Бесстрастие

Кто в подражании, насколько это возможно, достиг бесстрастия Божия, тот в душе своей восстановил образ Божий. Кто уподобился Богу таким образом, тот, без сомнения, приобрел и подобие Божией жизни, постоянно пребывая в вечном блаженстве. Поэтому, если бесстрастием снова восстанавливаем в себе образ Божий, а уподобление Богу дарует нам непрекращающуюся жизнь, забыв обо всем прочем, употребим попечение на то, чтобы душой нашей никогда не обладала никакая страсть, а мысль осталась бы непреклонной к приражениям искушений, чтобы так мы сделались причастниками Божия блаженства. Святитель Василий Великий (8, 56).

Бесстрастие не имеет врагов, не боится падения, чуждо неверию, безопасно от возмущений, не имеет пожелания какой-либо вещи. Преподобный авва Исаия (34, 145).

Если увидим или услышим, что кто-нибудь в продолжение немногих лет приобрел высочайшее бесстрастие, верь, что такой шествовал не иным путем, но блаженным смирением (57, 169).

(Обычно же) для приобретения бесстрастия нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия (57, 214).

Приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые через бесстрастие сделались чистыми сердцем (57, 216).

Украшение неба-звезды, а украшение бесстрастия-добродетели... Бесстрастие, как я думаю, есть не что иное, как сердечное небо ума, для которого все коварство бесов-детские игрушки (57, 242).

Истинно бесстрастным называется тот, кто тело свое сделал нетленным, ум вознес превыше всякой твари, все чувства покорил уму, а душу свою представил Господу, всегда простираясь к Нему, даже и выше своих сил... Бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела (57, 242).

Из одного камня не составляется царский венец; так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хоть об одной какой-либо добродетели (57, 245).

Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями. Преподобный Иоанн Лествичник (57, 243).

Отречением своей воли христианин приобретает беспристрастие, а с беспристрастием приходит с помощью Божией и в совершенное бесстрастие. Преподобный авва Дорофей (58, 34).

Первое бесстрастие есть совершенное воздержание от злых дел, видимое в новоначальных. Второе-совершенное отвержение помыслов о зле, бывающее в тех, кто с разумом проходит путь добродетели. Третье-совершенная неподвижность страстного пожелания, имеющее место в тех, которые от видимых вещей восходят к мысленным созерцаниям. Четвертое бесстрастие-совершенное очищение даже от самого простого мечтания, возможное для тех, которые через ведение и созерцание сделали свой ум чистым и ясным зеркалом Бога... Имеющий эти четыре главные бесстрастия исходит из мира вещественного и вступает в чин существ духовных, Божественный и блаженный. Преподобный Максим Исповедник (68, 277).

Возжелав Боготворного бесстрастия, прежде всего, послушанием и смирением ищи этого желаемого, чтобы, идя к нему другой дорогой, не трудиться напрасно... Бесстрастия не желай прежде времени, чтобы не пострадать так же, как пострадал первозданный, неразумно вкусивший от древа познания. Но, трудясь с терпением во всестороннем воздержании и непрестанной молитве, совмещая с самоуничижением и крайним смирением деятельные навыки, примешь после этого, во время благоприятное, и благодать бесстрастия, это пристанище упокоения от бурь и тревог. Ибо верен Бог и шествующим праведно отворит, когда должно, дверь бесстрастия. Преподобный Феогност (68, 385).

Возможно достичь свободы от страстей или бесстрастия тому кто истинно подвизается. Тому, кто получит благодать Божию, возможно возвыситься до состояния бесстрастия душевного и телесного... Ради бесстрастия благочестивые и подвизаются, и терпят добровольные лишения, и проявляют к себе всестороннюю строгость. Первое дело подвизающихся по Богу-убежать от мира и от всего, что в мире. Миром я называю настоящую, то есть эту временную жизнь. Под тем же, что в мире, подразумеваю все, окружающее нас, что повелевает нам Господь оставить... Он не потому требует этого, что это вещи запрещенные и вредные, но потому, что, находясь среди них, мы не можем избежать пристрастия к ним. Одолеваемый похотями, если не отсечет причин, возбуждающих греховные склонности, и не удалится от них, не может освободиться от желания их. Когда же освободится он от всего, что составляет его собственность, тогда должен отречься и от своей жизни, если искренне ревнует о добродетели, а это совершается умерщвлением и совершенным отсечением своей воли. Преподобный Симеон Новый Богослов (61, 382).