были фактически про­даны за 7,2 млрд. долл. США. Например, такое крупное предприятие как автомобильный завод им. Лихачева в Москве был продан за 4 млн. долл., тогда как стоимость его основных фондов составляла на мо­мент продажи не менее 1 млрд. долл. Проводимая приватизация, не сопряженная со структурной перестройкой промышленности, привела к тому, что подавля­ющая часть возникших на базе государственных приватизи­рованных предприятий оказалась на грани банкротства, а население, получившее акции, превратилось в неэффектив­ных инвесторов. Тенденция к разукрупнению предприятий в процессе приватизации привела к тому, что нарушились це­лостные технологические комплексы и связи между смежны­ми предприятиями. Приватизация осуществлялась без учета специфики предприятий оборонного комплекса страны, их роли в выполнении государственного оборонного заказа. Чем не преминули воспользоваться иностранные компании, дей­ствовавшие через посреднические фирмы, зарегистрирован­ные в России. Они стали скупать акции важных для оборо­ны страны предприятий. Повышенный интерес иностранных компаний был в таких отраслях, как электроника, авиация, ракетостроение, атомная энергетика, выпускавшие конкурен­тоспособную продукцию. В частных руках иностранных компаний оказались пред­приятия машиностроения, нефтегазодобычи и переработки, электроэнергетики, водного, речного и авиационного транспор­та, объекты связи. Государство фактически потеряло контроль над предприятиями цветной металлургии, где более 90 % акций перешли в руки западных компаний. Общее количе­ство акций, приобретенных инофирмами в Российском акци­онерном обществе «БЭС России» на конец 1994 г. составило 17 %. Фирма Baldwin Enterprises (США) через подставную фирму купила более 10 % акций оборонного завода «Компо­нент», который на 87 % от общего объема выпуска продук­ции выполнял оборонные заказы Генштаба Вооруженных Сил. Концерн «Сименс» приобрел 20,8 % акций АО «Ка­лужский турбинный завод», который производит паротур­бинные установки для атомных подводных лодок. Американ­ские фирмы «Боинг», «Сикорский» через российские фирмы и чековые фонды приобрели 28 % акций вертолетного завода им. М. Миля. Государственная Дума Российской Федерации в июле 1994 г. признала итоги первого этапа приватизации неудовлетворительными. В своем анализе итогов приватизации Комитет Госдумы по собственности и приватизации писал, что поли­тика приватизации привела к обострению социально-экономи­ческого кризиса в стране и создала условия, серьезно затруд­няющие выход из него. «Этого можно было бы избежать, - говорилось в заявлении, - если бы процесс приватизации не был подчинен достижению чисто политических целей руко­водства Госкомимущества - всеми возможными способами ускорить процесс передела государственной и муниципаль­ной собственности». Декларировавшиеся цели не были дос­тигнуты. 1994 г. стал годом наибольшего спада производства и инвестиционной активности, резко ускорилась деиндустриализация страны, разрушался научно-промышленный по­тенциал. Снизились реальная заработная плата и продолжи­тельность жизни населения, обострилась угроза деградации народа.

Вопреки ожиданиям, инвестиционная активность не возрос­ла, а напротив, снизилась. За год объем капитальных вложе­ний снизился на 26 %. Спад промышленного производства в 1994 г. составил 21 %, а в наукоемких отраслях от 22 до 62 %. Провозглашавшаяся структурная перестройка обернулась дальнейшим усилением сырьевой ориентации экономики стра­ны. Производство электромашин сократилось на 46 %, ме­таллорежущих станков на 52, легковых автомобилей на 17, тракторов на 68, химических волокон на 43 %. Особенно рез­ко сократилось производство в легкой промышленности: три­котажных изделий стали производить на 51 % меньше, обуви на 51, сложной бытовой техники на 40-50 %. Россия все больше стала приобретать облик слаборазвитой страны, на потребительском рынке которой преобладают им­портные товары: до 35 % в 1994 г. против 23 % в 1993 г. Ухудшилось материальное положение граждан. Если зара­ботная плата выросла за 1994 г. в 2,5 раза, то цены - в 3,2 раза. Реальная заработная плата снизилась на 22 %. В 1994 г. превышение смертности над рождаемостью соста­вило 920 тыс. чел. (в 1993 г. - 770 тыс.). Заболеваемость так называемыми социальными болезнями (сифилисом, красну­хой, дифтерией) выросла в 2-3 раза.