Систематика сложных социальных агрегатов 1 page

Необходимость систематики социальных агрегатов

Предыдущее, естественно, приводит нас к вопросу: раз всякое население, занимающее определенную терри­торию, представляет сложный социальный агрегат, то

нельзя ли выделить основные типы последнего? Нельзя ли, иными словами, дать классификацию основных видов со­циального агрегата?

Этот вопрос в форме проблемы «классификации об­ществ» давно уже возник в социологии и в социальных науках. Ряд лиц давно его поставил и попытался решить.

Необходимость классификации сложных социальных агрегатов (или «обществ») диктовалась и диктуется ря­дом в высшей степени важных мотивов и целей. Одним из них является научная потребность в сводке и систематиза­ции материала. Сырой, не обработанный материал, ма­лоценен. Он необозрим и мало полезен. Далее, выросла потребность покончить с анархическим орудованием ря­дом терминов, постоянно употребляемых, но не имею­щих определенного, сколько-нибудь общепринятого и точного содержания. Термины: «тотемическое обще­ство», «общество родовое», «территориально-племенная группа», «народ», «племя», «кастовое общество», «обще­ство классовое», «сословное», «национальное» и т. д., постоянно употребляются. Но то, что мы видели в при­менении к народу, племени, классу и национальности, применимо и к остальным понятиям, обозначающим определенного типа «общества»: точного определения их мы до сих пор не имеем, а если и имеем, то оно спорно.

Такая неопределенность и неясность терминологии, естественно, загрязняет и все теории, построенные на них, и вносит сумбур во все отделы социальных наук.

Третье побуждение, требующее рациональной класси­фикации сложных социальных агрегатов, состоит в жела­нии покончить со спекулятивной и философской социоло­гией. Отсутствие хорошо проанализированного конкрет­ного материала и разработанной систематики «обществ» дает простор умозрительным построениям, не основан­ным на фактах и не могущих быть опровергнутыми путем последних за отсутствием классификации «об­ществ». «Главное благодеяние, которое я ожидаю от клас­сификации народов в социологии,—правильно говорит Штейнметц,— будет состоять в решительном и полном разрыве с социологией умозрительной и философской, оперирующей одними голословными утверждениями. Социология литературная (littéraire) должна быть изгна­на навеки, без возврата». Тот же мотив указывает

¹ Steinmetz. Classification des types sociaux et catalogue des peuples. L'année Sociol., t. III, 55.

и Somlô², подчеркивая, что отсутствие систематики об­ществ ведет к росту спекулятивных построений за счет данных индукции.

Нужна систематика сложных социальных агрегатов и для целей открытия и установления социальных, в осо­бенности, «исторических законов». При отсутствии ее со­циолог вынужден оперировать методом à la Летурно. Формулировавши то или иное обобщение, теоретик вме­сто строгой индуктивной его проверки берет «для подтвер­ждения» два-три примера, взятых из жизни «обществ», нередко совершенно разнородных, непохожих одно на дру­гое, как небо на землю. Таков весь печальной памяти метод работы Летурно; тем же методом орудовали и про­должают орудовать множество исследователей. «Каждый социолог до недавнего времени являлся с двумя-тремя примерами и верил, если от них зависела судьба его обобщения, что положение им индуктивно доказано»³.

Нет надобности доказывать, что научная цена такой «индукции» равна нулю. Наличность систематики «об­ществ» кладет этому состоянию конец. Раз таковая име­ется и раз все население будет распределено по соответ­ствующим рубрикам, нельзя будет орудовать таким ме­тодом и выхватывать желаемые примеры из народов, стоящих на различных ступенях развития. С полной веро­ятностью можно думать, что в этом случае уменьшится и оптовое производство всевозможнейших «социологи­ческих и исторических законов», большинству коих науч­ная цена грош⁴.

К тому же побуждают и соображения научной эко­номии. Сейчас собрано столько сырого материала, что

² См.: F. Somlö. Zur Gründung einer beschreibenden Soziologie. Berlin und
Leipzig, 1909, 9—10.

³ Somlô. Op. cit., 4. Не только методы à la Летурно, но и историко-
сравнительный метод в той форме, в какой он применялся Постом,
Бахофеном, Мак-Леннаном, Морганом, Самнер-Мэном и др., не без
основания объявляется сейчас устарелым и далеким от точности. См.:
Mazzarella. L'Etnologia giuridica e i fondamente dell'analisi stratigrafica.
Rivista ital. di Soc., 1912. 560—582; Его же. L'etnologia giuridica, i suoi
metodi. Riv. di scienza, t. VIII, fasc. 3.

⁴ Правильно говорит Somlô: «Heute kommt aber die Ansiht immer mehr
zur Geltung, dass mit Beispielen, selbst wenn ihrer sehr viele geboten
werden, nichts bewiesen ist. Heute wollen wir nichts herausgegriffene
Beispiele, sondern in jeder speziellen Frage einen systematischen Überblick
über das ganze grosse soziologische Erfahrungsgebiet haben; wir können
eine Klassifikation der Gesellschaften nicht mehr entbehren, wir wollen
wissen, von was für Kategorien der Gesellschaften die Rede ist» '*. Ibid., 4.

исследователь, принужденный обратиться к нему для проверки своего положения, оказывается в положении пловца, очутившегося среди безбрежного моря, без маяка и границ. Использовать весь этот материал нет сил. Выбрать из него часть, не зная к какой группе обществ он относится,— также невозможно. В итоге дилемма: или затратить огромное количество сил для кой-какого овладения материалом, или удовольствоваться методом à la Летурно, методом «примеров». Хорошая классифи­кация социальных агрегатов эту дилемму устраняет. Ис­следователь может прямо получить ту группу народов, которая ему нужна: в его распоряжении оказывается уже упорядоченный и систематизированный материал⁵. Мы получаем лист обществ и приобретаем обозрение типич­ных бывших и существующих обществ.

Такая классификация помогает открытию и установ­лению функциональных связей и закономерностей. Ввиду трудности производства настоящих социологических экс­периментов она служит первичным суррогатом послед­них. Если та или иная связь между двумя рядами со­циальных явлений (напр., пастушеством и определенной формой религиозных верований) оказывается данной у всех соответствующих народов, это служит значитель­ным подтверждением правильности надлежащей гипоте­зы. Если такого подтверждения нет — это симптом оши­бочности обобщения.

Отсюда вывод, что правильное решение проблемы классификации сложных социальных групп помогает про­верке правильности или ошибочности той или иной со­циологической теории.

Помимо этих мотивов, заставлявших ставить и ре­шать ее, и помимо перечисленных плюсов, вытекающих из правильного ее решения, есть и другие плюсы, на которых здесь я не буду останавливаться⁶.

Сказанное объясняет, почему исследователи, стремя­щиеся к точности, уже давно поставили ее и почему в наше время эта проблема стала очередной проблемой социологии.

Подобно тому, как для ботаники и зоологии рацио­нальная систематика растений и животных составляет необходимый отдел этих дисциплин, от наличности кото-

рого зависит решение ряда крупных проблем биологии⁷, так и для социологии систематика сложных социальных агрегатов или «социальных типов», по терминологии Штейнметца («социальных видов», по терминологии Дюркгейма), составляет необходимый и неотложный вопрос дня, требующий решения.

«Так как данный социальный факт может быть назван нормальным или ненормальным лишь по отношению к определенному социальному виду, то из всего сказан­ного следует, что известная ветвь социологии должна быть посвящена составлению этих видов, и их классифи­каций»,—правильно говорит Дюркгейм и тут же указы­вает мотивы такого выделения. «Это понятие о социаль­ном виде имеет то огромное преимущество, что занимает среднее место между двумя крайними представлениями о коллективной жизни; я говорю о номинализме истори­ков и о крайнем реализме философов. Для историков общества представляют собою равное их числу количест­во несравнимых гетерогенных индивидуальностей. У ка­ждого народа своя физиономия, свое особое устройство, свое право, своя этика, своя экономическая организация, пригодные лишь для него; и всякая общность в этих отношениях почти невозможна. Для философа, наоборот, все эти отдельные группы, называемые племенами, горо­дами, нациями, являются лишь случайными и времен­ными комбинациями, не имеющими собственной реаль­ности. Реально лишь человечество и из общих свойств человеческой природы вытекает вся социальная эволю­ция. Вследствие этого для первых история является лишь рядом связанных между собою, но не повторяющихся событий; для вторых эти же самые события являются лишь иллюстрацией общих законов, начертанных в при­роде человека... Следовательно, казалось бы, социальная реальность могла бы быть предметом или абстрактной и неясной философии, или предметом чисто описатель­ных монографий... Но можно избегнуть этой альтер­нативы, если признать, что между множеством истори­ческих обществ и единственным, но идеальным понятием о человечестве, существуют посредники — социальные ви­ды. Понятие о виде примиряет научное требование един­ства с разнообразием, данным в фактах, потому что

⁵ См. о том же у Steinmentz'a. Ibid., 57.

⁶ См. подробнее об этом у Somlô. Ibid, гл. Vorteile einer deskriptiven

См. об этом: P. Веттштейн. Руководство по систематике растений. M., 1903, т. I, 1—48; H. А. Буш. Систематика растений. П., 1915. Введение и passim.

свойства всегда сохраняются у всех составляющих его индивидов, а с другой стороны, виды отличаются один от другого»⁸. Признание социальных видов, таким образом, не позволяет социологу смотреть на человечество как на одного Паскалевского человека и формулировать законы его развития, приложимые ко всем временам и народам, с другой — избавляет от чисто описательной работы ис­ториков, давая возможность исследовать явления, свой­ственные ряду социальных групп, относящихся к одному и тому же виду.⁹

Таковы основные мотивы, толкавшие и толкающие социологов к постановке и решению проблемы система­тики сложных социальных коллективов.

Принципы систематики социальных групп

Но спрашивается, какой или какие признаки следует положить в основу классификации «обществ»? По каким основным признакам следует их группировать? И каким условиям должен удовлетворять principium divisionisï

Из четырех порядков классификации, указываемых Durand'oM, a именно: по принципу общности или сходства, по принципу строения (composition) или коллективности, по принципу иерархии и по принципу генеалогии или эволю­ции, — Штейнметц наиболее подходящим считает прин­цип сходства. И для нас этот принцип классификации кажется наиболее приемлемым.

Он же по существу лежит и в основе систематики растений; но здесь этот принцип в настоящее время обыч­но совпадает с принципом генетическим ^ш. В социологии

⁸ Дюркгейм. Метод социологии. Изд. Иогансона, 83—84.

⁹ Дюркгейм. Ibid., 84—85. Те же соображения приводит и Штейнметц.
«Мы не впадем ни в ошибку Бентама, который видел только челове­
чество и одну и ту же конституцию признавал благодетельной для
всего человечества; ни в ошибку историков—слишком артистичных
и немного мистичных, видящих только индивидов и почти не осмели­
вающихся их сравнивать». Steinmetz. Classification... 69. Естественно,
что и Штейнметц выступает сторонником не однолинейного (монофи-
летического), а многолинейного (полифилетического) развития. Ibid.,
51.

¹⁰ «Попытка опираться в систематике на особенности истории развития
растений, характеризует третий период (систематики растений)»,—
говорит Веттштейн. «Построение системы растений на основании
эволюционной теории составляет цель филогенетической системати­
ки». Веттштейн. Руководство по систематике растений. T. I, 1, 11.
M., 1903. См. также: Буш. Систематика растений. П., 1915, 5—9.

дело обстоит несколько иначе. Возможно, что со време­нем, когда систематика социальных агрегатов подвинется достаточно далеко, и здесь^ч^ринцип сходства в общем совпадет с принципом филогенетической систематики". Но пока, при современном состоянии социологической систематики, приходится исходить из принципа сходства. «Для нашей специальной цели, которая состоит не столько в объяснении филиации обществ, сколько в том, чтобы способствовать успеху социологических исследова­ний вообще, заставляя нас знакомиться со всеми типами обществ и цивилизаций и позволяя нам всегда иметь в уме всех представителей каждого из них», наиболее подходит классификация по принципу сходства, «по сово­купности существенных черт, указывающих главные сход­ства и различия сравниваемых типов»,— правильно ар­гументирует Штейнметц¹². К этим соображениям можно добавить следующие. Приходится исходить из принципа сходства потому, что сама филогенетическая систематика может развиться лишь тогда, когда достаточно высоко стоит систематика по принципу сходства. История бота­нической систематики говорит за это. Она прошла через три стадии. «За первым, исключительно описательным периодом, следовал второй, в котором сознавалась по­требность расположить фактический материал в удобо-обозреваемый порядок, но с чисто морфологической точки зрения»¹³. И лишь после того, когда этот период дал ряд ценных данных, возглавляемых работами Линнея, мог начаться третий филогенетический период. Но и в этот период, в основе филогенетической систематики лежит тот же принцип сходства: «Самым важным методом естественной (филогенетической) систематики,— читаем мы у того же Веттштейна,— всегда был сравнительно-морфологический, который стремится выяснить сходство и различие растений из точного сопоставления их мор­фологического строения, и на основании полученных ре­зультатов вывести заключение об их сродстве» ¹⁴. Следо­вательно, без классификации по сходству не может быть и самой филогенетической классификации.

¹¹ Полного совпадения их нет и в систематике растений. См. у Ветт­
штейна о различии гомологичных и аналогичных органов. Ibid.,
21—25.

¹² Steinmetz. Ibid., 78.

¹³ Веттштейн. Ibid., 1.

¹⁴ Веттштейн. Ibid., 20.

Не приходится пока что принцип филогенезиса класть в основу социологической классификации и потому, что сходства двух социальных групп не всегда вызываются общим происхождением, и обратно, две группы, име­ющие «общее происхождение», (напр., две колонии эмиг­рантов из общей метрополии), под влиянием различных условий, могут с течением времени весьма резко отли­чаться друг от друга.

Наконец, в социологии только в метафорическом смысле можно говорить о «происхождении», «филиа­ции», «филогенезисе» и т. п. одних групп от других.

Этих соображений достаточно, чтобы согласиться с тем, что систематика социальных агрегатов может исходить только из принципа сходства.

Но какого сходства? У социальной группы черт и свойств много. Сходство каких же признаков должны мы исследовать и сравнивать? Трудно найти две социаль­ные группы, абсолютно тождественные друг с другом. Значит, между их сравниваемыми признаками надо брать не все, а только некоторые, наиболее существенные. Какие же признаки наиболее существенны?

Систематика естественных наук различает классифи­кации «естественные» и «искусственные». Для филоге­нетической систематики «искусственной системой назы­вается такая, которая не основывается на изучении ис­тинного родства организмов, не опирается на целый ряд признаков, добытых таким изучением, а пользуется од­ним или немногими наглядными признаками для по­строения своих групп. В эти группы, понятно, попадают организмы, ничего общего между собой не имеющие, кроме того случайного признака, который положен в ос­нову классификации». Такова искусственная систематика растений Линнея, положившего в основу своей системы число и способы срастания тычинок¹⁵. «Естественная» классификация растений основывается, напротив, на принципе сродства, установляемого главным образом по сходству постоянных «организационных призна­ков» ¹⁶. Сообразно с этим «естественная» социологичес­кая классификация должна брать «в качестве сравнива­емых признаков классификации такие, которые не про­извольны и не случайны, наличность которых у сравниваемых групп означает и наличность наиболь-

¹⁵ Я. А. Буш. Op. cit., 5.

¹⁶ Веттштейн. Ibid., 35.

шего числа других o6nrak свойств»¹⁷. Еще яснее ту же мысль выражает Somlô. «Хорошая классификация не должна быть произвольнойдт. е. чисто внешним раз­делением вещей, но должна показывать, что в обществе, которое обладает избранным в качестве принципа клас­сификации свойством, имеются вХналичности и другие (связанные с ним) свойства». Важность и существен­ность признака решается тем, «находится ли с ним в связи большое число других сопутствующих призна­ков или нет; иными словами: дается ли наличностью этого признака достаточная характеристика соответст­венной индивидуальности или нет». Если да, то признак избран удачно.

Установив эти общие основы, теперь и спросим себя: какие же конкретно из признаков социальных групп удов­летворяют этим условиям? Должен ли таким призна­ком быть только один признак или их должно быть несколько?

Ответим сначала на второй вопрос, а затем уже перейдем к первому и пробежим бегло те признаки, которые выдвигались разными классификаторами со­циальных групп. Большинство социологических класси­фикаций является классификациями «монистическими», исходящими из одного классификационного признака. Для специальной цели такой прием, быть может, и хо­рош. Но он недостаточен для того, чтобы охватить всю индивидуальность классифицируемых агрегатов. Как сей­час увидим, трудно выбрать один такой признак, налич­ность или отсутствие которого давало бы представление о всех существенных чертах систематизируемой группы. Вот почему при задаче полной характеристики клас­сифицируемых типов приходится комбинировать и учи­тывать ряд признаков. Это следует и из того, что систе­матика конкретных и несравненно более простых явле­ний, чем социальные группы, а именно, систематика животных и растений, и та не «монистична», а плюрали­стична, она учитывает не один какой-либо признак, а од­новременно ряд признаков. Беру для примера краткую

¹⁷ Steinmetz. Ibid., 74.

¹⁸ Somlô. Op. cit., 22, 30. То же говорит и Ришар: «Classer scientifiquement,
c'est appliquer le principe de la subordination des caractères. Rappelons
que ce principe consiste à regarder les caractères les plus constans comme
ceux dont dépendent les caractères plus spéciaux et plus variables»²*.
Richard. Notions élémentaires de Sociologie, 47.

характеристику основных «типов» растений. «1-й тип. Myxophyta. Одноклеточные или многоклеточные органи­змы. В вегетативной стадии развития клеточки без обо­лочки. Автотропного щггания нет. Нет ни у одного вида полового воспроизведения». «VII тип. Cormophyta. Многоклеточные организмы. Клеточки одеты всегда оболочкою, состоящею из двух раковиновидных поло­винок. Автотропия. В ассимилирующих клеточках хло­рофилл. Помимо вегетативного размножения постоянно половое воспроизведение. Приспособления к развитию половых органов вне воды. Закономерное расчленение на корень, стебель и лист»¹⁹. Как видим отсюда, даже самое крупное подразделение растительного царства, разделение на типы, и то производится не на основе одного признака, а ряда признаков: 1) количества кле­ток, 2) формы клеток, 3) способов питания (автотро­пизм и гетеротропность), 4) наличности или отсутствия хлорофилла, 5) способов воспроизведения, 6) морфоло­гического строения.

Если же взять не общую суммарную характеристику растительных типов, а главы, посвященные прямому опи­санию той или иной группы растений: типов, отделов, классов, порядков, семейств, родов и видов, то здесь каждое подразделение характеризуется с помощью це­лого ряда признаков²⁰.

То же видим мы и в систематике животных. Вот почему и Штейнметц и Зомло правы, настаивая на необ­ходимости ряда признаков, а не одного²¹.

Это имеет значение в особенности в начальные пери­оды систематики. Чем полнее здесь будут указаны при­знаки, но с оговоркой, чтобы они были точны и хотя косвенно связаны друг с другом, тем лучше. С этой оговор-

кой здесь без иронии применимо положение: кто много приносит, всегда что-нибуд\да приносит²². Потом отбор важных и неважных признаков произойдет сам собой. Вот почему, в отличие от первых классификаторов, но­вейшие, наиболее авторитетные\исследователи народов и групп стремятся описать и охватить их всесторонне. Доказательством этого служит характер социолого-этно-графических вопросников. Они с течением времени стано­вятся все более и более детальными²³.

Важно лишь, повторяем, чтобы классификацион­ные признаки были определенны и связаны друг с другом, чтобы множественность их не была «рассы­панной храминой» или бессистемным и случайным на­громождением отдельно выхваченных и случайно соеди­ненных черт. При соблюдении этих условий «плюра­лизм» классификационных признаков необходим и целе­сообразен.

Ответив на этот вопрос, теперь спросим себя, какими же конкретно должны быть искомые признаки? Какие свойства следует брать в качестве существенных крите­риев классификации сложных социальных групп?

Сделаем беглый обзор соответственных классифика­ционных попыток, делавшихся в области социологии и социальных наук.

Главнейшие социологические классификации сложных социальных агрегатов

Все соответственные теории можно разделить на ряд групп. В первую группу отходят классификации смутные и неопределенные, не имеющие научной ценности. Таковы, напр., подразделения народов и групп на: «дикие и циви­лизованные», на исторические и неисторические и т. п.

¹⁹ Веттштейн. Ibid., 48—50.

²⁰ См. специальн. часть в курсах по систематике растений Веттштейна,
Буша, Кузнецова и др.

²¹ См.: Steinmetz. Ibid., 105—107. «Нельзя ограничиваться одним при­
знаком, нужно расширить рамки»,—говорит он, критикуя монисти­
ческие классификации. То же весьма резко подчеркивает и Somlô: Es
ist ferner nicht ohne weiteres einzusehen, warum für eine Klassifikation der
Gesellschaften von Anfang bis zu Ende durchwegs dasselbe
Klassifikationsprinzip verwendet werden muss, говорит он, критикуя
«монизм» Дюркгейма. Bei der Klassifikation der Organismen sehen wir
nichts Ahnliches... All bisherigen Vorschläge (в социологии) tragen in
ihrer Symmetrie eine Einfachheit zur Schau, die viel eher ein logisches
Bedürfnis als die tausendfältige Wirklichkeit zum Vater zu haben
scheint³*. Somlô. Ibid., 33—34.

²² Somlô, 36.

²³ См. для примера: Frazer. Questions on the manners, customs, religions
etc. of uncivilised and semicivilised peoples в Journal of the Anthrop.
Institute of Great Britain and Irland, XXIV, 1895; Questionnaire de
sociologie et d'Ethnografie Парижского Антропол. об-ва; Kohler.
Fragebogen zur Erforschung der Rechtsverhältnisse der sog. Naturvölker.
Zeitschrift für vergl. Rechtwissenschaft, XII, 1897; Keller. Queries in
Ethnographie, 1903; и особенно (лучший из вопросников)
Ethnographische Fragensammlung zur Erforschung der sozialen Lebens
der Völker ausserhalb des modernen europäischamerikanischen
Kulturkreises (1906 г.), составленный группой исследователей
(Steinmetz, Thurnwald, Staudinger, Mazzarella, Breysig, E. Meyer, Kohler
и др.) и содержащий 2512 вопросов.

Здесь нет никакого определенного признака деления, и потому приходится пройти мимо таких теорий²⁴.

Вторую группу теорий составляют классификации ис­кусственные. Примером их могут служить теории Каста, У орда и Фулье. Кост строит таблицу народов в зависимо­сти от плотности населения и % отношения городского населения к остальному. Чем больше соответственные цифры, тем выше, по его мнению, народ и тем он могу­щественнее ²⁵. Сообразно с этим он дает таблицу социаль­ной прогрессивности и сравнительного могущества госу­дарств. Выше я указал на ее недостатки. Во-первых, страны одной культуры (напр., Персия и Китай), по Косту, оказываются на весьма различных ступенях, и об­ратно. Такие страны, как Швеция, оказываются по раз­витию ниже Турции, Соединенные Штаты Америки ока­зываются менее могущественными, чем Россия, Германия и Франция²⁶. Этих данных достаточно, чтобы признать систематику Коста неудачной и чисто искусственной. Те­ория Фулье, различающая народы по степени гармонии целого к части, к индивиду, совершенно неопределенна и «философична». Ее место — в первой группе смутных и неясных теорий.

Уорд классифицирует социальные группы по стадиям развития, различая народы, находящиеся в 1) the solitary or autarchic stage (изолированная жизнь), 2) constrained aggregate or anarchic stage, 3) the national or politarchic stage, 4) the cosmopolitan or pantarchic stage⁴* (интернаци­ональный период).

Классификация неопределенна, во-первых; гипотетич­на: неизвестно, была ли когда стадия изолированной жизни; сейчас ее, наверное, нет, во-вторых; при всем желании провести границу между 3 и 4 группой, мы не можем, ибо Уорд не дает точного разграничения их: была ли Россия времен Грозного в 3-й или в 4-й группе? Если в третьей, то что нужно для бытия четвертой: только ли

²⁴ Сюда относится и теория П. Л. Лаврова, делившего народы на ис­
торические и неисторические, в зависимости от того, появилась ли
в их среде критическая мысль и стала ли она фактором развития.
Само понятие критической мысли неопределенно. Неопределенным
и неудачным приходится признать и деление. Оно скорее лежит
в области должного, чем сущего. См.: Лавров. Опыт истории мысли,
т. I. Passim.

²⁵ Caste. Principes d'une sociologie objective. 1899, 160—175; Его же.
L'expérience des peuples. 1900, 591—610.

²⁶ Kocm. L'expérience, 602.

наличность интернациональных сношений или интерна-ционально-государственноеХслияние современных госу­дарств в одно государство? Но тогда и 4-ой стадии пока что не существует. Значит, остаются только стадии 2 и 3-я. Но и между ними нельзя провести точного разграни­чения: куда, напр., отнести современную Россию, к 3-й или ко 2-ой группе?²⁷

Помимо этого классификация исходит из одного при­знака. Она неудачна.

К третьей группе относятся классификации, исходя­щие из характера и интенсивности экономической жизни. Представителями ее могут служить классификации Ли­ста, Шлъдебрандта, Рошера, Бюхера, Ipocce, Hahn'a, a со­всем в недавнее время классификация Hobhouse'a, Wheeler'a и Ginsberg'a. Лист признаком классификации берет способы добывания средств существования и сооб­разно с этим делит общества на: 1) охотнически-рыбо-ловные, 2) пастушеские, 3) земледельческие (в соединении с мануфактурным (производством), промышленностью и торговлей) и 4) индустриальные. Ошибки и недостатки его классификации: 1) ложная предпосылка однолинейно-сти и однотипности развития: многие народы (напр., Перу и древние туземцы Америки) совсем не проходили пастушеского периода и от охотническо-рыболовного пе­риода сразу перешли к земледелию; 2) однобокость и «монистичность» классификации и ее неудачные следст­вия: а) по Листу, земледельцы непременно должны быть выше охотников и рыболовов; между тем, факты показы­вают, что нередко охотничьи народы по политической организации, степени знания, по характеру религиозных верований и т. д. стоят выше низших земледельцев; Ь) народы, стоящие на одной стадии экономического раз­вития, напр., различные земледельческие или индустри­альные народы, по другим своим признакам оказывают­ся резко различными друг от друга. Посему, классифика­ция, подобно искусственной классификации Линнея в ботанике, заставляет помещать в одну рубрику народы резко отличные друг от друга и имеющие мало общего между собой. Эти и ряд других возражений применимы почти ко всем классификациям этой группы²⁸.

²^ См. критику этих теорий у Штейнметца: Ibid., 82 и ел.

Я здесь ограничиваюсь самыми общими положениями, излагающи­ми сущность классификаций, и самыми беглыми критическими заме­чаниями. За подробным содержанием теорий отсылаю читателя